Отблески купальского костра

– Опять совпадает, до сотых долей… на тропинке… – Игорь щелкнул тумблером, выключая прибор. – Одно могу сказать точно, я ничего не понимаю, причем вообще ничего. Можно подумать, что напряженность магнитного поля стабильна исключительно на тропинке, а стоит сойти с нее, прибор показывает, что ему вздумается. Не понимаю…

– А давай, еще на полянке измерим! Занимает она меня. Любопытно посмотреть, что там. Стабильно или нестабильно?

На протяжении того времени, что исследователи приближались к узкому проходу в терновой стене частично ограждавшей поляну, индикатор добросовестно показывал восьмерки. Зато стоило выйти на облюбованный травою круг, цифры мгновенно замерли и уверенно подмигивали, указывая точно те же показания, что и были нанесены на карту.

– Как-то так. Остается только сделать вывод – напряженность стабильна исключительно на тропинке, и на полянке. (Пока так, согласно тем данным, которые имеем.) Но, что и вовсе непонятно – если несколько часов назад в других местах я хоть какие-то показания снимал, то сейчас вижу одни восьмерки. Знаешь, Сань, вот подожду еще немного, подумаю и решу что виной тому тот очевидный факт, что солнце, нет, пусть не село оно, но перестало заглядывать в овраг, а от того все и изменилось! Глупостью отдает, изрядно…

– Тогда предлагаю сворачиваться. Аккумуляторы для камер заряжены, на пару дней их заряда хватит, после будем разбираться с всякими аномалиями, сейчас же, пока хоть что-то видно, было бы неплохо карабкаться наверх…

1 июля 2013 года

Саша

– Вернулся я с неизгладимыми впечатлениями! Припоминаю обратную дорогу. Представьте только, там, внизу уже практически темно, а на поверхности вовсю светило вечернее солнце. Не описать настолько удивительное зрелище! Поднимаемся мы, медленно, шаг за шагом, метр за метром, генератор тащим, а вокруг с каждой секундой становится все светлее, все виднее. Впечатление, будто восход солнца встречаем, только… вечером.

Да! Не перестаю удивляться поразительному оврагу и той, не менее поразительной экосистеме, которая в глубине него сформировалась. Сама, безо всякого вмешательства в нее человека! Такой себе затерянный мирок среди детально изученной природы. Удивительный затерянный мирок…

Знаете, блуждал я сегодня в этом дивном царстве растений, ходил, вглядываясь в шкалу дозиметра, а сам прекрасно понимал, не с тем я иду, не туда я смотрю! Да и просто, не нужен я ему, лесу не нужен, природе не нужен, лишний я средь этой красоты. Это самодостаточная система, не требует она внимания человека, не говоря уже обо всем, неизвестно что измеряющем, оборудовании. Не нужны ей дозиметры, ни к чему радиометры, лишние спектрографы, и камеры ей также не нужны. Все то, что мы с собой привезли, все, что установили, все, что еще установим, это не то, не для этого оно волшебного уголка природы. Не стоит его изучать, ним достаточно любоваться, смотреть на него, восхищаться и оберегать.

Очень большая редкость в наше время оказаться на территории, которая не познала влияния всеразрушающего, оскверняющего все, тлетворного влияния человека! Во всяком случае, у меня это впервые потому и ощущения такие, странные, непонятные. И еще, помимо радости и восхищения мне было чуточку грустно. Грустно понимать, что от одного только моего шага может погибнуть редкое насекомое, исчезнуть редчайшее растение. Безвозвратно и только от одного лишь моего движения…

Но, это все лирика…

В результате сегодняшней вылазки я получил подтверждение того, в чем и раньше был уверен – исследованная нами область идеально подходит на роль гоголевского Медвежьего оврага! Полагаю, лучшего места на всей планете не найти. Все имеется, все в наличии: и атмосфера, и красота, и загадочность. И топи есть, не могу сказать, сколь обширные. Но, главное – полным-полно папоротников! Всевозможных. Просто-таки, бесчисленное количество видов, более того, мне на глаза попались несколько весьма редких. Я пока не могу точно сказать, но почти уверен, что на южном склоне видел «Пиррозию язычную». Прилепилась она на практически отвесной глиняной стене метрах в трех от земли. Очень даже редкий вид, в наших широтах почти не встречается. Да, я не до конца в этом уверен, поздно уже было, темнеть начинало. Но ничего, я место запомнил, вернусь еще, пусть меня подождет.

Нет, действительно уникальное место. Никогда ранее подобного не видел, это же экосистема, сложившаяся…

Все! Чувствую, на второй круг пошел, посему закругляюсь.

Глава 9

Сигарета сгорела сама собой, Анатолий Константинович давно позабыл о ней, он просто стоял и рассеянно смотрел куда-то в пустоту, в пространство. Сквозь нахлынувшую задумчивость в его сознание проник вкрадчивый шепот, несколько слов с отчетливо слышимыми интонациями голоса Алены Сергеевны: «Неужели вам с нами скучно?»

Он вздрогнул. Выронил окурок. Оглянулся. Посреди кабинета за длинным столом друг напротив друга сидели Наталья и Алена. Подруги о чем-то увлеченно беседовали, периодически вздрагивая от смеха. Чуть в стороне расположился Виктор, он внимательно до отрешенности смотрел в свою чашку и предусмотрительно помалкивал.

– А мы с Наташкой дискутируем о вреде курения, – в ответ на удивленный взгляд Алена внимательно посмотрела на начальника экспедиции, скорее даже не на него, вглубь него, пронзила его насквозь по-прежнему смеющимся взглядом. – Вы как человек с опытом не хотите сказать что-нибудь в защиту этого приятного порока?

1 июля 2013 года

Наталья

– Мы с Аленкой знакомы давно. Лет десять, никак не меньше. Не вспомню, как и при каких обстоятельствах познакомились, но частенько ловлю себя на мысли о том, что она всегда была где-то неподалеку. Будто дружили мы всю сознательную жизнь, а возможно и того дольше.

Знаете, есть в ней очень хорошее качество, такое, которое нечасто встретишь. Не знаю, как правильно выразиться, но она даже не с полуслова, она и вовсе без слов понимает, чем может быть полезна другу…

Да, она очень хороший человек, как я уже упомянула, друг отличный. Вообще, с какой стороны на нее не посмотри, все в ней хорошо, все в ней правильно. Во всем она молодец, и по работе, и, как женщина. Есть один лишь маленький недостаток, одно маленькое «но». Дело в том, что она из тех женщин, которым неимоверно трудно выйти замуж. Наверняка, как профессионал, она бы объяснила все более внятно, более правильно, рассказала бы, почему так сложилось, я же уверена – дело в том, что она очень умная. Вернее, дело не столько в уме, сколько в том, что она умеет легко забраться в голову мужчине и выяснить, что у него там творится. Легко выведает все, что он припрятал, все, что затолкал в самые укромные уголки своего сознания. Такой вот у нее талант, а мужчины, конечно же, этого не любят!

Свежий пример, сегодняшний. Только мы вышли из лечебницы, Виктор шепнул мне на ухо: «Вне всяких сомнений, она не замужем. Потому что будь у нее муж, он бы давно ее придушил!» Вот вам субъективное мнение, мнение человека, знакомого с ней лишь несколько часов. А что бы он сказал, знай ее дольше!

Собственно, он не совсем прав, была она замужем, но повесть это печальная, кроме того, не моя она. Это одна из тех историй, которые рассказывают лично или не рассказывают вообще…

Честно говоря, раньше я не вдавалась в подробности ее работы, как-то не доводилось, а вот сегодня посмотрела, все увидела, все поняла. Нет, я просто-таки поражаюсь ей! Аленке поражаюсь, ее характеру, ее терпению, нервам. Представить только, жил себе человек, нормально жил, а тут раз, и все на свете забыл! Ни на что не реагирует. Лежит себе и никого не узнает… жуть! Как в нашем случае… даже хорошо, что никого из родственников, так называемого, Купальского не нашли. Страшно представить чувства близких людей, которые видят такое…

***

– Я поддерживаю, – кивнул Анатолий Константинович, – не знаю кого именно, но поддерживаю. С курением надо завязывать!

– Вот и хорошо, – Алена улыбнулась и поднялась с кресла. – Еще кофе?

– Пожалуй, – начальник экспедиции развел руками. – Кофе, это всего лишь кофе. Вить, а ты о чем загрустил?

Виктор задумчиво кивнул, поднял глаза, встретился взглядом со смеющимися глазами Алены, вздрогнул. Все это время его одолевали мысли, настойчивые и зловредные. Он изо всех сил старался вспомнить, что с ним происходило в тот небольшой временной промежуток, на протяжении тех нескольких минут, когда его вероломно оставили один на один с психиатром. Больше всего на свете он хотел все вспомнить, но меньше всего хотел, чтобы ему об этом рассказали. Оторванный от реальности своими мыслями и сомнениями, он лишь кивнул и тихо сказал:

– Да, кофе, пожалуйста, если вас не затруднит…

1 июля 2013 года

Анатолий Константинович

– Хорошо. Действительно хорошо. Игорь с Сашкой еще не вернулись. Витька, баламут, отправился Наташу провожать, напросился-таки. Остался я один на один с кактусом. Он товарищ понятливый, ни мешать, ни отвлекать не станет. И это очень хорошо, ведь настроение у меня, очень даже не очень, лучше меня не злить…

Причина отвратительного состояния ясна, это все последствия сегодняшнего экскурса, так сказать, вглубь… сознания. Погружение в атмосферу… специфическую. Кроме того, я ведь отличился сегодня, не думаю, что в хорошем смысле этого слова, скорее наоборот.

Как-то раньше даже и не предполагал, что лекцией можно так вот воздействовать на человека! Впредь постараюсь быть осторожнее. Хотя, с другой стороны, я ведь не просто лекцию читал, я старался вывести человека из его не очень здорового состояния. В принципе, это получилось. Что именно получилось? Трудно понять. Алена Сергеевна утверждает, что я практически ей помог. Я же не знаю. Может, она права?

Может, только все это не то. Не то я собирался наговорить на камеру. Мне кажется, я снова пытаюсь увильнуть. Вот еще несколько минут, еще чуть-чуть потяну время, все вернутся, и я опять не скажу то, что собирался.

Нет, надо сказать…

В общем, запись эту я запрячу подальше. Не то чтобы я намеривался обмануть своих же коллег, товарищей, друзей. Скорее наоборот, я говорю это исключительно для того, чтобы быть перед ними честным. И не только, вернее не столько перед ними, сколько перед самим собой. Именно перед самим собой! Хочу чуть позже (завтра, послезавтра) прослушать себя, будто со стороны, попытаться осознать то, что говорю и сравнить с тем, о чем думаю… как-то так…

Ладно, в чем я собственно хотел признаться? Эта экспедиция, этот поиск мифического цветка, он в последнее время для меня превратился в идею. Навязчиво жужжащую в голове мысль, постоянно напоминающую о себе. Порой сам считаю себя сумасшедшим. Как сегодня. Признаюсь, только переступив порог лечебницы, в меня вселился страх. Честно! Я с огромным трудом заставил себя забыть о том, где нахожусь! Уж не повод ли это считать дом скорби своим домом? – Анатолий Константинович скорчил гримасу, на его взгляд свойственную сумасшедшему и вздохнул. – По-моему, я несу невесть что, да и заведение не совсем то…

Я ведь вовсе не то хотел сказать. Да и не о том думал. Подобными мыслями самого себя можно довести до психушки, а то и того дальше…

А хотел я рассказать о том, что вот уже лет восемь, если не все десять, меня на самом деле преследует тот дивный цветок. Изредка мне удается убедить себя в том, что его нет, не существует он, что все это мои выдумки, плод детского воображения. Особенно легко удается с ним совладать утром солнечного дня, а вот в дни пасмурные…

Да, хуже всего в пасмурные дни, стоит лишь на несколько часов убедить себя в том, что никаких цветущих растений семейства папоротниковых нет, и быть не может, как он тут же выползает из закоулков сознания.

А ночью! Во сне! Только глаза закрою, он тут как тут, подмигивает мне, протягивает нежные лепестки, шепчет, зовет. Не могу я сопротивляться такому сновидению, ведь он здесь, передо мной, достаточно лишь протянуть руку, и тут он, бери, владей. Но не судьба. Только соберусь сорвать, схватить его, как он растворяется, словно дымка, тает в воздухе и не остается ни следа от столь желанного цветка счастья. Хотя почему именно счастья? Разве он кого-нибудь осчастливил? Я подобных случаев не припомню. Ни в реальности, ни в… выдуманном… мире. Да, исчезает цветок, а после – пустота. Ощущение, будто потерял я что-то, дорогое, ценное, может статься, частичку самого себя!

Такая вот, история болезни…

Не то я собирался сказать, совсем не то да и ладно. Все равно припрячу эту запись для последующего анализа. Или сразу стереть? Трудно сказать, что будет, если кто-нибудь ее прослушает. Согласятся товарищи следовать за мною? Откажутся? Не знаю. Как бы я поступил? Тоже не знаю, думаю, предложил бы себе задержаться на время в симпатичном заведении под присмотром очаровательной Алены Сергеевны. В принципе, совет дельный. Хотя нет. Где-то я читал, будто ни один сумасшедший не признает себя таковым, значит, для меня еще не все потеряно. Следовательно, не созрел пока я для отдыха, для душевного покоя. Тем более в столь уютном заведении, и под столь милым присмотром, – он еще раз скорчил гримасу, но на этот раз не так выразительно и продолжил. – Да, вы прослушали краткий сборник бреда начальника экспедиции Говорова Анатолия Константиновича, надиктованного ним самим.

Тогда еще один вопрос, так сказать, напоследок, а что если вся эта экспедиция и вовсе плод моего больного воображения? Что если ничего не было, что если все привиделось, а может и вовсе ничего не происходит, что тогда, что сейчас!

Все, достаточно на сегодня…

Глава 10

1 июля 2013 года

Игорь

– Невразумительные результаты. Это если мягко выражаться. Честно признаюсь, я даже и не представляю, как все это объяснить. Просто-таки мистикой попахивает самой, что называется, настоящей.

В попытке во всем разобраться я частично реанимировал старый магнитометр. Он хоть и не первой свежести, хоть старый, хоть ламповый, зато точный, надежный, проверенный годами. Словом, с огромным трудом мне удалось запустить один контур. Из того, что было под рукой, собрал эталонный образец для калибровки. Протестировал старый и новый. Сверил результаты и растерялся окончательно, как иначе, ведь показания – один в один! Нет, имеется некоторая погрешность, но она столь незначительна, что ее учитывать попросту нет смысла.

Такие вот дела! Прибор в результате оказался рабочим, следовательно, показания его верны. А ежели он рабочий, мне остается только пытаться объяснить природу того явления, которое он зафиксировал. Пока, правда, непонятно как. Как объяснить? Даже не кому-нибудь, тут хоть самому себе для начала…

Получается что в затерянном в овраге лесу, присутствует нечто, что меняет свои физические свойства. Причем меняет слишком быстро. Можно сказать, с высокой частотой, правда, данных пока маловато, рано говорить о какой-либо периодичности.

Можно предположить, что это нечто движется, к примеру, течет. Подземная река, озеро? Возможно, более того, пышная растительность плюс трясина, в которой я набрал полные кроссовки мутной воды, свидетельствуют в пользу высокого уровня грунтовых вод. Но тогда водоем должен находиться всего в паре метров от поверхности земли, что само по себе сомнительно, еще и вода в нем должна обладать весьма странными свойствами. Намагниченной должна быть, а то и вовсе обработанной неким «народным целителем».

Но даже если все так и есть, если действительно существует некий подземный резервуар, наполненный непонятной жидкостью, это далеко не все объясняет. Тропинку, к примеру. Почему на ней по всей ее длине при всех ее частых изгибах и поворотах никаких аномалий нет? Еще и полянка, с подозрительными идеально круглыми формами! По всей ее площади показания стабильные, стабильно высокие, но стабильные. Непонятно. А еще меня интересует практически квадратный контур на краю этой же поляны. Там напряженность не просто высокая, она буквально зашкаливает, будто под землей большой квадратный магнит зарыт…

Такое вот имеем безобразие!

Да, я вынужден признать – от магнитометра нет никакой пользы. Что от старого, что от нового. Уверен, если бы тот доехал в целости, ничего бы это не изменило. Закончилось бы мое исследование с точно таким же отсутствующим результатом. Так что еще немного, и я уверую в то, что поломка старого прибора – некий знак, намек нам, мол, не с тем ходите товарищи, не то высматриваете. Но если все так, иной вопрос возникает, с чем надо идти, и что высматривать? Есть такой вопрос, появился он, а вот ответа на него в обозримом будущем не намечается.

Нет, не подумайте, все не так уж и плохо. Есть несколько очень даже положительных моментов. Камеры, к примеру. Связь удалось наладить, не зря же я на самую верхушку высоченной сосны взбирался! Пару раз чуть было не сорвался, зато теперь все работает. Сижу себе в квартире в удобном кресле, дневник веду, а краем глаза поглядываю на то, что происходит в нескольких километрах от города. Красота!

Кроме того благодаря тщательному анализу тех весьма спорных данных, которые удалось раздобыть, направление поиска значительно сузилось. Может это выглядит слегка нелогичным, но я почти уверен в том, что особое внимание стоит уделить не местам с аномалиями, а тем, где их меньше всего. Может, дело в интуиции, может, исключительно в лени и здравом смысле, я ведь прекрасно понимаю – мест с аномалиями гораздо больше, нежели тех, со… стабильностью. Всего-то полянка, тропинка у ручья, да еще два участка, что в противоположной стороне оврага. Их перекрыть проще, даже если… не понял, а это что такое?!

***

Бессмысленной мозаикой окошки живописно заполняли небольшой монитор. В центральном активном окне отображалось сосредоточенное лицо Игоря. Секунду тому назад он, разговаривая со своим отражением, был всецело поглощен дневником и своими сегодняшними впечатлениями. Мгновение и воспоминания отошли на второй план. Еще одно и вовсе забылись.

Одна из удаленных камер, один из кадров жизни ночного оврага, ярко вспыхнула, будто кто-то посветил фонариком в объектив. Одна яркая вспышка и тьма лишь рамка окна размеренно пульсировала, привлекая к себе внимание. Отвратительная пульсация, отвратительный средь полуночной мглы ядовито-желтый цвет.

Отраженный в цифровом зеркале Игорь подмигнул себе. Уровень его настроения моментально подскочил до отметки «лучше не бывает» и застыл у нее. Сердце бешено забилось в предвкушении (все-таки первая камера что-то засекла, это почти как первая поклевка на рыбалке!). Его отражение слегка печально пожало плечами, весело улыбнулось, проследило глазами за указателем мышки, подбирающемуся к крестику, чтобы закрыть окно, подмигнуло Игорю на прощанье и исчезло. Во всю ширину экрана развернулось изображение – ночная трансляция из далекого леса.

Громко заурчал жесткий диск. Засуетились запрятанные в его корпусе магнитные головки, принялись сновать по поверхности пластин, собирать воедино то, что передавалось с камеры на протяжении последних нескольких минут. Все. Диск затих. Сквозь черноту экрана проступило изображение. Два листика серо-серебристого цвета, если судить по форме – дубовых, размеренно покачивались перед объективом камеры. Наверняка там далеко в овраге ветра как такового не было. Скорее всего, присутствовал лишь восходящий поток теплого воздуха, нагретого еще не остывшей землей, медленно поднимался он ввысь, развлекался, покачивая листочки…

– Ну, ничего себе! Вот это да… – громко воскликнул Игорь.

Он выдернул, практически вырвал, шнур питания, уронил мышку на пол, не заметив того, схватил ноутбук и бросился на кухню, туда, откуда по квартире распространялся сладковато-горький табачный дым.

– Константиныч, бросайте курить, сюда смотрите!

Замедленное воспроизведение. Серо-серебристая веточка медленно словно нехотя покачивалась перед объективом, двигалась чуть заметно, а от того как бы рывками. Минуту ничего не происходило, только листья сдвигались в одну сторону, в другую, но тут картинка обрела цвет. Не реальный цвет зеленого листа, а неестественно-смазанные оттенки теплового спектра. Чрезмерно умная электроника зафиксировала резкое изменение температуры и сочла разумным переключиться в инфракрасный режим. Цветовая вспышка на мгновение ошеломила, цветность, потеснившая серость, отозвалась резью в глазах, но так было лишь мгновение…

Привыкло зрение к ярко-ядовитой цветопередаче. Свыклось с серо-коричневыми листьями, очерченными желтоватым ободком. Привыкли зрители к размеренному их колебанию. Все-таки редкое по красоте это зрелище. Приятно смотреть на равномерное покачивание, ни дать, ни взять, маятник. Смотришь на него, успокаиваешься…

В безмолвии прошло секунд двадцать…

– Стой! – воскликнул Анатолий Константинович. – Что это было?

Листья исчезли. В один миг, будто их и не было.

– Подождите, это еще не все!

В том месте, где секунду тому назад покачивались живые маятники, проявилось цветное пятно. Крошечное, оно росло, стремительно увеличивалось в размерах, переливалось, меняя цвета. Раскрашивалось оно в те оттенки, что между светло-синей и темно-фиолетовой частью светового спектра. Неспешно расплылось оно во весь экран, замерло, задрожало, вспыхнуло ледяным светом и окончательно погасло.

– А вот теперь точно все! – с непередаваемым восторгом в глазах Игорь смотрел в темноту монитора, еще бы, ведь это же загадка, еще одна загадка и самое время ее разгадать!

– И чего это ты раскричался? – из коридора донеслось шлепанье босых ног по паркету. В проеме двери появился Саша. Его заспанное лицо многократно отразилось от стекол ближайшего шкафчика для посуды, отраженные вместе с ним сонные глаза несколько раз сонно мигнули. – Уважаемые коллеги, вы на часы поглядывайте изредка, будьте столь любезны…

В качестве ответа Игорь повернул монитор, отмотал последние минуты, включил воспроизведение. Сон как рукой сняло.

– Занимательно, а дальше?

– Дальше – темнота. Ни изображения, ни сигнала…

– Аккумулятор помер… – кивнул окончательно проснувшийся биолог.

– Тогда не работала бы вот эта камера, а с ней еще вон та, они от одной батареи… – покачал головой Игорь.

– Да? Хотя, тебе виднее, а ты можешь еще медленнее прокрутить?

– Разве что по кадрам. Пусть это и не самая плохая камера из существующих, но снимает она всего лишь до сотни кадров в секунду, а потому…

– Показывай что есть, – вмешался в околонаучную дискуссию Анатолий Константинович.

Нереально цветные листья уже не покачивались, они прыгали. Медленно, не спеша, один малюсенький прыжок, второй. Поднимались на максимальную высоту, висели несколько томительно бесконечных кадра. Задерживались, будто давая возможность зрителям отдохнуть, снова прыгали, только уже вниз, также медленно, но чуточку веселее. Все-таки, спускаться всегда легче…

Вот они замерли, застыли. Померк окаймляющий их желтоватый ободок, сменил его иной, не менее яркий, только уже сине-ледяного цвета. Синевы становилось больше, теплые тона сжимались в темно-коричневые точки, а скоро и вовсе исчезли. Поверхность листа заполнила сплошная синева. Но и она менялась, темнее становилась, из небесно-голубой превращалась в насыщенно-сиреневую. Еще немного, лишь несколько кадров сменили друг друга – все исчезло, ни листов не осталось, ни их контуров, одна лишь непроглядно-густая чернота ночи.

– Кто-то сорвал, – удивительно таинственно на фоне удивительно таинственной видеозаписи прозвучал голос биолога, – или что-то…

Абсолютная темнота, ни огонька, ни намека на движение только черный экран. Медленно, незаметно, одинаково унылые кадры сменяли друг друга, секунда еще одна. Вот в центре изображения вспыхнула синеватая точка. Разгоралась она, часто пульсировала, секунда и размытые ее очертания расползлись по всему пространству монитора. Залило синей краской экран, казалось, еще немного и синева выльется за его пределы, но нет, она начала меняться, сжималась она, обретая очертания. Медленно формировались они, собираясь в пятно, в то, появление которого предшествовало отключению камеры…

– Стоп! – воскликнул Саша. – Глазам своим не верю!

Перекрывая темноту, окаймленная сиреневым ободком во всю ширину экрана сияла голубоватым оттенком большая четко выраженная рука. Пять длинных пальцев с фиолетовыми ногтями сливались в широкую сине-голубую ладошку.

– Вот это красота! Занятное художество, – в кухню пробрался сонный голос Виктора, вслед за ним зашел и он сам. – Вижу, вы тут компьютерную графику осваиваете, похвально, но почему среди ночи?!

– Поскольку камера цветовой схемой передает температуру объекта, получается, синее – холод, – вслух размышлял Саша, – сильный холод. Даже листья и те теплее. Имеем холодную, нет ледяную руку. Что же это получается, мы сняли призрак! До чего обидно, что камера отключилась, как же она так не своевременно…

– Это наша аппаратура шалит? – начал просыпаться Виктор.

– Игорь, ты можешь сказать, где эта камера расположена?