Маска лицемера

Маска лицемера

Маргарита Калинина

© Маргарита Калинина, 2018

ISBN 978-5-4493-5693-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шел мерзкий и липкий снег

Шел мерзкий, липкий снег… И если посмотреть по сторонам, то можно постараться увидеть ту самую незыблемую красоту, которая заметна больше глазам счастливого человека, способного созерцать мелочи, которые дарит нам госпожа природа. Глаза же человека несчастного, скорее всего, не заметят ни снежинок, ни прелести деревьев, покрытых инеем, ни замысловатых узоров на окнах… Глаза несчастного человека и, как следствие, всё его сознание быстрее увидят и почувствуют на себе этот мерзкий, липкий снег.

Возвращаясь домой с «любимой» работы, с которой возвращаюсь уже на протяжении пятнадцати лет, я шла и злилась на этот снег, который попадал мне и за шиворот куртки, и за шиворот сапог. Шла и бесконечно злилась на тех людей, которые живут в какой-нибудь солнечной Испании и вообще не знают проблем в виде снега, а еще лучше в Австралии, ведь им не нужно покупать себе теплые вещи, переживать о бесконечных женских болячках из-за постоянных холодов. Ведь если так посудить, то зима у нас ни черта не три месяца, она длится гораздо дольше, начинаясь чуть ли не в октябре и заканчиваясь чуть ли не в апреле. Хотя, что уж тут говорить, хочешь – ну переезжай в Австралию, выучи язык – и вперед… Думая об этом, я начала сердиться еще больше, что спровоцировало падение на меня целого сугроба с дерева. Дойдя до подъезда и отряхнувшись от навязчивых осадков, вспомнила о том, что, о господи… забыла купить десяток яиц, этого мне еще не хватало!

Ну как же так, вот бестолковая, а, топать обратно до магазина – это 20 минут драгоценного времени, за которое я смогу как минимум почистить картошку да курицу варить поставить!

Мысли мои были громкими, настолько громкими, что всю фразу я сказала вслух, да так, что мой стон, пожалуй, был слышен и на втором этаже нашей чудесной пятиэтажки. С весьма недовольным лицом я поставила у подъездной лавочки два злосчастных пакета, в которых есть всё, мать его, кроме десятка яиц, достала пачку сигарет и закурила.

«Сигареты она купить не забыла, а вот десяток яиц забыла!» – сверлил в голове язвительный голос.

Да ну и фиг с ними, с этими яйцами, в конце концов, можно один вечер обойтись без салата, ну и что, что это блюдо было одной из дурацких семейных традиций – 10 лет, 10 лет один и тот же салат, на протяжении всего этого времени, каждый божий вечер, за исключением воскресенья. Да, пожалуй, сегодня можно обойтись без салата. Хотя что уж там без салата, быть может, и курицу не надо варить, ну а что, раз салата нет. Вон, живут же люди в конце концов, Санька может и пиццу на дом заказать, или роллы, или курицу гриль, и нет дурацкой традиции, по которой, отработав день как лошадь на этом заводе, тебе приходится, каждый раз возвращаясь домой, думать об этих долбаных яйцах, есть ли они в холодильнике или нет! Обдумав все за и против, докурив сигарету, я твердо решила, что за яйцами не пойду, а так как я не курица и снести их не могу, вывод: семья осталась без традиционной еды. Конечно, эта мысль была равносильна мысли о том, что я нарушаю закон и, как следствие, могу понести за это наказание, но вместе с каким-то неоправданным страхом я стала чувствовать себя чуточку счастливее (нечастое для меня ощущение).

Подняв пакеты с земли и зайдя в подъезд, я почувствовала свой родной запах, запах этих облезлых стен, жареной картошки из 53 квартиры – да, всё на месте.

Поднявшись на второй этаж к своей квартире, я попыталась открыть дверь, но почему-то замок не поддавался никаким усилиям, и как бы я ни старалась, всё было безуспешно.

«Странно, я ведь сегодня закрывала дверь сама, и всё получалось, может быть, кто-то сменил замок, а зачем и кто мог это сделать, для чего? Может, Макс со своей матрешкой решили так меня проучить за вчерашнюю лекцию, которую я им устроила? Ну а как иначе, заниматься своими грязными делишками на диване, на котором сидит вся семья по вечерам, – это уже наглость, тем более ей лет-то сколько… Кстати, а зовут ее как? Таня или Катя… – лихорадочно рассуждала я, по-прежнему безуспешно пытаясь открыть дверь, – хотя в данную секунду это неважно, важно, почему я не могу попасть в свою собственную квартиру. Лизка этого сделать не могла. Теоретически, конечно, могла, только вот мозгов ей на это навряд ли хватит, у неё в голове одна химия, которую я, кстати, вообще терпеть не могу. Кто вообще ее придумал, эту химию, и в кого у Лизки такие таланты в этой сфере… Так, стоп, у Лизы мозгов мало, да и мотивов нет, у Макса же есть мотивы, но кроме Макса есть еще один персонаж этой великолепной семейки – это муж, который вроде как еще должен быть на работе, он же сегодня в день? Ну да, в день, утром я уходила последняя, супруг не может уехать с работы раньше положенного, у него там всё как в тюрьме. Да и какой смысл, я, конечно, понимаю, что он дурак еще тот, но не до такой же степени. В итоге подозреваемый остается только один – Максим Андреевич». Схватив телефон, я начала звонить своему сыну, который мог по глупости оставить дома телефон, но нет, сегодня случилось чудо, и он взял трубку:

– Алло.

– Алло ему! Учитывая ситуацию, можешь сразу сказать, зачем ты это сделал и как теперь мне прикажешь в дом попасть?

Тишина…

– Максим, ты там оглох, что ли! Зачем замок поменял, я тебя спрашиваю?

– Кхм… Женщина, простите, конечно, но вы, кажется, ошиблись номером… – ту-ту-ту…

Нормально… Так, на экране телефона русскими буквами написано «Сынка Максимка», наберу-ка еще раз, в конце концов, вполне возможно ошибиться, номеров этих сотовых пруд пруди.

– Алло, Макс! Что за шутки у тебя? Зачем замок поменял, я спрашиваю?

– Женщина, я повторю, вы не туда звоните, я не Максим, и никакие замки я никому не менял!

Да, сейчас начинает доходить, голос вроде не Макса…

– А кто тогда поменял замки, и почему я не могу войти в дом?

– Полагаю, это сделал Максим, и, полагаю, сделал он это для того, чтобы истеричная особа перестала уже ему надоедать, – ту-ту-ту…

Так, ну это уже совсем наглость, зачем хамить-то?

Ладно, надо успокоиться и позвонить Андрею, может, он мне прояснит ситуацию.

– Алло, Андрей! А ты где?

– Я не Андрей… – ту-ту-ту…

Да что тут происходит, в конце концов? Если я сейчас позвоню Лизе, и она скажет, что она не Лиза, это будет уже перебор!

– Алло, Лиза, доченька, это ты?

– …Здравствуйте…

– Лизонька, скажи пожалуйста, кто поменял замки в доме, я не могу попасть в квартиру!

Тишина…

– Лиза!

– Да… – еле слышно ответил голос в трубке.

– Это мама, с тобой все в порядке? Ты понимаешь меня, Лиза?

– Я… Я-а-а… Я понимаю, мамочка, прости, это я поменяла замки, ещё два года назад, когда с мужем развелась, тебя тогда уже не стало, ну и ты не приходила, собственно, я не думала, что тебе могут ключи понадобиться…

– Стоп, девушка, спокойно, я живая, здоровая женщина, не могу войти в свою квартиру! Вы Елизавета Макарова?

– Нет, Ростищева…

– Извините…

Очень интересно это всё… Кто заменил замок, почему я не могу дозвониться до родных, может быть, это наказание за не купленные яйца? Да нет, бред! Что делать, что делать, пойти по соседям? Пожалуй, в данной ситуации, это самое актуальное решение. Первым делом надо к Саньке зайти, она-то сразу мне выдаст всех с потрохами. Схватив пакеты, между прочим, нелегкие, я поднялась на этаж выше и начала звонить в дверь.

Дверь открылась, хоть и далеко не сразу и даже не после трех звонков, и тем не менее я была рада, что всё-таки дождалась. Но радость продлилась совсем не долго, ровно до того момента, как я увидела бугая, вышедшего мне навстречу. Этот бугай никак не вязался с образом Александры, выбирающей себе мужчин исключительно «интеллектуальной» внешности, «батанов», так сказать, с очечками и вечной книжкой в руках. Передо мной стоял огромный, ростом около трех метров, детина. Назвать его мужчиной было тяжело, поэтому я в мыслях именовала его «мужлан». Сие произведение искусства походило больше на гориллу, причем задолго до эволюции. На секунду показалось, что это действительно обезьяна, потому что волосы торчали абсолютно отовсюду: нос, руки, борода – это была просто ходячая реклама шерсти, ей-богу. Нос был огромен, поэтому складывалось ощущение, что на лице больше ничего нет, кроме него; глаза и губы вроде как тоже должны быть, но ввиду долгого общения с алкоголем глаза были заплывшими, а губы превратились в какую-то непонятную лепешку, выполняющую роль портала, через который алкоголь попадает внутрь. Обретя наконец дар речи, я начала что-то лепетать. Вопроса касательно Александры задавать побаивалась, потому как в ответ могла услышать: «А я ее сожрал».

– Извините, я Марина, пришла к Александре, не могли бы вы ее позвать?

Фразу эту я говорила как маленькому ребенку ну или инопланетянину, мало понимающему человеческий язык, сопровождая всё жестикуляцией.

– Дамочка, – вполне внятно начало говорить существо, – я здесь живу один, начиная с тысча дивясот дивяноста васмоха года, и никакой Александры здесь не было отродясь, досвиданя!

Челюсть в буквальном смысле отвисла, даже наличие мужлана в квартире у Александры не так сильно, да что уж там, совсем не расстраивало меня, как тот факт, что Александра в принципе здесь не живет! 15 лет она тут, значит, жила, а сегодня уже нет! Это какой-то бред, какая-то несусветная чепуха! Номер Максима не принадлежит ему, как, собственно, номера Андрея и Лизы! Что делать, куда идти, из соседей я больше никого не знаю, вот ужас XXI века – люди разучились общаться друг с другом, ходить друг к другу в гости. И что мне теперь делать? Просто заходить в каждую квартиру и расспрашивать, может, кто чего видел? Пожалуй, так и нужно поступить.

В тот самый момент, как я была готова нажать на звонок соседней квартиры, услышала, что в подъезд зашли несколько человек, по всей видимости, семья, с них опрос я, пожалуй, и начну.

Не успев спуститься на лестничный пролет ниже и открыть рот, я замерла, потому как эта чудесная семья подходила вплотную к моей квартире и принялись открывать мою дверь!

– Тааак, господа-товарищи! И как это понимать?!

Все уставились на горластую женщину.

Глава семьи выглядел весьма прилично, настолько прилично, что жить в квартире, находящейся в этом подъезде и вообще в этом районе, для него казалось не комильфо, присутствие его здесь представлялось как минимум нелогичным и как максимум неприемлемым. Судя по всему, это был педант с завышенной самооценкой, потому что борода его была выбрита идеально, даже глаза были идеального карего цвета. Учитывая холодную погоду, он был одет в дорогую дубленку. Как-то мы с Андреем ходили по магазинам, чтобы приодеться на зиму, и мой взгляд задержался на одной из таких дубленок – мне так хотелось купить ее своему мужу, но стоила она баснословных денег, и мы не могли ее себе позволить, поэтому купили дешевые пуховики мне и мужу и ходим в них уже третью зиму. В руке педант держал портфель, а это говорило о том, что он точно не разгружает вагоны и не слесарь какой-нибудь (как мой Андрей, к примеру). В общем, чисто визуально мужчина производил впечатление порядочного гражданина, но было в нем что-то отталкивающее.

Присмотревшись, почему-то подумала, что он заядлый лицемер, таких я терпеть не могу и, кажется, распознаю их на раз-два…

Жена «идеального» не совсем подходила к нему по образу, она, скорее, была из разряда серых мышек (боже, как это типично для таких мужчин). Хотя, наверное, это никого не удивляет, выполнять условия педантичного лицемера должна только серая мышь, ведь всё, что он делает, он делает только для себя, и главным красавцем в семье должен быть мужчина, чтобы не дай бог взгляд не перескакивал на жену. Подтверждать его превосходство входит в обязанности именно жены, причем суженая однозначно была выбрана с учетом похожести на его мать, которая жила только ради любимого сыночка, сдувала с него пылинки и убеждала в том, что он самый лучший на земле, была для него что-то вроде служанки, принеси-подай-приготовь-постирай… Полагаю, что теперь все эти функции выпали на долю простушки, стоящей передо мной…

Если всё так, как я думаю, то обитание его в этом доме вполне понятно, ведь всё это превосходство – мнимое и поверхностное… В подобном воспитании чаще всего присутствуют фразы:

– Сыночек, ты лучший, напрягаться и работать – это не твой удел, на эту Землю ты пришел исключительно для счастья…

Поэтому стремление к лучшей жизни отсутствует, довольствуется тем, что есть, главное, чтобы рядом был человек безвольный и заглядывающий ему в рот.

Буквально недавно смотрела сериал, там было именно так, даже главный герой внешне был похож на этого мужчину, так что в своей правоте, касательно человеческих качеств я была уверена!

– Женщина, вы что-то хотели? – спросил у меня глава семейства.

– Я? А как вы думаете, чего я могу хотеть, стоя у своей квартиры?

– Быть может, зайти в нее?

– Вот именно зайти, в свою квартиру, куда собираетесь и вы зайти!

– А, так вы в нашу собираетесь войти, ну извините, здесь живем мы, уже 5 лет как.

– Да как же, ага, утром я из нее выходила, закрывала собственноручно эту дверь! И в этой квартире живем я и моя семья на протяжении 15 лет! Так что нечего мне тут заговаривать зубы, говори, кто заменил замок, где моя семья, и какого черта вы все здесь делаете!

– Димочка, женщина не в себе, это же видно, открывай скорее дверь, давайте уже зайдем в дом!

И тут меня понесло:

– Что ты там лопочешь? Это моя квартира, и вы в нее не зайдете! Это ж надо, сколько наглости! Пытаться вломиться в мою квартиру и еще оскорблять меня! Я в себе, я ещё как в себе, а вот вы, молодые люди, как говорит мой сын, чего-то попутали!

– Так, либо вы отойдете, либо я вызываю полицию! – заявил Дмитрий.

– Точно, полицию! Вызывайте-вызывайте, сейчас будем разбираться, – наклонившись к ребенку, я продолжила: – Малыш, твои родители нездоровы, они хотят пробраться в чужой дом, сейчас приедут дяденьки полицейские, и этот ужас закончится…

– Женщина, мой муж, между прочим, работает в суде…

– Да ладно, такой весь честный человек, я смотрю, раз живете в этом убожестве… Или он просто полы там моет?

– Лариса, не лезь!

С этими словами «Димочка» достал мобильник и начал набирать номер полицейских, которых мы как-то вызывали, потому что этажом ниже снимали квартиру бешеные студенты, однажды они устроили дикую оргию, из-за которой мы полночи не могли уснуть. И что вы думаете, господ полицейских мы вызвали в 4 часа утра, но приехали они через 15 дней после вызова, ровно тогда, когда нерадивые студенты съехали. Не дай бог и в этот раз придется их ждать столько же.

Я встала около двери, заграждая проход, и начала ругаться и говорить, что так нельзя – врываться в чужую квартиру. На шум стали выходить соседи, и, что самое странное, ни один из них не признал меня, уверяя в том, что ни Марина, ни ее семья с двумя относительно взрослыми детьми никогда здесь не жили, а до того, как сюда въехали педант со своей женой, в квартире проживала некая Любовь Васильевна, и всю жизнь она жила одна… Слушая эту историю, я то и дело хваталась за голову, потому как в ней образовалась страшная каша из той информации, которая поступала. И что самое интересное, я действительно начала сомневаться в правдивости того, в чем всех уверяла.

В процессе перипетий я вдруг поняла, как жадно начинаю изучать людей, иногда у меня складывалось впечатление, что я даже не вслушиваюсь в то, что они говорят, а наблюдаю за тем, как они это говорят, пыталась представить, как они живут, чем занимались, прежде чем вышли на лестничную клетку. Зачем?

Исходя из своих наблюдений, и к моему большому ужасу, поняла, что эти люди не врут, эта семья действительно здесь живет, и никто из соседей действительно никогда не видел меня здесь…

Я сидела около «своей» двери и наблюдала за всем этим спектаклем, инициатором которого выступала я.

Приблизительно через 20 минут после звонка в полицию страж порядка зашел в подъезд. Поднявшись на этаж, краснощекий молодой человек низко поклонился педанту, мне даже показалось, что ещё чуть-чуть, и он начнет целовать ему ноги.

– Дмитрий Владимирович, бога ради простите, что так долго ехал, пробки кругом, да и живете вы далековато, пока доехали…

Дмитрию Владимировичу не понравилась фраза про «живете далековато», но ввиду его исключительного воспитания он не подал виду.

– Федор, здравствуй, здесь женщина, и она уверяет, что это её квартира, разберись.

Слово «разберись» было четким, строгим, и означало «убей эту женщину».

Федор направился ко мне, встал надо мной, я уже была готова к тому, что он просто схватит меня за шкирку и вышвырнет на улицу. Такой беспомощной я себя ещё не ощущала никогда…

– Добрый вечер, сержант Федор Золотырев. Гражданочка, ну что же вы клевещете на честных людей?

– Я не клевещу, я здесь живу, и моя семья, мой сын, муж, – я так тихо это всё говорила, что даже не была уверена, что говорю вслух, но нет, всё это было сказано не про себя, но весьма неуверенно.

– Будьте любезны, предъявите ваш паспорт!

Под пристальным вниманием соседей я более или менее пришла в себя, поняла, что мямлить здесь не нужно, с гордостью достала свой паспорт, поднялась и четко произнесла:

– Пожалуйста, я, Макарова Марина Сергеевна, проживаю здесь – улица Камская, 83, подъезд 4, квартира 57!

– Очень интересно, Камская, говорите? Хм! Ну хорошо, Марина Сергеевна, сейчас мы всё это проверим. Так… Савченко Анастасия Владимировна, проживающая по адресу: город Москва, улица Пятницкая, 34, квартира 83.

Что? Да что он несет? Я с жадностью выхватила паспорт и начала вглядываться в буквы, в фотографию. Боже, что это, кто это, почему у меня паспорт совершенно незнакомой мне женщины? Савченко Анастасия Владимировна, женщина лет 35—40 с абсолютно круглым доброжелательным лицом, с голубыми глазами и пухлыми губами. Такое лицо, скорее, внушает доверие, нежели обратное, зачем мне нужно было красть паспорт у нее… Так, подождите, быть может, я его нашла, правда, когда и где – не помню совсем. Я начала рыться в сумке в поисках своего паспорта, но там, кроме сигарет, мобильника и разбросанной мелочи, ничего не было.

Пока я рылась в сумке, сержант Золотырев достал телефон и позвонил, вызвав «скорую». При слове «скорая» меня передернуло, и, оставив всю честную компанию, я стремглав побежала по лестнице вниз. Зрелище, конечно, было странным как минимум. Выбежав из подъезда, я бежала, бежала и бежала, от кого, куда и зачем – не понимала, в голове было только одно: «Беги, Маринка, беги…» (прям экшн какой-то).

Немного отдышавшись, я остановилась, посмотрела назад, убедилась, что за мной никто не гонится, и начала понемногу приходить в себя. Впереди заметила лавочку, которая так и манила меня к себе. Опустившись на нее, я даже не поняла, что она ледяная, ведь на улице стоял февраль и было как минимум минус 25, а по ощущениям и все минус 35.

Увидев проходящего мимо человека, я не стала упускать возможности и спросила:

– Извините, в каком мы городе?

– Красноярск!

Ну, все верно, Красноярск, в этом городе я отучилась в 9 гимназии, поступила в литейно-механический колледж, там же познакомилась со своим мужем, там же забеременела первым ребенком, недоучившись, ушла в академический отпуск, дальше была свадьба, ну как свадьба, вечер, потому как мы с мужем оба детдомовские, и родственников у нас отродясь не было, друзей к тому времени не нажили, соответственно, справляли мы в общаге, в которой жили, пока учились в колледже. Ну а дальше всё пошло по накатанной, родился Максим, Андрей работал, от государства нам дали квартиру, как молодой семье, да ещё из детдома, правда, район не ахти, но мы и этому были рады. Когда Максимка подрос, я устроилась на завод укладчицей, обустраивали свою квартирку, растили сына… Через 2 года забеременела Елизаветой, ушла в декрет, через полтора года после рождения Лизы снова вышла на работу… У нас была (почему была, есть) обычная среднестатистическая семья: муж слесарь, жена укладчица на заводе, дети растут. Максим, к примеру, в папу, с абсолютно такими же чертами лица, с таким же курносым носом, с большими голубыми глазами… Мы с Андреем почему-то хотели, чтобы он стал музыкантом или танцором, но ни в какие кружки его не водили (на это никогда не было денег), развитию его талантов не способствовали, разве что на Новый год он нам исполнял какие-нибудь пируэты за подарок. Было убеждение, что сын вырастет и начнет сам чем-то заниматься, куда-то ходить, в общем, сам определит свою судьбу. Но увы и ах, в воспитании ребенка всё-таки должны принимать участие родители, направлять его, помогать ему, тратиться на всевозможные кружки, тогда, возможно, что-нибудь и получится. А так как мы с Андреем не росли в семье, где были мама и папа, и нас никто не наставлял на путь истинный, то и как это делать со своим ребенком, мы тоже не знали… Единственное, чему научила нас наша «семья», это если тебя обидели – нужно давать сдачи, бить, кусаться, царапаться… Этому мы и ребенка научили, в итоге у нас получился 17-летний хулиган, дерущийся со всеми подряд, эдакий плохиш, которых так любят девочки. Сколько у него было этих девочек, мы с мужем уже со счету сбились, нас он не слушал, советы наши не воспринимал, ну, как говорится, что выросло – то выросло…

Елизавета получилась весьма странным ребенком… Она с детства была предоставлена сама себе, что, собственно, её особо не напрягало. Мы с мужем постоянно работали, и нам некогда было справляться о её душевных переживаниях: поела, попила – и слава богу. В год я её отдала в садик, там моя девочка тоже была белой вороной, в своих мыслях, со своими игрушками. Сейчас у неё одно увлечение – химия, даже, если я не ошибаюсь, она участвовала в олимпиадах и, возможно, занимала призовые места, не знаю, она особо не рассказывала, да я и не лезла.

Что касается меня… А что я… Жизнь – болото: работа-дом, дети, муж, ничего особенного и примечательного, живу себе и живу… до сегодняшнего дня…

Вернуться обратно в реальность мне помог парень, проходивший мимо, видно, на моем лице до такой степени отразилось смешение ностальгии и полнейшего замешательства, что складывалось ощущение, будто у меня инсульт…

– Девушка, вам плохо?

– Вы не знаете, где моя семья?

Вопрос, конечно, был весьма глупый, ну мало ли, вдруг он знает…

Парень улыбнулся:

– Извините, нет… Ваше лицо мне знакомо, мы нигде не встречались?

Посмотрев на парня, я сразу поняла, что он зануда (я к таким отношусь не очень), и подумала, что если бы я его знала, то, скорее всего, мы бы не остались друзьями, потому как с моим отношением к таким людям я бы послала его куда подальше, да и он точно запомнил бы меня. Я решила, что не знаю этого человека.

– Нет, мы с вами незнакомы.

– Вы уверены, что с вами всё в порядке и вам не нужна помощь?

Хм, учитывая тот факт, что я вмиг осталась без семьи, без дома, мне некуда идти, некому звонить, хотя что я ною, полстраны так живет – и ничего…

– Да, со мной все в порядке, спасибо…

Парень ушел, и я снова осталась одна со своими мыслями, с чужим паспортом, с десятью рублями в сумке… Паспорт! Черт, я же сунула его в руки сержанту, когда убегала. Да и бог с ним, зачем мне паспорт незнакомой женщины, пусть остается у него.

Так, что делать? Ощущение полной безысходности съедало меня изнутри, в голове всплывали четкие воспоминания моей квартиры, дивана, абсолютно не любимого мной, но такого родного и мягкого в эту секунду… Надо встать, Марина, встать и начать что-то делать, обратиться в полицию в конце концов, объяснить им ситуацию.

Я достала мобильник и посмотрела на него, как на абсолютно ненужную вещь – зачем нужен телефон, если в нем нет ни одного номера человека, способного тебе помочь? И действительно, у меня нет друзей, ни одной подруги, одна соседка Санька, и то, даже номера ее нет! С коллегами я не общаюсь, тихо-молча выполняю свою работу, отрабатываю смену и ухожу домой, честно говоря, даже не знаю свое начальство, к тому же оно меняется каждые два месяца. Поначалу я его запоминала, потом перестала, главное, чтоб зарплату платили вовремя, остальное меня не интересовало. У Андрея был один друг еще с детдома, и то в последнее время они не общались совсем, он, кажется, уехал в другую страну, стал то ли буддистом, то ли кем-то ещё, в общем, отшельником. А больше друзей не было.