Удивительные события из жизни человеков. Канва событий

Так и не решив, что ему делать с неожиданным богатством, Сеня Птичкин осторожно завернул в газету кредитную карту. Потом обмотал все это скотчем и, приподняв толстенькую подстилку под своим сиденьем, положил себе под зад полтора миллиона долларов США.

Космонавт «Ноль»

Турин*. Италия. 1961 год

Примечание автора: *** Турин, город расположенный на северо-западе Италии. Ввиду своего географического расположения, по мнению ряда экспертов, является самым оптимальным местом, в Западной Европе. Для приема сигналов из космоса от советских космических объектов.

– Жан-Батиста? Просыпайся скорее. Сигнал, идет четкий сигнал с орбиты!

– Что? Тьфу, ты черт! Опять сигнал. Как в прошлом году?

– Нет лучше, гораздо лучше, прямо с орбиты. В прошлый раз мы поймали лишь только сигналы пульса. А сейчас, сам послушай, – и Арчи, старший из братьев Юдика Кордилья, протянул своему младшему брату наушники…

Сквозь шум и треск радиоволн было ясно и четко слышен стук человеческого сердца. Потом опять раздался треск и шум эфира, Арчилл немного подкрутил ручку настройки своего приемника AR -29, значительно им переоборудованного и настроенного на прием сигналов из космоса. Вновь появился сигнал, на шкале приемника уверенно скакнула стрелка:– «Земля, говорит… (треск помех), не могу дышать… Повышается температура…»

– О, мама мия! Жане, это же человек. На каком языке он говорит?

– Ты записываешь, Арчибальд? Это очень похоже на русский. Эти их: «р-р-р» и «ш-ш-ш-ш». Только в русском языке, могут так варварски обращаться со звуками.

– Братишка, откуда ты все это знаешь?

– Ты, что? Наша сестренка из Милана, маленькая Роза, прошлым летом приезжала и разговаривала на русском языке. Она его учит в институте. Я запомнил кое-что. Ты давай записывай все в точности…

Через несколько дней в газетах появилось сообщение от русского агентства ТАСС, что 2 февраля 1961 года, СССР запустил 7,5-тонный беспилотный космический корабль, который сгорел во время входа в земную атмосферу…

А немногим позже, 12 апреля 1961 года в 09:07 по московскому времени, был произведен страт корабля «Восток» с космодрома Байконур, с пилотом-космонавтом Юрием Алексеевичем Гагариным на борту. Космонавт номер «Один» благополучно облетел Землю и через 108 минут удачно приземлился…

Валентина Федорова. Старший провизор

– Что такое провизор? Это в аптеке, старший, значит. Я ведь всю жизнь в аптечной системе проработала. Все лекарства знаю наизусть, что, когда и какое надо давать. И кому. Ведь лекарств сейчас развелось столько? И половина из них, если не отрава, так дрянь все равно. А я по старинке, напишу название нехитрые кое-какой рецепт, в неофициальном так сказать стиле, и скажу, – вот это принимать надо тогда-то и тогда.

– И помогает?

– Я больше тридцати лет на лекарствах сидела. Поболее нынешних врачих знаю…

– Тут как раз история случилась у меня. Вот ты Коля, тоже ведь мастер по ремонту и работу свою делаешь хорошо, правда, ведь? А мне, в прошлом году, приспичило в комнатах мелкий ремонт сделать. Побелить и покрасить. А кого приглашать? Чужих-то боязно. А тут своя, соседка Халима, прибегает как-то и говорит, – ой, баба Валя, да я вам ремонтец такой сделаю, лучше, чем в Париже будет. Ну и уговорила меня старую. Дала я ей денег, как раз пенсию получила и еще накопленное было. Тысяч двадцать я и отдала. Халима мне соловьем поет, разливается,

– Да я вам баба Валя, куплю самую лучшую известь, обои импортные, левкас наведу. Будет у вас красота необыкновенная, а не интерьер. Взяла деньги и пропала. День нет ее, два, три. Куда я старая побегу? Спрашиваю соседей, – не видали ли Халиму? Отвечают, уехала куда-то…

Ну что, посидела, поплакала, дальше жить-то надо… Месяц прошел. Халима так и не появилась. Вечером мне звонят в дверь. Открываю, там стоит Айбек, брат Халимы. Трясется весь, – баба Валя, – говорит, – мой сынишка болеет. Врачи уже неделю в больнице держат, а ему все хуже. Не знают, что делать.

Я его спрашиваю, что да как, что врачи сказали, что давали, какие анализы были…

Потом написала на бумажке названия лекарств и рецептуры, дала и говорю, – иди в такую аптеку, они еще меня помнят и сделают тебе лекарство, будешь давать ребенку вот по этому графику

Два дня проходит, прибегает Айбек, улыбается, кричит, – сыну стало гораздо лучше. Я ему, ну вот и хорошо. Еще будете пить вот это и это, а когда домой отправят, после еще месяц вот это принимать и это…

Отправила я его с богом…

А еще через день, приходит Халима, с фингалом под глазом, плачет и прощенья просит,

– Прости меня баба Валя, не хотела я воровать твои деньги, просто закрутилась, в долги попала. Меня Айбек ночью чуть не убил, как дал мне. Простите меня…

– И что?

– Да что с ней поделаешь? Деньги мне вернула, ремонт сама сделала, стройматериалы все Айбек притащил. Свои люди все-таки, что нам ругаться.

Дым над Манхеттеном

и. 11.11.2001 г. Штат Нью-Йорк, город Нью-Йорк, остров Манхеттен, Всемирный торговый центр, северная башня, WTC-1, Соединеные Штаты Америк

анский восточный часовой пояс. Североамерик

Время: восемь часов, сорок минут.

Восемь часов пятьдесят шесть минут.

Девять часов три минуты.

Десять часов ноль минут.

Десять часов двадцать шесть минут, североамериканского восточного времени.

Одиннадцатого сентября две тысячи первого года в Нью-Йорке, по различным данным, под завалами башен близнецов, Всемирного торгового центра (WTC) погибло около двух тысяч шестисот человек…

Северная башня Всемирного Торгового Центра. Сто четвертый этаж, офис маленькой брокерской компании.

– Алло Лори! Лори, девочка отзовись. Я знаю, ты лежишь еще в кровати и слышишь мой голос. Не хочешь вставать, ну тогда слушай так.

– Лори девочка моя, пока босса нет, я хочу сказать тебе, о том как я тебя люблю. Если посмотреть в окно из офиса, то можно увидеть наш Бронкс, а если взять бинокль то я смогу увидеть нашу квартирку и тебя моя маленькая, увидеть как ты обнимаешь подушку и не хочешь вставать. Знай моя любимая соня, ты самая красивая на всем белом свете. Ой, босс пришел. Ну все, целую, пока…

– Алло, алло, мой бог! Девочка отзовись, я волнуюсь за тебя, алло Лори? Здесь у нас творится настоящий ад. Кто-то говорит, что началась третья мировая, кто-то сказал, что упал метеорит, я не знаю. Пятнадцать минут назад был страшный взрыв, вся башня затряслась как детский кукольный домик. Все в пыли и в дыму, никто ничего не понимает. Внизу под нами все горит. Парни из офиса решили пройти по лестнице, но там все завалено. Про лифты и говорить нечего, все заблокированы. Коллеги пошли наверх, на крышу. Говорят, что с крыши нас всех будут спасать с помщью вертолетов. Все звонят по мобильникам, линии перегружены, связи практически нет. Мой звонок, к тебе, еле-еле пробился.

– Лори, ты знай, самое главное: я жив, со мной все нормально. Весь в пыли, прокоптился дымом, на голове пара шишек. Нас скоро спасут и вечером мы с тобою пойдем в тот маленький ресторанчик в итальянском квартале, помнишь?…

– Мамочки, Лори, я только что видел, как в Южную башню врезался самолет! Это страшное зрелище, огонь, взрыв! Наверное, и в нас тоже врезался самолет! Не знаю. Никто ничего не знает. В нашем офисе, все просто стоят и смотрят в окна. Женщины плачут. Наш бухгалтер Глория, помнишь противную тетку, которая нам выписывает чеки, сказала, что надо подниматься на крышу. А Лерой, наш крепыш, взял и прыгнул в окно. Зачем он это сделал? Двое парней из другого офиса сказали, что башня может упасть, и мы должны идти на крышу, махать полотенцами и ждать спасателей…

– О, мой бог!!! Южная башня сложилась как игрушечная, там же люди!!! В проемах окон, махали нам! И все, лишь куча пыли! У нас видно как с верхних этажей нашего здания люди прыгают вниз. Мы поднялись на три этажа выше, я дальше не смог идти. Сижу возле окна и смотрю на то, что осталось от Южной башни. Сколько людей погибло, что творится на свете? Это что? Авиакатастрофа? Террористический акт? Или просто безумие…

– Знаешь моя любимая, моя девочка, моя Лорелея, – почему-то вспомнилось, как мы с тобой прогуливались по Гудзону. На той маленькой и страшненькой лодчонке, дядюшки Лао, китайца. Тогда еще погода испортилась, подул ветер, и твоя новенькая шляпка улетела прямо в воду. Ты еще так расстроилась, что не захотела потом идти со мной, на премьеру фильма. А помнишь, когда ты впервые пришла в наш офис и потом еще долго стояла и смотрела в окно. И как ты веселилась, когда я тебе показал через подзорною трубу наш домик в Бронксе. Ты еще тогда сказала, что будешь за мной следить с помощью морского бинокля. А я его потом спрятал в кладовке.

Возле меня сидит Джонни, помнишь его? Ну, на Рождество, он так напился и стал приставать к тебе. Мне тогда еще пришлось его немного поколотить. А потом он стал моим лучшим другом. Вот и сидим вдвоем на сто седьмом этаже Северной башни. Больше здесь никого нет. Многие пошли наверх. Несколько человек выпрыгнули в окно.

А мы здесь вдвоем и кажется Джонни без сознания. По-моему так будет лучше, для него.

Под нами задрожал пол, какой-то гул сверху. Треск, сыплется бетон, стекла…

– Я люблю тебя, моя маленькая Лори…

Эта запись с автоответчика городского телефона, так и осталась на кассете, в одной из маленьких квартирок, на восьмом этаже многоквартирного дома в Бронксе, город Нью- Йорк…

Эльза, жена дальнобойщика

– Может телевизор посмотришь? – С улыбкой спрашивает Эльза,

– А что с ним? – спрашиваю я.

– Да так, свистит.

– …? – В глазах моих невысказанный вопрос.

– Ну, в самом деле, свистит, как включишь его в сеть, так он подлец, начинает так тоненько: фью-ю-ю-ю.

– Ясно, это высокочастотный блок свистит. Надо телек открывать и блочок распаять. Мне мужики рассказывали, бывает такой прикол. Блоки пошли некачественные. Телик на гарантии?

– Ну да, всего два месяца, как в кредит его взяла. Не расплатились ещё, а тут свист этот. – Муж приехал с рейса ругается.

– Если на гарантии, то везти в сервис придется по любому. Атак делов-то, любой мастер сделает за пять минут, но…

– Ладно, чего уж там. Ты вот, что Коля, еще вот эти розетки, здесь и вон в той комнате поменяешь?

– Какие проблемы? Вы только укажите нам фронт работ, а мы что сможем, все сделаем.– Лихо отвечаю я, беря в руки отвертку…

– Я тебе уже сказала, что муж дальнобойщик? Ну да, ну да, говорила. Помню. Я же когда замуж выходила, как узнала, что муж дальнобойщиком работает, возгордилась.

Фильмов насмотрелась, ну все думаю, мужик золото. Они же там, в кино, все эти шофера, ну просто прелесть, а не мужики. – Эльза присела на табуретку около меня и грустно улыбается.

– И колесо открутить, и в делах разобраться, и отремонтировать если что. И с женщинами, на все руки и ноги мастера. А мой. – Эльза махает рукой, – с рейса приехал. Пачку денег кинул на стол и спать. Проснулся, поел, в телевизор уткнулся. Вечером пошли гулять, пива напился. Пришли домой, опять спать. Утром мне заявляет, – я тебе деньги привез?

Я говорю, – ага. А он мне кричит, – так какого черта, все розетки в доме сломанные?

Вот пришлось мне тебя, «Николая специалиста», вызывать. Так розетки, кажется все. Там мне еще полочку в коридоре приделаешь?

Не сотвори себе кумира

– Не, ну а я, что? Я ничего. Вот все вокруг говорят, – Путин то, Путин сё. А мне то, что до этого? Мне, что ваш Путин этот денег задолжал что-ли? По мне, что Вовка, что Димка все едино…

Они где? Правильно, далеко. А я где? Вот здесь сижу на землице сырой, с тобою разговоры разговариваю, а оно мне надо? Мне лично без надобности. А тебя видать нужда заела? Раз пришел разговоры говорить, всякие-такие…

– Журналист говоришь? Ну, кому как? А по мне, все равно как проститутка, хотя бабы-то, они почестнее будут. У них там как, – либо дала либо нет. И всех дело-то, ну может еще «по морде», какой клиент даст сдачи. А у вас, что? Что я спрашиваю? Один пишет, – Ленин гад гацкий, да при том еще и еврей оказывается. Другой сказал, – Сталин враг народа. За это дело, его бы, журналюгу, к стенке. А сейчас кричат, – вау, какой молодец, раскрыл всю правду перед народом. А народу это надо, вся эта грязь и мразь. Вы его спросили, правдолюбцы хреновы?

– Да знаю я вашу политику. Один бабок натырил, стал оппозициЯ, в смысле «Я», стал оппозиция, а кроме его «Я» и нет ничего. Другой вечно молодой герой политических баталий, все никак не станет первым. Всегда «второй» или даже «третий». А может, просто тупо договорился с «первыми», чтоб других не пускать на «святоместо», и всегда будет «вторым – - третьим»…

Политика, она моя, мачеха Родины моей. И злая при том, и не любимая. А ты говоришь «кумиры»…

– Звезды говоришь, это какие такие звезды, на небе что ли? Шоу бизнес говоришь? Слово-то, какое гадское. Вот то-то и оно, что бизнес. Я ведь помню, что раньше было: эстрада, советская эстрада. А люди? А имена?

– Да знаю я всю эту вашу тусню, не на Марсе чай! «Чаи то и здесь пивали». Радио есть свое, телик правда сломался, но ребятки наши сказали, – сделают вскоре. Газетки, журнальчики кой-какие почитываем. Ну, какие звезды, так горе одно «звездюльки с пи… ми». Ну, ты меня понял, да?

– Ну, спела она, попкой повертела, переспала с кем надо и не надо. Все только о ней и говорят и что? И ничего, ни душе, ни сердцу…… Понты напонтованные…

– И ведь, что обидно, есть же и у нас голоса, и песни есть, за душу и сердце берущие. Только кто их услышит, кто их пустит в этот твой, как его Шоубздю… сздью… – Ап, чхи, – бизнессс… Там ведь гомики одни… Тьфу!

– Ты меня еще спроси, как я к меньшинствам отношусь? Тоже мне блин, кумирня голубятня современной эпох. Как сказал один хороший человек, которого мы все туточки уважаем:

«Не те пидо… сы, которые друг друга пользуют, а те, кто нас к этому принуждает и заставляет думать, что так оно и есть, и еще плюс к этому учит нас, что нам грешным делать, и как нам жить». Вот тебе и весь сказ…

– Да не верю я ни в какой конец света, ни во второе пришествие. Послушать вас, так вы все еб… сь, честное слово. Ты уж извини мил человек за прямоту русскую, ну не могу я по-другому. Вы как будто в школах не учились, физик не учили, с математиками. Как все башкой трахнулись. Несут всякую чушь с умным видом. То один говорит, – «крындец америкосам», второй орет с телевизора, «пи-пе-ец России матушке». Третий с умным видом галстук свой жует, обос… ся от страха, что войну начал. А со всех экранов орут, – «ах, Россия виновата-я-я…»

– А по мне так, фигу им всем. «Комбинация из трех пальцев», – называется. Не люблю я, когда Родину хают. Она-то при чем здесь? В чем она виноватая, в том, что ублюдки всего света только и мечтали за всю историю, как-бы ее полонить и сожрать…

Или в том, что нас родила?

– Молчишь, Вот то-то и оно. А то кумиров ему подавай…

– Ты меня еще про деньги спроси? Что молчишь? Типа, что спрашивать, и так все ясно. Нет, мил человек шалишь. Я так понимаю, ты человек солидный, с деньгами. Может, пожертвуешь в наш местный фонд: «Сохранения исторического и культурного наследия».

– Что сколько? А, денег. А все, что есть. Ты ведь и так проживешь, напишешь статеечку, редактор поправит, если что. Как отсюда доберёшься до дому? Ну, мил человек, насмешил. Ножками, ножками, до трассы выйдешь, а там кто сердобольный и подберет.

А мы туточки, на твои денежки, водочки купим, закусь, посидим. Будем тебя вспоминать, хорошего человека. И, кумиров судьбы нашей эпохи думать…

Примечание автора:

** «Не делай себе кумира и никакого изображения того, чту на небе вверху, и чту на земле внизу, и чту в воде ниже земли», – - Вторая заповедь, Исход, 20 глава из Ветхого завета

Тис на горе

Художественная галерея при университете имени Гумбольдта. Берлин. Восточный зал.

На стене висит рисунок. Подпись: «Тис на горе. Техника: акварель, карандаш. Автор: Ануш Мнацикян. Армения.»

Маленькое горное село Автона, Арагоцотн марз (область Арагоцотн). Республика Армения.

Из лекции в Ереванской академии искусств:

«Тис на горе. Одинокое дерево как символ. Маленькое и хрупое дерево на краю скалы, гнется под напором стихии. Вы видите на переднем плане, просто кусок скалы, из которого растет одинокое деревце. Далее, зритель видит, как с левой стороны неба надвигаются темные силы в образе грозовых туч. Как гнется и, кажется, готово вот-вот сломаться под напором стихии маленькое хрупкое деревце. Но, это кажущаяся хрупкость. Незаметными штрихами автор картины сумел передать гибкость молодого деревца на краю бездны. Оно гнется, сгибается под напором стихии. Однако посмотрите, как молодо выглядит его зелень, как деревце пластично и как оно крепко держится своими корнями. Эти мощные корни врастают в камень, в едва заметные трещины гранита, уходят вглубь и, словно мускулы борца, удерживают это дерево и не дают ему сорваться в пропасть…

А этот штрих, едва намеченный в предгрозовом небе, эта изломанная линия, силуэт великой горы Арарат, ясно дает нам понять, о чем идет речь. Наша маленькая родина Армения, страна гор и садов, как этот одинокий тис на скале, стояла и выстояла в невзгодах».

Средних размеров каменный дом на самом краю села. Ануш стоит и задумчиво глядит на запад. Сегодня день ясный и хорошо видно Арарат, точнее его заснеженную вершину.

– Велик и спокоен, и в этом наша сила! – не удержалась она и сбившись с патетического тона, повернулась ко мне, – вон смотри облако запуталось в камнях у вершины.

Пара небольших облачков, пытались обернуть собою вершину знаменитого Арарата, но им это не очень —то удалось.

Ануш, тридцать лет, невысокая и сильно прихрамывает на правую ногу. На ногах джинсы, и мягкие полусапожки. Одета в теплую кофточку и, поверх, меховую безрукавку. Сшитую из белоснежных бараньих шкурок, мехом наружу. Что придает молодой художнице весьма современный вид, в стиле кантри.

– Когда я была маленькая, мы жили недалеко от Спитака, мои братья, я и родители. Потом произошло это страшное землетрясение, родители погибли сразу. А меня с моими братьями, немногим позже, отыскал и забрал к себе дядя Геворк, родом из этих мест. Здесь и закончила школу. Дядя уже был старенький и умер в прошлом году, а братья мои поженились и разъехались кто куда. Хотя свою сестричку Ануш они не забывают. Часто приезжают в гости с племянниками. Подарки привозят, да и так помогают. Я даже смогла немного поучиться на историографа, в Ереванском университете, но после все бросила и вернулась сюда. А несколько лет назад стала рисовать.

– Работы свои покажешь? – Спрашиваю я, – если конечно не секрет?

– Да какое там, – машет рукой Ануш, – весной приезжал профессор Баркисян из Ереванской Академии искусств. Просил к ним приехать. Ну, куда я брошу свой дом? Да и хозяйство кое-какое имеется. – Девушка обвела рукой двор, – так и уехал, правда отобрал целый пакет моих работ, сказал, что на выставку отправит. А рисунки мои вот, еще есть, целый альбом.

Я осторожно раскладываю на большом деревянном столе альбом для работ. Открыв картонную папку я смотрю на первый рисунок:

«На фоне, грубо прорисованных каменных блоков, тонкими нереальными силуэтами вычерчены дома, башенки, крепостная стена неведомого призрачного города. Люди стоят или спешат по своим делам, купцы, рабочие, бродяги и просто люд, разномастный и призрачный народ, давно исчезнувшего города. Отдельно прорисованы каменные столбы и странная карта, в виде концентических кругов, штрихов и непонятных надписей, вырезанных в камне призрачного города…»

– Что это? – Я не могу оторвать взгляд от реальных камней и призрачного города,

– Мецамор, – и видя мое непонимающее лицо, Ануш делает изумленные глаза, – ты не знаешь, что такое Мецамор? Ну, ты даешь, – и весело хихикает. – Мецамор, это древнейший город, примерно с десятого века до нашей эры. Пока по Европе бегали дикари и ели друг друга, у нас здесь, – тут Ануш ткнула пальцем в рисунок, уже была просвещенная цивилизация, люди плавили медь и железо, вовсю торговали с вами же русскими и далекой Азией. Рисовали карты звездного неба. А ты говоришь: «Что такое Мецамор»?

– Прости, не знал об этом факте истории. Ну вы молодцы, – улыбаюсь я и открываю новый рисунок Ануш,

– О, а это, что за лихой усач в папахе. Да, еще и Георгиевский российский крест на шее. Важный дедок.

– Николай, это вам не дедок. А сам генерал Андраник, национальный герой Армении. Боролся с турками, потом учавствовал в Балканской войне и всюду бил турок. Мы должны знать свою историю, – тут художница фыркнула и недовольно сморщила свой носик.

– Ну ладно, не буду больше. Это ваше высокогорье, так и обязывает немного подзакусить? А, Ануш-джаным?

Ануш внимательно и изумленно смотрит на меня. Потом складывает свои бумаги и убирает их со стола, – по-армянски вернее будет сказать: «Ануш-джан».

– А у нас, по-казахски говорят так. И кстати очень похоже.

– Ну ладно, Коля-джан, – и она лукаво улыбается, – насчет подзакусить, есть каурма. Правда ее надо разогреть. Еще лаваш и зелень с овощами, немного. Ты какой чай любишь больше: зеленый или черный?

– Черный.

– Ну вот и договорились, немного мне дров наруби, вон там топор, – Ануш показала мне место, где рубить дрова, – а я пока разогрею. До вечера продержимся, там старший брат Тигран с женой Анаис и племянниками должны подьехать. Вот тогда и попируем,

– Договорились.

Ирина Васильевна, учитель физики

– Ну, вот, скажешь тоже, Коля? Я сама эти розетки поменяла. И лампочку заменить, не проблема. – Ирина смотрит деловито, – я же, как-никак, учитель физики. Конечно, ты мне эту вытяжку сейчас повесишь, как положено. Все-таки сверлить стену надо. А все остальное, что придется, я и сама по дому делаю. Вот сына вырастила. «Гуманитарий», блин. – Ирина улыбается. – Хитрец, говорит, я мама хорошо английский язык знаю и пойду учиться на факультет английского, в наш университет. Ну, отучился уже. С красным дипломом. Сразу устроился на работу в иностранную фирму, хорошо стал зарабатывать. Мне говорит, – мама я гуманитарий, я эти розетки с детства боюсь, электричество, плюсы-минусы, брр! Жуть какая! Вот и пришлось самой все розетки ремонтировать.

– Розетки дело наживное, – добавляю я «масла в кипятильник»,

– Ну не скажи, Николай! Если не знать, что и к чему, такого можно сотворить. А мне, вроде как, по образованию положено знать. Да ладно, это еще что? Ягодки. Апельсины еще впереди, – показывает рукой на жуткого, ремонтируемого вида, кухню.

– Вот пока ремонт делается, я еще и газ для себя провела.

– Упс, не понял? Как провела? Что-то вы Ирина Васильевна, не договариваете?

– А, что здесь такого? Плита раньше стояла здесь, – показывает рукой в, темного вида, закуток. – Я сделала новую перепланировку: сюда поставлю кухонный гарнитур, а плита будет вот там стоять, – показывает в противоположный угол.– А труба вот здесь газовая проходит. И что? Вызывать кого-то, денег уйму отдавать? Подумаешь! Сделала чертеж, рассчитала трубы, все повороты. Пошла на рынок, в мастерских отрезали мне сколько надо по размерам, резьбы нарезали. Купила, что-еще надо: всякие там сгоны, повороты, муфты соединения, паклю, и все! Пришла домой, попила чаю, собралась с духом и, вооружившись газовым ключом, собрала для себя новую газовую трубу, до нужного места…

– И как? – Спрашиваю я в трансе, – впервые вижу женщину, собравшую для себя газопровод на кухне!

– Да ничего, пока не взорвалось. Ты это Коля, мне как вытяжку повесишь над плитой, может, посоветуешь еще кое-что?

– Я весь внимание.

– Я тут еще захотела установить газовый водонагреватель на кухне, не вечно же мыть посуду холодной водой, да и труба теперь удобно расположена, как думаешь, места хватит на стенке?

Плохая пьеса

(фантасмагория)

Акт первый.

За занавесом: бабахает выстрел из пистолета, женский визг и топот ног.

Занавес открывается.

Серый в шляпе, Черный пистолет, Дама в панталонах.

Серый в шляпе: – Если рассуждать логически, уважаемые господа, есть Черный пистолет и есть Дама в панталонах. Был выстрел. Отсюда следует вывод, что?

– Что? – на сцену выходит Зеленый в трико, – что следует, лапоть ты колхозный?

– Да уж! Именно, – Серый в шляпе, поднял указательный палец вверх, – господа отсюда следует, что здесь произошло преступление!