Русские. 1812–1814. За Родину!

Армия пришла в Дриссу, стала занимать позиции, разбирать припасы с огромных складов, но все чувствовали, что в этом лагере -мышеловке армия долго не задержится.

Ни о каком фланговом ударе армии Багратиона по французской армии не могло быть речи. Багратион сотнями километров южнее метался под натиском корпусов маршала Даву и Жерома Бонапарта и все больше удалялся от Барклая.

Нужно было быстрее уходить из дрисского лагеря, самим идти на соединение с армией Багратиона и, изматывая французов, отступать до уравнивания сил. Командующий Первой Западной армией Барклай-де-Толли был уверен в правильности такой стратегии, чувствовал негласную поддержку императора Александра, но и знал о несправедливых и едких высказываниях о нем начальника штаба его армии генерала А.П.Ермолова и некоторых других генералов и обвинениях в трусости и, даже, в измене. В таких условиях было очень трудно сохранять хладнокровие и делать свое дело. Но Барклаю хватало мужества и настойчивости выполнять свой долг. Армия в полном порядке продолжила отступление. Непрерывно ведя ожесточенные арьергардные бои с наседающими французами, русские неизменно наносили им большие потери, удачно выходили из расставляемых ловушек и оставляли за собой лишь пустые или сожженые деревни, лишая вражеские войска продовольствия и фуража. Талант Наполеона столкнулся с выдержкой, умом и опытом русских генералов, стойкостью и героизмом русских солдат и офицеров. Преимущество в численности французских войск постепенно таяло, разгромить русских не удавалось, возбудить белорусское и, тем более, русское население к бунту не получилось. Поляки, естественно, встретили французов восторженно, литовцы – дружелюбно. В Вильно была устроена иллюминация, сразу колоборанты, особенно шляхтичи, начали помогать захватчикам в создании новой администрации, стали даже организовываться какие-то опереточные части «литовских казаков». Тем не менее, количество завербованных тех и других в наполеоновскую армию было меньше ожидаемого. Всего 20 тысяч солдат пополнили её ряды, да и их выучка была крайне низкой. Неприятностью для русского командования стало массовое дезертирство из двух уланских полков уроженцев недавно присоединённых западных земель. При этом надо отметить, что подавляющее число военнослужащих польской национальности в русской армии честно и храбро исполняли свой воинский долг. Что касается белорусов, то никакой радости от незваных пришельцев они не испытывали. Сегодня, правда, почитатели «европейского выбора» в Белоруссии, выдавая желаемое за действительное, ожесточенно стараются доказать чуть ли ни участие в ведении белорусами совместно с польским и литовским населением партизанской войны против русской армии. Действительно, было несколько фактов нападений на мародеров и обозников, предательства части православного духовенства, но ни о какой войне и речи быть не может. Евреи, которые составляли довольно большую часть населения западных губерний, в целом остались верны русскому императору и занимались своим основным делом – торговлей, хорошо почистив при этом карманы завоевателей.

План войны ломался и Наполеона все чаще охватывало раздражение.

Через три дня русская армия ушла из лагеря и направилась в сторону Витебска на соединение с Багратионом. Первый корпус П.Х.Витгенштейна отделился от армии Барклая и занял линию по Западной Двине, прикрывая дорогу на Петербург.

Преследуя Первую Западную армию, Наполеон делал все, чтобы не допустить соединения войск Барклая и Багратиона и разгромить их поодиночке.

По пятам за русскими армиями как саранча, оглашая окрестности говором на десятке языков, топотом ног и копыт, ревом быков и ржанием лошадей, грохотом колес повозок и орудий, на восток двигалась разноплеменная наполеоновская рать. Оторваться от нее никак не удавалось и бои шли ежедневно. Арьергард состоял из казаков, регулярной кавалерии и пехоты. Казаки вели разведку наступающих наполеоновских войск, нападали на вырвавшихся вперед и быстро отходили, если враг заметно превосходил их в численности. Когда завязывался серьезный бой, на выручку казакам неслись гусары, драгуны и уланы, подходила пехота и артиллерия. Отбив нападение, русские выставляли заслоны и вновь отходили. В результате этих боев потери французов неизменно превосходили потери русских. Они не смогли окружить и разгромить не только русские армии или корпуса, но даже ни одного пехотного батальона. И это при подавляющем численном превосходстве не только пехоты, но и многочисленной кавалерии! Наполеоновские маршалы допускали грубейшие просчеты, которые в итоге серьезно повлияли на весь ход войны. Говорят о не совсем точных картах территории России, которыми были снабжены французские генералы и они мешали правильно маневрировать. Это так. Но также верно и то, что, несмотря на наличие большого количества легкой кавалерии, французское командование не смогло организовать эффективную разведку.

Несмотря на то, что французов сопровождали огромные стада скота и провиантские транспорты, им даже удалось захватить часть русских магазинов с провиантом, почти сразу с начала войны Великая армия стала ощущать недостаток продовольствия и фуража, возникли трудности с перевозками. Обычным делом становились реквизиции у населения повозок, скота, хлеба, водки, дров. Суровые дисциплинарные меры, вплоть до расстрелов, в отношении мародеров в частях, укомплектованных природными французами, помогали мало, а на союзников особого впечатления они не производили – немцы и поляки не церемонились и грабили вовсю. Но, в общем, армия пока еще оставалась» Великой», хотя что-то не ладилось, некоторые замыслы не исполнялись, а главное понемногу выяснялось, что не Наполеон, а русские диктовали условия борьбы. Хотя они и оставляли свою территорию, но дороги на главные центры империи ими были перекрыты, армия цела, а в тылу шло интенсивное формирование новых военных сил. План скоротечной и победоносной войны с заключением выгодного мира рушился на глазах, но Наполеон верил в свою звезду и вел свою пока ещё непобедимую армию все дальше и дальше вглубь необъятной Российской империи.

Покинув Дрисский лагерь, войска Барклая, отбиваясь от французов, пошли к Полоцку и дальше на юго-восток на сближение с Багратионом. Сильная жара после проливных холодных дождей, плохие дороги, нехватка питьевой воды, само по себе отступление, к чему армия не была приучена, раздражали людей. Но одновременно в армии росла решимость быстрее сразиться с врагом, наказать его за унижение.

ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ.

Пан Болеслав Шиманьский, секретарь мирового суда, торопился домой. Жаркий июльский день был в самом разгаре и секретарь то и дело вытирал потное лицо платком, ругая себя, что пожалел деньги и не взял извозчика. Утром в суд заходил родственник, служащий в Сенате, и поведал, что русские крепко наподдали саксонцам, 13 числа заняли Брест и, вполне вероятно, уже приближаются к Варшаве. Французский император был уже далеко на востоке и ничем помочь не может. Беспокойства добавил французский офицер, встреченный в кондитерской, который на бодрый вопрос Болеслава:" Как идут дела в России? «ответил, что «лучше не бывает», но так зло посмотрел на него, что тот поспешил допить кофе и поскорее ретироваться. Сейчас он шел по мосту через Вислу и вспоминал, как на этом самом мосту и на улицах города восемнадцать лет назад толпа избивала безоружных русских солдат (» Варшавская заутреня», на которой были убиты 2.000 человек), направлявшихся в церкви и последовавший за этим уже через полгода кровавый штурм Суворовым варшавского пригорода – Праги, когда разъяренные гибелью своих товарищей, русские беспощадно отомстили мятежникам. Были убиты или утонули при бегстве 15 тысяч солдат и горожан, взято в плен около 13 тысяч человек, русские потеряли полторы тысячи. Болеслав неожиданно для себя перекрестился, хотя до костела было еще далеко. Навстречу тянулись запыленные господские экипажи и крестьянские телеги. Уставшие люди безучастно посматривали по сторонам и на любопытные вопросы отвечали, что едут от границы, спасаясь от русских.

Подходя к воротам своего дома, он услышал за оградой щебетание своей жены Агнешки и войдя во двор увидел, что она поливала маленькой лейкой розы и мило разговаривала с соседом, бездельником и ловеласом. Болеслав недовольно посмотрел на жену и, как бы не заметив соседа, вошел в дом. Свою жену он любил, но, постоянно ощущая ее неразгаданную сдержанность, был чрезмерно ревнив. Она всегда выдерживала его взгляд и не отводила глаз, но в них плясали такие черти, что невольно приходила мысль, что имя жены означавшее «непорочная» дано ей явно по ошибке.

За обедом, обсудив возможную угрозу, супруги решили переехать к родственнику на левый берег Вислы и переждать там несколько дней пока не прояснится обстановка. Поляки опасались, что если придут русские, то будут мстить за их участие в военном походе Наполеона в Россию. Знали бы они императора Александра, который, прекрасно осведомленный о составе Великой армии, еще пару месяцев назад покорял своим расположением польских магнатов и их жен.

Вечером чета Шиманьских, оставив прислугу присматривать за домом, в потоке бегущих перебралась на левобережье Варшавы.

Русская Третья резервная обсервационная армия (46 тысяч человек, 168 орудий) под командованием генерал-лейтенанта А.П.Тормасова с началом войны, располагаясь на Волыни в районе Луцка, имея перед собой 30-ти тысячный при 60 орудиях австрийский вспомогательный корпус князя Шварценберга и 7-й армейский (саксонский) корпус Рейнье (19 тысяч человек, 50 орудий), не стала отступать вглубь Империи, а, наоборот, по предписанию Барклая-де-Толли развернула из Луцка активные наступательные действия на север в направлении Гродненской губернии против саксонцев. Основные силы корпуса Рейнье находились в Слониме, несколько отрядов стояли в Бресте, Янове, Пинске, а наиболее крупный, бригада пехоты и уланский полк, стоял в Кобрине. Тормасов принял решение очистить эти города. Уже 3 июля русский отряд под командованием генерал-адъютанта К.О.Ламберта с целью рекогносцировки вторгся в пределы Великого Герцогства Варшавского, занял город Грубешов, захватил в нем ценные бумаги, свидетельствующие о малочисленности войск, оставленных Наполеоном в Польше. Ламберт дальше намеревался занять Люблин, но получил приказ двигаться к Кобрину и вернулся в пределы Российской Империи. 13 июля отряд генерала А. Г. Щербатова, выбив саксонцев из Бреста, присоединился к войскам Ламберта и вместе с ними с запада начал наступление на Кобрин. С южного направления к этому городу направлялись главные силы Тормасова, в авангарде которых шел генерал-майор Е.И.Чаплиц с 13-м егерским, Павлоградским гусарским, Донским казачьим полками, батальоном лубенских гусар и 6 орудиями.

В Кобрине была сосредоточена саксонская бригада Кленгеля из 22-й пехотной дивизии в составе четырех батальонов и приданного полка улан общей численностью до 2,5 тысяч человек. Ламберт, оставив у села Бульково на трехчасовой отдых свою пехоту, состоящую из 4 егерских батальонов, в ночь на 15 июля с кавалерией двинулся к Кобрину. Перед городом на ржаном поле саксонцы встретили русским частым ружейным огнем. Атаковать их в конном строю было крайне неудобно и опасно, поэтому пришлось спешивать тверских и стародубовских драгун, которые стали действовать как стрелки. Александрийским гусарам и казакам, направленным за реку Муховец для блокирования пути отступления саксонцев, удалось рассеять два эскадрона улан и подойти вплотную к городу. Попытки прорыва саксонской пехоты были отражены орудийным огнем. В это время к Кобрину подошли войска Чаплица и после ожесточенного боя ворвались в горящий город. Павлоградские гусары разгромили несколько эскадронов саксонских улан и захватили две пушки и вместе с 13-м егерским и Ряжским пехотным полками выбили противника из города. Отброшенные к монастырю и старому полуразрушенному форту на окраине города, саксонцы, окруженные уже со всех сторон, после яростного сопротивления, сложили оружие. Были захвачены 4 знамени и 8 орудий, пленены 1.200 солдат и офицеров и их генерал Кленгель. Остальные погибли или рассеялись по близлежащей округе. Русские потеряли всего 77 убитых и 482 раненых.

За первую и безусловную победу в войне и умелое руководство войсками Тормасов был награжден орденом Св. Георгия 2 степени и Александр пожаловал ему еще 50 тысяч рублей. Ламберт получил саблю, усыпанную бриллиантами, а Чаплиц – знаки ордена Св. Анны. Благодаря этой победе Наполеон не смог использовать на главном направлении австрийский корпус Шварценберга, который уже было направился против Багратиона. Австрийцев и одну польскую пехотную дивизию из корпуса Понятовского, пришлось вернуть для действий против Тормасова. Как бы эти 40 тысяч солдат пригодились французскому императору под Москвой!

Кроме этого, успешные действия Тормасова на Волыни показали местному населению, сочувственно относящемуся к наполеоновским войскам, силу русской армии и заставили многих отказаться от мятежей, которые были готовы разгореться.

________

Владимир Данилов пошел по стопам своего старшего брата Александра и, когда пришло время, получив благословение своей горячо любимой матушки, избрал для себя путь военного. Воспользовавшись связями, Владимир в десятом году поступил в Гродненский гусарский полк и уже через полтора года безупречной службы был произведен в корнеты. Это событие было воспринято им с восторгом. Вечером, правда, пришлось поучаствовать в пирушке, устроенной офицерами полка. В избу торжественно была внесена здоровенная деревянная бадья, в которую под радостные крики были вылиты шампанское, портер и бургундское. Затем в клещах принесли раскаленную подкову от только что раскованной на дворе лошади, с шипением погрузили ее в бадью и под рев:" Пей до дна! «заставили выпить целую кружку этой бурды. Утро корнет встретил в сенях в огромной охапке сена.

Новый чин потребовал и новых трат. Жалование корнета было не Бог весть каким и его едва хватало на покупку самого необходимого. Выручил брат, навестивший Володю весной и привезший из Москвы деньги. Были куплены положенные для гусарского офицера серебряные галуны и пуговицы, этишкеты и лядунка, вороной трехлетний поджарый жеребец с лукавыми лиловыми глазами, нареченный Марсом. Посматривая с улыбкой на брата, Александр, показывая чубуком трубки на его расшитый серебром мундир, заметил :

– В таком наряде и на балу с паненками не грех в мазурке поскакать, а не только саблей биться. Здесь у вас в Литве красавиц ясновельможных хоть пруд пруди.

Владимир смутился, румянец выступил на щеках.

– Я, Саша, и в простом мундире готов воевать, да порядок такой у нас заведен: стал офицером – хоть провались, а изволь серебряные вещицы нацепить. В некоторых других полках, не говоря уже о гвардии, полагается вообще золото нашивать. Ты не думай, мне это не нужно, но полковой наш командир строго спрашивает, хотя и прекрасной души человек. Что касается паненок, нет на них времени. Муштруют нас нещадно, ведь война уже на пороге. Говорят, что уже вся Пруссия и Польша забита наполеоновыми войсками.

Лицо старшего брата стало серьезным. Он с удовлетворением подумал:" Все понимает. Из этого мальчика будет толк. Храни его Бог».

______

Первый пехотный корпус под командованием генерала графа П. Х. Витгенштейна после ухода русской армии их дрисского лагеря по предписанию императора Александра был отделен от основных сил и расположился у покинутого лагеря по правому берегу Западной Двины с задачей не пропустить французские корпуса Макдональда, Сен-Сира и Удино через рубеж р. Двина – Псков – Новгород, имея ввиду и возможные действия по защите Санкт-Петербурга. Макдональд, оставив прусский вспомогательный корпус осаждать Ригу, в поисках переправочных средств на правый берег Двины осторожно двинулся со своей 7-й пехотной немецко-польской дивизией к Якобштадту. Удино попытался взять Динабург, но получил отпор. Наполеон через своего начальника штаба маршала Бертье выразил неудовольствие бесполезными действиями командира Второго армейского корпуса и предписал ему наступать в сторону Полоцка и не давать русским переправляться на левый берег Двины. Шестой армейский, баварский, корпус Сен-Сира не воюя, к этому времени умудрился потерять уже половину своего состава. Понос косил солдат и офицеров, не помогали ни водка, ни опий, который доктора давали наиболее слабым. Сен-Сир медленно тянулся за Удино.

Дивизии Удино к середине июля заняли Дисну и Полоцк и двинулись на север. Намечалась вполне реальная угроза наступления французов на Петербург. Они форсировали Двину, а потом и Дриссу и 18 июляу мызы Якубово встретились с авангардом войск Витгенштейна под командованием генерала Кульнева. В полдень гродненские гусары атаковали передовой отряд дивизии Леграна и заставили его вернуться в Якубово, где стали накапливаться крупные силы французов. Из обширного леса напротив мызы стали выходить и строиться 4 полка русских егерей. Впереди них расположились конная и батарейная артиллерийские роты и сразу открыли губительный огонь по противнику. Все атаки французской пехоты были отбиты с большими для них потерями. В наступление пошли русские егеря вместе с прибывшие к месту сражения Пермским, Могилевским, Севским и Калужским пехотными полками. Силы сторон были равны, но важную роль сыграли русские батареи, которые подавляли все попытки неприятеля контратаковать. В итоге, французы были выбиты из Якубово и откатились за ее восточные окраины.

Еще затемно, ранним утром 19 июля французы попытались отбить Якубово, но вновь, как и вчера, очень эффективно действовали русские артиллеристы. Наступление захлебнулось и Витгенштейн бросил в бой несколько пехотных полков, которые отбросили противника к р. Нища. Французы на этом рубеже также не удержались и отступили по мосту к мызе Клястицы. Их саперы успели поджечь мост, сама мыза и округа была заполнена пехотой, на берегу и между домами установлены орудия. Успех сражения зависел от решительности и мужества русских солдат и офицеров, командира авангарда корпуса генерала Я.П.Кульнева, самого Витгенштейна.

Вперед был брошен второй, резервный, батальон Павловского гренадерского полка (1-й и 3-й батальоны полка воевали в составе 1-й гренадерской дивизии в армии Барклая). Медь гренадерских шапок заиграла в солнечных лучах среди облаков порохового дыма. В плотной колонне под огнем артиллерии и стрелков по горящему настилу моста гренадеры ворвались в Клястицы и выбили французов из мызы. Героев поддержали Могилевский и Пермский пехотные полки, а по броду, с трудом преодолевая крутые берега Нищи, были переправлены орудия. Успех развил Ямбургский драгунский полк. Французы стали поспешно отступать на юг к р. Дрисса с целью удержать русских на новом рубеже. Их попытки контратаковать во время отступления присекались русской кавалерией. Перед тем как перейти на левый берег речки, французские 23-й и 24-й конно-егерские полки атаковали наседавший русский авангард.

Оба батальона Гродненского гусарского полка, миновав Клястицы, продвигались по лесной дороге. Она то расширялась, то, спускаясь в низины, сжималась ельником до такой степени, что по ней с трудом проезжала артиллерийская упряжка. Наконец, лес стал редеть и отступать от дороги. Ветер донес медовый аромат таволги.

Впереди отчетливо слышалась ружейная пальба, изредка доносился гулкий выстрел орудия. К передовому эскадрону, в котором служил Владимир Данилов, подлетел ординарец и передал приказ Кульневу – полку на рысях идти вперед к мосту через Дриссу, где французская кавалерия атакует передовые части русского авангарда. Полк тронулся и уже через полторы версты выехал на довольно большой луг, на котором рубились ямбургские драгуны и французские конно-егеря. Рядом друг против друга стояли шеренгами и кучками пехотинцы обеих сторон и вели батальный и одиночный огонь. Судя по количеству убитых и раненых, лежащих между противниками, недавно здесь произошел жаркий встречный бой. Русские не видели, что за кустарником выстроились и готовились атаковать их во фланг не менее одного полка французских конно – егерей. Французы ринулись было вперед, но в тот же момент заметили гродненцев и стали осаживать лошадей.

Владимир посмотрел на своих гусар. С 1806 года, когда был сформирован Гродненский гусарский полк, прошло всего шесть лет, но за это время он уже успел покрыть себя славой в сражениях с наполеоновскими войсками при Гутштадте и Фридланде, в войне со Швецией, когда перешел по льду Ботнический залив и заставил сдаться гарнизон одной из крепостей. Узнав об этом подвиге, Александр I, повелел наградить всех участников специальной медалью» За переход на шведский берег 1809». И сейчас мундиры многих гусар украшали эти медали.

В начавшейся войне они тоже уже успели отличиться. 16 июня четыре эскадрона Гродненского гусарского полка 9 часов подряд в составе арьергарда Первого пехотного корпуса под командованием шефа полка генерал-майора Я.П.Кульнева не выходили из тяжелого боя против превосходящих сил противника и участвовали вместе с другими войсками во взятии городка Вилькомир. 3 июля на берегу Западной Двины у селения Оникшты, находясь в арьергарде под командованием генерала Кульнева, гродненцы вместе с полком казаков атаковали 11 конно-егерский французский и 10 уланский польский полки. В нескольких атаках они сначала смяли фланги противника, затем опрокинули центр и гнали егерей и улан 15 верст. Были захвачены генерал Сен-Жени, 3 офицера и 140 солдат. Сами же потеряли убитыми и ранеными 54 человека. Перед тем боем Владимир был послан командиром полка Ф.В.Ридигером к Кульневу с донесением и о славной победе он узнал от товарищей.

Лица солдат и офицеров были сосредоточены и серьезны. Знали, что через несколько минут придется сойтись с опытными в кавалерийском деле, умелыми и смелыми бойцами. Каждый понимал, что этот бой может стать для него последним, но, в то же время, и надеялся, что смерть минует его, как это было раньше. Одновременно каждый начинал прикидывать, как лучше ударить по французу, стал появляться военный азарт. Видели, что силы были примерно равны и это вселяло уверенность в успехе. Смотря на усатых ветеранов, Владимир почувствовал, как утихает дрожь в руках.

Переживания ушли после сигнала об атаке. Все восемь эскадронов, один за другим, двинулись вперед. Копыта коней мягко вязли во влажном торфянике, на котором расстелился ковер изумрудной травы. Вот уже выхвачены из ножен сабли и через мгновение разгорелся кавалерийский бой. На корнета налетел конный егерь. Он был без кивера и без сабли, но, бросив поводья и не останавливаясь, несся прямо на Владимира, целясь из карабина. Пьяные глаза француза вылезли из орбит и усмешка кривила губы, кровь стекала на лоб. Пуля прожужжала над головой корнета и тут же француза сбил пикой какой-то гусар.

Владимир размахивал саблей, отбил несколько чьих-то ударов, увидел, как перед глазами мелькнула голубая молния клинка и почувствовал удар по левому предплечью. Спасли серебряные шнуры на ментике и то, что Марс дернулся в сторону, уводя своего хозяина от прямого удара. Тут же он налетел на отощавшую французскую лошадь и сбил ее вместе с всадником своей широкой грудью.

Владимир как-будто ощутил какой-то толчок в спину и увидел, что конно-егеря стали поспешно поворачивать коней и отходить к реке. В толпу сражающихся врезались вовремя подоспевшие рижские драгуны и вместе с гусарами загнали французов в воду. Потом гнали их еще несколько верст до тех пор, пока кони не начали сами останавливаться от усталости.

Основные силы корпуса Витгенштейна расположились на бивак в Клястицах, а авангард Кульнева после короткой передышки продолжил преследование французов. Его отряд в составе 2,5 полков кавалерии, батальона пехоты, 4 орудий и нескольких сотен казаков – всего немногим более 3.700 человек, в ночь на 20 июля перешёл Дриссу и двинулся в сторону деревни Боярщина. Дорога была заставлена брошенными французами повозками, разной рухлядью, оружием. Чувствовалось, что бежали они очень поспешно. Постепенно стали появляться группы неприятельских стрелков, которые, впрочем, обстреляв русских, откатывались дальше. Кульнев, предупрежденный Витгенштейном о нежелательности вступления в бой с крупными силами противника, был уверен, что преследует лишь разрозненные толпы бегущих французов и не останавливаясь, без должной разведки шел вперед. У Боярщины его ждал весь корпус Удино. Дивизии Леграна и Вердье в первой линии, а за ними швейцарцы из дивизии Мерля выстроились на дороге, проходящей в узком дефиле в окружении болот и кустарника. Отряд Кульнева, попав в ловушку, был сразу атакован с трех сторон намного превосходящими силами французов. Впервые с начала войны в бою приняли участие швейцарцы – их 2-й пехотный полк. Стойкие, как всегда в обороне, солдаты в красных мундирах в медвежьих шапках и киверах с красными султанами отбили первоначальный натиск русского авангарда, а затем на него обрушился перекрестный огонь артиллерии. Под градом пуль и снарядов, постоянными наскоками французских конно-егерей и кирасиров, мощным давлением масс пехоты русские начали поспешно отступать. Кульнев, сойдя с лошади, ободряя своих солдат, шел в последних рядах. Наконец, у Сивошина перебрались через Дриссу под защиту своей батареи, но в этот момент генералу ядро оторвало обе ноги. Умирая, он снял георгиевский крест и, чтобы он не достался врагам, передал его своему адьютанту Нарышкину. Чтобы не узнали в нем генерала, из последних сил завернулся в солдатскую шинель. После очередной атаки французов, тело погибшего осталось на территории, занятой неприятелем.