Литературный оверлок. Выпуск № 3 / 2018

Зимний полусон сменялся весенним пробуждением. Все повторялось. И каждый миг неповторимостью запечатлевался памятью.

Поляна не старела, она не знала необратимого увядания, потому что жила не сама по себе, а частью леса, реки, неба, дождя, солнца, ветра, шевеления земли в тёмных глубинах… Она была и частью того, что стояло за всем этим и простиралось далеко к звёздам, и проникало в каждый изгиб каждой травинки, в каждое колечко березы. Неостановимость живого бытия, его вездесущность объединяли все её части с остальным миром в неразрушимую систему.

А женщина, которая так часто приходила к ней, жила отдельно от всего и от всех. Поляна сразу почувствовала тихую боль, а так как женщина была доброй и беззащитной, как только что распустившийся цветок, она захотела ей помочь. Она не всё понимала в людях, ей тоже не хватало мудрости. Слишком уж краткой была жизнь людей и слишком уж много они отдавали быстротекущего времени пустякам и ненужностям. Такое непостижимо, ведь живое целесообразно во всём и всегда.

Страдания и боль противоестественны жизни. Поляна снимала их слой за слоем и разносила с каплями росы, с подпочвенной влагой по артериям земли, пока не растворяла без остатка в речной воде. Она окружала лаской и теплом женщину, внимательно вслушивалась в голос, пока не стала понимать. Так Поляна узнала её мысли, научилась заглядывать в душу и видеть сокровенное. И прониклась сочувствием, ибо сама знала горечь потерь. Они стали близкими друзьями и при нужде являлись друг другу. Но в главном Поляна сама по себе была бессильна, и попросила помощи… И вскоре голубой туман, впитавший память женщины, приготовился стать сетью её желания.

Ожидаемый человек появился в предопределённый час. Усталый и измученный, он шёл навстречу. У него не было выбора, ему предназначался только один путь…

Поляна продлилась лесом, окутала человека полем сострадания и заглянула в сердце. В сердце гнездилось долгое тоскливое одиночество.

Поляна уже знала, что поможет человеку. И тем осуществит свою цель. Она прозвенела ручьем, и он услышал. И припал к воде сухими губами. Через лесной родник она принесла ему мягкость и нежность, растопила нерешительность и страх.

По прохладной тропинке она привела его к себе, усадила у возрождающегося дуба, успокоила и приготовила голубую сеть спасения.

Северная окраина Борового, откуда начиналась тропинка, идущая через лесную поляну на Ведьмином холме к шоссе, охранялась, причем по собственной инициативе, двумя собаками, рост которых был обратно пропорционален их звонкоголосию. Одну из них, кудрявую черную помесь дворняги и пуделя, звали иностранным именем Эйкос. Объяснялось имя просто: хозяином Эйкоса являлся лесничий Янчев, страстный защитник природы, приверженец экологического движения. А слово экология, как известно, имеет корнем древнегреческое «экос», что значит дом. Дом Янчева, ближний к лесу, под железной ярко-красной крышей, стоял на приречной стороне улицы Республиканской и соседствовал с домом Анастасии Ляховой.

Другая собачка, по имени Шарик, была простой дворняжкой и обитала напротив Эйкоса, через улицу, в доме комбайнера Селиванова. Несмотря на различия в происхождении и условиях проживания, Эйкос и Шарик были друзьями и любое дело исполняли совместно.

Совершенно естественно, что именно Эйкос и Шарик первыми обнаружили чужака, неторопливо бредущего к селу со стороны Ведьминого холма. Бросив пригретые наблюдательные посты, они что есть сил кинулись навстречу, одновременно предупреждая село звонким лаем. Подозрительность их можно понять: человек выглядел не совсем обычно. Очень грязные брюки и рубашка. На левом плече вместе с мятым пиджаком на тонком коричневом ремешке болталась кожаная сумка, на правом, – на перевязанных шнурках старые нечищеные туфли. Такого беспорядка на человеке Шарик и Эйкос ещё не видели.

Осторожно переступая босыми ногами, чужак с любопытством оглядывал пространство впереди; взгляд его то поднимался через полускрытые зеленью дома к серебряному кресту церкви, то опускался под ноги. Всего неделя прошла, как Селиванов косил здесь траву, и стерня колола ступни.

На предупреждающий лай человек не обратил внимания. Обиженные таким откровенным презрением, дозорные села бросились было в ноги к чужаку, чтобы последним предупреждением дернуть за завернутые почти к коленям штанины, но остановились. И вместо того, чтобы продолжить удачно начатую атаку, собачки в метре перед неизвестным присели на задние лапы и виновато опустили головы. Шерсть на загривке Шарика поднялась, словно кто провел по ней пластмассовой расческой. На внешнем виде Эйкоса страх не отразился ввиду особенностей прически. Затем они дружно поджали хвосты и затрусили обратно, изредка жалобно повизгивая.

За этой удивительной картиной наблюдал хозяин Шарика Селиванов. И она его весьма поразила. Такого с его воспитанным в духе бесстрашия псом не бывало. Вторым свидетелем происшествия оказался сосед Анастасии Ляховой с противоположной от Янчева стороны дачник из областного центра военный пенсионер Ерохин Евдоким Сергеевич.

Он-то первым и определил, что идущий, – человек с военной косточкой, потому как «Красная армия всех сильней», и только человек военный по духу сможет вот так запросто обратить злющих псин в бегство. Дачник Ерохин, преследуя свои цели, решил сообщить о появлении свежего человека своей соседке Анастасии, до того возившейся на огороде с капустной рассадой. Но повернулось не так, как хотел Ерохин. Во-первых, на огороде Анастасии не нашлось. Она успела завершить дело с капустой. А во-вторых… Но об этом после.

А неизвестный улыбался глазами, узнавал развертывающуюся перед ним панораму во всех малейших деталях, от недоделок в заборах до повадок Эйкоса и Шарика. И не думал, что находится под пристальным вниманием и наблюдением. Узнавал и очень удивлялся: столько лет прошло, а ведь ничего не изменилось, всё такое, как сохранено в памяти. И дом его с Анастасией такой же: высокое резное крылечко с некрашеными ступенями; на длинной слеге, прикрепленной к углу дома, рога телеантенны дециметрового диапазона. Всё прекрасно, все замечательно. Всё так, как мечталось…

7. Анастасия Ляхова. 16 июня

Евдоким Ерохин купил пустующий дом и стал соседом Анастасии три года назад. Имея квартиру в областном центре, он использовал дом в качестве дачи с садово-огородным участком. Первые два лета осматривался-обустраивался, обзаводился знакомствами и навыками сельского труда. На третью весну обнаружил, что его соседка, – весьма симпатичная и к тому же одинокая женщина. Анастасию личность Ерохина не интересовала и она знала о нём очень немного. А Евдоким Сергеевич стал уделять своей симпатичной соседке, ведущей привлекательный для серьёзных мужчин замкнутый образ жизни, повышенное внимание.

В силу неизвестных Анастасии обстоятельств пенсионер Ерохин был давним холостяком и не скрывал желания изменить семейное положение. Анастасию его проблемы не трогали и она старалась избегать лишних встреч с соседом. Именно по этой причине сегодняшним воскресным утром она проснулась пораньше, чтобы успеть сделать нужные в огороде дела до того, как Ерохин примется за свои огородные работы.

Или потому что не выспалась, или потому что за два утренних часа проделала тот объем работы, которые запланировала на весь день, Анастасия часам к восьми почувствовала себя плохо. Зазвенело в ушах, перед глазами запестрели чёрные точки, голова отяжелела, ослабли руки. Она вернулась в дом, закрыла изнутри обе двери в сени, – со стороны огорода и с улицы, – и заварила чай из мяты. Налив чаю в небольшую чашку, Анастасия размешала в ней ложечку любимого липового меда. Но нужного облегчения после чаепития не наступило. Тогда она решила поступить так, как делала всегда в тяжёлом состоянии.

Преодолевая страх, оставшийся от недавнего аналогичного приступа недомогания, Анастасия подошла к окну, из которого можно было видеть вершину Ведьминого холма и кусочек ее Поляны, и представила её в памяти.

Держась правой рукой за ноющую левую сторону груди, левой перебирая складки оконной занавески, Анастасия попыталась оказаться мысленно рядом с берёзой, коснуться ствола, услышать шелест листьев. Ничего не получалось. Страх за то, что она может вторично потерять сознание, усилился. Тогда она решила пройти к Поляне по тропинке, чтобы ступить на волшебный цветочный ковер мягко и постепенно. Но дошла только до первых кустов шиповника. Какая-то преграда не пропускала дальше.

Собрав все силы, Анастасия выплеснула в сгустке мысли своё желание и вдруг оказалась над холмом. Но Поляну не смогла рассмотреть, голубоватый туман закрывал её непрозрачной кисеей. Но зато хорошо рассмотрела свою часть села: Евдоким Ерохин перекапывал землю в саду и поглядывал в сторону ее огорода, на дороге грелись на утреннем солнышке Эйкос и Шарик, печная труба Янчевых струила легкий дымок, поднимающийся в небо прямым столбом.

А вот и её дом; впервые она видела его так чётко. На единственном не закрытом каштанами окошке колыхалась занавеска и белые с желтизной скрюченные пальцы судорожно сжимали краешек ситца. «Очень странно, – подумала Анастасия, – Ведь я сейчас далеко от дома!». Кто же тогда стоит в её комнате у окна и теребит занавески? Из сумерек сознания поднялся ответ на вопрос: она же видит себя со стороны! Такого ещё не бывало. Что-то происходило с ней и с Поляной.

Открытие ошеломило, и она в приступе необъяснимого ужаса потеряла сознание, так и не разжав пальцев левой руки.

Очнулась Анастасия на полу с зажатой в руке оторванной занавеской. Солнце поднялось, желтые половицы ярко отсвечивали. Слабость Анастасия испытывала и раньше, периодически она накатывала до или после видений-контактов с Поляной. Но теперь она не могла и пошевелить руками. Даже в прошлый памятный случай с потерей сознания было много легче. Решив, что всё, – пришел её час, – она попыталась было собраться с мыслями, выделить важное, нужное в такие минуты.

Но в сознании беспорядочно метались воспоминания и образы людей.

Первой перед нею встала бабка Касьяниха, знаменитая гадалка и знахарка. Закутанная с головы до ног в чёрное, она мрачно сверкала белками глаз и грозила ей вытянувшимся до потолка костлявым указательным пальцем. Какая же она страшная!

На смену Касьянихе появился Беркутыч. Захар в полной милицейской форме смотрел сочувственно и многозначительно, покачивал фуражкой, словно узнал нечто весьма предосудительное о ней и теперь предупреждал: «Смотри, что ты с собой наделала! Одумайся, Настя, ещё не поздно!»

Мелькнула чёрная борода отца Александра, за ним ещё несколько лиц, которых она не успела опознать.

Затем память обратилась к Петьке Блаженному. Во всех подробностях перед Анастасией прокрутилась единственная в этом году встреча с Петькой в истаивающем последним снегом марте.

…Чуть покачиваясь, Петька подошел вплотную к её невысокому забору и, перебросив руки на сторону двора, почти повис на досках. Напряженное его лицо расслабилось: разгладились, пропали морщинки близ углов рта, зрачки остановили хаотичный бег, стали искать что-то в глубине двора.

Заметив его из окна горницы, Анастасия быстренько собрала в целлофановый пакет испеченные накануне пироги с яйцом и капустой, добавила туда же баночки с простоквашей и любимым Петькой вишнёвым вареньем.

Петька, которого она считала своим другом, был человеком странным во всём. Он никогда не заходил в дома, а еду принимал только от нескольких людей в селе. В том числе от Анастасии. Правда, случалось такое нечасто. Анастасия убеждена: Петьке еда вовсе не нужна, а брал он её для того, чтобы угостить детей, с которыми дружил. При неясном источнике питания он ухитрялся выглядеть летом и зимой вполне здоровым и бодрым.

Анастасия любила с ним побеседовать, хоть и мало что понимала из его монологов и ответов на задаваемые ему вопросы.

По заведенному издавна ритуалу Анастасия сунула пакет в брезентовую сумку, висящую на заборе рядом с Петькиной рукой. Всё как всегда. Кроме, пожалуй, влажного блеска в петькиных синих глазах. Или он простудился, – весна шла зябкая, или был возбужден чем-то из ряда вон.

Петька кольнул её острыми льдинками и мелкие юркие мурашки пробежали по спине Анастасии сверху вниз, остановившись в отяжелевших икрах ног.

Анастасия помнит: Петька явился к ней вскоре после первой встречи с Касьянихой на дому. Касьяниха гадала на куриных потрохах. Быстренько убедив Анастасию, что именно потрошки содержат нужное количество необходимых сведений, Касьяниха к третьим петухам, подкрепившись граненым стаканчиком, измочалила потрошки первой курочки, а саму её употребила в качестве топлива для поддержания собственных оракульных сил. Вторая курочка оказалась разговорчивее и поведала всё тайное, что ждет Анастасию в скорые времена. Сытым голосом Касьянихи любимая рябая курочка Анастасии Машенька рассказала о приближении короля, которому и дорога уж готовится-стелется.