Проводник

Я махнула рукой в сторону расписных ворот. А затем, повернув голову и уловив момент, пока она искала глазами мой велосипед, погрузилась в рассматривание. Мне показалась несколько странным ее прическа, волосы были собраны в пучок и обернуты вокруг. На ногах были легкие белые туфли – где она умудрилась такие купить? Длинная синяя юбка с широким поясом и голубая кофточка, вокруг шеи был обернут в мелкие синие цветочки палантин. Она выглядела как художница и была достаточно привлекательна.

Заметив, что я ее рассматриваю, она улыбнулась.

– Взгляд настоящего художника. Зови меня Кики, и давай будем друзьями.

Затем потрясла прозрачным пакетом, в котором лежала какая-то коробка. Только сейчас я заметила, что в одной руке она держала тряпичную сумку с длинным поясом, должно быть она носила ее через плечо.

Повернувшись ко мне, Кики извлекла коробку из пакета, о которой я сначала подумала, что это краски или гуашь, но это оказались глазированные пирожные.

– Вот что у меня есть для нас.

Я протянула руку, и она дала мне одно пирожное. Себе взяла тоже одно, закрыв коробку. Мы присели на скамейку, она достала мой рисунок. Я ела пирожное и разглядывала ее руки, изящно державшие мое творение.

– У тебя талант, Анте.

– Спасибо, – вымолвила я.

На меня с интересом смотрели васильковые глаза, щурясь от солнца.

– Видишь эту герань, которая стоит на солнце, она стоит здесь, чтобы украсить этот унылый двор, – произнесла Кики задумчиво, повернув голову. – Знаешь, даже удивительно, что у таких родителей, такая интересная дочка, – снова окинув меня быстрым взглядом, будто я была чудом. – Не теряйся, Анте, – затем опустила глаза на рисунок. – Твой рисунок символизирует двойственную природу этого материального мира. Ведь весь наш мир состоит из противоположностей. Например, жарко – холодно, светло – темно, добро – зло, правильно – неправильно, белое – черное.

Я внимательно слушала, доедая пирожное.

– Всё, что появляется в нашей жизни, берет свое начало в уме. Ум – это начало всего здесь. Поэтому, на чем ты концентрируешь свое внимание, то и притягивается в жизнь. Но можно контролировать ум и свою жизнь в материальном мире. Однако, знаешь ли ты, что белое и черное – это относительные понятия, существующие лишь в уме человека?

Я покачала головой.

– Так вот, уму свойственна эта двойственность, как и всему нашему миру. Двойственности ума – это крайности, делающие человека неспокойным, не счастливым, он всегда напряжен, вынужден отстаивать ту или иную крайность, полярность. Ум движется из крайности в крайность, такова его природа, он не может остаться посередине. Я хочу, чтобы ты попробовала сосредоточиться на состоянии нейтральности, то есть посередине двойственности, а не в каком-то ее полюсе белого и черного. Это нулевая точка, точка разума, это бытие вне ума. Разум выше ума.

Я открыла рот и хотела что-то сказать, но не смогла.

– Не удивляйся, Анте, что я учу не только рисованию, ведь ты как раз в этих уроках и нуждаешься. Мне кажется, что ты тот человек, который сможет это все понять, а потому я захотела, чтобы мы стали друзьями и между нами не было ни возрастных, ни каких либо других отличий. Ты согласна?

Я кивнула.

– Я очень рада, Анте, – улыбнулась она. – Начало истинной жизни начинается, когда человек выходит за пределы дуального ума, выходит из двойственности, перестает судить «хорошо» или «плохо», опираясь на свойства ума принимать или отвергать в зависимости от того, нравится или не нравится. Конечно, уму продолжает что-то нравиться или не нравиться, но так как человек перестал себя отождествлять с умом, он вышел из-под его влияния и перестал судить о вещах на основе симпатий или антипатий двойственного ума. Сейчас, когда мы вернемся в класс, постарайся нарисовать свое понимание того, что я сказала. Хочу предупредить тебя об распространенных художественных ошибках, многие пытаются соединить «белое» с «черным», думая, что от этого исчезнет дуальность, но так не бывает. Медаль есть одно целое и она имеет две стороны. Твоя задача нарисовать платформу выше дуальности, а не соединить две половины в одно целое.

Мы встали, чтобы идти в класс.

– Пирожные возьми себе, я для тебя покупала, – сказала она, протягивая мне пакет, а потом возле двери добавила. – Выход за пределы ума позволяет человеку сосредоточить внимание на самом важном занятии – самопознании своей вечной духовной природы.

Родители так часто меня стыдили и показывали, что я не умею делать что-нибудь стоящее, что меня постоянно посещал некий внутренний стыд, что я нарисую что-то не то. А потом мне выскажут, как тебе не стыдно такое изображать? Но сегодня, после разговора с Кики, хотелось отбросить этот дурацкий, запрограммированный во мне с детства стыд и открыться бумаге. Я захотела обойти все негативное и все позитивное, хотела просто показать, ЧТО у меня находилось в душе.

Теперь, когда появилось какое-то доверие к Кики, я знала, что она всегда будет на моей стороне, так как заинтересована в развитие моего художественного таланта.

Я дала волю своим фантазиям, глядя на Черную и Белую Даму, как пример. Смочив поверхность листа водой, стоящей в пол-литровой банке, я отпустила мысль из сознания на бумагу. Техника рисования на мокром листе имела свои особенности, теперь лист нельзя было сдвигать, чтобы краска не имела подтеков к низу. Первый мазок я решила нанести черной акварелью, а затем подумала, что белый может и не понадобиться, потому как сама основа листа уже белая.

И тут меня осенила странная философская мысль. «Белое» – это данность, а «черное» мы формируем на белом сами. Все, чтобы мы не изобразили черным, будет в противоположность белому, его подавлять или открывать. Вот она художественная дуальность! Теперь роль белой краски выполняла бумага, а роль черной моя фантазия. Текучесть, прозрачность и слияние мазков придавали очарование моей неугомонной фантазии, которая ложилась плавными переходами от мазка к мазку.

Когда я оторвалась от работы и огляделась вокруг, то за партами уже никого не было. Видимо я погрузилась глубоко, не заметив как все разошлись. Кики сидела на стуле возле окна и наблюдала за мной.

– Готово? – спросила она и встала.

Я уверенно кивнула.

Она подошла и взглянула на изображение. Первое, что было ею произнесено:

– Неожиданно.

Дальше было пятиминутное молчание, пока она изучала работу.

– Вижу, ты использовала только черную акварель, а все оттенки, исходящие из черного тебе заменяла вода. Рисунок на мокрой бумаге, где белая краска сам лист, сложная техника. Чтож, ты неплохо справилась с задачей, но сама композиция… Анте, что это такое? Ты понимаешь, что я не смогу показать это твоим родителям?

Я кивнула. Вот он этот стыд, который все же не миновал меня, даже здесь.

На рисунке была изображена обнаженная девушка, которая заворачивалась в огромные крылья, скрывающие ее наготу. Это был падший Ангел, вынужденный прикрыть свой стыд огромными крыльями за спиной. Эти крылья олицетворяли духовную силу в материальном несовершенстве. Я умышленно не прорисовывала лицо, оно оставалось белым пятном, чтобы показать образ обезличенности в нашем мире навязанных образов и идей. Почему-то я была уверена, что изначальная природа человека не телесная, и он не может выглядеть голым и неказистым. У всех людей есть крылья, просто они не видимые.

– Верная мысль, Анте, – сказала Кики, будто читала мои мысли. – Главное смысл.

Я ответила ей понимающей улыбкой.

Глава 3

Наступило лето, я кое-как справилась с последней четвертью, закончив год на тройки. Мои оценки меня не волновали, меня больше беспокоило то, что прошло два месяца, и нужно вносить новую сумму за обучение в ИЗО-школе.

Тётя Мария сильно рассорилась с моим отцом и держала обиду на маму, что та не заступилась за нее. Поэтому рассчитывать на финансирование с ее стороны не стоило. Как никогда мне хотелось заниматься живописью именно летом, теперь когда я вышла на каникулы, во-первых много свободного времени, а во-вторых природа расцветала и дарила потрясающие краски, рисовать можно было где угодно, округа призывала живописными местами.

Когда подошел срок, и нужно было вносить очередную сумму за обучение в ИЗО-школе, я поняла, что никому нет до меня дела и просто перестала туда ходить. Однако настроение мое не ухудшилось, так как у меня были альбом и краски, и я могла теперь рисовать на природе самостоятельно.

Летом я всегда была свободна и предоставлена сама себе. В один из солнечных дней я, взяв с собой художественные предметы, решила отправиться по проселочной дороге в лесопарк, где росли красивые лиственные деревья. Там было много птиц, которые пели разными трелями, завораживая слух. Лето никогда не нарушала мои планы, я собирала землянику в литровую банку, которую привязывала поясом от халата, чтобы не держать в руках. Потом долго лежала в душистой траве, наблюдая за порхающими бабочками и всякими другими насекомыми в воздухе. Вдыхая аромат трав и свежего воздуха, я засыпала. Но на этот раз я хотела нарисовать какой-нибудь волшебный кусочек лета.

Сморенная жарким солнцем, я села на траву, разложив альбом и краски. В мечтах откинулась в зеленую прохладу травы и заснула. Мне приснился странный сон.

Огромная птица летела по небу, размахивая своими гигантскими крыльями. У нее были очень зоркие глаза, которые оглядывали мир, будто это был маленький шар во вселенной. Она летела к солнцу. На голове у огромного живого существа, а именно так мне хотелось ее представлять, потому как у птицы были человеческие руки (которые она сложила в молитве), красовалась золотая корона. Создавалось ощущение, что она молится в полете. И об этом говорил ее осматривающее-задумчивый взгляд. Золотая корона подсказывала мне о том, что это Царь. Я предположила, что это Царь Вселенной, а значит он очень сильный. До чего же красивая была эта птица с клювом орла!

Разноцветное оперение сочеталось с синевой облаков, отражая свет. И тысячи лучей отталкиваясь от каждого перышка, переливались в небесах. Мне было одновременно страшно и, в то же время, я впадала в некое благоговение. Куда она летела, я не знала. Неожиданно, она подлетела к солнцу и схватила его когтями своих задних лап. А потом медленно стала проглатывать его. Я остолбенела. И в какой-то момент наступила кромешная тьма. В испуге я проснулась и заметила, что был уже вечер.

Я бросилась домой, второпях собрав свои краски и альбом. Во дворе меня встретила мать, она грозно стояла, держа руки на поясе.

– Где ты была, Анте?!

Я виновато посмотрела на нее.

– Сколько раз тебе повторять, спать в тихий час дома, а не в лесу!

Я зашла в дом и вздохнула с облегчением, потому что отца не было дома.

За два месяца я рисовала преимущественно акварелью, и все мои рисунки были полуобнаженные девушки-ангелы. Эта тема меня так увлекла, что я не видела ничего другого до сегодняшнего момента, когда в лесопарке мне приснилась странная птица в золотой кроне с человеческими руками, сложенными в молитве. И в этот самый момент размышлений в дверях появился отец, он вошел пошатывающей походкой и осмотрел дом. Он был пьяный. Я поняла, что сейчас разразится настоящий скандал с последующей поркой. Потому быстро встав, поспешила в свою комнату.

Закрывшись на защелку, я начала читать молитву.

Святая Мария, Матерь Божья, сохрани во мне сердце детское, ясное и светлое, как родник. Сотвори мне сердце честное, которое не поддается обману. Великодушное сердце, которое дарует себя другим, любящее и сочувствующее, верное и благородное сердце, которое не забывает благодеяний и не держит зла. Дай мне дружественное и решительное сердце, которое любит, не требуя ответной любви, которое радостно растворяется в других сердцах перед лицом Твоего Божественного Сына; великое и неодолимое сердце, которого не ожесточает никакая неблагодарность и не остужает никакое равнодушие, сердце, которое мучимо невместимым величием Иисуса Христа, уязвлено любовью Его, и чьи раны исцелятся лишь на небесах.

«В тебе именно такое сердце, Анте!» – вдруг я услышала знакомый голос.

Посмотрев по сторонам, никого не обнаружила. Странно, этот тихий голос, к которому я начала привыкать, уже не казался мне моим воображением.

«Чистое сердце, что бьется у тебя в груди стоит сохранить, чтобы не коснуться материальной скверны» – снова сказал голос.

Тембр заговаривал со мной только после молитвы, когда я была искренней и произносил слова лишь один раз, никогда не повторяя и не отвечаю на вопросы.

Я достала альбом и карандаш, потому что мне захотелось, чтобы та огромная птица стала моим покровителем. Гигантское живое существо теперь надолго поселилась в моей голове, превратившись в личного Защитника и Хранителя. Ведь она могла проглотить солнце, оставив мир в кромешной тьме!

Я рисовала почти до полуночи, пока меня не сразил сон.

Утром во время завтрака я думала, что покажу рисунок маме, но она неподвижно сидела за столом, держа чашку у рта и о чем-то думала. На ее лице было мученическое выражение. Отец не встал к завтраку, и я поняла, что вчера меду ними произошла очередная ссора.

Неожиданно тишину нарушил звонок в дверь. Когда мать открыла, на пороге стояла Кики.

– Доброе утро, – поздоровалась она и, встретившись со мной глазами, улыбнулась. – Я к вам по серьезному делу, можно войду?

– Проходите, – ответила мама.

Сидя за столом втроем, мы пили чай, кушали и никто не решался начать разговор первым. Матери было стыдно за то, что у нее нет денег на обучения, но Кики всего это не знала, а потому искала подход.

– Мне кажется, Анте подает большие надежды в изобразительном искусстве, вы не находите? – осторожно поинтересовалась она.

– За все это время вы не показали мне ни одного ее рисунка, – начала оправдываться мать, заранее зная, к чему клонит студентка.

– Там не было чего-то стоящего, чтобы я могла показать. Анте только учится и пока еще на стадии обучения, – говорила Кики, а я поражалась как ловко она может выкручиваться из скользких ситуаций. Не могла же она показать моей матери серию обнаженных девиц с ангельскими крыльями.

– Я бы хотела, чтобы Анте продолжила обучения в моей группе, собственно по этому поводу я и пришла к вам.

Отец вышел из своей комнаты в сильном похмелье и, увидев студентку ИЗО-школы, сделал злобное лицо.

– Как вы все надоели, чертовы бабы! Денег хотите? Вы только и можете, что тратить их на всякую чепуху! Не нужно это ваше искусство никому! На завод нужно идти работать, нормальную специальность осваивать!

Он так орал, что у меня в глазах все потемнело, я схватила сумку и выбежала из квартиры.

– Вернись, Анте! – Кричала мне в след мать, но я ее не слышала.

Во дворе я почувствовала приступ удушья и присела на скамейку, чтобы отдышаться. Меня душили слезы обиды. Чья-то мягкая ладонь легла мне на плечо. Я повернула голову и увидела Кики. Сквозь слезы, я заметила ее встревоженное лицо.

– Анте, успокойся. Я сказала твоим родителям, что ты можешь ходить ко мне в группу бесплатно.

Я полезла в сумку, чтобы отыскать платок и наткнувшись на альбом, вспомнила о своем рисунке.

– Это был сон, – сказала я, вытирая слезы и протягивая работу.

Она присела рядом, взяв ее в руки.

– О Боже, Анте! Ты видела необычайный сон. Эта птица совсем не простая, это же…

– Кто?

– Я расскажу тебе об этой птице. Эта птица самое сильное живое существо во всей Вселенной, нет сильнее его! Он сам разбил клювом скорлупу яйца и, едва родившись, взмыл в поднебесье в поисках добычи. Все живые существа пришли в смятение, увидев в небе огромную птицу, затмевавшую своим блеском солнце. И зовут эту птицу – Гаруда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.