bannerbanner
Первое противостояние России и Европы. Ливонская война Ивана Грозного
Первое противостояние России и Европы. Ливонская война Ивана Грозного

Полная версия

Первое противостояние России и Европы. Ливонская война Ивана Грозного

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 2

А как Ливонскую войну воспринимали по другую сторону фронта? Как смотрели на войну ее европейские участники? Тут тоже не все просто. В первоначальных ливонских хрониках (И. Шмидта, И. Реннера) она изображена как очередные военные столкновения с русскими – тогда еще никто не понимал масштабов происходящего. Момент осмысления наступил, когда в конце концов Ливония погибла. Трагический конец самой восточной провинции Священной Римской империи оказался прекрасным примером и для католиков, и для протестантов. В 1564 году в Антверпене, Лювене и Кельне тремя изданиями вышла первая история Ливонской войны («Historia belli Livonici»), написанная Тилльманом Бреденбахом, который, впрочем, лично не участвовал в конфликте. Собственно, этим сочинением он и ввел в обиход термин «Ливонская война».

Правда, дальше начинаются отличия от той версии, которую мы связываем с историографическим каноном Ливонской войны. Для Бреденбаха кампания начинается не с вторжения русских войск в 1558 году, а с конфликта Ливонии и Польши в 1556 году. Основной смысл происходящего, согласно католику Бреденбаху, – борьба между правой католической верой и неверными протестантами. Эта война неугодна Господу, и он наказывает за протестантскую ересь нашествием иноплеменных (русских, которые выступают орудием Божьего гнева), гибелью государства и т. д.

Протестантская версия истории гибели Ливонии получила развитие на страницах знаменитой «Хроники провинции Ливония» («Chronica der Provintz Lyfflandt») ливонца Бальтазара Рюссова (1578). Здесь было все наоборот: причиной несчастий Ливонии были объявлены католики. Немецкий орден морально разложился, выродился, рыцари погрязли в разврате и пьянстве. Русские-московиты для Рюссова, несомненно, захватчики и агрессоры, но вина за падение ливонского государства лежит в первую очередь на бездарных политиках ордена, которые легкомысленно отнеслись к русской угрозе, пили и веселились, «пока над всеми не пролетел великий коршун». Война у Рюссова изображена как череда непрерывных боевых действий, начиная с польско-ливонского кризиса 1556 года и заканчивая годом выхода «Истории…», выдержавшей в XVI веке три издания (1578–1584).

Определение «Ливонская война» есть в других европейских сочинениях, выходивших в XVI веке. Их авторы называют разные даты ее начала (1556, 1558) и окончания (1560, 1564, 1571 и т. д.). Под ней понимается в основном война на территории Ливонии. Поляки использовали термин «Война в Инфлянтах». Он попал от них на страницы «Истории о князя великого московского делах» начала 1580‐х годов эмигранта в Великое княжество Литовское Андрея Курбского. А вот боевые действия 1579–1581 годов благодаря польским историкам, в частности Рейнгольду Гейденштейну, современники называли «Московской войной». Это название иногда относили и ко всей Ливонской войне, как, например, в сочинении «De Moscorum Bellis» И. Левенклавия (1571).

Когда началась и закончилась война? Ливонская война или балтийские войны?

В каждом исследовании надо установить точки координат. Прежде всего стоит оговорить, что мы постараемся уйти от русско-ливонских или русско-литовских схем подачи информации. Война за Ливонию – это не двух- или трехсторонний конфликт. Это активная, «горячая» фаза борьбы за господство на Балтике в ХVI веке, которую вели «старые» и «молодые» державы. «Старые» (Ливония, Дания, Священная Римская империя с ее Ганзейским торговым союзом) пытались удержать традиционные сферы своего влияния и территориальные владения. «Молодые» – Россия (возникла как единое государство в конце ХV века) и Швеция (обрела независимость в 1523 году) – пытались заявить о себе на международной арене, оспорить старые порядки и пересмотреть границы в свою пользу. Роль Королевства Польского и Великого княжества Литовского в этой системе отношений двойственна: с одной стороны, геополитически это скорее «старая» держава, которая при этом упорно идет к своей цели – ликвидации владычества Немецкого ордена на Балтике и замене его польским владычеством. В ходе противостояния с Россией она перерождается в новое государство – Речь Посполитую, отличающуюся передовым для того времени социально-политическим устройством, имевшим черты дворянской республики. В этом смысле произошло обновление Польши и Литвы, превратившихся из средневековых государств в раннемодерное государство Нового времени, которому для самоутверждения были необходимы победы на международной арене.

В данном контексте Ливония оказалась самым слабым звеном. Фактически она была обречена «быть сожранной» своими агрессивными соседями. Причем мнение некоторых ученых, что орден мог найти в себе силы ответить на вызов и переродиться в монархические раннемодерное государство, в данном случае малосущественно. Во что бы он ни переродился, крошечная по сравнению с соседями страна все равно не смогла бы противостоять столь массированной внешней агрессии. Дни Ливонии были сочтены, ее в любом случае собирались делить соседние страны. В этом плане термин «война за ливонское наследство», который предложил историк Виталий Пенской, кажется правильным и правомерным. Ливонию он называет «больным человеком» Северо-Восточной Европы (по аналогии с распадающейся Османской империей конца ХIХ – начала ХХ века).

Нам представляется, что термин «Ливонская война» можно использовать как условный, отдавая дань историографической традиции. Правильнее говорить о целой серии локальных войн за Прибалтику и Восточную Европу, которые можно назвать «балтийскими войнами». Почему «балтийскими», а не «ливонскими»? Потому что эти войны ограничивались территорией не Ливонии, а скорее Балтийского региона. Эти конфликты сконцентрированы довольно плотно во второй половине ХVI века: русско-шведская война (1555–1556), «война коадъюторов» в Ливонии (1556–1557), русско-ливонская война (1558–1561), русско-литовская война (1561–1570), датско-шведская война (1563–1570), русско-шведская война (1578–1583), русско-польско-литовская война (1579–1582), русско-шведская война (1589–1590). В 1595 году был подписан Тявзинский мир России и Швеции, который мог бы на долгие годы определить новую геополитическую конфигурацию в Прибалтике, но вскоре все карты смешал конфликт Речи Посполитой и Швеции за Ливонию, а также Русская Смута. По итогам Столбовского мира со Швецией в 1617 году Россия на самом деле окажется отрезанной от Балтийского моря, а на его берегах утвердится Швеция, к тому времени одолевшая и вытеснившая из Прибалтики Польшу. В ХVII веке Балтийское море превращается в «шведское озеро», и сокрушать Шведскую империю придется уже Петру I. Если мы примем такую хронологию конфликта, то у нас получается полстолетия балтийских войн – с момента начала борьбы за передел Балтики до ее логического окончания, когда победители достигли поставленной цели, а проигравшие смирились с поражением.

Почему важно выделять отдельные войны? Какая разница – ведь борьба все равно шла вокруг Ливонии, и удобнее сгруппировать все эти войны в единый большой конфликт, сделав локальные кампании этапами «Ливонской войны»? На самом деле от того, как названа война и каковы ее хронологические рамки, зависит общая оценка кампании.

Когда мы говорим «Ливонская война 1558–1583 годов», то выводы однозначные: она проиграна. Когда мы выделяем отдельные войны (а критерий выделения – от начала боевых действий до мирного договора, прекращающего эти действия на какой-то срок), то картина получается более адекватной. Война за Ливонию 1558–1561 годов проиграна Ливонией и выиграна всеми остальными участниками, разделившими между собой эту страну (Россией, Польшей, Литвой, Данией, Швецией). Русско-литовская война 1561–1570 годов завершилась трехгодичным перемирием в пользу России (самый крупный «приз» – Полоцк – остался за ней). Датско-шведская война 1563–1570 годов за доминирование на Балтике фактически завершилась вничью. А вот «Московская война» 1579–1582 годов с Речью Посполитой и столкновения со Швецией в 1578–1583 годах оказались роковыми для армии Ивана Грозного и были им проиграны. Правда, у Швеции Россия в 1595 году возьмет реванш.

Когда мы говорим о балтийских войнах, то более выпуклой становится роль Швеции, Дании, Польши. Когда пишем Ливонская война, то на первый план выходит борьба России за Ливонию с остальными. Такой сдвиг акцентов создает россиецентричную оптику конфликта и мешает поместить его историю туда, где ему надлежит быть, в контекст европейских войн ХVI века.

Типология войн XVI века

Когда мы говорим о Ливонской войне, или балтийских войнах, как о европейском конфликте, необходимо задать вопрос: а к какому типу войн относится данный конфликт? Как его классифицировать? Среди военных кампаний ХVI века можно выделить, во-первых, колониальные войны, которые, например, вела Португалия за доминирование в Индийском океане (1505–1517) и Испания для присоединения Мексики (1519–1521) и государства инков (1531–1572).

Ливония была частью европейского мира, поэтому ее раздел между Польшей, Литвой, Данией и Швецией, безусловно, лежит вне контекста колониальных войн. А вот чем эта война была для России? Ряд ученых рассматривает завоевание Москвой Казани (1552), Астрахани (1556) и попытку захвата Ливонии как первые шаги по строительству будущей Российской империи. Тогда Ливония вполне может рассматриваться как ее потенциальная колония.

Принять эту точку зрения мешает сразу несколько обстоятельств. Россия в экономическом и культурно-цивилизационном плане была менее развитой, чем Ливония. Конечно, история знает немало случаев колонизации менее развитым государством более развитого. Но Россия в ХVI веке практически не осваивала Прибалтику как метрополия – колонию. В Ливонии происходили чисто феодальные пожалования и раздачи земель русским дворянам. Торговая инфраструктура ливонских городов, в том числе в случае «Нарвского плавания», использовалась паразитически. Русские в Ливонии, как неоднократно отмечалось исследователями, плохо вписывались в городскую европейскую культуру, предпочитали создавать в ней свои изолированные миры.

Возможно, в перспективе земли Ливонии могли бы стать колонией Российской империи. Но для этого нужна была осознанная имперская политика. Москва в середине ХVI века не очень знала, что делать с приобретениями, кроме того, чтобы, следуя средневековым моделям, превратить их в вассальное королевство, обложить данью, «перебрать людишек» или раздать земли в поместья детям боярским. Поэтому там, где не было геополитических конкурентов, Россия утвердилась (в Поволжье), а где они были (в Прибалтике), она потерпела поражение. Чисто феодальных раздач в Европе ХVI века было недостаточно, нужны были современные решения.

Во-вторых, были войны за независимость, такие как датско-шведский конфликт (1520–1523), Восьмидесятилетняя война за независимость Нидерландов (1568–1648) и т. д. Воспринималась ли в Европе война за Ливонию как война за ее освобождение и независимость? Ответ будет отрицательным. Ливония очень быстро, уже после разгрома при Эрмесе (1560), перестала быть активным участником сражений. За нее воевали другие, а участие в боях отрядов курляндцев, городских ополчений Риги и Ревеля было сравнительно небольшим. После 1561 года уже не было носителя идеи восстановления ливонской государственности. Никто из других сторон конфликта (ни поляки, ни шведы, ни датчане) не предполагал реанимировать довоенную Ливонию в случае победы над Россией. Речь шла только о ее разделе и переподчинении.

В-третьих, в ХVI веке в Европе гремели религиозные войны, связанные с Реформацией (Шмалькальденская война 1546–1547 годов, религиозные войны во Франции в 1562–1592 годах). Как уже говорилось, изначально Ливонскую войну трактовали именно как религиозную – конфликт католиков и протестантов, но эта трактовка не получила развития, поскольку на практике Ливонская война не носила ярко выраженного религиозного характера и не привела к массовым перекрещиваниям и религиозным чисткам.

Собственно, единственный известный нам эпизод религиозных репрессий – легенда о казни Иваном Грозным полоцких евреев в 1563 году. Но, во-первых, он единичный, во-вторых, гонениями на евреев Европу ХVI века было не удивить, в-третьих, достоверность этого эпизода точно не подтверждена, в нем, как отмечено историком И. Берлиным, слишком много от литературных легенд.

Более всего Ливонская война похожа на Итальянские войны 1494–1559 годов, которые, по определению Р. Маккенни, были направлены на присоединение «карликовых государств» к новым монархиям. Собственно, аналогичный процесс происходил и в Ливонии. Она была карликовым и неспособным к сопротивлению государством с отжившей социально-политической организацией в виде ордена. На ее раздел претендовали старые и новые европейские монархии – Швеция, Польша, Литва, Дания, Россия. Участие в конфликте последней и отличало его от Итальянских войн. Право на раздел Прибалтики для династий Ягеллонов, Ольденбургов, Ваз было сразу и безоговорочно признано Европой, а право Рюриковичей – нет. Россия попыталась легитимизировать завоевания, заключив международные соглашения, но это удалось только в отношениях с Данией. В самой Ливонии законность действий русских войск основывалась на соглашениях с горожанами, для чего в 1558 году велись переговоры с представителями Нарвы, а жителям Дерпта была дарована жалованная грамота и т. д.

Но все равно в глазах «христианского мира» ни одно действие России не было признано законным – даже по праву войны, хотя аналогичные действия войск других стран осуждения не вызывали. Скажем, герцог Магнус не считался агрессором даже тогда, когда его войска действовали в Ливонии совместно с русскими. Шведов однозначно воспринимали как освободителей. К полякам относились более прохладно в силу их католической веры, но все равно они были свои.

Россия с самого начала конфликта была в глазах современников чуждой, внешней силой, вторгшейся в Прибалтику извне, из‐за пределов «христианского мира». Отсюда очень рано возникшая аналогия с другими европейскими войнами ХVI века – с турецкими. Собственно, вся европейская антимосковская пропаганда этого периода строилась как раз на сравнении российской и турецкой агрессии. Московиты очень часто изображались в турецких одеждах, тюрбанах, с кривыми ятаганами и т. д. Во многом эти дискурсы получили развитие благодаря Польше, которая с их помощью стала позиционировать себя в Европе как форпост «христианского мира» перед лицом восточных варваров.

Насколько правомерно считать Ливонскую войну аналогом турецких войн? Они отличались адресностью: Турция выступала против «неверных», тогда как Россия никогда не позиционировала себя как непримиримого врага западных христиан, против которых надо вести священную завоевательную войну. Редкие нотки пропагандистской риторики – например, антипротестантские выступления времени Полоцкого взятия 1563 года – в своей основе все-таки имели политические, а не религиозные мотивы. При Эрике ХIV Иван Грозный преспокойно общался с протестантской Швецией, не смущало его и развитие реформационного течения в Англии, на королеве которой он даже собирался жениться.

Для Турции противником был весь «христианский мир», агрессивные планы России в ХVI веке ограничивались Прибалтикой и пограничными землями Великого княжества Литовского. Русские войска почти все столетие простояли в нескольких днях пути от Киева и ни разу (!) не пытались достичь этого древнего центра, именовавшегося в летописях «матерью русских городов». Показательно, что вся переписка Литвы того времени пронизана страхом, что русские вот-вот пойдут на Киев. После взятия Полоцка в 1563 году путь на столицу Литвы, Вильно, был открыт – между Полоцком и Вильно не было сильных крепостей и значимых рубежей, на которых можно было бы сдержать наступление Ивана Грозного. Но оно так и не состоялось, на Вильно русская армия пойдет только век спустя, в 1655 году.

Наступление турок на Европу было в ХVI веке остановлено упорным сопротивлением армии Габсбургов, немцев, австрийцев, венецианцев, венгров и других народов, героической обороной Вены (1529), Эгера (1552), победой над османами при Лепанто (1571) и т. д. Аналогичного по масштабам русского наступления на Европу в истории ХVI века не было, и таких планов и намерений у последних Рюриковичей не существовало.

Глава 2. Действующие лица, или будущие участники борьбы за Ливонию

В 1537 году Иоанн Буциус создал рисунок «Europa regina», впоследствии неоднократно растиражированный. Рисунок наиболее известен по печатной гравюре Себастиана Мюнстера 1570 года. На ней Европа изображена в виде королевы, на разных частях тела которой надписаны страны. Правой рукой является Италия, левой – Саксония и Дания. На груди размещены Франция (Галлия), Германия, Богемия, столица Священной Римской империи – Вена и т. д. Пруссия, Польша и Венгрия расположены на бедрах. К ногам относятся Албания, Греция, Болгария, Трансильвания, Валахия, Литва, Ливония и Русия (Галиция). И на самом подоле платья, на краю европейского мира, находятся Константинополь и Московия.

Таким образом, борьба за Ливонию относилась к происходящему «в ногах», на окраине, «в бахроме» Европы. Это был конфликт на краю, на границе «христианского мира», как тогда было принято называть западноевропейскую цивилизационную общность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
2 из 2