Про Мику, Мони и Моно

Подарок из Бразилии

Звонок. Я бегу со всех ног открывать дверь.

– Папа! Папа, ты вернулся! – Я прыгаю на него прямо на пороге, руки цепляются за плащ, ноги подгибаются. Папа смеется и тщетно пытается меня скинуть.

Папы не было больше недели. Он ездил в командировку по каким-то страшно важным делам. Папа у меня очень серьезный. Ходит в костюме и галстуке, говорит на иностранных языках по телефону, и очень часто ездит в командировки. А я каждый раз скучаю и очень радуюсь, когда он возвращается.

Папа с грохотом закатывает чемодан на колесиках, складывает его ручку и открывает замок. Ммм…Это мой самый любимый момент.

– Вот, держи. Купил в аэропорту, времени совсем не было погулять по Сао Пабло, не говоря уже о магазинах. Сплошные встречи и деловые ужины.

Папа протягивает мне коробку. Из прорези на меня смотрят две пары обезьяньих глаз.

– Старик, который продавал их, сказал, что они настоящие. Надеюсь, его сшили не из шерстки животного. Но выглядят они и вправду как настоящие.

Несколько разочарованный я отправился к себе в комнату, открывать подарок.

Обезьяны, и правда, выглядели как настоящие. Я потрогал их шерстку, глаза, почему-то засунул палец в нос и уже хотел было положить в рот, как услышал:

– Не смей, укушу.

–Кто это?

Тут одна из обезьянок фыркнула и покрутила пальцем у виска.

–Тебя что, не учили обращаться с дикими животными? – обезьяна выпучила глаза и явно ожидала ответа.

Коробка полетела на пол с такой силой, что отлетела до самой батареи.

–Что с ума сошел? Отвязал бы сначала! Больно же! Эй, Мони, хватит притворяться! Очнииись!

Вторая обезьяна потянулась и зевнула, обнажив маленькие острые зубки.

– Папа! Папа! – заорал я и вбежал на кухню, где папа ужинал, а мама сидела и смотрела на него. Было уже поздно, и мы с мамой поужинали уже давно.

– Что такое? – спросил папа.

– Они живые, настоящие!

–Кто?

– Обезьяны!

–Здорово, – сказал папа и продолжил жевать котлету.

– Я правду говорю! Честно! Ты купил настоящих обезьян! – Я видел, что папа не верит. – Пойдем, пойдем, я покажу!

– Сейчас, я доем, и приду.

– Папа, ты что, не понимаешь? Они жи-вы-е!

– Я хочу посмотреть, – сказала мама и улыбнулась папе.

– Ну хоть кто-то поверил мне, – пробормотал я.

Мы с мамой зашли в комнату и обнаружили обезьянок на полу. Отвязанных.

– Потрогай ее! Хотя нет, укусит вдруг…– сказал я маме. – Я их не отвязывал. Они сами! – Я поглядел на маму, ожидая увидеть как она удивится. Но взрослые почему-то все время думают, что дети их обманывают.

– Они в самом деле как живые. – Мама подняла одну и потрогала ее. Посмотри какие глаза. Вот молодцы, научились делать игрушки!

Я ударил себя по лбу. Она не поверит, пока не увидит, как они разговаривают. Хотя, стоп. Разве живые обезьяны говорят?

– Хорошо, малыш, я пойду к папе. Он еще не рассказал, чем закончились переговоры. – И мама вышла из комнаты.

– Ужас, больше суток летели. Куда это нас занесло с тобой, Моно?

–Идите скорее сюда-а-а-а, – орал я во все горло, – они снова заговорили! – Но никто и не подумал зайти.

– Не знаю, главное, чтобы бананы были. А так без разницы. Вся спина затекла стоять в одном положении, – обезьяны преспокойно себе общались.

– Эй, хватит орать. Как тебя как зовут? – спросила обезьяна.

–Ме..меня. Меня? Меня Мика.

– Мика-заика, бананы есть?

– Не знаю. Сейчас в холодильнике посмотрю.

Я медленно выхожу из комнаты и закрываю дверь.

Настоящие. Бананы едят. Вот это да! И еще разговаривают!

В холодильнике бананов не оказалось. Зато были блины и пирожки с яблоками. Я набрал всего полную тарелку и понес обезьянам то и дело хохоча по дороге. Может, я ударился головой сильно, ну тогда, когда с качелей упал?

– Это что еще такое? – Одна из обезьян взяла блин и отправила его словно летающую тарелку на люстру. Вторая тут же застрекотала и отправила второй блин. Он прилип к потолку, повисел там, и упал, оставив огромный круглый жирный след.

Я закрыл глаза руками. Это не со мной происходит. Этого не может быть. Но когда я открыл глаза, то увидел, что пирожки были все разковырены и обезьяны довольно пожирали яблочную начинку.

Я поспешно начал убирать за ними. И тут в дверь вошла мама. И ахнула.

– Я тебе сколько раз говорила не есть в комнатах. Только на кухне! Посмотри, что натворил!

– Это обезьяны. Теперь ты веришь? Посмотри только на потолок. Они туда зашвырнули блин, – сказал я и расхохотался.

–Так, довольно. Чистить зубы и спать. Уже вон как поздно. – Мама показала рукой на часы, с которых свисали остатки пирожка. И я стал смеяться пуще прежнего.

Спустя несколько минут я уже лежал в постели. Свет был выключен, но я никак не решался закрыть глаза. Обезьяны тихо сидели на столе. И тут одна спрыгнула и юркнула мне под одеяло. Она пробежалась по моим ногам, по животу и вынырнула у лица. Ее шерстка щекотала меня и я засмеялся в весь голос. В огромных обезьяньих глазах прыгали черти. Она и не думала прекращать хулиганить.

– Ага, сам вон как устроился, а нас на стол посадил. Мони, давай сюда, тут тепло.

Вторая обезьяна проделала тоже самое и улеглась с другой стороны подушки. Мохнатые лапки обвили мою шею, и я услышал, как обезьянки засопели. Я тоже закрыл глаза. Но не тут-то было.

–Двигайся, разлегся тут, – забормотала Мони.

– Да я сейчас вообще свалюсь, – заворчал Моно. – И вообще я люблю у стенки спать, пусти меня.

– Не пущу, мое место! – не сдавалась Мони.

Моно протянул лапку через меня и шлепнул подругу по морде. Та в долгу не осталась и тоже заехала ему прямо в нос. Я лежал не двигался, боясь, что тоже схлопочу. На мне началась настоящая драка с криками и шипением. Я спрятал голову под одеяло и стал выжидать перемирия. Вскоре крики прекратились, и я решился вылезти. Обе проказницы лежали на моей подушке, свернувшись клубочком и сосали пальцы.

– Отлично. А мне-то куда деваться? – сказал я вслух, но ответа не получил.

Я встал, взял одеяло и пошел спать на кресло. Хотя, надо было взять и выкинуть хулиганок с моей постели.

Детский сад

С утра мама очень сильно разозлилась, когда нашла меня спящим на кресле. И ругалась до самого детского сада. Куда я имел глупость взять своих, так сказать, питомцев. Не знаю за что я беспокоился больше – за них, голодных, или же за свой дом.

Поднимаясь по лестнице, обезьяны заметили кадку с искусственной пальмой.

– Родина,– завопили они в один голос и прыгнули на дерево.

–Куда вы, сейчас же слезайте!

Но обезьяны не слушались. Они стали рвать пластиковые бананы и дико пищать.

–Мика, ты что? Сейчас же оставь древо! Что с тобой такое?

–Это все обезьяны! Они не хотят слазить!

– Ты зачем закинул игрушки на дерево? Оно же тебя не выдержит, – Но не успела мама договорить, как я с грацией слона упал на пол.

– Знаешь что, довольно! Если обезьяны и впредь будут вести себя так плохо, они будут сильно наказаны. И ты вместе с ними! – Мама явно злилась. Даже жалеть меня не стала.

Хулиганки застрекотали и прыгнули мне в куртку как только мама отвернулась. Я посмотрел на пальму и ужаснулся: пластиковые бананы были все искусаны. Что же теперь скажет заведующая…

Мама тем временем уже поднялась на второй этаж и разговаривала с мамой Полины.

– Я не узнаю своего ребенка, – жаловалась она ей. – Он никогда в жизни не хулиганил. А теперь я делаю замечания ему каждые пять минут.

Ладно, пускай жалуется, у меня-то проблема побольше будет. Что же делать с этими разбойниками? Так, так, так…Придумал! Я их закрою в кабинке.

Я быстренько переодеваюсь и засовываю приматов между сменными штанами и теплой кофтой.

Фух, хоть маленько можно передохнуть.

Утро прошло спокойно, и настал тихий час. Ребята заснули, а я не могу сомкнуть глаз. Переживаю, как там они, в темном ящике. Все ворочаюсь и ворочаюсь.

И тут…Слышу грохот. Бам. Бам. Бах. Бух. Бабах. Но никто не просыпается. Решаю встать и посмотреть что стряслось. А у самого в животе крутит. Вдруг это мои обезьяны творят что-то.

Выхожу в коридор – дверца кабинки открыта. Замечаю кончик пушистого хвоста. Хвост юркнул в кухню. О нет! Ведь мне туда никак нельзя. Заведующая жутко ругается и строго-настрого запрещает нам туда входить. Но делать нечего. Это же обезьяны, животные дико любопытные. И я сую голову в открытую дверь.

– Эй, – тихо зову я. – Быстро идите сюда.

– Вот еще, – отзывается Моно. Запер нас в каком-то ящике и теперь хочешь, чтобы мы к тебе пришли. С ума сошел? Тут столько всего интересного. – Обезьянка рассматривает кухонный инвентарь, хватает маленькой лапкой морковку со стола и залазит в кастрюлю.

Из кастрюли раздается громкое чавканье. Я впервые на кухне и чувствую себя преспупником, пробравшимся в чужой дом. Тут, и правда, интересно. Множество кастрюль, чайников, стаканов, ложек. На плите огромная бадья с варящимся супом. Запах от него заполняет всю кухню.

–Ладно, только не натворите чего. И не попадитесь.

В ответ я слышу только чам-чам–чам.

Крадусь обратно и ложусь под одеяло. Пусть поедят, а то целый день просидят голодные в кабинке.

Через несколько минут заходит Вера Васильевна и всех будит. Я встаю первым. Надо ведь проверить как там дела. Выбегаю в коридор – кабинка закрыта. Обезьянки внутри. Вот молодцы. Может, я смогу их натренировать? Мы будем выступать в цирке, как только они перестанут стесняться взрослых.

Подходит время обеда, и ребята рассаживаются по своим местам. Все, кроме Вани из младшей группы. Ваня рыдает во весь голос. Он потерял свою машинку, которую сегодня принес из дома.

– Аааа. Такаааая синенькаяаааааа…Была в постелиииии…

– Ваня садись, покушаешь и найдем твою машинку, – говорит Вера Васильевна.

– А я ее уже нашла, – кричит Полина. – В моем супе!

– А у меня солдатик! – смеется Маша.

– У меня кубик в супе плавает, – восклицает Миша, и достает кубик весь в морковке и капусте.

–Марья Ивановна, – спокойным голосом говорит Вера Васильевна. – Что же это вы нам суп сварили с машинками и кубиками. У вас что, картошка закончилась?

Марья Ивановна охает и ахает, перемешивая суп поварешкой и то и дело доставая кусочки паззлов , кубики и даже карандаши.

Я сижу молчу, мне не до смеха. Ведь я знаю, кто стоит за всем этим безобразием.

– Марья Ивновна, – говорит Кира. – А вы завтра сварите суп из пирамидки?

Тут даже Вера Васильевна не выдержала и засмеялась.

Художник

Было воскресное утро, и я слонялся по квартире в надежде найти себе занятие. Мама с папой смотрели фильм, а мне вот делать было нечего.

– Что такой грустный, – участливо поинтересовался Моно. – Столько игрушек, а тебе заняться нечем. Порисуй, что-ли?

Вообще рисовать я люблю. Не люблю только доставать краски, наливать воду, а потом все это мокрое и грязное безобразие убирать. Но делать все равно нечего, так что я послушался совета обезьяны.

Не успел я достать краски, как Моно тут как тут. Объявился с кисточкой в руке.

–Ты что, тоже рисовать собрался?

– Ну да, я давно не рисовал. Жутко соскучился. – Обезьяна в предвкушении развлечения обнажила зубы и застрекотала.

– Хорошо, давай. – Мне стало ужасно любопытно, что способна нарисовать обезьяна.

Моно уселся в кресло, взял лист бумаги. Я пододвинул ему стаканчик с водой, за что Моно меня поблагодарил. Слишком уж вежливый он сегодня. Не нравится мне это, затеял что-то. Точно затеял.

Ладно, рисовать у меня уже точно не получится, место занято, как и краски. И я решаю пойти собрать машинку из конструктора. Время от времени поглядываю на увлеченную фигурку обезьянки. Сам он маленький, ручки проворные, быстро водят по бумаге. Язычок высунут. Обезьяне нравится занятие. Ну, хоть кто-то доволен.

Перевожу взгляд на Мони – она практикует прыжки с люстры на шкаф, со шкафа на стол и обратно. Так проходит несколько минут.После чего я решаюсь взглянуть на «шедевр» и ахаю.

На листе бумаги, нет, не каляки-маляки… А настоящая картина. Все детали прорисованы четко и красиво. Я бы ни в жизни так не смог бы. На голубом фоне была нарисована пальма, на пальме бананы груздями весят. Внизу пальмы примостилась пушистая макака. Она смотрит в даль и в лапке у нее кожура от банана. Пузико макаки большое, словно она целую тонну этих бананов слопала.

Стою открыв рот, и поверить не могу, что это все сделал Моно. Сам Моно смотрит на меня, а в маленьких хулиганистых глазках читается надежда. Надежда, что его рисунок будет оценен, что он мне понравится.

– Моно, это самый великолепный рисунок, который я только видел в жизни! – эмоции меня переполняют. Моя обезьянка настоящий художник!

– Правда? – смущенно спрашивает Моно.

Даже Мони остановилась и заглянула в рисунок.

– Но, но где ты так научился?

– О, друг мой. До того, как твой отец нас купил с Мони, мы жили у одного бразильского художника. Вот он рисовал божественно. Море, волны. От его картин словно пахло свежестью, словно дул морской бриз. Он любил, когда мы сидели рядом и подсказывали ему, где добавить красок, где пририсовать птичку. Тогда-то он и заметил у меня склонность, талант. Начал учить меня.

–Ухты, – произнес я. – Я и представить не мог, что у вас была жизнь до того, как вы попали ко мне.

– Да. Было хорошо. Тепло в Бразилии. Бананы вкусные. Не то, что здесь. – Моно корчит рожу и продолжает свой рассказ, – Так вот, однажды он нарисовал картину на заказ. То, что его просили. Скукота такая. Ни какой жизни на той картине не было. Никакой истории. И я решил помочь. – Моно вытирает скатившуюся слезу с мягкой щечки.

– Ты исправил картину?

– Да, и она стала намного– намного лучше! Но мастеру не понравилось. Он очень злился, сказал, что ему теперь не заплатят. И решил отдать нас. Поехал в аэропорт и продал твоему папе.

–Ты скучаешь по мастеру?

– Я скучаю по Бразилии. Это мой дом. Но и тут весело. Гораздо веселей. Садик – это просто рай. Столько игрушек и смешных детей. А какие косматые они просыпаются после сна! Почти похожи на обезьян. Хи-хи-хи…

Тут отворилась дверь и в комнату зашла мама.

–Рисуешь? Умничка.

Мама уже выходила из комнаты, как остановилась и вернулась.

–Папа! Папа, иди сюда скорее! – закричала она.

Я уж думал, что она наконец увидела обезьян. Но нет. Она нашла рисунок Моно.

–Это ты так нарисовал? – Она не верила своим глазам. Еще бы. Я точно с таким же видом пять минут назад тут стоял.

– Нет, не я.

– Ну как же не ты? Когда тут больше никого нет.

– Ох, ну сколько раз говорить тебе. Это обезьяны! Обезьяны. Они в Бразилии у художника жили. Вот и научились рисовать.

–Ты моя умница. В жизни не видела лучше рисунка. А как здорово макака нарисована. А листья пальмы? Решено. Твой талант надо развивать.

В комнату заходит папа, и начинается все с начала. Какой я умница и где так научился здорово рисовать. Про обезьян никто либо не слышит, либо слышать не хочет.

Все выходные мама прибывала в приподнятом настроении. Еще бы – ее сын настоящий художник! Поэтому в понедельник после сада мы идем в художественную школу «развивать мой талант».

Моно все это время супится. Ведь все лавры достаются мне.

–Посмотрим, что ты там нарисуешь, – фыркает он.

–Да сколько раз тебе говорить, я тут ни при чем. Видишь же, меня никто не слушает. Никто не верит в то, что вы существуете. Я и сам-то иногда думаю, что сошел с ума.

Вечером мама забирает меня и ведет в школу, где учат детей рисовать. Стены увешаны рисунками детей. Мне ни в жизни так не нарисовать.

– Ух ты! – Восклицают Мони и Моно одновременно. – Красиво.

–Еще бы, – отвечает мама. Она –то думает, что это я сказал. – Ты тоже так сможешь скоро.

Мама вынимает рисунок из сумки и показывает его усатому учителю . Тот чуть опускает очки и внимательно изучает листок бумаги.

– Подумать только, какие четкие линии. Как падает тень! Ваш ребенок гений!

–Это не я рисовал, – набравшись храбрости произношу. – Это вот он, – я показываю обезьяну. Обезьяна висит в моей руке словно дохлая. – Ну же, Моно, покажи им. – Чуть трясу животное, но оно никак не реагирует.

–О, у всех художников хорошее воображение. Иначе они не были бы художниками, – говорит усач. – Ты присаживайся, а я сейчас начну занятие. Ваш ребенок принят и обязательно станет известным художником! – Дядька чуть не приплясывает.

–Ну вот, что делать теперь, – в сердцах говорю Моно.

–Ты что, с игрушкой общаешься? – говорит рыжий мальчишка. Какой-то он неприятный.

–Это не игрушка. Это обезьяна. Ручная.

–Ха-ха-ха. Обезьяна! Да обезьяны не живут тут!

–Живут. Живут!

–Ладно, посмотрим, что малыш нарисует, – дразнится мальчишка.

– Ну все, Моно. Придется тебе работать.

Тут Моно оживает на глазах у испуганного мальчишки. И тот от страха начинает рыдать.

– И кто тут малыш теперь? – спрашиваю я, а самому стыдно.

В итоге у меня точная копия композиции из трех яблок, которые для нас выставил учитель, а у моего зареванного соседа мокрый лист.

– У, у него. Аааааа! У него обезьяна рисует!

–О! – восклицает учитель. – Это шедевр, настоящий шедевр!

–Можно я пойду домой?

–А, что? Да, да иди. Только приходи в четверг! Обязательно приходи! Я тебе интересное задание дам.

О нет…Выпендрились!

Но Моно выглядит довольным. Только не понятно от чего. От того, что напугал рыжика или от того, что ему дали порисовать.

–Я так рад, что мне снова дают уроки рисования! – Обезьянка вся светилась от радости.

–Ладно, придется ходить с тобой, что поделать. Только вот мама думает, что это все я…

– Ничего, это легко. Я тебя научу.

– Правда? – Это был первый раз, что я по-настоящему обрадовался своему мохнатому другу. Оказывается он умеет не только хулиганить.

В четверг Моно рисовал для меня, а Мони сжалилась над Рыжиком. Тот тоже остался довольным. И больше не жаловался на обезьян. А уже через месяц я делал все задания дома сам. Моно, как и обещал, каждый день учил меня смешивать краски, рисовать тени и четкие линии. И знаете, что? Теперь у меня нет проблемы чем заняться!

Бразилия

Прошло два месяца с тех пор, как у меня появились Мони и Моно. За это время я:

Потерял несколько игрушек и один магнитофон благодаря выходке Мони с отверткой. Папа до сих пор радуется моей тяге к технике.

Простоял в углу полчаса за суп с игрушками. А что было делать? Пришлось признаться. Зато у нас в саду появилась традиция – класть пластиковую монетку в суп. Кому она попадется – загадывает желание. Суп теперь самая популярная еда в саду.

«Полюбил» фрукты. Мама думает, что я без ума от бананов и яблок и покупает их килограммами. На самом деле этих прожорливых существ не так-то легко накормить.

Стал гением-художником. По правде говоря, мне нравится рисовать. Из Моно вышел отличный учитель. Мы вечерами пропадаем за красками и карандашами. В то время как Мони пожирает фруктовые запасы и рассказывает истории о далекой Бразилии.

Привязался к этим хвостатым и представить не могу, чтобы они меня покинули.

О последнем пункте я недавно сказал Моно.

– О, мы не будем жить у тебя вечно. Мы обязательно уйдем от тебя, как придет время.

– Нет, Моно, не уходиииите, – почти в голос ревел я.

– Послушай меня, плакса, – сказала обезьяна. – Мы пока никуда не уходим. Да и потом, ты нас сам отдашь.

– Это неправда. Я никогда-никогда в жизни вас не отдам.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Моно и откусил огромный кусок яблока. – А сейчас я хочу пойти спокойно почесаться.

– Я обещаю вам, что никогда и никому не отдам вас.

Это обещание я хранил много лет. Мне уже было десять лет, когда пришлось его нарушить.

Обезьянки к тому времени чуть постарели, но все еще так же резво бегали и хулиганили. К чему за столько лет я уже привык и уже не замечал. У Моно прошла выставка, все картины были подписаны им. Все, безусловно, думали, что рисую я. Сам же я никогда этого не утверждал.

Мони и Моно привыкли к нашей холодной зиме и уже гуляли без теплых шарфов, как раньше. У меня друзей особо не было. Все считали, что я несколько чудаковатый. Разговариваю с игрушками, с ними же провожу все время. Почему обезьяны показываются только мне, я так и не выяснил.

Я как раз лепил огромный снежок, чтобы отправить его прямо в мохнатую морду Мони, как ко мне подошел папа.

– Малыш, я снова еду в Бразилию. Улетаю завтра. Может, твоим обезьянам что-то привезти с их родины? Еще дружка? Ха-ха-ха. – Смеялся папа.

А я посмотрел на понурые мордашки моих друзей. В их глазах читалась печаль. Они грустили по бразильскому теплу, веселым карнавалам и пальмам с бананами. Они мечтали снова увидеть океан.

– Мне ничего не надо везти из Бразилии. Только вот я попрошу тебя кое-что отвезти туда.

Обезьяны не двигались. Но я знал, что сейчас происходит в их головках. Неужели я возьму и просто так отдам своих друзей? Но и оставить я их тоже не смогу.

Я протягиваю две маленьких обезьянки папе, а сам чуть не плачу.

–Сынок, ты же так любишь эти игрушки. Зачем же мне их везти обратно?

– Потому что они скучают, папа. Им тут холодно, – уже в голос ревел я.

– Я уверен, что у них теплые шубки. И они за столько лет уже привыкли к холодам.

–Будь другом, папа, отвези их и отдай какому-нибудь ребенку. Кому-нибудь, кто нуждается в друзьях.

– Ну что же. Это очень мужественное решение, Мика. Я сделаю все, как ты просишь.

Папа взял обезьянок и понес в дом.

Вечером они пришли ко мне попрощаться. Мы все очень долго плакали и смеялись, вспоминая прошлые проказы.

– Мы тебе подготовили подарок, – обезьянки протянули мне конверт. – Достанешь завтра, когда мы будем лететь на родину, – дрожащим голосом сказала Мони и вытерла заплаканную мордашку. Она положила лапку мне на руку и тихо сказала: – Спасибо. Лучше друга у нас не было. Мы никогда-никогда тебя не забудем.

– И я вас тоже.

Утром, я обнял папу и напомнил ему, что он должен отдать обезьянок кому-нибудь особенному. И положил им в дорогу два яблока в чемодан.

Обезьяны мне незаметно подмигнули и помахали розовыми лапками. Они явно радовались предстоящему отъезду.

А когда папа уехал, я вспомнил про подарок, и поспешил к себе в комнату.

В конверте был рисунок. Как всегда пальмы, песок, океан. Все это я видел уже много раз. Но теперь на рисунке были две счастливые и такие знакомые мордашки. И я понял, что поступил правильно.

А через неделю папа вернулся и рассказал вот такую историю:

– Я сидел в самолете рядом с мальчиком. У мальчика были очень грустные глаза. Всю дорогу мне не давал покоя его вид, он был очень расстроен. А мне хотелось ему помочь. Тогда я спросил его маму, по-португальски, конечно. Ведь мальчик был из Бразилии. Спросил почему ее сын такой грустный. А она ответила, что он очень болен, и они приезжали в Россию делать ему операцию. Но, к сожалению, мальчик не до конца выздоровел. Он все еще не может ходить. А ведь раньше так любил играть в футбол. Теперь он сидит и смотрит из окна, как его сверстники играют. Тогда-то я и принял решение, – говорит папа. – Я решил, что это именно тот ребенок, который нуждается в друзьях. Я подарил ему твоих обезьян, хотя, честно признаюсь, даже мне было жалко с ними расставаться. – Папа встал, налил чая, и сделал большой глоток. – Сейчас будет самое интересное, – он щелкнул меня по носу. – По началу мальчик не проявил большого интереса к твоим обезьянам. Но потом, когда все в самолете уже спали, произошло чудо. Мальчик пошел. Он просто встал и пошел. Тогда все были тронуты, а он все твердил, что это обезьяны. Это они заставили его. Говорил, и смеялся. Все твердил, что они настоящие. Точно также как и ты. И что это именно они заставили его пойти и взять целый поднос с пирожными. – Тут папа снова стал серьезным. – Малыш, я думаю, ты сделал очень хорошее дело.

А я только закатил глаза к потолку. Это очень на них похоже – взять целый поднос пирожных. Ну что ж, мальчик из Бразилии. Теперь ты не только ходишь будешь, но и бегать, – сказал я сам себе и засмеялся.

– А тебе я кое-что привез, – говорит папа. – Представляешь, снова тот сеньор мне попался. Спросил про обезьян. Я ему и рассказал историю. А он мне говорит, подождите, я сейчас. И пропал. Я уже собирался уходить, как он вернулся и принес вот это. – Папа достает маленького попугая. – Он говорит, что он тоже настоящий!

– О нет! – вскрикиваю я и убегаю к себе в комнату. – Только не этоооооо!