Остров цензоров

– Не скажи.

– Ладно, Вить. Не те у нас отношения.

– А надо чтобы те?

– Да Боже упаси! Тебя же не застанешь никогда дома, если жить с тобой. Да и привычки у тебя старого холостяка.

– Зато не устанешь, А что так заметно, что я холостяк? Носки разные?

– Ну, до этого не дошло, ты приходишь обутый, и какие носки у тебя я не разглядываю. А вот глаза вижу.

– Кстати о глазах. Не посмотришь, что-то попало.

– Не пройдет. Старо. Новое придумывай.

– Придется. Ну, так я пошел. Как он сегодня?

– Пока хорошо. Что после тебя будет, посмотрим.

Притворно вздохнув, он направился к двери главного. Похоже, не получилось. Разучился привлекать женщин, стал забывать красивые слова родного языка. Он открыл дверь и вошел в кабинет главного.

– Можно войти Михал Михалыч? – В редакции все главного называли сокращенно Мих Мих.

– Пока можно.

– Что у вас у всех сегодня «пока». Какое временное понятие. Может, зря приехал?

У Виктора были хорошие отношения с главным и, он, не переходя на фамильярность, говорил свободно без стеснения. Хотя знал, что многие боялись этого кабинета, что, наверное, так и должно быть. Здесь обычно пряников не раздавали.

– Ты не просто приехал. Тебя вызвали. В отделе кадров был?

– А что надо уже идти за обходным?

– Еще не время. А если не был, значит, на службе здесь и должен являться по требованию руководства, то есть меня.

Мих Мих. говорил, стараясь придать тону серьезность.

– Проходи. Присаживайся. Кофе будешь?

– Не откажусь.

Главный нажал кнопку селектора и попросил Нину принести два кофе.

– Ты, возможно, уже в курсе, что Вячеслав ушел, – обратился он к Виктору. – Так вот. Ты не на его место, как некоторые думают и распространяют слухи. Тебе предлагается быть специальным корреспондентом.

– О как! А в какой области предпочтительнее специализироваться?

– Примерно тем, чем ты занимался до командировки и в командировке.

– Странная ситуация с моим отзывом. Как-то все шито белыми нитками. Не замечаешь? Слава просто так не ушел бы. Да и тематика ему близка была моей. Или его «ушли»?

– Нет. Никто его «не уходил». Я хоть и главный, но ушел он сам. Я с ним беседовал. Но стал в последнее время грустным. Почему, не говорит. В семье у него вроде бы все в порядке. Вы с ним друзья. Вот и выясни сам. Увидишь и спроси. Сидеть будешь не на его месте, тебе предоставляется кабинет.

– С секретарем?

– И с референтом. Фотографии моделей для выбора получишь у Нины, – парировал Михаил Михайлович, – у тебя дверь должна быть чаще заперта, ввиду отсутствия хозяина, который всегда где-то в «полях» работает.

– Понятно. Сначала посевная, потом сбор урожая, а между ними контроль всходов. Кому подчиняться?

– Мне, кому же еще?

В это время вошла Нина и внесла поднос с кофе. Чашку для Мих Миха поставила перед начальником.

– А знаешь, Нина, ты теперь и мой секретарь, – подал реплику Виктор.

Нина вопросительно посмотрела на главного.

– Да не слушай ты его. Он выдает желаемое за действительное. Я тебя ему не отдам на растерзание. Кадры надо беречь, а он все угробит. По своей работе он будет подчиняться мне. Поэтому ты будешь в курсе, где он, с кем и что делает, – пояснил Михаил Михайлович.

– Всегда, – с улыбкой проговорил Виктор, – тогда ей придется переехать ко мне.

– Ладно, шутник. Спасибо, Нина.

– Я его поняла и уже научилась понимать, когда он шутит, а когда тупит.

– Это как? – спросил Виктор?

– По глазам.

– Буду ходить в темных очках.

– Я вам не мешаю упражняться в остроумии в моем кабинете?

– Михал Михалыч, без шутки жизнь скучна.

Нина вышла, и Виктор продолжил начатый разговор.

– А все-таки. Неужели здесь не нашлось никого на эту должность? Странно.

– Скажу честно, ты меня и там устраивал. Но вопрос по тебе решал не я, а президент холдинга. Да я и не возражал, так что иди в кадры и распишись в приказе о переводе. В понедельник жду на работу. Пока отдохни.

– А что в понедельник?

– Дам тебе ценные указания. Ты же долго здесь не жил. Президент так и сказал, что нужен свежий взгляд. Ключи от кабинета возьми у Нины. Все. Свободен.

Виктор вышел из кабинета и обратился к Нине:

– Настроение не испортил.

– Это радует. И куда ты и кем?

– А ты не знаешь?

– Нет. Про тебя говорят, но точно никто не знает. На место Славы?

– Не совсем. Направление близко, но пришел спец. кором с отдельным кабинетом. Давай ключи.

– А я думала, кому готовят кабинет. Держи. Номер четыреста пятнадцать.

Выйдя в коридор, Виктор направился к кабинету. Открыв дверь, он постоял на пороге, осматривая его. Кабинет был метров двадцать. Обстановка стандартная. Шкаф для одежды, стеклянный шкаф для документов, стол у окна. Компьютер, телефон. Пара стульев. Пройдя, он сел в кресло за стол. Посмотрел, что в ящиках стола. Справочник холдинга, редакции. В среднем ящике пачка бумаги. Поднял трубку телефона, тот работал. На столике рядом принтер. Выйдя из-за стола, заглянул на нижние полки шкафа и увидел там электрочайник и небольшой сервиз. «Все включено», – подумал Виктор. Время близилось к обеду.

Перекусив с коллегами в ближайшем кафе, Виктор решил проехаться по магазинам, надо было купить продукты.

Время пролетело быстро. Пробок стало меньше, и Виктор к одиннадцати был уже дома. Вот и еще один день закончился на родине.

4

Утром следующего дня Виктор позвонил своему другу Славе.

– Привет. Я приехал.

– Уже в курсе.

– Надо же какой наш город маленький, что новости становятся известны практически сразу.

– Не преувеличивай. Твой приезд не такое событие, чтобы о нем писали в СМИ и говорили в новостях.

– Все еще впереди. Как по поводу встретиться?

– Давай ко мне часам к семи.

– Договорились

Когда Виктор вышел из лифта, Слава его ждал в открытых дверях квартиры. К семи часам Виктор подъехал на такси к дому. Набрав по домофону номер квартиры, он услышал щелчок. Слава даже не спрашивал и открыл ему дверь. И вот он стоял и ждал, когда тот поднимется к нему на пятый этаж. Они не виделись с последнего приезда Виктора в отпуск, а это было 3 года назад. У них были не просто отношения коллег по работе, они были друзьями. У них было много общего во вкусах, взглядах. Были они одного возраста. Когда удавалось, Виктор приезжал к нему на дачу, поэтому хорошо знал его семью – жену Татьяну и двоих детей.

Войдя в квартиру, Слава и Виктор обнялись, похлопав друг друга по спинам.

– В общем, ты не изменился, – посмотрев на Виктора, сказал Слава, – все тот же цветущий мужчина, мечта женщины.

– А ты, смотрю, поправился. Или тебе уже не интересно нравиться? А кстати, где твои домашние? Не слышу голосов.

– По мере поступления вопросов. Интерес женщин мне не безразличен, а домашние уехали к Таниным родителям. Она сама сказала, что не хочет мешать нашей встрече. Проходи на кухню, там всегда было уютнее вести разговоры.

– Нет, сначала пройду, посмотрю, что изменилось, а уж потом.

– Действуй.

Виктор прошел по квартире, в которой ничего не изменилось. В общем зале, открыв сумку, достал подарки всем членам семьи.

Затем они прошли на кухню. Виктор сел за стол, а Слава достал из холодильника бутылку водки, которая тут же запотела.

– Я подумал, что ты там за границей не пробовал другой кухни, поэтому закуска соответствующая.

Он поставил на стол квашеную капусту с брусникой, заправленную маслом, тарелочку с порезанной селедкой, сверху присыпанной кружочками лука. И, как дополнение, помидоры, огурцы, зелень, соленые грибы и хлеб.

– Ну, ты молодец. Может, еще и картошечки дашь?

– Обижаешь, – сказал Слава и, открыв крышку с кастрюли, стоявшей на плите, достал вареную картошку и положил на тарелки, – вот получи. Еще горячая.

– Уважил, что сказать.

Слава, на правах хозяина, открыл бутылку и разлил водку в стопки.

– Давай за встречу. Я очень рад тебя видеть.

Они чокнулись. Виктор зацепил квашеной капусты и, с удовольствием хрустя, чуть прикрыл глаза от удовольствия.

– Давно я не ел такой.

– Там нет такой, это верно. А почему?

– Ну, основных причин две. Не умеют так готовить, а вторая – капуста не та. Из их капусты так не получится. Климат другой.

– Давай еще по одной, – предложил Слава. Они выпили и принялись за закуску.

Может быть, ты объяснишь мне, почему ушел? – после некоторого молчания, занятого поглощением закусок, спросил Виктор, – у тебя было неплохое положение, интересная работа и вдруг.

– Не будем ходить вокруг да около. Мы оба понимаем, почему. Ты пришел практически на мое место. Все началось с разговора с Михал Михалычем. А потом действительно «вдруг». Я стал догадываться, куда могу быть втянут. И ради чего? Правды? Хорошее слово, но слишком дорогой ценой дается и опасное. Мне стало страшно. У меня семья. Если что, я останусь один на один со своей Правдой. Та, правда, которую от меня хотели получить, процесс временный. А потом? По-другому жить я не смог бы или выбросили бы, как отработанный материал.

– А что сейчас, лучше?

– Все относительно. Не так интересно, но спокойно. У меня нет страха за будущее. Я работаю в одном издательстве. Хорошая зарплата. Работа по графику рабочего времени, как положено с выходными, как у всех, которые я могу провести с семьей. Разве это плохо? Я что касается моего «я», как журналиста, то свое «я» убедил.

– А я, значит, могу?

– Ты – да. Ты сильнее в этом смысле. У тебя нет такого страха, как у меня.

– Ну, ничего не боится только идиот.

– Но уровень разный. Уровень риска, на который можешь пойти.

– Риск риском, но я научился доверять своей интуиции и, надеюсь, что она меня не обманет и в этот раз.

– Может быть, но, как полагаю, ты еще не встречался и не вел беседу по поводу направления работы?

– Нет еще. А что, есть сложности?

– Мне всего не сказал Мих Мих, но думаю, он только передаточное звено. С тобой будут разговаривать другие. Мих Мих здесь не играет роли.

– Интересно.

– Еще бы. Я думаю, твоими темами будут чиновники, бездушие и так далее.

– И что здесь опасного?

– Твоя ограниченность. Не лично твоя, а ограниченность сейчас. Когда узнаешь больше, начнешь понимать, что ограничен цензурой, которая пронизала все общество.

– Цензура есть везде. И в нас самих.

– Не путай только цензуру с цензорами. Когда окунешься, все почувствуешь. Ты увидишь людей, которые родились без совести. Я не хочу окунаться в эту действительность, в эту реальность, где свобода понятие относительное и применимо не везде.

– Ну, я тоже не вчера начал работать в этой области.

– Ты давно не писал о нас, живущих здесь. Наше проклятие – страх. Страх сказать лишнее. Причины разные, потерять работу, например, да так, что никуда не возьмут. Я когда узнал, что ты приезжаешь, подумал, зачем он едет?

– Я приехал, чтобы вновь обрести себя.

– А там ты себя потерял? – спросил с иронией Слава. – Вот ты обращал внимание на то, что в маленьких городках жизнь спокойнее. Но ты не задумывался, что безмолвие, которое царит в провинции, не говорит о мире и покое. Оно свидетельствует об отсутствии новостей, которые обсуждались бы. Вот и я хочу иметь свой маленький провинциальный городок в душе.

– Ты уходишь от ответственности. Пасуешь.

– Да. И тебе это могу сказать. Я не готов хранить ту информацию, которую получил бы, а точнее не хранить, а жить с ней. И чтобы я не писал, цензор внутри меня не даст все сказать. Так зачем мне это? Я хочу жить, просто жить со своей семьей.

– Не думай, что я тебя не понимаю. Лучше еще налей.

Они снова выпили, и некоторое время молчали, думая каждый о своем.

– Я не хочу ввязываться в это дело. Не хочу. Пусть с теми, о ком надо писать, разбирается Всевышний.

– Ты думаешь, ему есть дело до них? У него такая паства по всему миру, что до некоторых он может и не дойти.

– А тогда зачем он? ИЛИ МЫ ЖИВЕМ НА ЭТОМ ОСТРОВЕ ЦЕНЗОРОВ, ПРО КОТОРЫЙ ОН ЗАБЫЛ? А может быть, он просто смеется, глядя на нас?

– Смех лишает серьезности. Поэтому если он веселится, то тогда точно он не может принять серьезное решение. Хотя я думаю, что ему не все равно, но вмешиваться не хочет.

– Я был бы рад, если это шутка с его стороны, и она скоро закончится или ему доставлять прессу твоими стараниями, – иронизировал Слава, – а тебе скажу, что если пойдешь по этому направлению, то слава тебе обеспечена. Но помни Витя, что слава вещь опасная. Как только она рядом с тобой, тогда начинаешь понимать, сколько вокруг недоброжелателей. Будут и хвалить и ругать. Не верь всему, что услышишь.

– А может быть, надо попытаться выбить этот страх? Хоть чуть-чуть. Человек, живущий в страхе, не может быть свободным.

– Согласен. Только все зависит от того, чего бояться. А свобода? Не все ее понимают как надо, а часто как анархию. Но ты сможешь. Я знаю. Тебе это по плечу. Только прошу тебя, будь осторожен.

– Мне вспоминается фраза из фильма «Осторожность – наша мать. Была бы осторожной, не стала бы матерью». Но я учту по мере развития ситуации.

5

Воздух был сладок на вкус. Виктор надел свой новый костюм, направляясь на встречу с человеком, о котором он ничего не знал. Интрига встречи была в том, что ему позвонили

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил Виктор на телефонный звонок. Он сидел в офисе.

– Вам звонят по поручению Сергея Львовича Шестопалова. Он хотел бы с Вами встретиться. Вам удобно завтра в одиннадцать?

– А вы кто?

– Если Вы придете, то все узнаете. Это не телефонный разговор.

– А тема встречи?

– Ваша профессиональная деятельность.

– Интересно.

– Конечно. Вы чего-то опасаетесь?

– Нет. От боялся.

– Так вы согласны?

– Да.

– Тогда завтра в одиннадцать по адресу....

Незнакомка назвала ему адрес.

Положив трубку на аппарат, Виктор задумался. Звонок, безусловно, заинтересовал его. «Надо бы спросить у Мих Миха – подумал Виктор и направился в кабинет начальника.

Виктор, чтобы иметь представление, хоть какое-то, спросил у Мих Миха, знает ли он что-либо. Услышав, откуда ему звонили, он задумался и сказал:

– Началась большая игра. Ты действительно не знаешь ничего?

– Понятия не имею,– ответил Виктор.

– Тогда вот что. Будь очень внимателен, следи за тем, что говоришь, а точнее за тем, что хочешь сказать. Когда скажешь, может быть поздно. Там ничего страшного нет. Просто не хочу, чтобы ты испортил себе карьеру. Эта организация одна из структур имеющих отношение к руководству управления страной. Сам понимаешь, что такие организации есть, они не на слуху. Им популярность не нужна. Но знаешь, я думаю, что там есть несколько кнопок на телефоне, чтобы оказывать влияние на ту или иную ситуацию, не говоря о людях.

– Понял. Постараюсь быть внимательным.

– Да уж. Постарайся. И оденься во что-то более строгое. Костюм надень.

– Все понял.

– Потом зайдешь ко мне и расскажешь что было.

– Ладно.

Вот такой короткий разговор состоялся у Виктора. Информации ноль, но есть напутствие.

Итак, он шел по одной из улиц, размышляя о предстоящей встрече. Но сколько не думал, все равно не мог предугадать. «Да, ладно, приду и увижу. Что толку голову ломать. Мозги вспухнут».

Вскоре он подошел к трехэтажному зданию. Это был старинный особняк. Около дверей не было никакой таблички с указанием организации. Была лишь кнопка домофона. Виктор посмотрел и увидел камеру наблюдения.

Он нажал кнопку и практически сразу услышал:

– Слушаю Вас.

– Я к Сергею Львовичу. Договоренность на одиннадцать часов. Виктор назвал свою фамилию.

– Проходите.

В двери щелкнул замок. Виктор потянул ручку массивной двери, та на удивление открылась легко. Войдя внутрь, он оказался перед стеклянной дверью. Открыв ее, он вошел в вестибюль и поднялся по ступенькам. Его снова встретили стеклянные двери, но уже автоматические, по принципу тамбура. На стене был указатель вправо «для оформления пропусков». Он свернул и оказался в небольшой нише. За стеклом миловидная девушка спросила его документы. Виктор подал паспорт и стал смотреть, что она будет делать. Все было просто. Она сканировала его документ. Вернула паспорт и подала пластик электронного пропуска. Он вернулся к дверям, приложил пропуск, дверь открылась, и он вошел в здание под бдительным взором охранника, который смотрел на него, пока он проходил через дверь.

К нему подошел молодой человек и вежливо сказал: – Прошу за мной. Вас ждут.

Они стали подниматься по лестнице, устланной ковровой дорожкой, глуша звуки шагов. Поднявшись на второй этаж, они свернули налево и прошли по небольшому коридору, который заканчивался дверью. Открыв ее и пропустив Виктора вперед, молодой человек назвал его фамилию и вышел.

Виктор оказался в приемной, не очень большой, но достаточно уютной. Молодая женщина, лет сорока пяти, поднялась из-за стола при его подходе.

«Умеют подбирать персонал. Как с обложки журнала», – подумал Виктор, глядя на женщину. Она была в строгом костюме и белой блузке. Внешним данным могли позавидовать многие молодые.

– Проходите. Я доложу о Вашем приходе.

По ее голосу Виктор понял, что это она ему звонила. Он прошел к кожаному дивану и присел. Осмотревшись, он заметил, что напротив окна, которое было справа от него, сидела девушка, лет двадцати пяти, и что-то набирала на компьютере. Войдя, он не сразу ее заметил, так как при входе она оказалась слева и чуть сзади.

Большое окно было закрыто светлыми жалюзи. Пригласившая его женщина тем временем вошла в дверь, которая располагалась почти напротив входной двери.

Ждать долго не пришлось. Она отсутствовала не больше минуты. Выйдя, она не стала закрывать дверь и пригласила его:

– Входите.

Виктор поднялся и пересек приемную, войдя в таинственную дверь, которую за ним закрыли.

Кабинет был достаточно стандартный для официальных учреждений. Отличие – качество мебели. Она не была вычурной с изразцами и тому подобным. Она была просто дорогая из хороших пород дерева светлых тонов. У дальней стены стоял стол хозяина кабинета. К нему приставлен стол для заседаний. Стулья с кожаной обивкой.

Правую сторону кабинета занимали два больших окна, выходивших во двор, судя по тому, как он добирался по коридорам. Что там, Виктор видеть не мог, так как окна были закрыты жалюзи. Слева, рядом со столом находился столик с несколькими телефонами. На столе стоял монитор, набор для ручек и карандашей.

Левую сторону кабинета занимали книжные шкафы, где на полках стояли книги и сувениры. Позади кресла владельца кабинета находилась дверь, удачно вписывающаяся в стену, что сразу не бросалась в глаза.

Справа от входа в углу у окна стоял маленький столик между двух кресел.

Окинув быстрым взглядом обстановку, Виктор прошел к столу. Хозяин кабинета при его подходе встал, вышел из-за стола и протянул руку для пожатия и представился:

– Сергей Львович.

Виктор пожал протянутую руку, ощутив крепкое рукопожатие. Ему был за пятьдесят, но выглядел он хорошо. Ростом под метр восемьдесят, широкоплеч. Одет в темно-синий костюм, белую рубашку. Галстук был в тон костюма. Черные ботинки блестели, отражая свет.

– Может быть, нам будет удобнее не за столом для официальных бесед. Приглашаю в кресло. Вы не против, Виктор Сергеевич?

– Нет возражений.

– Чай, кофе? – спросил Сергей Львович.

– Кофе.

Сергей Львович нажал кнопку на столе, вошла молодая девушка и, выслушав указание, вышла.

Они прошли в угол и сели в кресла.

– Я вижу, Вы окинули взглядом обстановку? Я считаю, что в кабинете не должно быть ничего лишнего. Отвлекает.

Девушка вошла, поставила с подноса на столик две чашки, кофейник, сахар, сливки, печенье и конфеты. Затем молча вышла.

– Вам черный или с молоком?

– Черный.

Сергей Львович налил в чашки кофе.

– Я не буду выдерживать паузу интриги. Я просил Вас прийти для обсуждения вопроса Вашей деятельности, – сказал он, когда разлил кофе в чашки, – Это касается Ваших интересов и, как понимаю, возможной публикации статьи или серии статей.

– Давайте обсудим, – высказался Виктор.

– В последнее время Вы работали в направлении управления государством, механизмами принятия решений, причем больше за рубежом. А вы когда-нибудь просчитывали, какая реакция будет на Вашу публикацию. Какой она дает эффект? Хорошо, если положительный, а если отрицательный?

– Это, смотря с какой стороны смотреть. Что Вы подразумеваете под отрицательным? Кому-то не понравилось из власть держащих?

– Нет. Это когда эмоции берут верх над разумом. Когда выплескивается наружу, что приводит, как минимум к замедлению развития или временной приостановке действия.

– А вы считаете, что надо жить только разумом? И все?

– Не будем так упрощать. Я считаю, что ПРАКТИЧНОСТЬ ГАСИТ ЭМОЦИИ. Эмоции необходимы. Котел с кипящей водой не открывают сразу, особенно если он под давлением. Сначала стравливают пар. Не так ли? Вот и эмоции, а в первую очередь информацию, надо выдавать дозировано. Не все сразу.

– Это напоминает цензуру. И кто определит, когда и сколько спускать? Где будет объективность?

– Бог с Вами. Какая цензура. Сейчас столько пишут, что цензура не уследит за всем. Поверьте, управление – сложнейший механизм, основанный на нервах, эмоциях. И разуме, конечно. Это в железе просто. А здесь люди.

– Так Вы заботитесь о людях? – сказал Виктор с улыбкой.

– О себе каждый заботиться либо научился, либо учится. Но это все индивидуально. Когда людей много, другие критерии.

– Так что же Вы хотите предложить?

– Мы предлагаем сотрудничество. Вы грамотный человек. Но учитывая, что мы лучше разбираемся в текущем моменте, так как имеем больше информации, то ежедневно вынуждены отслеживать ситуацию и в экономике, и в настроениях. Так сказать, социальный аспект.

– И как Вы себе это представляете?

– Есть два варианта. Первый – это Вы пишите, как считаете нужным. Но прежде, чем публиковать, Вы показываете мне. И мы обсуждаем, подчеркиваю, обсуждаем своевременность открытия информации или ее долю. Вариант второй: мы сможем иногда сами предложить тему и чем сможем, тем поможем.

– Вообще все это напоминает сговор на заказные статьи или цензуру.

– Нет. Это ценз на порядочность.

– Или лояльность?

– Порядочность проявляется в данном случае в том, что следом за ней идет ответственность за содеянное. Хорошо. Вы опубликуете. Народ начнет обсуждать. Все довольны? Нет. Нам вы доставите некоторое неудобство и все. Пар выпущен в свисток. Ну, может быть, кого-то снимут. Никого, к сожалению, не удивишь фактом коррупции. Я говорю честно, и мне это тоже жаль. Можете считать это войной на невидимом фронте. Все зависит от ситуации. Иногда легче взять на крючок, чтобы не повторилось, а при случае убрать. Но поверьте. Скамейка запасных не так велика, а иногда и просто пуста. Как бы там ни было, а опыт управления приходит в процессе управления, а не по научным знаниям. Только из практики. В конце концов, мы можем просто перекрыть кислород.

– Это похоже на угрозу.

– Зачем угрожать приглашая. Я не отношусь к таким людям. Да и давать указания по перекрытию кислорода глупо. Любое указание по отношению к кому-то удлиняет цепочку. И чем она длиннее, тем больше вероятность, что она порвется. Это не мой метод. Да и служба у нас другая. Я же сказал, в крайнем случае, неудобства доставите.

– А как же честность журналиста? Непредвзятость мнения?

– А никто не предлагает Вам писать неправду. Мы даже не будем править Ваши статьи. Речь идет сугубо о выдаче информации. Это не сделка. Не карманный журналист.

– И все равно с точки зрения логики это сговор, цензура. О чем писать, о чем нет.

– Хорошо. Пусть будет цензура. Но Вы никогда не задумывались о том, что самый главный цензор внутри нас. Он регулирует и устанавливает нам рамки, что можно, что нельзя. Вы своим близким всегда говорите правду? Я думаю, иногда умалчиваете. И не потому, что боитесь, а потому, что бережете их. Поговорка «лучше горькая правда, чем сладкая ложь» здесь не проходит. Здесь нет лжи. Есть просто недоговоренность.

Представьте. Сейчас много пишут об НЛО, пришельцах. И вот вдруг они реально проявились. Вступили в контакт с правителями, какой-либо страны. Как Вы думаете, что будет?

– По крайней мере, сенсация. Все будут ждать продолжения, результата.

– Вот Вы и ответили сами. Мир замрет. С чем прилетели? Что ждать? Все газеты будут нарасхват, все будут обсуждать. А работать? Производительность упадет, даже если не обсуждать, то из головы мысли не выгонишь. Мир замрет в ожидании неизвестности. А НЕИЗВЕСТНОСТЬ ПОРОЖДАЕТ СТРАХ. У горячих голов оптимизм, а у простого человека – страх. ХОЧЕШЬ ПОДЧИНИТЬ ЧЕЛОВЕКА, ЗАСТАВЬ ЕГО ИСПЫТАТЬ СТРАХ. Я не исключение. Страха не будет, а вот ожидание неизвестности напрягает. Поэтому наличие избыточной информации иногда вредит, так как не все понимают, что с ней делать. Поэтому еще раз повторю. Мы предлагаем Вам сотрудничество. Вы нам нужны, а мы Вам. И не тем, что у Вас будут в статьи нарасхват, что Вы будете популярны. Этого и так Вам хватает. Мы Вас проверили. Вы не тщеславны.