Обычное дело

Воробьёв. Спасибо, конечно, за столь лестные слова в мой адрес с Вашей стороны. Хотя, если без ложной скромности, то профессионально я, конечно, уже состоялся. Это трудно уже не признавать. Но как доктор. А завотделением же ещё и администратор, управленец какой-никакой должен быть. Но в этом-то я нуль полный. А никаким администратором мне совсем быть не хочется.

Лисина (улыбается). И этот недостаток тоже неизбежно исчезает: течёт время и появляется опыт. Надо только понять, что управление – это командный процесс. Не в том смысле, конечно, что управлять значит командовать. Нет, разумеется. А в том смысле, что каждый эффективный управленец должен чувствовать себя членом единой команды. Надо уметь работать в команде. Соблюдать командные интересы.

Воробьёв (настороженно). Я понимаю, но…

Лисина (перебивает без улыбки). Честно Вам скажу, Константин Иванович, чтобы мне согласовать наверху Ваше назначение, важно, чтобы Вы продемонстрировали умение работать в команде.

Воробьёв. Ангелина Николаевна, но разве моя хорошая работа врачом не является доказательством этого.

Лисина (без улыбки). Конечно же, является. Но это, так сказать, используя военную терминологию, Ваше умение на позиции рядового. А надо бы показать себя с этой стороны на позиции руководителя.

Воробьёв. Но я же сейчас рядовой врач, как я могу…

Лисина (без улыбки). Константин Иванович, в этом смысле логично будет использовать Ваш депутатский статус.

Воробьёв (настороженно). Как Вы это себе представляете, Ангелина Николаевна?

Лисина (без улыбки). Всё очень просто, Константин Иванович. Достаточно продемонстрировать Вашу способность к солидарному голосованию с большинством по самым важным вопросам.

Воробьёв (напряжённо). А… Начинаю понимать, начинаю понимать… Самые важные вопросы – это, например, какие?

Лисина (без улыбки). На этот счёт есть простой критерий, зафиксированный в Уставе Руграда: по самым важным вопросам городская дума принимает свои решения двумя третями голосов. Например, на завтрашней сессии есть такой вопрос.

Воробьёв (напряжённо). Понимаю, понимаю. Я, правда, повестку завтрашней сессии ещё не смотрел. Но завтра приду, посмотрю, сориентируюсь…

Лисина (улыбается). Вот и хорошо, Константин Иванович, вот и договорились. И давайте в понедельник закончим наш разговор о новом зав-лор-отделения, а то у меня в три уже приём по личным вопросам начинается.

Воробьёв. До свидания, Ангелина Николаевна. (Встаёт и уходит.)

Картина шестая

На электронных часах задника 14–30. За столом в кафе-столовой лицом к залу сидит Синицына, справа – Сорокина, слева – Кукушкина. На столе подносы с едой. Сидят-едят-разговаривают.

Синицына. Да-а-а… Следи теперь, Тамарка, чтобы наша выдра тебя из списка учителей на улучшение жилищных условий через муниципальную программу не вычистила.

Кукушкина. Не, это ей не по силам. Так, мелкие пакости в школе будет продолжать. Но я к этому уже приспособилась.

Сорокина. Смотри, она тебе эти пакости так выстроит, что Лизино предупреждение сбыться может, но в более мягкой форме.

Кукушкина. Как это?

Сорокина. Просто очень. Влепит тебе пару выговоров. Устроит жалобы от родителей учеников. А потом поставит вопрос о перемещении тебя в конец списка. Так сказать, в воспитательных целях.

Синицына. Ладно, Валя, хватит её пугать. Надо нам просто обеспечить, чтобы Тамара Яковлевна помощь по программе получила до истечения срока своих депутатских полномочий.

Кукушкина. Не надо ничего такого специально мне обеспечивать – пусть всё идёт, как положено.

Сорокина. Том, с нами-то хоть не хорохорься. И слушай, что старшие товарищи тебе говорят.

Кукушкина. Девушки, я вам не для того свой разговор с Выдриной пересказывала, чтобы мы тут мой квартирный вопрос обсуждали. Давайте лучше прикинем, наберут завтра наши любимцы десять голосов за продажу ДК или нет. Вот ради чего я пообедать вместе предложила.

Синицына. Бухгалтерия тут несложная. Восемь членских голосов у «Любимого города» всегда в наличии. Из оставшихся семи депутатов вычитаем нас. Остаётся четверо. Вот про них и надо понять: охмурили их любимцы или нет.

Сорокина. Рябчикова тоже можно вычесть – где ему ещё в Руграде дадут киноклуб свой вести.

Кукушкина. Согласна.

Синицына. У Журавлёва два внука в шахматном кружке «Железнодорожника» занимаются. Один уже областные турниры выигрывает… А шахматами в Руграде больше негде заниматься.

Сорокина. Вот как. Я и не знала. Тогда и его тоже можно вычесть.

Кукушкина. Замечательно. И Куропаткину вычитаем. Она же надо мной первый мой депутатский год, можно сказать, шефствовала, как самый опытный над самым неопытным. Екатерина Прохоровна много чего мне рассказывала. Так вот, она мне и про то, как формировался список муниципальных объектов, не подлежащих приватизации, говорила. Это было в её первый депутатский срок. А сейчас она у нас уже… Пятый, получается. Девчонки, она, наверно, рекордсменка у нас в стране. Надо попробовать выяснить как-нибудь это.

Синицына. Том, не отвлекайся. Почему ты считаешь, что её можно вычеркнуть?

Кукушкина. Да я хорошо помню, как она мне, как раз на примере включения ДК «Железнодорожник» в этот список, иллюстрировала необходимость учёта мотивов каждого депутата по каждому вопросу. Она сама тогда предложила внести ДК в список и провела это решение через сессию. А Екатерина Прохоровна своего мнения никогда не меняет. Вы же знаете.

Сорокина. Не забывайте, девушки, что Егор Куропаткин, завкафедрой физвоспитания нашего института, уже вторую неделю в СИЗО сидит за драку. Сдаётся мне, что его специально спровоцировали, чтобы потом мать шантажировать и торговаться с ней. А поставьте себя в такую ситуацию… На всё человек может согласиться…

Синицына. Сегодня вечером у нас бюджетная комиссия собирается, а Куропаткина член комиссии, так что я уже точно буду знать её позицию ещё до сессии.

Сорокина. Остаётся твой доктор, Томочка.

Кукушкина. Чего это он вдруг мой!?

Синицына. Твой-твой, не отпирайся. Он давно уже весь твой.

Кукушкина. Да ладно вам. Ну да, дружим мы.

Сорокина. До сих пор ещё только дружите!

Кукушкина. Так, девочки, у нас другая тема.

Синицына. А по теме я так скажу: Костик наш в депутатские дела никогда сам глубоко не погружается – готовиться к сессиям ему некогда, он же людей лечит, это остальные депутаты разной ерундой занимаются.

Сорокина. Лиз, ну чего ты на нашего воробушка набросилась?!

Синицына. А того! Приходит на заседания ни разу не образованный ни по одному вопросу повестки и ориентируется на других. Лисина с ним побеседует, например, сегодня – станет девять негритят завтра. В смысле – вот вам и девятый голос у любимцев.

Сорокина. Да понимаем мы про что ты, не злись.

Кукушкина. Хорошо, девочки. Я поговорю с Костей сегодня вечером. Он меня в кино пригласил.

Синицына. Чудненько. Тогда полная гарантия. Я уже с полгода как замечаю, что Костик наш голосует, как Тамара Яковлевна. Если он, конечно, знает, как она голосует…

Сорокина. Кстати, о форме голосования. Хотя по нашим подсчётам десять голосов они не наберут, но всё равно стоит подстраховаться. Надо обеспечить завтра по этому вопросу поимённое голосование с выступлением каждого депутата по мотивам голосования.

Синицына. Это мы обеспечим, это у нас отработано – никуда они не денутся. Я вообще предлагаю сделать максимально нервным обсуждение этого вопроса. Я бы даже сказала – скандальным.

Кукушкина. А по-другому и не получится. Всё, мне бежать уже надо – у нас методсовет в школе полчетвёртого.

Синицына. Да-да, а мне в налоговую идти. Пока, девчонки.

Сорокина. До завтра.

(Расходятся.)

Картина седьмая

На электронных часах задника 16–55. Комната в квартире. Средняя часть центральной стены превращена в балетный станок с огромным зеркалом. Справа от зеркала – дверной проём, закрытый переливающимися разноцветными лентами. Слева от зеркала висит большая репродукция картины Э. Дега «Танцовщица в артистической уборной» (1879). Николай Константинович Филин, на нём только трусы в стиле плавки, снимает с разложенного дивана лёгкое одеяло, простынь, две подушки, складывает их на стул, стоящий у левой стены комнаты перед диваном, а потом собирает диван, который после сборки оказывается чуть левее репродукции картины. Звучит голос Веры, любовницы Филина: «Коко, ты готов?». Филин садится на середину дивана, потом смотрит на себя в зеркало, вскакивает, берёт со стула простынь, заворачивает себя в неё как в тогу и возвращается на середину дивана.

Филин (кричит). Верочка, давай!

(Включается песня «Жил был я» Давида Тухманова на стихотворение Семёна Кирсанова «Строки в скобках» в исполнении Валерия Ободзинского. Из дверного проёма, раздвигая ленты, появляется стройная, красивая Вера (лет двадцати пяти) в эротическом костюме и профессионально исполняет под песню оригинальный балетный танец перед Филиным, отражаясь в зеркале балетного станка.

Жил-был – я.

(Стоит ли об этом?)

Шторм бил в мол.

(Молод был и мил…)

В порт плыл флот.

(С выигрышным билетом

жил-был я.)

Помнится, что жил.

Зной, дождь, гром.

(Мокрые бульвары…)

Ночь. Свет глаз.

(Локон у плеча…)

Шли всю ночь.

(Листья обрывали…)

«Мы», «ты», «я»

нежно лепеча.

Знал соль слез

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.