Спасительная неожиданность

– Опасности от них никакой нету?

– От саламандр ни вреда, ни пользы.

– Может люди чего говорят?

– Говорят, что кур доят! Брешут о них много чего! И яд у них особо сильный и убийственный, и тело такое холоднючее, что печку или костер махом гасит, а если чего коснется – все враз в пепел превращается, и всякого другого вранья немеряно! А правда такова: саламандра жить может только в огне, поэтому гасить его не в состоянии, никогда из него не выходит, никто ее, настоящую, сроду не ловил, яду добыть не мог. Куда она уходит, когда огонь гаснет, и откуда потом приходит – никому не ведомо. Вот и все!

Вспомнил я тут еще об одном деле, пойду улажу. А то уходим завтра, а когда вернемся – неведомо.

С этими словами владелец очага с саламандрами гордо удалился. Может у него и в колодце мелкий водяной проживает, а на чердаке прикормленный запечный за порядком присматривает? Кто знает, кто знает…

Средние века, это вам не Новейшее время – промышленной копоти и рева автомашин нет, а вот всякой нечисти не выгребешь. Жалко, что нельзя саламандру хоть одну на развод отловить, Забавушку позабавить…

Вернулся сияющий протоиерей.

– Ну как, получилось? Подлечил плохонького друга? – поинтересовался я.

– Конечно! Большая сила мне дадена! Воспрянул старичок Переславский, засиял! Точно не скажу, но лет пять еще точно в полной силе протянет. Рвется опять лечить начать, как в прежнюю пору – очень оживился.

Сейчас уточним. Залез в Интернет.

– В 1100 году у Переславской епархии уже новый епископ будет. Митрополиты здесь, видно, на Ефреме и закончатся.

– Не ошибаешься?

– Да кто ж его знает! Летописи врут часто. Но тут разночтений нету, запись всего одна. Да и необязательно ему в митрополитах до конца жизни просиживать – может в монахи уйти – спокойно век доживать да о Николае Мирликийском научные труды пописывать, может землянку отрыть и в отшельники податься. Он же потом православным святым стал, значит еще будут какие-то невиданные заслуги перед Господом. В великомученики у него шансов попасть нету, значит отличится как-то иначе.

– Все может быть, его не угадаешь… Мы потом потолковали о моих новых способностях. Ефрем говорит, что моя появившаяся с Божьей помощью сила вдали от Великой Панагии через месяц очень быстро на убыль пойдет. Если хочу также хорошо лечить, мне надо Михайловский собор не реже, чем раз в неделю посещать, от Оранты силой подпитываться. Придется здесь жить, местечко для друга-протоиерея епископ всегда найдет. В Новгороде у меня ничего важного не осталось, так что если уцелею, сразу сюда вернусь.

– А церковное начальство как к этому отнесется?

– Ефрему в такой мелочи не откажут, он большим уважением у Киевского митрополита пользуется. Скажут: хочешь взять человека? Значит бери. Пришли только от своих стеклодувов потом мозаику новую, и бери, кого захочешь – ты сам себе там в мелких делах митрополит.

Так и заканчивался этот полный событий день. Потом, перед ужином, я познакомил всех с Кузьмой Двуруким, спросил задалась ли у него покупка половецкой лошадки.

– Рассказал мне Матвейка про вашу привычку возле коней бежать, мне она не нравится.

– Передумал с нами странствовать?

– Не дождешься, – сурово одернул меня великий боец. – Просто двух половецких жеребцов взял. Неказистые, и в холке не задались, зато выносливее их нету. В Херсоне продам, они дешевенькие, убытка не будет. Точно завтра выходим? Ничего не переменилось?

– Все также. Гляди, не проспи.

– Матвей разбудит. Нам с ним боярин общую комнату выделил.

– Тут есть еще одна загвоздка – волкодлак с нами бежит.

– А мне какая забота?

– Да может ты набожен очень…

– Когда сплю зубами к стенке! Он тоже биться идет?

– Конечно!

– Мне без разницы, с кем я в одном строю сражаюсь. Каждый бьется, как умеет – я клинками, а он клыками, – лишь бы толк был.

За ужином Богуслав, мы с ним сидели за одним столиком, опять высказался по французским делам.

– Не пойму я все-таки, как Анна так быстро с Муленом связалась, шевалье этих нашла.

– Да чего тут думать! Либо по голубиной почте весточку Бурбонам переслала, либо какую-нибудь ведьмовскую увертку использовала, какая теперь разница! Что сделано, то сделано. Признайся лучше, что Настю опять увидеть хочешь, вот и все дела.

– Изнемогаю прямо! Очень терпеть тяжело!

– И я также терплю, и Матвей. Оба от горячо любимых жен ушли. Господь терпел, и нам велел. Вон, водки на ночь выпей. Глядишь и полегчает.

Слава выпил, ему полегчало. В общем, спокойной ночи!

Утром мы выехали через Южные Ворота. Прощай, Переславль-Русский, будущий Переяслав-Хмельницкий! Доведется ли еще раз в этой жизни увидеть твои каменные стены и Великую Панагию, Бог весть…

Мы ехали, ехали и ехали вдоль Днепра. Пока всего у нас было вволю – и воды, и еды. На второй день к обеду Марфа подлетела ко мне и залаяла.

Я приподнялся на стременах и заорал:

– Тревога! Все ко мне!

Народ быстро съехался в кучу. Я окинул взглядом их напряженные лица.

– Антеки через Марфу только что передали, что Невзор скоро тут будет – на подходе уже. Идет не один, с ним пятеро ратников, наверное, наемники.

– Это мне, – негромко сказал Кузьма.

– Рядом с ним ведьма Василиса, в руках крутит какое-то помело.

– Это для меня! – задорно крикнула Пелагея Таниным голосом. – Летать, видно, мелкая паскуда задумала!

– От собак черный кудесник поставил защиту. Стоит им перейти дозволенную границу в десять аршин, умрут тут же.

– Они же у вас толковые, – высказался Иван, – пусть близко не подсовываются.

– Ты пока болт в арбалет вставляй, советчик, … твою мать! – рявкнул Богуслав. И мне: – Боишься, Володь, не выдержат волкодавы, в бой полезут, видя, как хозяев бьют?

– Да. Боюсь не выдержат их преданные нам сердца, бросит их без раздумий на врага! И лишимся мы верных друзей.

Поэтому: Яцек, забирай собак и отъезжай вон за ту балочку. Привяжешь их там покрепче за деревце. Сам рядом постой, мало ли чего. Заодно присмотришь за тем краем, чтобы не дай Бог к Невзору подкрепление из засады не подошло!

– Как же так! – зароптал Венцеслав. – Все биться, а я псов где-то карауль на выселках!

– Это приказ! – рявкнули на бунтаря хором вдвоем я и Слава. -Это не обсуждается!

Понурый поляк с собаками отъехал.

– Хороший поисковик нам нужней неопытного бойца, – подытожил Богуслав.

Я кивнул. В этом бою ни от собак, ни от Венцеслава проку все равно не будет, а лишаться их жаль.

– Марфа пролаяла, что на оборотня защита от собак не подействует, потому что этот убийственный барьер расценивает его как человека. Олег, быстренько перекидывайся, и заляг во-о-он за теми кустиками, колдун с юга идет. Как увидишь, что все началось, тоже бросайся, рви зубами.

– Боюсь сильно высоко не прыгну. До горла точно не достану.

– Твое дело отвлечь, а не убить. Ухвати хоть за пятку, но ухвати обязательно.

Волкодлак взялся раздеваться.

– Наина, отъезжай не очень далеко, твое дело достать Невзора и связать вражью силу, лишить его способностей хоть на короткий срок. Ничем другим не увлекайся!

Кудесница кивнула.

– Святой отец, выходи вперед. Будешь все удары на свой Божий щит принимать. Каждый пропущенный тобой удар – это жизнь одного из нас.

– Вдруг убьем человека, сын мой, отмаливать этот грех надо будет!

– Вот ты и отмолишь, коли уцелеешь.

Протоиерей перекрестился и взялся сползать с коня.

– Богуслав, ты сам гляди, где тебе лучше встать и что делать. Не мне тебя учить.

– Ты тут пока командуешь, я в тебе особое знание-умение пробудил. Теперь, Володь, будешь воочию видеть, на кого и как магические силы действуют. Может это в бою как-то тебе поможет. Ладно, пойду. Убить простых людей взглядом я Невзору не дам – особую защиту поставлю.

Бывший воевода соколом слетел с седла и повел коня куда-то в сторону.

– Ваня, мы остаемся на лошадях – так арбалеты видно не будет. Черный свяжет всех, кто не волшебник, заклинанием, раз уж убить не дали и забудет про эту мелочь. Встаем возле протоиерея, он от нас с тобой внимание отвлечет. Когда на Невзора бросится Олег, колдуну вообще будет ни до чего. Включаем богатырскую силу вместе с быстрой реакцией и вперед! Пересилим, чать, вражеское колдовство по удержанию нас на большом расстоянии, особенно если еще Наина его ослабит. Как окажемся близко – стреляй из самострела. Не попал – начинай бросать ножи.

– А я что делаю? – поинтересовался ушкуйник.

– Попытаешься прорваться пеший и ударить черного волхва саблей.

– Думаешь подпустит?

– Нет конечно. Но ты тоже его отвлечешь.

– Годится!

Дальше я стал говорить по-персидски, потому что лозоходец в наших хитрых действиях ничего не понимал – спокойно ехали, ехали, потом вдруг встали посреди дороги, затем начали разъезжаться в разные стороны, – а все говорили по-русски слишком быстро для его самостоятельного перевода.

– Фарид, к нам приближается черный волшебник, есть риск что он всех нас перебьет. Быстренько скачи подальше в сторонку, в драку не ввязывайся. Лучше всего спрячься вон за те дальние кусты.

– Человек Злого Духа приближается?

Не знаю какой там от Невзора дух, но гад он, по-видимому, редкий… Поэтому ответил:

– Именно так!

Потом сунул Фариду в руку мешочек с золотом и сказал:

– Если нас поубивают, это тебе. Все, что враги не утащат, тоже твое, наших наследников не ищи. Если кто-то из нас выживет, доволоки до человеческого жилья и пригляди за ним. По возможности доставь в Переславль, сдай с рук на руки митрополиту Ефрему. Если мы каким-то чудом одолеем, деньги придется вернуть, но десять золотых по любому твои.

Зороастриец приложил руку к груди и поклонился.

– Правильной ты жизни человек. Думаешь о благом, говоришь о благом, делать будешь благое – насмерть биться на стороне Доброго Духа. Именно так и учил пророк Заратустра. Наш ты человек. Постарайся остаться в живых.

Аминь, добавил я про себя. Хоть это и не очень для меня важно, мой зороастрийский брат, но веры у нас с тобой все-таки разные. Смирение – вот что у нас в христианстве превыше всего. Только смирение! Вот сегодня и посмиряемся вволю!

Фарид подался за дальние кусты.

Ну вот, вроде все и при деле. Теперь – ждем-с! Между делом я тоже вставил стрелку в арбалет.

Шайка черного кудесника появилась через полчаса. Сначала на горизонте появились черные точки, затем они стали нарастать, приближаясь. А вот уже можно разглядеть и понять, что за вражья орда на нас движется.

Развернутой цепью первыми шли отлично вооруженные наемники, явно хорошие профессионалы. На них блестели шлемы и сияли полные кольчужные доспехи, закрывающие бойца от головы и до колен. Металлические перчатки тоже не были забыты. Длинные мечи жаждали чужой крови.

Глядя на такую гвардию, Матвей усомнился в правильности моей диспозиции. Подскочил ко мне и затараторил:

– Это же ведь пять рыцарей идут! Не простые ратники… Осилит ли Кузьма один такое воинство? Их доспех сабля ведь не пробьет, тут, по-хорошему, тяжелый меч-двуручник нужен. Уместней, может быть, мне рядом с Двуруким саблей помахать, чем возле вас впустую скоморошничать?

– Стой где стоишь! – цыкнул я на дерзкого бывшего атамана. -Не в обычную войнушку играем! Магический поединок впереди!

– Но Кузьма… – попытался продолжить Матвей.

– Знал, на что шел! Его дело хоть пару минут продержаться! Если Невзор победит, он никого из нас в живых не оставит, это к гадалке не ходи. Если же каким-то чудом мы его одолеем, любой из нас троих: я, Богуслав, Наина, пятерых обычных людей, пусть они там из лучших рыцарей окажутся, одним взглядом поубиваем! Хоть ты их во что закуй или одень, нам без разницы! Вам обоим главное – это продержаться! Ему там, тебе тут. Ты себе мыслишь, что черный на тебя просто любоваться будет? Он тебя убивать будет!

– Ну, извини, – буркнул Матвей, – я как лучше хотел, – и отошел на прежнее место.

За рыцарями ехали на справных лошадках Невзор и Василиса.

Черный волхв был закован в железные латы и увенчан шлемом с перьями. Этакую защиту не прошибешь ничем. На Западе такой доспех обходился в стоимость немалой деревни. Единственной уязвимой частью оставались глаза, глядящие через узкие смотровые щели шлема.

В средних третях голеней виднелась какая-то тряпочка – неужели зазор в железяке оставлен? – а дальше опять шел металл. Ну хоть какая-то пожива для волкодлака нарисовалась.

– Ваня, – вполголоса окликнул я (черт его знает этого волхва, на каком расстоянии он слышит!), – только в глаз надо бить, в других местах нам его не донять. Понял?

– Понять-то я понял, но ведь это нам надо самое дальнее на сто шагов к нему приблизиться. Арбалет кинет болт, конечно, дальше, только проку от этого нету – не попадем. Да и нож в цель издалека бросать бесполезно, – тоже точность, а заодно и сила теряется.

На значительных расстояниях стрела из арбалета летела не по прямой в отличие от пистолетной пули, а начинала падать, поэтому целиться в какую-то определенную точку, как в яблочко на мишени, было бесполезно, приходилось пускать болт навесом. А уж тут куда прилетит – не угадаешь. Поставил бы злой немец Вильгельма Телля с его знаменитым арбалетом подальше, и судьбу ребенка было бы трудно предсказать, это тебе не лук.

А метательный нож вообще оружие очень ближнего боя.

На всемирных соревнованиях по спортивному метанию ножа в 21 веке используется удаление от мишени всего на пять метров, или, по-здешнему, на семь шагов. Богатырская сила метнет гораздо дальше – метров на тридцать, но резко упадет точность попадания. В общем, куда ни кинь, всюду клин.

– Так-то оно так, да только другого выхода у нас нет – можем воспользоваться только самострелом и ножами. Будем надеяться на лучшее, а готовиться к худшему.

– Вся наша сила сейчас у моей Наины! Свяжет аспида этого – убьем мы его, а вот коли нет, нам не жить.

– Не горюй заранее, война план покажет. Вдруг Слава чего-нибудь придумает, а нам много времени и не надо – махом убьем.

Когда врагам до нас осталось примерно пятьсот шагов, неожиданно выскочивший из-за кустов Двурукий взялся рубить одоспешенного противника, отманивая кольчужников вбок и расчищая дорогу. Невзор вначале остановился, осмотрелся, вновь оценивая наши силы, и увидев, что подмога из белых кудесников не подошла, и против него все та же мелкая сошка, видимо приободрился, и подъехал немного поближе. Ох как ненамного!

Проблемой оставался один протоиерей – его силу оценить черный не мог. Вот для верности попа первого и ударил. Тут-то я и оценил по достоинству последний дар Богуслава.

Из рук Невзора вырвался громадный черный шар и метнулся к Николаю. Наловчившийся на схватках с бесами протоиерей враз создал перед собой сияющий щит, и отразил удар. Следом от колдуна полетел белый шар, был отбит тем же щитом. Потом ярко-красный. Виды колдовской энергии изменялись и изменялись, а неизменная Божественная энергия все одолевала и побеждала.

Черный кудесник хотел было пройтись по всей нашей ватаге убийственным взглядом, похожим на луч беспощадно яркого прожектора, чтобы выкосить хотя бы обычных людей, но тут Слава сноровисто развернул розовое марево и отвел опасность.

Вдруг на бреющем полете появилась Василиса, и взялась со своей метлы целиться в протоиерея из арбалета. Успех ей не сопутствовал. Неизвестно откуда вынырнувшая Пелагея в образе Танюшки от души приложила ведьму зеленым энергетическим дрыном невиданной длины. Василиса с продолжительным и диким визгом рухнула с невысоких небес и покатилась, с хрустом круша кусты. Тоже мне, малая авиация нашлась!

Мы с Ваней, не торопясь, подъезжали-подкрадывались все ближе и ближе. Когда мы были шагах в трехстах от цели, Невзор заметил наши опасные маневры и выбросил с левой руки серую сеть. Мы были пойманы жестко: не могли ни говорить, ни двигаться, да и дышали-то с трудом. Я как раз поднимал левую руку с поводом, и она оказалась накрепко припечатанной к груди. Без понуканий и кони встали.

Тут рванулся вперед Матвей, неистово вращая саблей. Бросок следующей сети, направленный на ушкуйника лично, он видимо определил по движению колдовской руки и увернулся.

И тут понеслось! Невзор сменил тактику, и вместо раздачи неторопливых убийственных даров застучал со скоростью автомата Калашникова. Шар туда, сеть сюда, шар туда и туда, белое облако на всех. Его мощь превосходила нашу суммарную силу в десятки раз. Протоиерей уже покраснел с натуги, ушкуйник плясал вприсядку на месте и уходил от ударов, катясь колесом.

Наина пыталась ухватить колдуна длинными гибкими щупальцами, а Богуслав, помогая ей, хотел отжать вражескую защиту, да где там!

Все наши с Иваном попытки включить внутри себя богатырей потерпели крах – ничего не получалось, мы были связаны слишком надежно.

Неожиданный прыжок Олега тоже пропал втуне – зубы порвали ткань на голени и наткнулись на металл. Вервольф оторвал тряпку и просто сполз вниз, а черный волхв этого броска даже не заметил. Богуслав и протоиерей зримо слабели, и до нашей гибели оставались считанные минуты.

Неожиданно взялся теплеть образок Семистрельной Божьей Матери у меня на груди, которым я в Переславле заменил мешающий мне крестик. В Богоматерь я верю больше, чем во всех святых и архангелов вместе взятых. С тех пор, как я стал православным, всегда держу дома ее иконы, и в любой церкви ставлю свечи и молюсь только ей. Она одна радеет за человечество и стремится помогать людям.

Молился я крайне редко и только при большой нужде – чего зря отвлекать высшие силы рутинными скороговорками молитв. Зачем талдычить: хлеб наш насущный дай нам днесь? Иди заработай! Не можешь? Всяко бывает! Бери кружку, иди проси милостыню. Но не отвлекай Господа и Богоматерь по пустякам.

Но сейчас момент был крайний, судьба мира заколебалась, миллиарды жизней людей, животных, птиц и насекомых, рыб и пресмыкающих повисли на волоске. Молитв я сроду никаких не знал, да и неведомо кем они придуманы, поэтому начал говорить от себя, но от всей души. Образок уже стал жечь грудь и даже ладонь прямо через рубаху.

Тут-то вдруг и пришла помощь, и пришла, откуда не ждали.

Сзади от Невзора вдруг поднялся громадный белый старик, выкрикнул: «Ахура Мазда!» и треснул колдуна по голове здоровенной кулачиной. Черный волхв сразу скис. Все броски шаров и сетей прекратились, наша паутина тоже ослабла. Видимо, помощь была исчерпана, гигант начал колебаться и растворяться в воздухе, а черный кудесник начал быстро приходить в себя: завозился, возле рук заплясали маленькие молнии.

Не теряя времени, мы с Ванюшкой пришпорили лошадей и без всякого богатырства понеслись к колдуну. На расстоянии в сто шагов вскинули оба арбалета и почти одновременно выстрелили. Невзор как раз пошевелил головой, и моя стрелка, скользнув по шлему, ушла вбок. А вот Ивану повезло больше – его болт угодил прямо в левый глаз ворога. Все! Финита ля комедия! Представление закончено!

Вспомнились американские боевики и ужастики. Там свеже убитый вражина неожиданно оживал, и приходилось с ним возиться пуще прежнего. А у нас тут целый дохлый черный волхв! Да еще какой мощный. Того и гляди напакостит от всей чернющей души с того света так, что мало не покажется.

Та же мысль, видимо, пришла в голову и уже подскочившему Матвею. Он сдернул Невзора с коня, у которого мертвяк висел на шее. Труп рухнул на землю с металлическим грохотом. Затем отвел левую руку дохляка в сторону и всадил в зазор на доспехах в области подмышки кинжал-акинак. Болт в мозгу, кинжал в сердце – достойная кончина даже для невиданного кудесника.

– А для верности сожжем его по частям! – предложил ушкуйник. – И пепел развеем по ветру. В огонь сунуть – верное дело.

– Зря будете стараться, – заметила подошедшая Пелагея.

– А что же с ним делать? Куда его нужно сунуть? – оторопело спросил я.

В голове вертелись действующие вулканы и почему-то Марианская впадина. Сейчас меня еще на какую-нибудь срань с прахом Невзора подвяжут, который надо будет высыпать невесть куда, когда спасу Землю, а для верности перекинут еще на тысячу лет назад.

– Да куда хотите, туда и суйте. Мертвый он безопасен.

– Но вот оборотня надо убить по-особому – осиной или серебром.

– Это пока он зверем бегает. Когда в человечьем облике обретается, убивай как простого.

– А вурдалаки?

– Те вообще не люди. А Невзор был просто человек с магическими способностями. Удалось его убить, значит оживить, как прежнего человека, уже невозможно. Можно, конечно, и труп поднять, таких навьями у нас зовут, только это будет гниющая куча безмозглого хлама и больше ничего. Опасны такие только кучей – руками пытаются схватить да укусить. Хочешь поруби, сожги, но все это лишняя возня, напрасная трата времени. Никто из других колдунов, умеющих поднимать мертвых из могил, с этой дохлятиной возиться не станет. Точно таких же можно наоживлять на ближайшем кладбище, разница только в одежде видна будет. В Славутич лучше для верности скинь, там рыбы с ним быстро разберутся.

– И я так всегда делаю! – захохотал ушкуйник. – Раз! И концы в воду!

Хромая, подошел Кузьма, принес с собой пять мечей в ножнах, ссыпал на землю.

– Как же ты их осилил, старший, без меча? – ахнул Матвей.

– У меня не было, а у них целых пять на избытке. Сначала пришлось изрядно попрыгать и поуворачиваться, вот даже по ноге умудрились чиркнуть, а как выбил у одного менее ловкого из рук меч и поймал его на лету, сразу все веселее поехало. А уж как с двумя тяжелыми клинками снова двуруким стал, дело сразу на лад пошло.

– Ты ранен!

– Ерунда, до свадьбы заживет. Надо с них еще поехать кольчуги и шлемы снять, очень уж богато одеты – в Воине или в Херсоне влет уйдет. Поможешь?

– Конечно! – и Матвей, взяв двух коней старшего друга поскакал на своем Ушкуе заниматься мародерством.

Я поглядел на правую ногу Кузьмы. Порты с середины бедра и до колена были в крови. Там, наверное, первичная хирургическая обработка раны нужна.

– Рану надо обработать, может быть даже зашить, – обратился я к Двурукому. – Гноиться может начать.

– А, ерунда! Мочой помажу, само собой заживет. На мне все как на собаке заживает.

– Собака не собака, а пусть вон протоиерей поможет.

– Да я и сам помолюсь! А отпевать меня вроде бы еще рановато.

– Святой отец не молитвами сейчас лечит, а Божьей силой. А мне в походе болящий ратник не нужен – и так забот полно. Одолеет тебя болезнь, как пить дать в Воине оставлю лечиться – очень уж время поджимает.

– Ладно, пошли к твоему протоиерею. Мне тоже с вами побыстрее до моря дойти охота.

– Святой отец в настоящее время свой грех замаливает – что он в убийстве человека помогал. Сейчас закончит, и подойдем. Кровь перестала идти? По ноге не течет?

– Да вроде нет, можем и подождать.

Подлетели собаки и стали радостно прыгать возле поверженного врага. Следом прискакал Венцеслав. Ему было горестно, что человек польского королевского рода не поучаствовал в столь великом свершении. Теперь и похвалиться дома будет нечем. А экипировка Невзора и вовсе вызвала у него приступ острой зависти.

– Эх, еще и с павлиньими перьями! Одеваются же люди!

– Вот бы тебе такой трофей, да? – подковырнул его Кузьма.

Поляк только горестно вздохнул.

Хм, а эту тему можно и поразвить, подумалось мне.

– Яцек, а представь, как ты в Краков въезжаешь в этих латах и красуясь перьями на шлеме?

Повторный еще более горестный вздох.

– Все девушки будут твои! Не надо больше таиться, – где был, что делал. Был на Руси, со знатным врагом бился, трофей взял. С неимоверными усилиями извел черного волхва, спас Землю.

– Да я не участвовал…

– Очень даже участвовал! Стоял там, где поставили! Собак спас!

– Ну не я же его убил…

– А кто об этом знает? Краков от нас далеко, слухи туда не доходят. И скорее всего твоя последующая жизнь будет проходить тихо и смирно, пристроишься на какую-нибудь непыльную должность при королевском дворе, и не о чем будет детям рассказать – чем ты славен, где отличился. А такая история враз наследникам врежется в душу. Да и перед внуками можно покрасоваться. Будут кричать детям других родов: да ты знаешь, кто у меня дед? Сам Венцеслав! Не веришь? Приходи ко мне, у нас те самые знаменитые латы и шлем с перьями у лестницы стоят!

– Это же вранье какое-то получается…

– Как говорят на Руси – красиво не соврать, историю не рассказать! У этих лат, правда, теперь новый хозяин есть. Иван их с боя взял. Он Невзору в глаз попал.

– Я куплю! – зашумел загоревшийся этой идеей Венцеслав. – У меня деньги есть! В придачу одного из коней дам, оружие дорогое! Кольцо вот с большим самоцветом добавлю!

Эх, молодо-зелено… Разве так торг ведут!

Ваня было открыл рот, чтобы подарить ненужное ему железо, но был на корню пресечен Наиной.