Случайные мысли о том, как научиться думать

Впрочем, перекинуться он может, если будет открыта дверь. Дверь эта открывается осознаванием. Если, работая над ленью, ты осознаешь, что корень бед именно в преодолении себя, ты можешь вспышкой прорваться в это пространство, и твой внутренний огонь начнет бушевать в этом тонком мире.

Тонкое правит грубым. Изменения в пространстве преодоления скажутся на всех грубых мирах, лежащих ниже. Начав работу над способностью преодолевать себя, ты будешь делать ее на примере телесного и личностного выживания. И это изменит всю жизнь.

Если, конечно, ты захочешь менять ту жизнь, которой жил до этого. Часто люди предпочитают уйти в этот новый мир, что открылся им, и жить только самосовершенствованием. Так становятся йогами.

Глава 8. Древняя йога

Сейчас человечество переживает бум йоги. По всему миру открываются школы и клубы, где люди стоят на голове и выворачивают себе ноги под счет вдохов и выдохов. Все это не имеет к йоге почти никакого отношения, кроме названия. Йога никогда не была предметом массовой культуры, она – удел немногих. Поэтому для того, чем сейчас стала современная йога, более подходит название коммерческая йога.

На Западе для нее придумали и еще одно название – postural joga – йога поз или позовая йога. Это даже не хатха-йога, это именно набор упражнений для растяжки в определенных позах. Хатха-йога никогда не имела такого количества асан, какое появилось сейчас. Средневековый трактат «Хатха-йога прадипика» знает всего 15 асан. «Йога-сутры Патанджали», как и «Бхагават-гита», знают лишь «удобные положения тела», в которых и должна вестись действительная йогическая работа. Можно предположить, что это две асаны – сидхасана и шавасана. По-русски – сидя, скрестив ноги, и лежа на спине.

Йога – это совсем не гибкость тела. Йога – это направление внутреннего огня в то пространство сознания, где лежат главные помехи твоему развитию. В сущности, это всегда преодоление себя. Само название йога частенько производят от корня, означавшего связь. Из-за этого йога оказывается синонимом религии, то есть связи или воссоединения с богом. Но это неверно. Хоть йогу и используют разные религии для достижения своих целей, все же в самой йоге никакой религиозности нет.

Йога – это искусство и набор упражнений для обуздания собственной внутренней жизни, как иногда говорят – ума. В действительности это обуздание шире, оно распространяется и на желания, и на чувства, в общем, на все, что можно обнаружить, заглянув в собственное сознание. Поэтому гораздо более верным выглядит связь йоги с древним индоевропейским корнем, который сохранился в русском слове «иго».

Иго – это и есть обуздание. Игом называлось в старину не рабство, а ярмо, с помощью которого волов запрягают в упряжку. Именно это ты и должен сделать, если хочешь стать йогом. Только обуздать надо то, что правит тобой. В общем, все тот же простой вопрос: кто дома хозяин? И если ты хозяин самому себе, то в состоянии ли ты добиваться всего, что наметил? Или в это может вмешаться что-то из глубин твоего сознания, заставив тебя изменить намерения?

Совершенно очевидно, что йога со временем все усложняется. Это плохой знак. Бесконечное усложнение явления означает, что оно развивается не вглубь, а вширь. Попросту говоря, когда-то существовавшая йога превратилась в пену. Но если это очевидно, то не менее очевидно и то, что когда-то йога была проще. Об этом свидетельствуют и сохранившиеся древние тексты. Чем они древней, тем проще йога. Но даже эти, дошедшие до нас тантры, сутры и упанишады йоги – уже довольно позднее явление. Йога родилась задолго до них.

И если мы не примем на веру индусские уверения, что йога была подарена человечеству богами, то остается лишь предположить, что само ее зарождение было совершенно естественным. По крайней мере, в том смысле, что было обнаружено какое-то всегда существующее свойство человеческой природы. И поскольку работа с этим свойством давала плоды, делавшие человека более успешным, родились школы, изучающие, описывающие и обучающие этому искусству. Успешность – это ценный товар, поэтому действительные знания делали тайными, а наружу выпускали то, что должно было отвлечь или увести в сторону от главного. Так и творилась современная йога.

Но что было главным? Если почитать предания о древних йогах, то обнаружишь, что они поразительно похожи на сказки и на мифы. Не в том смысле, что описывают чудеса. А в том, что в них действует один и тот же герой. Его можно назвать йогом, можно богатырем или шаманом. Но это всегда человек, сумевший так или иначе раскрыть в себе какие-то особые способности. Например, силу. Чаще всего именно силу, пусть в разных ее проявлениях. Иногда эти способности его личные, иногда они даются как волшебные помощники.

И все же способ добыть эти способности-помощников всегда один – он описан в русской волшебной сказке. Впрочем, сюжет волшебной сказки одинаков у всех народов мира.

Однажды ты должен потерять покой и довольство собой. И ощутить некую нехватку – внешнюю или внутреннюю. Нехватка должна быть настолько сильной, чтобы сдвинуть тебя с места и позвать в поход. И там ты будешь преодолевать множество препятствий, что дает тебе силы, способности либо помощников. И тогда ты вступишь в битву и преобразишься, став новым человеком. В сказках это называется стать царем.

Герои былин идут в настоящие походы ради этого. Герои Гессе бродят в воображаемом паломничестве по пространствам своей памяти в поисках страны Востока. Йоги ныряют в собственное сознание, несомые струей внутреннего огня.

Древняя йога должна была обнаружить в устройстве человека нечто, что делало возможным преображение, ставящее тебя выше царей, и способ, как на это нечто воздействовать. Но преображение – это и есть преодоление себя, если мы вдумаемся и вглядимся в описания жизни великих йогов. А значит, это прорыв в пространство преодоления. И прорыв такой, что возврата обратно нет.

Для этого необходимо было научиться направлять свой огонь не наружу, а внутрь, и удерживать его там так долго, пока он не преображал всю твою природу.

Думаю, древняя йога и была всего лишь искусством направления и удержания внутреннего огня.

Глава 9. Преображение

Выход в пространство преодоления себя означает полное преображение. Мы так или иначе занимаемся преодолением лени и собственного сопротивления учебе и находясь в пространствах разума. Мы не можем не преодолевать себя, потому что жизнь вынуждает нас делать это. В каком-то смысле это она, а не я сам, преодолевает мое сопротивление действовать, меняться, а по большому счету, жить, двигаться и гореть.

Жизнь постоянно давит на меня, словно с задачей поднять мою внутреннюю температуру. Это буквально физический процесс, который ведет к внутреннему разогреванию вещества, из которого я создан, как разогревается металл под ударами молота. И делается это, будто так было задумано и устроено. Для нас словно бы создана среда, которая нелениво давит и колотит нас, чтобы вызвать собственное желание жить. Это особенно ярко заметно в современной России…

Под лежачий камень вода не течет, а хорошо живут те, кто шевелится. Если в человеке нет собственного источника движения, значит, в нем нет источника тепла и жизни. Он должен умереть. Но мир или Бог любит нас и заставляет шевелиться внешним воздействием. Это внесение жизни извне. Оно спасает от смерти, но по замыслу мы, похоже, должны бы жить сами. Для этого мы должны разжечь собственный огонь.

Вообще-то мы считаем себя теплокровными, в отличие от рептилий, которые засыпают, когда температура снаружи опускается ниже требуемой для их жизнедеятельности. Однако мне кажется, что это заблуждение. Теплокровными являются животные, а человек не животное. Возможно, в нем есть что-то от драконов. Во всяком случае, он тоже спит, если температура внутри него ниже требуемой. Вся разница с ящерами только в этом: снаружи или внутри должно быть тепло.

Большинство людей спит и начинает шевелиться только под воздействием извне. Мир не скупится на такие воздействия, в этом проявляется его милосердие. Мы уже давно должны были бы вымереть, как вымерли не только ящеры, но и множество древних народов, начиная с питекантропов. Обладающих собственным огнем очень мало. И по большей части это люди, получившие этот огонь в дар, то есть как некую одаренность.

Возможно, дар горения был именно тем огнем, который подарил людям Прометей. Не обычный огонь принес он людям – обычным огнем мы овладели естественно, и за него боги не должны были наказывать Прометея, скорее уж Зевса с его перунами. Нет, он подарил людям нечто иное, что давало им возможность божественности, а значит, и богоборчества. И люди ведь действительно начали строить всевозможные вавилонские башни, чтобы свергнуть и отвергнуть богов, став вместо них…

Подозреваю, что Прометей был тем, кто научил людей возжиганию внутреннего огня, иными словами он принес им ту Древнюю йогу, что стала сутью всех тайных, жреческих учений человечества. А это значит, что помимо дара есть и иной путь к овладению огнем. Именно им можно достичь полного преображения, возможно, даже перестав быть человеком в том смысле, что мы созерцаем в себе и себе подобных каждый день.

А может, наоборот – только так, преобразившись, ты и становишься человеком из той заготовки, которая жила-была со своей старухой… Очевидно одно: чтобы стать царем, нужно, как в сказке, осознать нехватку чего-то очень существенного и выйти в поход, чтобы подвергнуть себя испытаниям. А это значит, что необходимо захотеть сдвинуться с той точки, где ты находишься сейчас. Хочешь ты того или не хочешь, доволен ты собой или нет, но то состояние, в каком ты осознаешь себя сейчас, – это мертвая точка. Это сон. Но с неё можно начать.

Даже если мы как-то движемся в саморазвитии или самопознании, само сегодняшнее состояние – это мертвое состояние, если только оно не изменится уже сегодня. Совершенно не имеет значения, ты просто оставался неподвижным или достиг мертвой точки, совершив какое-то движение. Значение имеет только непрерывное движение, а значит, непрерывное усилие движения. Если вдуматься, это и есть горение. Именно оно и называлось внутренним источником движения, чем живое отличается от неживого.

Так и получается, что овладение горением – переход от движения под внешними воздействиями к внутреннему источнику движения – и есть полное преображение. В каком-то смысле – изменение своей природы. Как оно достигается?

Пока могу сказать только одно: переходом в пространство преодоления себя. Если ты преодолеваешь себя вынужденно, то ты спишь и грезишь о жизни. Если ты осознал, что смысл твоего прихода на землю – разжечь свой собственный огонь, то ты приходишь к пониманию, что именно постоянное усилие по преодолению себя и есть главное.

Тогда ты начинаешь жить этим, преодоление становится смыслом жизни, а преображение – ее главной целью. И ты начинаешь видеть все, что есть и было в твоей жизни, а значит, и в твоем сознании, только сквозь задачу преображения.

Пока ты живешь в пространстве разума, ты постоянно решаешь задачи выживания. И если ты, к примеру, с кем-то поссорился, разум решает эту задачу так, как если бы от ее решения зависело твое выживание. Борьба захватывает тебя, а сознание переполняется переживаниями, которые сводят с ума. Но ты перешел в пространство преодоления, и значимость борьбы с врагом пропадает, теперь главная задача – не уничтожить его, а понять, какой урок ты можешь извлечь из борьбы для преображения себя.

Это не значит, что ты перестаешь бороться и переходишь в непротивление злу насилием. Отнюдь не толстовщина теперь правит твоим разумом. Скорее – это Бхагавад-гита, скорее, урок Карма-йоги, который преподает Кришна Арджуне: сражайся, будь воином, но сражайся бескорыстно, не ради плодов этого деяния, сражайся ради собственного преображения, ибо ничто так не преображает, как битва!

Ты просто честно делаешь то, что должен, но при этом стараешься извлечь как можно больше уроков и развить в себе то, что недостаточно развито. Жизнь теперь раскрывает твои способности, а противники становятся помощниками. В итоге жизнь становится легче и радостней, а ты многократно успешней. Как успешней становится и твой разум.

Только избрав преображение и постоянное преодоление себя, ты обретаешь средства для дальнейшего овладения наукой думать и улучшения своего разума. Если мы хотим думать лучше, мы должны не просто постоянно упражнять разум. Мы должны сменить цели, ради которых он действует, и научиться получать наслаждение, устраняя его слабости.

Это иная жизнь и иной мир.

Глава 10. Иной мир

Пространство преодоления себя – это все тоже мое сознание. Но это выделенная часть сознания, выделенная и пространственно, и по качеству среды, то есть по вещественности самого сознания. Если мы приглядимся к животным, то, безусловно, обнаружим у них разум, позволяющий выживать телесно. Но при всем желании животное, даже стайное, не может понять человека в его общественной жизни. Эта часть сознания недоступна животному, что значит, что у него нет сознания такого качества, в котором бы жило понимание общественной жизни.

Переходы по пространствам сознания – это переход по качеству самого сознания. И даже если эти пространства вкладываются одно в другое, образы из низших пространств не имеют сцепления с образами из пространств высших. Они слишком грубы. А вот образы более тонкие позволяют и лучше видеть то, что происходит в низших пространствах, и даже управлять ими. Тонкое правит грубым.

Поэтому очевидно, что если ты просто штурмуешь какую-то высоту, это один порядок усилий, а вот если ты учишься искусству покорения вершин, то взятие этой высоты становится более простой задачей, поскольку она учебная. Преодолевая себя и заставляя учиться и овладевать мастерством, мы колоссально уменьшаем затраты труда и сил на те же самые дела.

Одно дело брать высоту, решая это как задачу прямо сейчас. И совсем другое, если ты научился брать высоты вообще, а сейчас лишь совершенствуешь свои умения, прилагая к этому частному случаю. Обученный решению каких-то задач разум не тратит наши силы зря, а значит, сберегает их для жизни. Но это именно разум должен быть обучен и побежден в первую очередь, потому что он – главное орудие человека в битве за выживание.

Именно поэтому, говоря о переходе в иное пространство сознания, я говорю о переходе в иной мир. Разум работает на основе образа мира, поэтому, если мы хотим, чтобы он заработал на полную, необходимо, чтобы он узнал в месте, где оказался, новый мир. Если разум узнает в том, что его окружает, признаки мира, он знает, что делать, и мгновенно начинает создавать Образ мира. Если он узнает новый мир, в нем включается исходный поиск признаков мира, который обеспечивает ему выживание при каждом новом воплощении.

Состояние после воплощения – самое творческое состояние, какое только дано человеку. Тогда, в раннем детстве мы все умели гореть… А кто не умел, тот не выжил. Поэтому осознать себя в новом мире – значит не только включить исходное состояние разума, но и обеспечить его постоянной подпиткой внутреннего огня. Нужно только, чтобы новизна мира была ужасающей, а переход в него безвозвратным.

Ужас и безвозвратность заставляют разум работать, как в старшем возрасте нам уже не дано. Это блаженное состояние, которое надо научиться достигать и удерживать, как можно дольше. Тогда преображение становится неизбежным. Внутренний огонь выжжет все помехи способности думать и преодолению себя.

Именно этого и добивается йога, когда говорит о прекращении колебаний ума или сознания. Йога – читта вритти ниродха. Впрочем, это надо не запомнить, а понять с психологической точки зрения.

Глава 11. Работа разума

То, как обычно работает разум, я уже многократно описывал в других книгах. Суть проста: он решает жизненные задачи, либо добывая готовые знания, то есть спрашивая у других людей, либо рассуждая, либо представляя, то есть создавая образ задачи и образы всех действующих в нем лиц и условий. Всем этим действиям нас учит жизнь, поэтому мы осваиваем их естественно, и разум творится в соответствии с воздействием жизни. Если человек выжил, значит владеет этими способами думать.

Все три способа можно улучшить очищением, то есть убрав помехи работе разума. Это очевидно, как очевидно и то, что это не есть действительное улучшение самой способности думать. Как не является ее улучшением и обучение. Обучаясь, мы лишь нарабатываем использование способности думать в соответствии с теми или иными образами того, как это делать проще или точнее.

Сама способность думать остается при этом неизменной, поскольку она есть выражение способности сознания течь по плотностям знания о мире, в котором мы обнаруживаем себя, к желаемому. Именно эта способность сознания называется умом. Ум обеспечивает душе возможность жить в тех мирах, где она оказывается. И решает всегда две задачи: познает мир и обеспечивает достижение желаний.

Вполне естественно, что познание мира может идти в образах или как непосредственное его понимание. Там, где миры быстрые и все постоянно меняется, образы создать невозможно, поэтому думать приходится без образов, на основе прямого восприятия. Просто видеть и действовать. Так и работает собственно ум.

В медленных мирах, вроде нашего, возможно запоминание. Поэтому ум творит из вещества сознания образы, выделяя их с помощью некоего «обреза», то есть кожи или границы, из нерасчлененного потока восприятия. Такой ум русский народ прозвал разымающим умом или разумом. Знаменитое Фаустовское: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!», – и есть творение образа того, что постоянно течет и меняется.

Платоновское понятие об идеях захватило умы философов именно в силу того же внутреннего позыва остановить мгновение и сохранить его навечно. В каком-то смысле образы действительно неизменны, в отличие от вещей, с которых они сделаны.

Но на самом деле образы тоже вещи, как бы ни спорили с этим идеалисты и материалисты. И в силу своей вещности образы стареют, меняются и несут утраты. Поэтому одним из способов улучшения работы разума всегда считалось улучшение памяти. Другим – использование «правильных способов» рассуждения, то есть следование неким правилам, которые должны обеспечить точность рассуждения.

Множество «логик», как и «Рассуждение о методе» Декарта, были примерами таких заметок на память, позволяющих обеспечить верность рассуждения. При этом Декарт пришел к очень важному выводу: мы не ошибаемся в рассуждении, ошибки коренятся в исходных началах. Иными словами, рассуждение будет неверным, если за исходное положение рассуждения взято неверное утверждение или наблюдение.

Конечно, этот вывод должен быть уточнен психологически: если в саму способность рассуждать не вложено некое искажение. Но искажения устраняются очищением. И с учетом этого можно сказать: раз я жив, значит, сама по себе способность думать рассуждая у меня вполне соответствует требованиям этого мира. И ее не улучшить. Улучшать надо способность познания, то есть добывания и утверждения исходных оснований.

Основания утверждаются, потому что должны быть твердыми. Они есть твердь, на которой работает разум. Твердь же – это земля.

Уже сказанного достаточно, чтобы понять: чтобы улучшить работу разума и вообще хоть как-то изменить его, нужно сменить мир. Когда математики или физики учатся решать сложные задачи, они в действительности создают предположения, что где-то есть миры с такими условиями. И тогда им удается выскочить за рамки обычного человеческого разума. Вот это есть подлинное изменение способности думать.

Если удалось создать иной мир хотя бы в воображении, дальше ум сделает все сам, и если разум в этом новом мире возможен, ум изменится в соответствии с условиями этого мира и превратится в измененный разум. Таким образом, работа над изменением своей способности думать должна идти как работа по изменению своего мира. Просто усилием разум не изменить, это будут пустые потуги.

К сожалению, создание иных миров с иными законами порой слишком легко дается людям, приводя их сознание к шизофреническим расколам и потере разума. Соответственно, многие из величайших «открытий» человечества потому и поразили воображение ученых, что в действительности ничего не открывали в настоящем мире. Это были шедевры творения искусственных миров, более подобные полотнам живописцев, чем знаниям, которые и есть цель наук.

Как бы там ни было, но, если мы хотим увеличить успешность своего разума, мы либо должны осознать, как мы уже умеем думать, и убрать помехи имеющимся способам, либо усложнять миры, в которых хотим быть успешными. Последнее вполне доступно человеку и без творения воображаемых миров. Достаточно понять, что нашими душами любые сообщества, в которые мы переходим, воспринимаются как миры с иными условиями, а часто и законами существования.

Поэтому улучшение работы разума, то есть думания, не ведется как улучшение самой способности думать, а строится как приспособление имеющейся способности к условиям, в которых вы оказались или можете оказаться. Тем самым, мы опять оказываемся в познающей части работы ума.

Это первое, что надо принять: хочешь думать успешней – научись лучше наблюдать и познавать мир, а затем воссоздавать в воображении или игре условия познаваемого мира, куда собрался войти.

Но есть и второе. Оно тоже строится на основе наблюдений за работой разума и его устройством. Разум обеспечивает наше выживание, решая множественные задачи, которые ставит перед нами жизнь. Задачи эти так или иначе создаются на основе восприятия в виде образов задач. А значит, заполняют наше сознание, как некое хранилище. В этом смысле устройство разума пространственно и как-то соответствует Образу мира, в котором мы живем.

В действительности оно гораздо больше соответствует той части Образа мира, которую мы избрали считать путем к своим высшим ценностям. Мазыки называли такие пути Водьмами, а психология – мировоззрениями. Мировоззрение – это та часть Образа мира, которой ты ограничиваешь свое отношение к миру, чтобы не разбрасывать силы и достичь сияющей в конце пути вершины.

Это не значит, что ты при этом не воспринимаешь остальной мир. Ты его видишь, но как тень, потому что он перестает иметь для тебя ценность и значение: все для победы! Именно это и определяет работу разума.

Он отбрасывает все лишнее и собирается на значимом. Например, если ты считаешь своей победой богатство, то начинаешь всюду видеть деньги и перестаешь видеть душу… Душа от этого не пропадает, как не исчезает, к примеру, тело для религиозных фанатиков, и даже очень им вредит в их духовных прорывах. Так и душа сильно вредит тем, кто решил без нее обходиться.

Как вы понимаете, если для вас нет ничего кроме избранного, то ваш образ мира крайне неполноценен, а разум решает задачи так, что они не ведут к счастью. Вам все время что-то или кто-то мешает. Например, душа, тело или близкие. Как если бы ваш разум, подобно одержимому ученому, пытался что-то сделать, сосредоточившись на этом, а его подталкивали под локоть собравшиеся вокруг люди, про которых ты заявил: вас нет! Вы мне мерещитесь!

Решение задач в неполном образе мира всегда ущербно. И если вы хотите увеличить успешность своего разума, необходимо восстановить способность видеть мир полноценно. Именно об этой величайшей помехе лучшим задумкам говорили Брежнев и Горбачев, как о том, что сломало Советский строй: человеческий фактор!

Итак, второе условие успешности думания – это способность замечать помехи думанию, приходящие из-за границ задачи. Нам свойственно ограничивать себя минимально достаточными условиями. И это возможный прием, позволяющий приступить к решению задачи. Он работает, как работает и думание, в знаках или символах. Но минимально достаточные условия – это всегда неполные условия, а потому часто просто недостаточные условия.

Чтобы разум работал успешно, необходимо научиться восстанавливать условия задачи как можно полней. В науке эта часть науки думать называется экспериментальной проверкой.

Но есть и третье условие. Оно тоже вытекает из устройства разума. Разум постоянно решает множество задач, условно говоря, одновременно. В действительности, это задачи существуют одновременно, а разум может работать только последовательно. Поэтому он скачет от задачи к задаче с огромной скоростью. Вот это и является причиной того, что многие из наших задач очень долго остаются нерешенными.

Чтобы повысить успешность думания, необходимо научиться удерживать разум на решаемой задаче как можно дольше. К этому ведут два пути: освобождение и обуздание.

Освобождение разума называлось у мазыков целеустроением. Суть его предельно проста: необходимо уменьшить количество задач, которые одновременно стоят перед разумом. Желательно, чтобы их было семь плюс-минус две. Это количество определяется устройством самого разума, точнее, той части сознания, где разум решает свои задачи. Она называлась мережкой.