На грани

В его смехе была слышна ребяческая радость, свойственная только детям. Как он это делает? Пока я осмысливал всё увиденное и услышанное, голый до пояса Пит выкручивал свою мокрую от воды кепку. Наконец я спросил:

– Ты всегда так делаешь? Я имею в виду твоё появление на другом берегу.

– Только когда вода позволяет. Иначе говоря, почти постоянно.

– Зачем?

– Я мог бы тебе сказать, что это полезно для здоровья, что есть чистой правдой, но на самом деле мне лень столько идти пешком, когда за считанные секунды можно оказаться на противоположном берегу.

– Не боишься намокнуть?

– Нет, я не только закалён, но и успеваю высыхать, любуясь лебедями или готовя себе ужин.

– Ладно, как бы там ни было, признаюсь, ты меня поразил. Но я хотел бы вернуться к тому, почему я здесь.

– Хорошо, раз уж ты сам об этом заговорил… Не хочу ничего скрывать от тебя, поэтому скажу всё как есть. Я не задерживаюсь долго на одном месте, мне постоянно нужно что-то новое. Боюсь, что однажды всё новое закончится, но пока мне есть что исследовать, я путешествую разными местами и испытываю различные образы жизни. Сумасшедший я или нет – решать тебе. Но через несколько дней я собираюсь покинуть Аризону. Ничего личного, это прекрасный и гостеприимный штат, да и городок мне ваш нравится. Но дорога ждать не станет. Это как зависимость, понимаешь?

– К чему ты клонишь? Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь.

– Так получилось, что я встретил тебя – не какого-то там старика, а пятнадцатилетнего подроста, оказавшегося в трудном положении. Кто-то считает меня безумцем – возможно, так и есть. Но раз уж я встретил тебя, то я решительно настроен изменить твой взгляд на мир и, следовательно, изменить твою жизнь в лучшую сторону. Ведь у тебя свободны летние каникулы, верно?

– Абсолютно.

– Тогда мы можем начать с малого – осуществим путешествие материком. Но только в том случае, если ты согласишься.

– А как же мои родители?

– Они уже взрослые люди. Тебя не будет лишь несколько месяцев, поэтому проживут как-нибудь. К тому же, я ещё не видел человека, с которым не смог бы договориться. Итак, самый важный вопрос: ты согласен?

Что, вот так сразу? Я надеялся хотя бы на некоторое время для размышлений, которого мне, конечно же, не было дано. С одной стороны, перспектива разлуки и неизвестности меня пугала. Но ведь нельзя всё время жить в зоне своего комфорта! С другой стороны, я давно уже хотел познать нечто новое и путешествовать неизведанными землями. Я не мог отказаться от такого шанса изменить свою жизнь, поэтому принял решение, которое очень сильно повлияло на мою дальнейшую судьбу. Мой собеседник не мог больше ждать, поэтому я согласился.

Пит слегка подёргивал ногой, клацал пальцами и даже произносил какие-то звуки, подражая какой-то, одному ему известной песне. Впрочем, как я позже заметил, он делал это постоянно, каждый раз, когда ожидал чего-либо. Дождаться тишины от него можно было только тогда, когда Пит находился в полном контроле, на чём-то сосредоточившись. Даже во сне он не был спокоен – столько было энергии в нём.

– Да, – наконец нарушив тишину произнёс я.

– Отлично, тогда увидимся сегодня вечером, – радостно ответил он и исчез тем же необычным способом, каким появился. Неужели он не будет сегодня смотреть на лебедей?

Своё слово Пит сдержал. Как только солнце спряталось за горизонт и на улице стало постепенно, но всё же темнеть, во входную дверь нашего дома кто-то постучался. Гостей всегда встречал отец, поэтому и этот случай не стал исключением. Он был удивлён, так как никаких посетителей не ожидалось. Из своей комнаты я увидел Пита, стоявшего на пороге дома, одетого в джинсы и футболку.

– Добрый вечер. Меня зовут Пит Рейд и у меня к вам имеется довольно важный разговор. Позволите войти? – сразу начал говорить он, как только открылась дверь.

Лёгким и таким свойственным жестом руки отец пригласил Пита войти.

– Что вам нужно? – спросил отец.

– Мне кажется, что нам лучше присесть и поговорить в более спокойной обстановке.

– Что ж, раз так, то проходите, – ответил он, удивлённый таким нахальством.

Они прошли в гостиную, где моя мать занималась тем, чем так любила заниматься – читала книги. Пит сел в кресло напротив дивана, на который сел отец, присоединившись к матери.

– Так что вам нужно? – вновь прозвучал вопрос в адрес Пита.

– Я хотел бы вновь представиться. Меня зовут Пит Рейд. Возможно, я кажусь вам странным, но дело касается вашего сына. Мистер и миссис Бальдбридж, не переживайте, расслабьтесь. Тома я встретил несколько недель назад и выглядел он не самым лучшим образом. Хочу, чтобы вы знали: я здесь не для того, чтобы отнять его у вас. Напротив, я здесь для того, чтобы через несколько месяцев вернуть вам совершенно иного сына. Я хочу дать ему то, чего ему так не хватает. И это счастье. Он в таком возрасте, что влияние на него имеют только друзья, которых у него, разумеется, нет. Он в депрессии, а вытащить его может лишь тот, кто на собственном опыте пережил всё то, что он переживает сейчас. Вы с ним из разных поколений, и чем скорее вам удастся это понять, тем лучше будет для него же. Вы мне доверяете?

– Нет. Кто вы? – фактически единогласно спросили мои родители.

– Я тот, кто готов показать Томасу жизнь с совершенно иной, более прекрасной стороны, – в удивительном спокойствии говорил Пит. – Предлагаю вот что: несколько недель, начиная с ближайшего дня, он путешествует со мной по материку. Ровно через два месяца Том вернётся домой без единой царапинки, но с новыми впечатлениями.

– Вы сумасшедший? – не выдержав, спросила мать.

– С чего вы взяли, что мы вот так просто позволим забрать на два месяца нашего сына? – добавил отец.

– Может быть, стоит спросить самого Томаса? Вы никогда не задумывались, что нужно детям в его возрасте? Я отвечу: им нужна свобода. На вашем месте я бы радовался, что он нашёл друга со странностями, а не прибег к вредным привычкам вроде курения или наркотиков. Ему нужна свобода выбора, свобода действий, мыслей и многих прочих вещей. Предлагаю позвать его прямо сейчас. Эй, Том!

Из подслушивания я должен был перейти в непосредственное участие. Перейдя в соседнюю комнату, я наконец смог нормально разглядеть своего друга. Как и полагается настоящему джентльмену, одна его нога лежала на другой, а осанка была идеально ровной. Популярные в те времена джинсы слегка обтягивали его ноги, будто были ему малы. То же самое можно было сказать и про белую футболку, через которую был виден каждый рельефный изгиб его тела. Но несмотря на его простую одежду, которая главным образом из джинсов, футболки и кед, Пит производил впечатление человека из высшего общества. Слегка взъерошенные волосы на его голове, которые он то и дело пытался привести в порядок, говорили мне лишь об одном – ему вновь пришлось переплывать озеро, а не обходить его.

Когда я предстал перед сторонами беседы, словно пред судом, на котором решалась моя судьба, отец задал мне краткий и очень ясный вопрос:

– О чём говорит этот молодой человек?

Словно собрав в единое целое все мысли, которые в случайном порядке перемешались у моих родителей, я ответил:

– Я не хотел подслушивать, но он прав. Пит – пожалуй, единственный человек, которому я впервые за столько лет доверяю. И да, я действительно в депрессии. Возможно, вам в своё время было легче, но мы, дети современности, переживаем всё гораздо сложнее. Мне не помешала бы встряска и, если хотите знать, я уже согласился на это предложение.

За свою речь меня переполняла гордость, которой, увы, суждено было длиться недолго.

– Томми, сынок, мы всё, конечно, понимаем, но ведь тебе лишь будет пятнадцать! Пойми, что это – сплошное безумие! Как можно отпустить совсем ещё ребёнка в путешествие материком с совершенно незнакомым человеком?

– А что, если этот чудак прав? Что, если мы и правда не можем дать сыну то, в чём он действительно нуждается? – стал противоречить отец. Стал назревать спор, что само собой не предвещало ничего хорошего.

– Возможно всё, но, Джеймс, ему лишь четырнадцать! Перспектива того, что он встретит свой пятнадцатый день рождения где-то в дороге, или и вовсе в трущобах, неизвестно с кем, меня очень и очень пугает.

– Но ведь нельзя знать наверняка, так никогда и не попробовав! Ты, как доктор, прекрасно знаешь это.

– Да, но речь идёт о нашем сыне, Джейми.

– А что, если? Вряд ли кто-то из нас хочет, чтобы он вырос несчастным. Посмотри на нас с тобой! Я крайне сомневаюсь, что наша, так называемая «любимая», работа была нашей мечтой. Согласись, что это желание нам просто навязали. Так почему бы не дать мальчику осуществить это путешествие, если он этого действительно хочет?

Пока между двумя сторонами происходила не самая приятная дискуссия, я и Пит остались словно в тени. Время от времени мы смотрели друг на друга, ожидая завершения и окончательного решения. Однако, моя мать сдалась даже раньше, чем мы могли бы себе предположить.

– Делайте, что хотите, – ответила она на длинную речь отца и вскоре добавила: – если с ним что-то случится, то это будет полностью на твоей совести.

В глубине души я очень обрадовался, хотя моё лицо по-прежнему не отображало каких-либо эмоций. Спор был окончен и буквально через несколько минут, как только прозвучала нота благословения, Пит ушёл. Тем же вечером, как и следующим утром, меня ожидал довольно серьезный разговор, о котором особо распространяться не стану. Скажу только, что главной целью его было не что иное, как выражение беспокойства за меня и просьба беречь себя в далёком и неизвестном пути.

Согласно уговору, Пит должен был зайти за мной на следующий день, что он, собственно говоря, и сделал. Как только начало всходить солнце, а улицы начали понемногу оживляться, на пороге, словно призрак, который неожиданно появляется и исчезает, возник мой товарищ. Одет он был как вчера, и на какой-то момент мне показалось, что другой одежды у него нет. Возможно, это было правдой, так как, путешествуя с его рюкзаком не нужно много одежды. «В нашем деле, дружище, важно только то, что помещается в рюкзак, с которым можно очень быстро куда-то уехать. Остальные вещи – лишние», – позже научил меня Пит. Тогда я этого совершенно не знал, поэтому, помимо рюкзака за плечами, в руках у меня ещё был чемодан. Сам же я был одет как можно удобнее для путешествий и в чём-то даже стал похож на своего друга. Завидев меня в таком состоянии, невольно Пит спросил:

– Что в чемодане?

– Ничего особенного, – ответил я, – это всего лишь вещи.

– Ты имеешь в виду одежду?

– Абсолютно точно.

– Что ж, – потирая рукой лоб, ответил он, – это уже лишнее. Ты же не на курорт собираешься, верно? Чем меньше одежды, тем лучше. Поэтому, как мне кажется, чемодан лучше оставить дома.

С явной неохотой я поставил чемодан на его место. Затем прозвучал краткий вопрос, который так любил задавать Пит:

– Ты готов?

– Да, вполне, – ответил я.

– Береги себя, Томми, – сказали родители, когда я с ними прощался.

– Не волнуйтесь, я позабочусь о нём, – ответил Пит, когда я уже вышел из дому.

Стоит добавить, что в предвещании новых впечатлений я так и не уснул прошлой ночью, поэтому чувствовал себя очень уставшим. Даже не знаю, чему я радовался больше: тому, что покинул дом или же тому, что отправился в путь. А, может, это была просто иллюзия радости, навязанная мне сонным организмом. Однако, одну вещь я знал наверняка: приключения только начинались.

V

– Куда мы отправимся сначала?

– В Мексику.

– Но нас же могут не пропустить. Вряд ли я попаду в другую страну.

– Не говори так. Кого волнует, что нас не пропустят, да и кто вообще станет спрашивать чьего-то разрешения? Расслабься и наслаждайся приключениями.

Тем временем мы уже дошли до автобусной станции. Взяв билеты на первый же автобус, мы отправились в путь. Примерно через четыре часа пути в не самых лучших условиях мы оказались в Финиксе – столице Аризоны. Желания разглядывать это городок, каким бы прекрасным он не являлся, у нас не было, поэтому, подождав немного на дороге, мы нашли двух парней, которые лишь за несколько долларов согласились довезти нас до Тусона. Они были братьями, как я полагаю, и, возможно, именно поэтому не умолкали ни на секунду. Хотя для меня, не спавшего всю ночь, через полчаса болтовня этих ребят с Питом уже не была столь важной.

Проснулся я часа через три или четыре (определить было трудно) от того, что кто-то упрямо пинал меня в бок, желая вытащить из мира сновидений мой разум. Как оказалось, это был не кто иной, как мой друг. В Тусоне мы попрощались с двумя братьями, и больше я никогда их не видел.

Теперь у нас было два варианта: либо из Тусона сразу пересечь границу, либо же добраться до Эль-Пасо, а уже оттуда через Сьюдад-Хуарес попасть в саму Мексику. Так как нашей целью было объехать Северную Америку за два месяца, не удивительно, что выбрали мы именно первый вариант.

В Тусоне у Пита был друг, которого все звали Хромым Джо. Но его настоящее имя не знал никто, кроме его самого. Хромым его прозвали не потому, что он странно ходил или одна нога была больна, но скорее потому, что если к списку его проблем, недостатков и болезней добавить ещё несколько пунктов, то Джо был бы самым больным человеком в мире. А, быть может, его прозвали так из-за того факта, что все из деда-прадеда мужчины предыдущих поколений Джо были хромыми на левую ногу. Происходило это по разным причинам, но Джо не хромал ни на одну ногу.

Сам же Джо был довольно высоким и к тому же ужасно худым. Не сколько из-за этого, сколько из-за его длинных волос, порой Джо было трудно отличить от девушки. Его маленькое, круглое, да ещё и аккуратное лицо было похоже на лицо какой-то девушки. Даже в его одежде всегда было что-то, что выделяло Джо из толпы мужчин. Нередко из-за этого над ним подшучивали, а он смеялся вместе с другими. Джо не любил, да и не мог долго обижаться.

В Тусоне мы оказались к тому времени, когда уже не обед, но ещё и не вечер. Разыскав Джо на его привычном месте, то есть дома, мы хотели взять у него одну из машин и двинуться вновь в путь. Собственно, за этим-то мы и пришли. Джо занимался автомобилями, которые за определённую плату сдавал в аренду. Пит знал это и нередко пользовался услугами своего друга. Этот раз не стал исключением. Когда мы пришли к Джо, первой его фразой было не приветствие, а вопрос:

– Куда на этот раз, Пит?

– В Мексику. Хочу малышу показать жизнь во всех её красках.

– А что тут показывать-то? Ты или живешь, или нет. Либо ты счастлив, либо нет. Всё зависит от человека и его взгляда на мир. Мало хотеть обрести счастье, его нужно добыть путём совершенствования себя. Ну, это ты и сам ему поведаешь. Какую тебе машину на этот раз?

– Как обычно. Красный конь – это, пожалуй, лучшая из всех машин, что у тебя есть.

Мы прошли в кабинет Джо и, оформив все необходимые документы, через полчаса уже снова были в дороге.

Машина ехала плавно и ровно, практически бесшумно. Она легко повиновалась каждому движению руля, поэтому ехать в ней было сплошное удовольствие. Было видно, что Пит влюблён в эту машину.

Первое, что мы сделали после того, как получили машину – поели. В небольшом ресторанчике, что на окраине города, мы утолили свой голод, который появился после стольких часов в дороге. Как я полагаю, никто из нас не ел с самого утра.

Должен признаться, яичницу с беконом в Тусоне готовят бесподобно. А ещё у них были самые шикарные официантки, которых мне когда-либо приходилось видеть. Свой обед мы съели довольно быстро. Закончили мы кофе и пончиками, которые, кстати, тоже были очень вкусными.

Как только мы всё доели и допили, а Пит оплатил счёт, мы вновь прыгнули в «коня» и двинулись в путь. Так как ресторанчик был в самом конце Тусона, то выехали мы из города очень скоро. Оставшись одни на просторах дороги, мы делали что угодно, только не сохраняли спокойствие. Порой мы даже напевали составленную песню:

«Прощайте город и мой дом,

Не может больше ждать дорога,

Не сожалею ни о чём,

Да здравствуй жизнь, прощай тревога!»

Ехали мы примерно полтора часа и это при том, что Пит выжимал шестьдесят пять миль в час, что довольно-таки много, учитывая ограничения в сорок миль в час. Но для нас, двоих бродяг просторами Аризоны, не было никаких запретов и рамок. Если бы Пит захотел, то он выжал бы из ревущего автомобиля и всю сотню.

За окном мелькала природа. Фермы появлялись и исчезали одна за другой. Но чем дольше мы ехали, тем меньше становилось домиков и ферм, тем больше было между ними различий. Нетрудно догадаться, что мы приближались к долгожданной границе. Прощай, Аризона! Здравствуй, Мексика!

VІ

К вечеру мы уже были в Мексике и любовались её прекрасными дикими пейзажами и бескрайними просторами. Ещё через три часа, когда солнце уже начало скрываться за горизонтом, мы нашли пристанище в городке Эрмосильо, по размерам очень напоминавшем мне Тусон. После того дня Эрмосильо я называл бело-зелёным городом из-за его белоснежных зданий и зелёных пальм (ведь из большинства деревьев большинство составляли именно пальмы), учитывая, что как первого, так и второго здесь было очень много.

Остановились мы у Пауло – мексиканца по национальности, но бразильца по крови. Это было заметно даже по его внешности: тёмные волосы и карие глаза, но в то же время его кожа была светлее, чем кожа типичного бразильца. Эдакое соединение негроидной расы с европеоидной – вот краткое описание этого парня. На вид ему было около сорока, а на самом же деле Пауло не было и тридцати. Но независимо от того, какими были мы и каким был он, Мексика в лице Пауло приняла нас очень тепло, что запомнилось мне довольно надолго.

Расположились мы в небольшом номере наверху. Здесь стоял лишь базовый набор мебели: пара тумбочек, стул, две кровати по разные стороны комнаты и вазон с кактусом на окне. Хуже этих условий могла быть только улица. К тому же, близость тропического климата давала о себе знать настолько, что даже открытые настежь окна и вентилятор не справлялись с этой жарой, отчего духота ночью была неимоверная. Я, не привыкший к таким условиям, не мог уснуть, в отличии от пита, который уже храпел во всю. Попытки уснуть были напрасными, да и заняться больше было нечем, почему я и подошёл к окну. Но старые прогнившие доски под моими ногами скрипели настолько, что разбудили бы даже мёртвого. Проснувшийся Пит сразу же спросил меня:

– Далеко ли собрался?

– Ничего не могу с собой поделать. Не спится.

– Как же я мог забыть об этом? Ну и ладно, давай лучше поговорим.

– О чём? – с недоумением спросил я.

– О чём-угодно. О первом, что придёт тебе в голову.

И мы обсудили историю моей несчастной любви, а также немного поговорили обо мне. В темноте мексиканской ночи не видно было абсолютно ничего, однако я слышал, как Пит, уставший в дороге, сдерживал свою сонливость, слушая меня, и старался внимать каждому моему слову. Когда, казалось, наш разговор подходил к концу, внезапно даже для самого себя я спросил:

– Пит, а ты давно знаком с Джо?

– С Хромым? Фактически с детства. Мы ведь вместе выросли, буквально в соседних домах жили в Денвере. А затем мы уехали кто куда: я – в путешествие, а Джо осел в Тусоне и занялся бизнесом, который ты видел.

– Ты много стран объехал?

– Да нет, только основные: США, Канаду, Мексику, Югославию, СССР и Италию. Планирую ещё в Африке, Азии и Австралии побывать. Ну и Европу объехать до конца.

– И всегда спишь как убитый?

– Сейчас – да. А раньше у меня были те же проблемы, что у тебя сейчас. Но затем я узнал про одну методику и никакая бессонница мне не страшна. А если уж быть честным, то нет лучше снотворного, чем труд и усталость в течение дня. Вот тогда-то я и сплю по-настоящему без задних ног. При всём моём желании разговаривать с тобой ещё и ещё, Том, я очень устал и, надеюсь, ты не против, если все мы немного поспим? Попробуй уснуть любой ценой и не думай о том, что не можешь уснуть. Сконцентрируйся на чём-то весёлом и абстрактном.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил мне Пит.

Это показалось мне довольно странным, но сразу же после разговора я уснул, словно дитя.

Следующим утром разбудил меня не столько шум вокруг, сколько голод моего желудка, требовавшего еды. За окном уж совсем рассвело, а Пит к этому времени уже куда-то девался.

– Пит? – спросил я, тяжело открывая глаза и всматриваясь в освещённую солнцем комнату.

Но как я не старался разглядеть, моего друга здесь не было. В неизвестности я хотел было уснуть, но мой организм как будто говорил мне: «Хватит спать, дорога ждать не станет!». В тот самый момент, когда я встал и подошёл к окну, чтобы рассмотреть утренний Эрмосильо, вошёл Пит и сказал:

– Ты уже встал? Я думал, что вновь придётся пинать тебя в бок, чтобы разбудить.

– Скорее не я проснулся, а мой желудок, требующий еды, причём поскорее, – сказал я, ответив улыбкой на улыбку Пита.

– Именно поэтому я и пришёл. Здесь, у Пауло, уже завтрак подают, а ты всё спишь. Идём скорее!

Не успел я выйти из комнаты, как уже раздался звонкий и отчётливый стук кед по ступенькам. Мне пришлось догонять своего друга несмотря на то, что я так толком и не проснулся.

Всё было очень вкусным не знаю, отчего уж более: от мастерства местных поваров или же от того, что вчера я почти ничего не ел. Буррито и пицца – судя по всему, это был стандартный завтрак здесь. Отдохнув ещё малость, мы покинули и этот город.

Около восьми часов мы пробыли в дороге, не учитывая остановок. За эти восемь часов мы проехали Гуаймас, Эмпальме, Сьюдад-Обрегон, Навохоа и добрались до Лос-Мочиса. На этот раз из машины Пит выжимал все семьдесят миль в час, если не более. Мы ехали бы весь день и всю ночь, если бы к тому времени, как мы добрались до Лос-Мочиса, у нас не закончилось горючее.

Лос-Мочис оказался прекрасным городом на побережье Калифорнийского залива. В этом городе было всё то, что я когда-либо видел. Здесь были и каньоны со скалами Аризоны, и бело-зелёный репертуар Эрмосильо, и граница времени между прошлым и нынешним, подобно Тусону. Это был первый город, поразивший меня своей красотой. И если бы меня спросили о том, хочу ли я остаться здесь, то, несомненно, я бы согласился.

Ещё по пути в город я заметил, что наша машина вела себя малость странно. Пит же, разговаривавший со мной, едва ли успевал глядеть на дорогу, не говоря уже о спидометре. Наша машина летела с огромной скоростью, и, возможно, именно по этой причине бензина нам едва ли хватило до города. Тем не менее, в этом были и позитивные стороны. Во-первых, я никогда ещё не ехал на такой скорости. Во-вторых, если бы не скорость, то я не попал бы в Лос-Мочис.

На бензоколонке, пока Пит вливал бензин в бензобак, мы договорились остаться в этом городе на одну ночь. Мы могли бы ехать дальше, да и с ночлегом мы теряли слишком много времени. Но всё же мы путешествовали, а не просто добирались из пункта А в пункт Б.

В этот раз ночлег нам предоставил коренной мексиканец. Той ночью повторилось всё то же самое, что и предыдущей. На момент мне даже показалось, что я переместился назад во времени. Затем я точно также уснул, мы проснулись, позавтракали и снова двинулись в путь.

Продолжая своё путешествие вдоль побережья Тихого океана, на этот раз мы ехали пятнадцать часов фактически без остановок. Сначала, проехав Кульякан, через пять часов мы добирались к Масатлану – портовому городу на побережье океана, притом не менее красивому, чем Лос-Мочис. Далее мы стали удаляться от побережья и проехали Тепик. Затем мелькнули ещё несколько городов, но наибольшими были Гвадалахара и Морелия. Продолжая ехать, на ночлег мы остановились только за несколько минут до полуночи. Зато теперь мы были в столице – Мехико.

Как и любая другая столица, город поражал не только своей красотой, но и своими размерами. Для меня Мехико стал одним из тех немногих городов, которые запоминаются навсегда. А, быть может, так случилось потому, что это был самый большой город, который я когда-либо видел за свою, тогда ещё короткую, жизнь. Мне не хватит слов, чтобы объяснить эту красоту тому, кто ни разу не видел её. Ночью всё воспринимается совершенно иначе. Когда людей на улице почти нет, когда у всех машин выключен мотор, когда шум прекращается, а ты стоишь под звёздным небом в городе необычайной красоты, в котором ты ещё никогда не был, – вот тогда ты понимаешь, что жизнь прекрасна во всех её красках. Жаль, что я, ограниченный своей депрессией, понял это гораздо позже.

В Мехико, не считая той ночи, мы остались всего на один день, но провели его на славу. С Питом мы посетили несколько музеев, а затем – местные достопримечательности. Так как этой ночью мы спали в машине, всё моё тело ужасно болело. Поэтому курс расслабляющей терапии мы тоже не пропустили мимо себя. А какой массаж нам сделали эти красивые и по-своему чудные мексиканочки! Мехико стал городом, где для меня наиболее чувствовался весь мексиканский колорит. Как жаль, что этот день так скоро закончился! Мы вынуждены были ехать далее.