Кольцевая электричка

– Давай купи ему по дороге какую-нибудь трубку простую, чтоб на связи был, – распорядился Царь.

– Сделаем, Лев Николаевич, – принял приказ Гена.

– Через сколько подъедете? – поинтересовался господин Образцов.

– Трудно сказать, Лев Николаевич, движение перегружено, если пробок не будет, то от 40 минут до часу, – виноватым голосом доложил Гена: он знал, как шеф не любит такие округления в 20 минут.

– Ясно, – недовольно нахмурил брови Лев и распорядился: – Как будешь подъезжать, минут за десять позвонишь.

– Слушаюсь, Лев Николаевич, – доброжелательно пробасил Гена, обрадованный тем, что шеф не начал корить его за неконкретность.

– Значит, через час, – сказал сам себе Лев, продумывая, чем ему лучше заняться в это время.

Обычно, когда ему называли время от и до, Лев ориентировался на большее, поскольку ждать категорически не умел: он предпочитал чтоб его ждали.

Мысли крутились вокруг работы. Было непривычно осознавать, что ему нечего делать.

– Надо учиться переключаться, тем более решил сегодня расслабиться и отвлечься, – сказал Лев, обращаясь к своему отражению в огромном трюмо.

Взяв пульт, лежавший на специально отведенной для этого тумбочке, Лев Николаевич включил домашний кинотеатр, занимавший почти всю стену, и лег на объемный белый кожаный диван. Лев имел слабость к классическим цветам и вообще считал, что существуют три цвета: белый, черный и красный, а все остальные – это их различные оттенки, созданные для разнообразия.

Почти все вещи в его квартире были либо большие, либо огромные. Почему-то он не любил маленькие вещи и вообще не любил мелочи. Его с детства удивляло, когда кто-либо приходил в восторг от функционально ненужной безделушки. В его понимании, вещь должна быть крупная, добротная, сделанная на века. Наверное, по этому отношению можно было определить его характер максималиста.

На экране забегали огромные футболисты в белой и желтой форме. Лев с некоторой настороженностью относился к футболу, ему казалось, что эта игра трудно поддавалась анализу, и посему наблюдать за этим процессом ему было сложно. Еще ему было жалко тратить время на отслеживание действий, смысл которых он не до конца понимал. Глядя на игру, Лев часто вспоминал старый фильм про старика Хоттабыча, который считал, что если двадцать человек хотят играть с мячом, то, чтобы было интересней, нужно каждому раздать по мячу, а не всем бегать за одним.

На другом канале шли новости. Послушав без энтузиазма о тех кошмарах, что творятся в мире, Лев задумался, для чего вообще запугивают людей стихийными бедствиями и всевозможными болезнями. Если человек запуган, им, очевидно, легче управлять. В советские времена не знали про землетрясение где-нибудь в Южной Америке, в результате которого погибло четыре буйвола, – и ничего. Радовались, что план выполнили, и не боялись за завтрашний день. А сейчас расскажут про террористов в метро – и люди нагнетают себя страхом за свою жизнь и за жизнь близких и от этого ходят нервные и злые. Элементарно: запретили бы говорить о терактах – и сам смысл терактов пропал бы. Ведь от падения во сне с кровати в мире погибает в год больше людей, чем от укусов змей и, тем более, от терактов – и ничего, люди не боятся спать. Задача у террористов не в том, чтобы убить десяток человек; цель – посеять страх в обществе. Если общество изолировать от возможности бояться, то террористам не будет никакой необходимости устраивать теракты. Почему так устроена человеческая психика, что гибель сотен людей в авиакатастрофе быстро забывается, хотя каждый ведь мог лететь этим рейсом, а вот взрыв какой-нибудь женщины-шахидки в метро, унесший жизнь десятка людей, пугает больше, поскольку люди привыкли мириться с судьбой и приучены бояться друг друга.

На третьем по счету канале шли мультфильмы. Яркие чудовища неправильной формы с выпученными глазами метались, выясняя какие-то свои чудовищные вопросы. Интересно, чему могут научить мультфильмы, в которых один хороший урод дубасит палкой по голове второго плохого урода?

На следующем канале шел старый фильм «Человек с бульвара Капуцинов». Добрая картина, которая показывала, что доброе искусство может сделать человека лучше, но, если он сам этого захочет. И если он последователен в своих желаниях.

Лев решил посмотреть этот фильм, хотя давно знал его наизусть. Старое кино вызывало какие-то добрые вибрации в душе.

Понаблюдав за войной ковбоев и индейцев за право посмотреть «фильму», Лев решил, что достаточно отдохнул после водных процедур и уже подошло время собираться. На душе было тепло оттого, что, несмотря на такую ожесточенную перестрелку и взрывы динамита, никто в фильме не погиб. Если бы так еще и в жизни бывало.

Тренажерный зал выполнял одновременно функции гардеробной. Лев по привычке открыл шкаф с костюмами и задумался. Пожалуй, он будет смотреться нелепо в костюме рядом с Жорой, одетым в джинсы. Наверняка есть смысл одеться проще. Он не так часто надевал джинсы, но они у него были, и, конечно, не одни. В основном для загородных поездок, но и для выхода в любое демократичное кафе тоже сойдут, ведь он решил попытаться стать проще.

К черным джинсам он подобрал белую рубашку с длинным рукавом, одну из тех, что он надевал с костюмом. Очень долго сомневался, но потом все же решил: обул туфли, поскольку ему неудобно было одеваться совсем не классически, да и другой подходящей, по его мнению, обуви не было. Не надевать же кроссовки, в которых он ходил на тренировки.

Определившись с одеждой, бросил взгляд на стоящие в углу чемоданы, заблаговременно собранные его домработницей согласно списку, составленному Мариной под его диктовку. Хотя вещи, которые, как он думал, она могла перепутать, Лев все же отложил сам. Самолет завтра рано утром. Лев решил по прибытии в Париж встретиться со своим старым деловым партнером Жаном Ла Форте, с которым они еще лет 12 назад начинали налаживать поставки элитной одежды в Россию и со временем создали довольно известную сеть бутиков. Позже Лев продал свою долю, чтобы основать нынешний самостоятельный бизнес.

Льву всегда нравились добродушие и доброжелательность Жака. Завтра будет приятно провести время на водах Сены. На какой-нибудь барже, переделанной под ресторанчик. А потом Жан отвезет его в аэропорт, и он полетит ночным рейсом через Атлантику.

Кстати, надо ему позвонить. Жан человек занятой и может забыть о его приезде. На мобильном телефоне Льва был всегда включен золотой неограниченный тариф: он знал, что, лишившись связи можно потерять больше, чем экономя на звонках.

– Hello Jan, – Лев всегда общался с Жаном на английском: Жан очень плохо говорил по-русски, а Льву совершенно не давался французский язык.

– Привьет, Леф, – с французским акцентом поздоровался Жан; это была его дань уважения – поздороваться с товарищем на родном ему языке.

– Ты не забыл о моем завтрашнем приезде? – по-английски продолжил беседу Лев. Английским разговорным языком он владел довольно свободно, но говорил именно на британском, а не на американском варианте.

– Что ты, Лион, как я мог! Я уже месяц готовлюсь к твоему приезду. Вкусный ужин, изысканные вина и две модели из моего агентства для компании ждут твоего визита. А как я жду, ты не представляешь. У меня есть новый проект, куда я приглашу тебя партнером, – перешел Жан на язык международного общения, на котором, впрочем, он тоже говорил с французским «прононсом».

– Думаю, девушки будут лишними: не так много у нас времени на общение, а еще им внимание надо будет оказывать, – рассудительно сказал Лев.

– Нет-нет, Лион, женское общество не бывает лишним, – как истинный француз, ответил Жан. – Для них вниманием будет уже само присутствие в нашей компании.

– Хорошо, Жан, ты организуешь встречу, тебе и карты в руки, – перевел на английский язык русскую поговорку Лев.

– Я сделаю все, чтобы Париж встретил тебя незабываемым вечером, – пообещал Жан.

– Заранее благодарю, Жан, завтра я еще раз позвоню перед отлетом, – резюмировал разговор Лев.

– Не надо заранее и не надо потом, для меня честь встречать такого дорогого мне гостя! – влил в разговор еще одну дозу вежливости Жан.

– Удачи, Жан, – попрощался Лев.

– До встречи, Лион, – ответил ему Жан, завершая разговор.

Хотя они давно общались, друзьями, наверное, все же не были. По большей части из-за той холодности в общении, к которой приучил себя Лев. Эта холодность была ему удобна для построения партнерских отношений, но лишала дружеской симпатии.

Лев еще думал о разговоре и о словах Жана, о новом финансовом проекте, что за проект и будет ли он ему интересен, как трубка в руке зазвонила классическим звонком аналогового телефона. Лев никогда бы не позволил себе поставить на телефон мелодию песни. Для него это было верхом легкомыслия. Собственно, и телефон не отличался излишними функциями.

Звонил Гена.

– Говори, – ответил Лев на звонок.

– Лев Николаевич, мы подъезжаем, – сообщил Гена.

– Выхожу, – сказал Лев. Он знал, что Гена не подъезжает, а уже стоит у подъезда. Гена никогда бы не решился на то, чтобы шеф ждал его на улице. Более того, он сейчас уже поднимается, чтоб проверить безопасность подъезда, и будет ждать Льва Николаевича возле входной двери. Хотя и нарушить команду позвонить за 10 минут до приезда он не мог.

Лев не спеша начал надевать приготовленные вещи.

Глава 9. Катаясь по городу

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – поздоровался стоящий на площадке подъезда Гена.

– И ты здравствуй, Геннадий, еще раз, – приветствовал его шеф и усмехнулся. – Ты опять инстинкт телохранителя включил.

– А как же, Лев Николаевич, я не могу подвергать вашу безопасность риску, хотя я уже говорил, что для должного контроля вам необходимы еще минимум трое телохранителей, – пожал плечами профессионал, удивляясь, как такой высокопоставленный человек может так халатно относиться к своей жизни.

– Ну прямо, Гена, мы с тобой и сами как-нибудь отобьемся, если что, – пошутил Лев. У него было очень хорошее настроение, он пошутил два раза подряд.

– Тогда носите бронежилет и пистолет. Недостаточно одного вашего умения пользоваться оружием, если у вас его не будет в случае необходимости, – с надеждой в голосе попросил Гена.

– Мне твоего снаряжения достаточно будет. Вон соседа, Мортелецкого, несмотря на шестерых охранников, при выходе из ресторана взорвали. Охрана только от хулиганов помогает. Жить надо так, чтобы никто тебя не хотел убить. Ладно, хватит о вечном, – сменил тон Лев. – Жору забрал?

– Так точно. Ждет в машине, постригли, стал вообще вашей полной копией, единственное – пришлось ему немного волосы завивать – сказал Гена, нажимая на кнопку лифта, который открылся сразу, поскольку еще не уехал с этажа. – Я поехал вниз, вы считаете до 25 и вызываете лифт.

– Я в курсе, – ответил Лев, согласно кивая. В принципе, он старался не мешать Гене выполнять свои профессиональные обязанности телохранителя, главное, чтобы они не сильно его отвлекали.

Он уважал Гену за безоговорочное следование своим должностным обязанностям. Если бы Гена шел у него на поводу и оставался в машине, Лев бы его заменил, как заменил предыдущего телохранителя чуть больше двух лет назад.

Лев начал считать, как только заработали моторы лифта. Он знал, что Гена доезжает до второго этажа, а потом спускается пешком, чтоб проверить, есть ли кто-нибудь на нижних пролетах. Так было прописано в инструкции агентства телохранителей, к которому принадлежал Гена. Если бы Гена заболел и не смог выйти на работу, ему всегда бы нашли замену, и Лев Николаевич не остался бы без телохранителя и водителя. Также Гена обязан был вызывать подмогу даже просто из-за появившегося тревожного предчувствия, а не только из-за возможной опасности жизни клиента.

    По идее, в этот дом постороннему было очень сложно зайти. Служба безопасности насчитывала на каждой смене не менее 4 автоматчиков, не считая руководство и наблюдателей, а также двоих снайперов, контролирующих прилегающие к дому территории. Вахтер СБ созванивался с квартирой, в которую направлялся посетитель, и только если кто-то из хозяев подтверждал, что готов принять гостя, сотрудник службы безопасности провожал его до дверей квартиры и ждал, когда он зайдет.

Досчитав до 25, Лев нажал вызов лифта; в это время Гена еще не доехал до третьего этажа, и первый вызов, принятый в ожидание, был его. Гена в свое время провел немало времени со службой безопасности дома, чтоб просчитать графики спуска и подъема. Также эсбэшники сообщали Гене обо всех ремонтных работах с механизмами лифта, чтобы он знал, когда стоит заново проверить точность графиков.

Выйдя из лифта, Лев направился к выходу следом за Геной, кивнув в ответ на приветствие вахтера. Двое автоматчиков, стоящих возле парадной двери, встрепенулись и вытянулись по стойке смирно. В охранную службу этого дома набирали только профессиональных военных, прошедших службу в спецподразделениях. Один из них открыл дверь, второй вышел на улицу, чтобы контролировать безопасность выхода жильца из дома.

Согласно договору жильцов со службой безопасности, все руководство СБ и все работники, находящиеся на смене, подвергались уголовной ответственности за халатность в случае возникновения угрозы жизни жильца в доме или на его территории. В этом доме жили очень высокопоставленные лица, члены правительства, верховной палаты парламента, топ-менеджеры транснациональных компаний и крупных холдингов, то есть те, кого нельзя назвать олигархами или министрами, но лица, приближенные к ним.

Были среди жильцов и крупные бизнесмены, как Лев Николаевич, но только не имевшие криминального прошлого и с кристально чистой репутацией.

Улица встретила красными отблесками заходящего солнца и легким дыханием прохлады надвигающихся сумерек.

– Здравствуй, Жора, – садясь в машину и протягивая руку своему близнецу, поздоровался Лев. Он снова заметил, как поразительно они похожи с Жорой.

Сегодня Жора, по-видимому, старался выглядеть солиднее: он надел форменные брюки и темную рубашку в мелкую белую крапинку. В такую духоту это был мужественный поступок.

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – отодвигаясь подальше, поздоровался Жора и пожал протянутую ладонь двумя руками.

– Хочу я позвать тебя, Жора, покушать в каком-нибудь хорошем месте, где я ни разу не был. Можешь что-нибудь подсказать? – как всегда рассудительно поинтересовался Лев.

– Могу, конечно. В нашу деповскую столовку, вы там точно не были, – широко улыбаясь, предложил машинист.

– Идея хорошая. Но сегодня на вечер я экстрим не планировал, – вежливо отказался Лев. – Нужно место, где мы сможем посидеть, как простые граждане.

– Я по ресторанам и кафе не хожу, Лев Николаевич, так что подсказчик из меня не выйдет, – пожал плечами Жора.

– А какую кухню хотите попробовать? – поинтересовался Гена.

– Желательно чего-нибудь необычного, – задумавшись на мгновение, ответил Лев.

– Японская кафешка есть хорошая недалеко, – предложил Гена.

– Нет, я сегодня не настроен есть сырую рыбу, – решил Лев.

– Тогда могу предложить кафе «Уйгурка», недавно открылось, там уйгурская и дунганская кухня. Это народности на севере Китая, у них много овощей используется, и мясо тонко очень режут замороженное, потом готовят. Овощи на открытом огне жарят. Интересные вкусы, – поделился Гена.

– Интересные – это одно, а вкусные? – осторожно поинтересовался Лев.

– Да, очень. Главное, пища здоровая, нет лишних жиров и калорий, – как истинный спортсмен, охарактеризовал рацион Гена.

– Гусениц и тараканов не жарят?  – задал беспокоивший его вопрос Жора.

– Такого нет, – уверил их Гена.

– Тогда поехали, – решил за всех Лев Николаевич.

«Джип» рыкнул, заводя свой многолитровый двигатель, и тронулся, посапывая  сотнями лошадок.

Дорога по городу пролегала без лишних пробок, поскольку час пик уже закончился. Для Жоры панорама родного города была необычно нова, поскольку он впервые видел ее сквозь тонированные стекла дорогого «джипа», вдыхая смесь хвойного освежителя воздуха, хорошо сочетавшегося с запахом кожаного салона и особо уместного в прохладе климат-контроля.

Поездка протекала в непринужденной беседе. Выяснилось, что оба выросли в соседних районах и ходили в школы, постоянно соперничавшие на олимпиадах по математике.

– А ты вообще, как учился? – интересовался Лев Николаевич.

– Я вообще-то легко учился, но мне неинтересно было. У меня такая учительница была в начальных классах, что, как я перешел в пятый класс и у нас стал не один учитель по всем предметам, а на каждый предмет свой преподаватель, я со своей первой учительницей даже не здоровался, – поделился Жора.

– А почему? – удивился Лев.

– Да что я! Почти весь наш класс делал вид, что ее не знает. Она только орать могла. Нервная, дерганая и неграмотная. Объясняла только доске, а чем в это время класс занимается, ей безразлично было. Ходила постоянно лохматая, большими шагами, крупная была тетка. Больше всего мне запомнилось, что она, как поворачивалась к классу от доски, говорила: «А ну ложьте руки на парты, шо вы ими махаете? Понарожали тут бездарей и оболтусов». И это говорил человек, который учил нас алфавиту. Надежда Анатольевна ее звали. Мы ее Безнадега Анатольевна называли, – поделился Жора нерадостными воспоминаниями о школе.

– А у меня учительница в младших классах отличная была. Лидия Ильинична. Я до десятого класса к ней ходил чай пить. У ее малышей уроки заканчивались, а у нас вторая смена была. Так многие наши пораньше приходили, чтобы возле нее посидеть, она нас всегда как родных встречала, всегда на нас время находила, хотя бы просто улыбнуться. Кстати, она мне любовь к математике привила, для меня цифры всегда понятными были, четкие, ясные. А формулы – это просто игры цифр, я всегда представлял, что цифры водят хороводы, прячутся, перепрыгивают друг через друга. Они у меня сами собой выстраивались в цепочку, и я видел ответ раньше, чем одноклассники высчитывали результат на калькуляторе, – расслабившись и глядя куда-то вдаль, с легкой улыбкой сказал Лев.

Жора смотрел на него с удивлением: он не ожидал, что этот человек-кремень способен на маломальские эмоции.

– А, я понял, нам всегда о вас как о гении в математике говорили. Наша школа начала вашу школу побеждать, когда вы уже отучились, – вспомнил Жора.

– Да, я помню эти олимпиады, мне всегда так смешно было, как другие напрягаются и считают в уме, – усмехнулся Лев. – А у вас тоже талантливый мальчик был, Герберг, помню, его фамилия была.

– Да, да, он у нас всегда на доске почета висел. В очках такой, худой и рыженький, – согласился Жора.

– Умный парень. Всегда такой эмоциональный, всегда сильно переживал, когда проигрывал, – одобрил былого соперника Лев.

– Умный был, а умер как дурак. В 9 классе с крыши 12-этажки возле школы спрыгнул, из-за неразделенной любви к Машке Луневой. Она его еще на год старше была. Кому что доказал, спрашивается? – с некоторым неприятием вспомнил Жора.

– Ну что ты так агрессивно? Просто молодость, – не желая расставаться с приятным воспоминанием о талантливом мальчике, возразил Лев.

– Ничего себе молодость! О других бы подумал. Я мимо этого дома в школу всегда ходил, а потом пришлось несколько лет за два квартала обходить двенадцатиэтажку, чтоб не видеть разбрызганные по стене до третьего этажа его мозги, – скривился Жора.

– Наверное, на отмывку не нашли средств, подъемник нанять, – как всегда, с практической точки зрения оценил ситуацию Лев.

– Наверно, – согласился Жора. – Вообще я считаю, что должны делать специальные центры для самоубийц. Приходит самоубийца, пишет заявление с просьбой предоставить возможность покончить с собой. Заявление принимают, назначают исполнение через три дня, за это время с ним работают психологи разные, а если он не передумает, решит, что он все же выкидыш из человеческого общества, дают таблетку, и он тихо-мирно дохнет. Отправляется гореть в аду, не доставляя окружающим неудобств. Потом его хоронят за счет государства. И родственникам затрат меньше, и улицы и стены домов чище.

– А что, в нашем обществе, где культивируется свобода выбора, думаю, это неплохая идея для социальной программы. Под это даже государство может деньги выделить, ведь осуществляется попытка помочь личности. А что делать, если решит не кончать с собой, отлежится и домой пойдет, а деньги государства потрачены? – поинтересовался Лев, давая Жоре возможность закончить мысль.

– А после отправлять на несколько месяцев в реабилитационный центр, на легкий труд, варежки, например, вязать, чтоб отрабатывал долги перед государством, – быстро нашелся Жора.

– Слушай, ты почему не пошел работать в медицину? Мог бы сейчас министром здравоохранения стать! – усмехнулся Лев.

– Нет, я добрый, я бы не смог людей резать, мне нравилось всегда в железках ковыряться: спокойно и понятно. Поэтому и пошел после восьмого класса в железнодорожный техникум. Начал хорошо учиться, а потом неинтересно стало. Думал, реально не пригодятся знания, которые дают в профессии. Теперь-то понимаю, что учиться надо было, – посетовал Жора.

– Почти приехали, – раздался голос с места водителя. Гена сидел бесшумно всю дорогу, поэтому о нем почти забыли.

Жора и Лев, как по команде, посмотрели в окна. Машина ехала вдоль известных своих прудов бульвара.

– Ну а что! Район вполне приличный. Самый центр. Отравить не должны, – сделал вывод Лев Николаевич.

Машина остановилась возле пристройки к старинной, но еще добротной двухэтажке. Над пристройкой была раскинута, как шатер китайских императоров, зеленая крыша, выполненная в восточном стиле. Вход с двух сторон окружали драконы, над дверью переплетающиеся с целью то ли поцеловать, то ли загрызть друг друга.

– Прикольно! – восхитился Жора.

– А что прикольного?  – удивился Лев Николаевич.

– Пристройка к старому дому смотрится, как мини-юбка на  старушке, – засмеялся Жора.

– Вот что значит дать взятку архитектору города! – глубокомысленно заметил Лев Николаевич, и оба направились вслед за Геной, уже открывшим дверь.

Но на пути возник грязный бомж, в пиджаке без рукавов поверх засаленной и порванной рубашки неопределенного цвета.

– Дай на опохмел, – прохрипел он, дыхнув перегаром и протягивая руку ко Льву.

Перед ним стеной вырос Гена. Бомж невольно испуганно отпрянул.

– Мужик, иди отсюда. Бог подаст, – не прикасаясь к бомжу, произнес телохранитель.

– Бухнуть мне надо, а то сдохну, – пояснил спазматическим голосом бомж, с тоской глядя на Льва.

– Ты и так сдохнешь, дело за временем, а я не собираюсь выступать спонсором порока, – равнодушно объяснил Царь и двинулся дальше, добавив, – кстати еще здороваться научись.

Жора в недоумении посмотрел на Льва и протянул бомжу мелкую банкноту. Тот с радостью схватил ее и, постанывая от предвкушения удовольствия, ринулся прочь, пока не отобрали.

Лев, услышав движение у себя за спиной, повернулся и увидел, как Жора отдает деньги алкашу.

– Мучается ведь человек, – объяснил Жора. – Деньги-то небольшие, не жалко на благое дело.

– На благое не жалко, – хмыкнул Царь, – но он ведь сейчас пойдет себя алкоголем убивать, за твой счет причем, значит, ты спонсор порока. Грех его на себя взял. Лучше бы ребенку на мороженое дал или бабушке на хлеб. Все бы так думали, и таких паразитов на теле общества меньше бы было.

Не дожидаясь ответа, Царь отвернулся от обескураженного Жоры и направился вверх по лестнице.

Глава 10. Истории жизни

У входа их встретил раскосый официант в ярких национальных одеждах, для неспециалиста неотличимых от китайских.

– Здравствуйте, уважаемые гости! Где желаете присесть – за столик или на топчан? – вежливо кланяясь, мягким говором, но совсем без акцента спросил официант.

То, что он видит перед собой двух совершенно одинаковых мужчин, его абсолютно не удивило: ведь никто не знал, что они не родственники, а близнецы ни в одной стране мира не являются редкостью.

– Топчаны, как я понимаю, вот это? – уточнил Лев Николаевич, показывая пальцем на подобие беседки с настилом из досок на высоте примерно 80 сантиметров и перилами с трех сторон.

Посередине беседки стояли маленькие столики с ножками сантиметров 50 от настила, чтобы есть, сидя за ними, нужно было сидеть по-турецки или полулежать на накиданных вокруг стола подушках. Пол из досок был застелен ярко расшитыми ватными одеяльцами. Над топчаном был прикреплен к потолку тканевый навес, ниспадающий до пола, функциональный на открытом воздухе, а здесь служащий частью интерьера.

– Совершенно верно, господин. Час на топчанах стоит 200 рублей, – предостерег официант.

– А за столиками, как я понимаю, бесплатно? – уточнил свои подозрения Лев Николаевич.

– Да, господин, – в очередной раз поклонился официант.