Россия и мусульманский мир № 1 / 2018

Россия и мусульманский мир Научно-информационный бюллетень 2018 – 1 (307)

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!

ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

Современная Россия: Идеология, политика, культура и религия

Революции 1917 г. в России и страны востока

Ланда Р.Г., доктор исторических наук (Институт востоковедения РАН)

Аннотация. В статье рассматривается влияние, которое оказали две российские революции 1917 г. – Октябрьская и Февральская – на страны и народы Востока. Особое внимание уделено реакции мусульман Российской империи и воздействию на национально-освободительное движение арабов на территории бывшей Османской империи.

Ключевые слова: Февральская и Октябрьская революции 1917 г., страны Востока, мусульмане, духовенство, национальные меньшинства.

Сто лет тому назад наша страна стала ареной двух революций – Февральской и Октябрьской. Обычно вспоминают лишь вторую из них. О ее значении есть весьма серьезные споры и разногласия, они до сих пор актуальны и у нас, и за рубежом.

Для большинства россиян, и тем более союзников России, февраль 1917 г. был неожиданностью. Консервативная часть общества, в том числе знать мусульман России, их военная элита и духовенство, конечно, сожалели и называли это событие «Великой анархией, от которой нам надо поскорее избавиться»1.

В то же время мусульманские либералы (джадиды) поддержали «революционный Февраль». Но более влиятельные «кадимисты», т.е. приверженцы старого, считали, что свержение «Ак Падишаха» (т.е. Белого царя), несомненно, подрывает авторитет России и ее способность выполнять свои обязательства в отношении мусульман. В целом непредсказуемость российской действительности, рожденная февралем 1917 г., внедрила в среду мусульман разброд, усилив, а кое-где породив почти отсутствовавшие настроения сепаратизма.

Временное правительство формально гарантировало всем национальностям России право собственности, свободы передвижения, выбора профессии, право быть избирателем и обучаться на родном языке. Оно разрешило создать такие организации мусульман, как Комитет горцев Северного Кавказа при участии Саид-бея (внука имама Шамиля), назначило комиссарами Временного правительства и Госдумы влиятельных представителей знати мусульман Ахмеда Байтурсуна и Абдул Азиза Давлетшина. В Москве возник Мусульманский народный комитет из лояльных властям касимовских татар-предпринимателей. К ним присоединились потом такие оппозиционеры, как меньшевик-осетин Ахмед Цаликов (Цаликатты) и популярный татарский писатель эсер Гаяз Исхаки. В Петербурге было создано Временное центральное бюро российских мусульман во главе с А. Цаликовым (ВЦБРМ). Оно созвало в Москве в мае 1917 г. Первый Всероссийский мусульманский съезд.

Часть его участников выступала за «победу наших доблестных войск», но остальные поддержали главного делегата партии кадетов (одновременно – лидера джадидов) Садри Максуди, заявившего: «Мы, мусульмане, по вопросу о проливах и Константинополе не разделяем тех чувств, которые вас волнуют». Он высказался за отказ от «раздела Турции и уничтожения Константинополя», но его выступление за «войну до победного конца» вызвало неприятие большинства ВЦБРМ, осудившего «империалистические лозунги» кадетов. Вопреки мнению «традиционалистов» (в том числе А. Букейхана – кадета, масона и старшего из потомков Чингисхана в Казахстане) ВЦБРМ поддержало «идею свободы не только в Европе, но и в Азии и Африке, среди всех народов мира, без различия их происхождения, религии, цвета и расы»2.

Так впервые было сказано о проявлении солидарности сторонников «российского Февраля» с угнетенными народами Азии и Африки. Реально это – первая попытка «февралистов» заявить о себе на международной арене. Однако февраль 1917 г. вне России отклика почти не получил. У него оказалось слишком много проблем, противоречий и неувязок, слишком много разногласий, боровшихся друг с другом идеологий и фракций, этноконфессиональных течений, интересы которых расходились, а лидеры откровенно соперничали.

Элен Каррер д’Анкосс писала впоследствии: «Крах монархии в феврале 1917 г. породил у каждой национальности и у каждого социального слоя России самые большие надежды. По мере распространения революции по территории старой империи меньшинства ждали от Временного правительства провозглашения их равенства»3. «Но Петроградский Совет, – продолжала она, – высказался лишь за культурно-национальную автономию, идея которой уже была отброшена ходом событий и полыхавшими страстями времени. Февральские лидеры были парализованы войной (общий развал России не способствовал военным усилиям) и придерживались формально юридического подхода ко всем важным проблемам в ожидании предполагаемых выборов в Учредительное собрание. Такой подход (“жди, а там посмотрим”) сначала разочаровал, а потом возмутил национальные меньшинства России. В течение лета нации начали отходить от революции, которая не брала на себя инициативу ответа на их чаяния…» Провал Временного правительства в национальном вопросе был очевиден, тем более что вставшие у власти политические партии включили еще раньше в свои программы принцип федерализма4.

Приведенная выше картина была не вполне точна. Каррер д’Анкосс, будучи права в принципе, все же дала не совсем точную картину событий. Временное правительство, многое наобещав, вовсе не собиралось обещанное выполнять. «Туземцам не следует предоставлять… полноту прав», – заявил, уже будучи премьером, А.Ф. Керенский бывшему генерал-губернатору Туркестана А.И. Куропаткину5. «Временные» не отдавали себе отчет в масштабах перемен, произошедших после февраля 1917 г., прежде всего в настроениях рабочих, крестьян, мобилизованных в армию, в их жажде немедленных, а не откладываемых на неопределенное будущее преобразований. Кроме того, «временные» совершенно не интересовались (на деле) желаниями и требованиями национальных и религиозных меньшинств России, тем самым отталкивая их от себя. Хотя только мусульман в России было 20 млн в 1910 г. и 30 млн в 1923 г. (несмотря на потери в Первой мировой и Гражданской войнах). Эта сила могла многое решить (и решила!) в ходе кипевшей в России политической борьбы 1917–1921 гг.6, но «временные» не приняли этот фактор во внимание, как бы «проглядели» его.

Они за все время правления просто не могли осознать значение тысяч поданных с мест резолюций, петиций, заявлений и обращений разных организаций, комитетов и собраний. Их обилие свидетельствовало как о невообразимом многообразии проблем, накопившихся в русском обществе, так и о надеждах решить эти проблемы с помощью новых властей. К лету 1917 г. выяснилось, что эти надежды иллюзорны. Поэтому не только нацменьшинства, но и целые социальные слои и группы, общероссийские партии и организации стали отходить от Временного правительства, что и привело к его краху в октябре 1917 г. Сыграли свою роль, естественно, размытость, ненадежность, неопределенность опоры Временного правительства и сплоченность, организованность, решительность численно небольшой партии большевиков, революционной энергии которых «временным» нечего было противопоставить.

Февраль 1917 г. в России не имел зарубежного отклика еще и потому, что был сосредоточен на решении внутрироссийских проблем, но их не решил. Поскольку Россия продолжала вести войну, ее союзники по блоку Антанты были спокойны. Остальные воевавшие страны (всего их было 38 с населением около 1,5 млрд человек, считая жителей Китая, Индии, Египта и других колоний и полуколоний) были чересчур втянуты в боевые действия. В итоге из 70 млн человек, вставших в разных странах под ружье, в 1914–1918 гг. погибли 9,5 млн человек, свыше 20 млн были ранены, из них 3,5 млн остались на всю жизнь калеками7.

Значительными были потери самой великой державы ислама – Османской империи: 600 тыс. убитых, 2 млн раненых, падение производства в промышленности и сельском хозяйстве в 2-3 раза. В Сирии и Ливане, например, от голода и болезней умерло в 1914– 1916 гг. до 40% населения8. Немногим лучше было положение в Ираке, Палестине и других арабских областях. К октябрю 1917 г. ни одна арабская страна практически не была независимой. Алжир был колонией Франции, Ливия – Италии, Марокко находилось под протекторатом Франции и Испании, Египет – Англии, Судан – тоже Англии, хотя формально он считался «совместным» владением Англии и Египта. Йемен и другие страны Аравии входили в состав Османской империи, за исключением Адена, ставшего еще в начале XIX в. одной из первых британских колоний в арабском мире, и ряда княжеств Персидского залива, превращенных к тому времени в британские протектораты. На территории Ближнего Востока с самого начала шли военные действия: английские войска (в значительной мере состоявшие не из англичан, а из жителей британских колоний, прежде всего индийских мусульман) воевали с османскими армиями, находившимися под командованием немецких генералов и имевшими в своих рядах сотни тысяч солдат-арабов. В то же время на стороне Англии выступали бедуинские ополчения племен Хиджаза, поднявших в 1916 г. под руководством эмира Фейсала и британского разведчика полковника Лоуренса знаменитое «восстание в пустыне» против османского господства.

Подчиненная германцам, разоренная войной, Османская империя, населенная 60 этносами и 12 конфессиями, была «тюрьмой» народов. Пришедшие к власти в 1909 г. младотурки проводили массовые репрессии против нетурецких жителей империи, усилив их в годы войны, особенно против армянского народа. В ходе этих преследований, пыток, голода и изгнания мирного населения из мест традиционного проживания погибло до 1,5 млн армян9.

Столь же тяжела была судьба других нацменьшинств – греков, ассирийцев и, конечно, арабов. Последние по численности (10,5 млн человек) в полтора раза превосходили проживавших в империи этнических турок (7 млн человек). Однако они имели в парламенте только 60 депутатов против 150, представлявших турок. Насильственная ассимиляция нацменьшинств, преследование их национальных организаций, уничтожение их школ на родном языке были обычным делом. Поэтому и внутри империи, и вне ее, а также в рядах османской армии стали возникать нелегальные патриотические организации угнетенных народов10. Османы стремились к укреплению своей власти и, в частности, к восстановлению господства над Египтом. А британские империалисты заранее договорились с Францией о разделе арабских провинций Османской империи. И хотя этот сговор («соглашение Сайкса – Пико») держался в секрете, его суть стала ясна всем по завершении войны в 1918 г., когда, как писал в 1923 г. народный комиссар иностранных дел СССР Г.В. Чичерин, «во весь рост встала основная послевоенная проблема: победоносная олигархия антантовских государств стремилась превратить весь мир в свои колонии»11. Арабского мира это коснулось в первую очередь. И для арабов, поэтому, идеи Октября имели первостепенное значение, а влияние их было весьма весомым в самых разных слоях населения.

Борьба велась арабскими патриотами с конца XIX в.: достаточно вспомнить имена таких творцов Арабского возрождения, как Мустафа Кямиль и Неджиб Азури, Абд ар-Рахман Кавакиби и Азиз аль-Масри, многочисленные «общества реформ» на Ближнем Востоке. Однако они были еще далеки от народных масс и в конечном счете почти ничего не достигли. Более того, с началом Первой мировой войны положение в большинстве арабских стран ухудшилось. Сотни тысяч арабов погибли от чудовищных лишений, были убиты, ранены и искалечены в рядах османской армии, умерли от голода и болезней. Только в Ливане в годы войны погибли от голода 100 тыс. человек12.

Все это способствовало возникновению обстановки революционного кризиса в арабском мире. Явления экономического и политического краха усугубились за счет воздействия столь мощного фактора всемирного значения, каким явилась для арабов Октябрьская революция в России. Небывалый подъем освободительной борьбы арабов стимулировался тем, что к 1918 г. войска Антанты находились в Египте, Палестине, Сирии, Ливане, Ираке, где стремились подавить все попытки арабов обрести свободу, тем самым провоцируя их ответное сопротивление.

На арабов оказали влияние как события в России в октябре 1917 г., так и позиция мусульман России в ходе этих событий. В ходе Гражданской войны и превращения России в федеративное государство произошло чудо: «мусульманский социум оказался фактором стабилизации, объективно противодействующим его распаду»13. Конечно, это произошло после долгой, тяжелой и упорной борьбы, вклад в которую мусульман России нельзя отрицать, потому что революция вовсе не была только делом русских. И мусульмане участвовали в ней не просто, лишь иногда помогая большевикам «исключительно ввиду своего недоверия Временному правительству». Это недоверие сыграло свою роль, как и другие пороки «временных», да и повторявших их ошибки белых генералов. Но все же мусульмане России не стояли в стороне от революции. Они активно в ней участвовали, вопреки утверждениям знающих, но все же субъективно настроенных западных знатоков советской истории Александра Беннигсена и Шанталь Лемерсье-Келькежэ14. Правительство Советского государства уже в ноябре 1917 г. опубликовало «Декларацию прав народов России», в которой речь шла о равенстве, праве на самоопределение и свободе развития всех нацменьшинств15. Через две недели, 20 ноября (3 декабря) 1917 г., в своем историческом обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» правительство Ленина объявило «верования и обычаи», а также «национальные и культурные учреждения» мусульман «свободными и неприкосновенными», одновременно призвав угнетенные народы мира свергнуть империалистических «хищников и поработителей»16. Наряду с В.И. Лениным это обращение подписал и выдающийся татарский революционер Мулланур Вахитов, в январе 1918 г. возглавивший Центральный мусульманский комиссариат при Наркомнаце России.

Тогда же, в декабре 1917 г., советское правительство объявило утратившими силу тайные договоры бывшего царского режима с империалистами Антанты. Среди этих договоров числилось и ставшее впоследствии позорно известным «соглашение Сайкса – Пико». Это был секретный сговор Англии и Франции, заключенный в 1916 г. при участии царского правительства и предусматривавший раздел стран Арабского Востока, в то время находившихся под гнетом Османской империи. Разоблачение этого сговора советским правительством, огласившим содержание «соглашения Сайкса – Пико», вызвало подъем патриотизма среди арабов. Для них было особенно нестерпимо осознать, что империалисты, наживавшиеся на войне и тяжких бедствиях народов, обманывают их самым бесчестным образом, сговариваясь за их спиной.

Секретные документы, включая «соглашение Сайкса – Пико», преданные гласности в Петрограде, были немедленно, еще в декабре 1917 г., опубликованы в Бейруте. Эта публикация произвела эффект разорвавшейся бомбы. В январе 1918 г. этот эффект усилился также известиями, полученными в Каире через Лондон и Париж, о решениях II Всероссийского съезда советов, отвергнувшего методы тайной дипломатии, аннексий и захватов. В то же время съезд поддержал право наций на самоопределение.

Лидеры Антанты предприняли сверхусилия, стремясь скрыть от арабов как истинную суть своих намерений, так и провозглашенное советским правительством главное условие демократического мира без аннексий и контрибуций: «каждая народность без единого исключения, и в Европе, и в колониях, получает свободу». 7 января 1918 г. правительства Англии и Франции постепенно декларировали свое намерение «освободить» арабские страны от османского гнета. Далее последовали еще несколько таких же лживых заявлений и обещаний. Ту же цель преследовали и пресловутые «четырнадцать пунктов» президента США Вудро Вильсона, изложенные им в послании Конгрессу 8 января 1918 г. В этом послании, претенциозно названном «программой мира», президент США предусматривал возможность автономии для не-турецких народов Османской империи и якобы «справедливое» решение колониальных проблем. Но и англо-французские декларации, и «четырнадцать пунктов» Вильсона преследовали, по признанию британского премьера того времени Дэвида Ллойд-Джорджа, одну цель – «предупредить разрыв с арабами»17.

Как считал арабский историк Амин Саид, Вильсону на какое-то время будто бы «удалось обмануть мировую общественность»18. Однако другой, еще более известный историк, Абдаррахман ар-Рафии, указал, что уже в апреле 1919 г., когда Вильсон вопреки своему якобы антиколониализму вполне официально признал протекторат Англии над Египтом, произвольно провозглашенный Лондоном вопреки воле египтян, народ Египта «начал понимать, что представляют собой в действительности пункты Вильсона, и ему стало ясно, что в них нет ничего серьезного»19. Подобные настроения среди арабов далее распространились еще больше, так как политика США была не менее колониалистской по своей сути, нежели политика Англии и Франции, отличаясь от нее лишь большим ханжеством и лицемерием. Уже весной 1918 г. в арабских странах стали создаваться комитеты действия против «соглашения Сайкса – Пико»20. Разоблачение советским правительством этого тайного заговора колонизаторов против арабских народов явилось одним из стимулов подъема освободительной борьбы арабов. Доказательство тому – революционные движения 1919–1921 гг. в Египте, Ливии, Ираке, Сирии, Ливане, Палестине, Тунисе и Марокко. Характерно, что именно в это время на Парижской мирной конференции разрабатывалась по инициативе США система мандатного управления, которая была в дальнейшем применена именно к тем арабским странам, раздел которых предусматривался «соглашением Сайкса – Пико». И не менее характерно, что В.И. Ленин еще в 1919 г. заклеймил систему мандатов, заявив, «что это – раздача прав ничтожной части населения земли на эксплуатацию большинства населения земного шара»21.

При реализации своей программы империалисты, несмотря на подавляющее военное превосходство, столкнулись с мощным сопротивлением арабов, 1 тыс. сирийцев погибла в боях с 50-тысячной Французской армией у горного прохода Майсалун. Французы овладели Дамаском, но борьба продолжалась (например, только в 1922 г. сирийцы восставали 35 раз). К лету 1924 г. французы потеряли в этой борьбе до 9 тыс. военнослужащих22. Сирийский комитет единения арабов заявил в декабре 1920 г.: «Правительство Ленина и его друзей и поднятая ими Великая Революция для освобождения Востока от ига европейских тиранов почитается арабами великой силой, способной дать им счастье и благополучие. Счастье и покой всего мира зависят от союза арабов и большевиков. Для достижения своей великой цели большевики жертвуют многим… Да здравствует Ленин, его товарищи и советская власть! Да здравствует союз всего ислама с большевиками!» В 1922 г. Комитет национальной независимости Ирака послал в Москву заявление о том, что «народ Месопотамии не остановится ни перед какими жертвами, чтобы отстоять свою независимость». Показательно также заявление в 1927 г. лидера панарабистов и вождя друзов Сирии эмира Шакиба Арслана: «Я не коммунист, не читал Маркса, но знаю, что Ленин был первым, кто внушил пролетариату чувство братской дружбы к народам колоний»23. В 2001 г. о двух веках дружественных отношений с Россией говорил премьер-министр Ливана Рафик аль-Харири, подчеркнувший: «Наши взгляды с Москвой совпадают по многим вопросам»24.

Все эти заявления были тесно связаны с борьбой арабов Ирака, добившихся в 1921 г. признания их государства, Египта, пережившего революции 1919 г. и 1921 г., во время которых египтяне называли создававшиеся ими органы власти русским словом «совет»25. Также с борьбой берберской Республики Риф на севере Марокко в 1921–1926 гг. было связано заявление ее руководства: «Россия освободилась от своих угнетателей, и мы идем по ее пути»26. Дольше всего сопротивлялись французским и испанским колонизаторам арабы и берберы Марокко (до 1934 г.), а итальянским фашистам – арабы Ливии (до 1932 г.). И для них, как и для народов Алжира, Палестины и других арабских стран, российский Октябрь послужил несомненным примером мужества и стойкости.

Изменения в глобальном политическом ландшафте // «Пути к миру и безопасности». Спецвыпуск: Проблемы терроризма, насильственного экстремизма и радикализации (российские и американские подходы), М., 2017, № 1 (52), с. 55–63

2018.01.001. Барановский В.Г.

Ключевые слова: международная система, глобальный миропорядок, иерархия на мировой арене, центры влияния, изменение в расстановке сил, основные международные игроки, мегаблоки, негосударственные акторы.

Барановский В.Г., академик РАН, доктор исторических наук, профессор, член дирекции Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН)

В статье академика В.Г. Барановского (ИМЭМО РАН) рассматриваются изменения, происходящие в современной международно-политической системе на глобальном и региональном уровнях. Автор отмечает, что современный политический ландшафт трансформируется и это вовсе не являются «концом истории», как это воспринимают некоторые аналитики, оказавшиеся под влиянием идей Ф. Фукуямы. На данный момент происходит эволюция международной системы в целом. Данный процесс начался как замещение классической биполярности времен «холодной войны» на рубеже 1980–1990-х годов и продолжается в настоящее время. На сегодняшний день можно констатировать, что основные черты возникающего миропорядка обозначились уже достаточно четко.

Далее в разделе «Общие характеристики формирующейся мировой системы» автор формулирует следующие основополагающие характеристики мировой системы, которая находится в процессе становления.

1. Полицентризм новой мировой системы, хотя также необходимо учитывать и другие формулы, которые предлагаются для описания конфигурации складывающегося миропорядка, такие как «однополярный мир», «новая биполярность» (с разным составом участников), хаотизация международных отношений («игра без правил»), «концерт наций» (на основе договоренностей в рамках узкого круга крупнейших держав). Подобные формулировки могут достаточно адекватно описать некоторые траектории современного международного развития, но они не подходят для обозначения его конечного вектора. Автор подчеркивает, что именно полицентричная организация миропорядка как организующее начало международно-политической системы – это наиболее значимая и широко принимаемая антитеза биполярности. Такая позиция далеко не всегда доминировала, так как синдром «победы в холодной войне» и распад Советского Союза вызвали к жизни представления об однополярном мире и соответствующим образом сориентировали политику США и их союзников. Однако эти представления оказались лишь временной и малосостоятельной антитезой более фундаментального и долговременного феномена полицентричности в международной жизни.

В обозримой перспективе – это тенденция к формированию полицентричного мироустройства, а в более отдаленном плане – ее необратимость. Полицентризм – это отнюдь не синоним гармонии на мировой арене. Cо временем придется все в большей мере учитывать, что полицентричная система международных отношений тоже иерархична и борьба за место в этой новой иерархии будет нарастать во всех сферах – экономической, научно-технологической, культурно-идеологической, военно-политической. Сегодня уже четко видно, что происходит структурная перестройка международно-политической системы – параллельно и в связи с изменениями в расстановке сил на мировой арене и роли главных субъектов мировой политики.

2. Изменение ядра международной политической системы. За неформальное право войти в состав этого ядра (которое ассоциируется с более высоким статусом и более широкими возможностями влияния) конкурируют между собой более десяти государств мира. Прежде всего, это Китай и Индия, чье укрепление позиций все больше сказывается на региональных и глобальных балансах экономических и политических сил, и экстраполируется на обозримую перспективу. Автор тем не менее отмечает, что необходимо принимать во внимание тот факт, что роль Китая и Индии будет в очень значительной степени зависеть: во-первых, от запаса их внутренней социально-экономической прочности и, во-вторых, от характера их влияния вовне. В отношении двух этих факторов существует значительная доля неопределенности, что будет требовать от всех международных игроков достаточно осторожной и сбалансированной политической линии. Весь вопрос в том, насколько они будут готовы следовать такому императиву.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.