Россия и мусульманский мир № 3 / 2015

Так, идея необходимости подъема нашего разрушенного в 90-е годы производственного потенциала на инновационной основе и в этих целях развития соответствующих сфер научной деятельности пользуется практически всеобщей поддержкой. Однако вызывает обоснованные сомнения предлагаемый и уже реализуемый ими способ. С помощью обильно поливаемого финансовыми государственными вливаниями нового наукограда «Сколково» они надеются создать в нем аналог американской Силиконовой долины, в который якобы в массовом порядке приедут из-за рубежа «суперученые», да и вернутся лучшие представители нашей свершившейся «утечки мозгов». Никакими доказательствами инициаторы, естественно, себя не утруждали, и, по-видимому, необходимость и целесообразность этого не ощущается теми, кому следовало бы. Даже простейший анализ показывает, что для нашей страны эффективнее выращивать своих «быстрых разумом Невтонов» здесь и создавать условия, чтобы уезжать далеко и надолго желание не появлялось. Но, кажется, структуры, решающие проблемы российской науки, так не думают.

Наконец, еще один симптом детской болезни, который часто проявляется в виде вопроса: «Надо ли нам изобретать велосипед?» В прямой форме ответ очевиден – как правило, не надо. Но ведь вопрос-то не прямой, а лукавый. Смысл его в том, что якобы не надо заниматься пионерными исследованиями и вкладывать в них большие инвестиции. Мол, всё равно, за редкими исключениями, на Западе это делают лучше и надо просто перенять, т.е. купить и пригласить гуру оттуда. На эти грабли мы уже неоднократно наступали – именно так провели и нашу реформу 90-х годов. Итог для России и в гражданской, и в оборонной сферах общеизвестен, и позитивным его могут назвать ну, разве что, лишь наши ориентированные на дальнее зарубежье праволиберальные оптимисты.

Так что, конечно, не любой велосипед и не при любых условиях надо изобретать, но если мы всерьез хотим модернизировать нашу экономику, то во многих случаях надо. Решать же – надо или не надо – следует на основе профессионально проведенной системной оценки эффективности этих альтернативных вариантов. И нередко, особенно при рассмотрении крупных (всех мегапроектов и вообще миллиардных инвестпроектов) обязательна государственная экспертиза и проектов, и расчетов эффективности. Кстати, это относится не только к инвестпроектам, но и ко всем существенным изменениям правил и элементов нашей экономики и социума.

Справедливости ради надо сказать, что в отличие от Бурбонов наши правые неолибералы, хотя и очень медленно, кое-чему за 20-летний период устроенной ими в России катастрофы, похоже, все же научились. Правда, далеко не тому, чему нужно, и тем более не всему, чему нужно. Все-таки небольшой прогресс есть. Во всяком случае, на словах, а может быть и только на словах. Либералы из «Единой России» инициировали обсуждение темы дискредитации либерализма, объявили о создании либеральной платформы и опубликовании «Манифеста российского политического либерализма»20.

В нем имеются некоторые нетрадиционные, особенно для неолиберализма, мысли, которые заслуживают поддержки. В частности, утверждается, что «либеральные идеи можно реализовать только с сильным государством», что ставшие в России привычными либеральные взгляды «являются до странности узкой версией либерализма, в силу этой узости почти не подразумевающей собственно свободы»21. Знак ли это того, что неолиберальная государственная политика дискредитировала себя и что у наших политиков появляется желание начать лечиться от нее, как от детской болезни?

* * *

Завершая критику российского правого либерализма, хотелось бы задаться вопросом: каких же целей вообще добиваются либералы, к чему собственно стремятся их идейные лидеры?

Ошеломительный ответ пришел оттуда, откуда пожаловала в свое время и сама доктрина. В недавно выпущенной у нас книге с многоговорящим названием «Доктрина шока»22 высказывается пугающее предсказание, что в ближайшие годы гигантские «корпорации» отвоюют властные права у государств, и мир будет преобразован в иерархию страт, воплощающую сокровенные чаяния элит жить в совершенно иных пространствах, чем средние и нижние слои общества. Главным идеологом такой модели «социального апартеида» почитается М. Фридмен.

Его подход, который он начал «обкатывать» в Чили еще в 70-х годах, сводится к простому алгоритму: налоги – снизить, торговле – дать полную свободу, часть государственных функций – приватизировать, расходы на социалку – сильно уменьшить, госконтроль – ослабить. Такой напор быстрых и одновременных реформ, повторенных неоднократно в разных уголках планеты, назвали «революцией» чикагской школы, которую и возглавлял в свое время М. Фридмен. Подход основывается на разрабатывавшейся им и его единомышленниками на протяжении 30 лет «эффективной стратегии», предписывающей дождаться глубокого кризиса (или его спровоцировать), чтобы пока люди в шоке от него распродать «вкусные части» собственности государства частным лицам и быстро-быстро сделать «реформы» «устойчивыми», т.е. необратимыми.

H. Кляйн подробно рассказывает, как под знаменем «шоковой терапии» неолибералы на самом деле осуществляют «шоковое ограбление» – эффективно обворовывают страны и народы. И самое печальное, что в этом ряду пострадавших заняла свое место и современная Россия, подвергнутая с помощью доморощенных «чикагских мальчиков» наглому и подлому разграблению.

«Мир перемен», М., 2014 г., № 3, с. 8–21.

Глобализация и этнополитический процесс в современной России

Р. Усманов, политолог

Наступивший XXI век принес человечеству не только смену тысячелетий но, что гораздо важнее, он широко открыл двери глобализации всех процессов, включая экономику, культуру, социальную сферу. В условиях глобализации наиболее очевидной становится аксиома – побеждает сильнейший. И это в полной мере относится к существующим ведущим государствам. Но вместе с тем в наступившем XXI столетии геополитическое положение некоторых государств в мире, особенно после распада Советского Союза, суверенизации новых независимых государств (СНГ), последствий балканских событий (Югославия, Чехословакия) и, как следствие, активизации внешней политики США на мировой арене, значительно изменилось. Вследствие этого произошла коренная перестройка международных отношений и перестановка политических сил основных игроков на мировой арене. Более того, сегодня тенденции современного развития политических процессов в государствах обусловлены еще и рядом существенных факторов, которые связаны, прежде всего, с общими глобализационными изменениями в мире.

Наиболее важный фактор последнего времени – прошедший мировой экономический кризис, повлиявший на геополитическое положение некоторых стран и в целом на Европейский союз, вследствие миграционных, экологических и демографических проблем в ряде европейских и ближневосточных государств. Разумеется, в основе этих изменений и ведущими факторами, влияющими на данные процессы, являются ухудшение социально-экономической и политической составляющей положения основной части населения этих стран. В результате таких негативных процессов возникают противоречия и конфликты между правящими элитами и их оппозицией в лице основной массы населения, которые дошли сегодня, например, в некоторых государствах до гражданских войн. Показательным примером в настоящее время является цепная революция в странах Северной Африки и Ближнего Востока (Тунис, Египет, Ливия, Бахрейн, Йемен, Сирия и др.). Данная ситуация доведена до того, что без серьезных кардинальных изменений, осмысления и принятия чрезвычайных мер в этих странах невозможно будет урегулировать создавшееся положение в этом регионе23.

Кроме такой обостряющейся ситуации есть ряд стран, где также начинает назревать аналогичная обстановка или имеются некие тенденции к появлению противоречий, ведущих к конфликтам и вооруженным столкновениям. Понятно, что все эти противоречия непосредственным образом связаны с общими глобальными процессами. Похожие процессы, как уже отмечалось, после Сирии, Ирака и Афганистана этнополитического характера нарастают и в странах Западной Европы в результате миграционных потоков из исламских государств. Сегодня серьезную озабоченность вызывает у ряда европейских стран складывающаяся ситуация во Франции, Германии и особенно в Италии, куда направлен поток беженцев из Туниса, Ливии и других стран. Так, например, небольшой итальянский остров Лампедуза подвергся сначала нашествию беженцев из Туниса. Остров с населением в 4,5 тыс. человек давно служит одним из основных перевалочных пунктов для африканских мигрантов, пытающихся перебраться в Европу. Но такого нашествия он еще не видывал: с африканского берега (находящегося всего в 110 км) уже прибыло больше мигрантов, чем само коренное население, проживающее на острове. И это только начало, поскольку желающих форсировать Средиземное море в дестабилизированном Тунисе становится все больше, а в соседней Ливии, видимо, будет еще больше. Из этой страны на территорию Туниса уже переправились более 50 тыс. человек, спасающихся от возникновения гражданской войны24.

Разумеется, Европа не в восторге от таких перспектив. Лидеры трех крупнейших государств Евросоюза – Германии, Франции и Великобритании – уже сделали еще в 2011 г. заявления, суть которых сводится к тому, что глобализация и политика построения «мультикультурного общества» потерпела крах, и приходят к тому, чтобы ужесточить социальную политику и миграционное законодательство25.

Сегодня в связи с глобализационными процессами стремительно изменяется геополитическое положение составляющих некогда самой значительной в мире территории Советского Союза. В настоящее время происходят различные внутренние преобразования, доходящие до различных катаклизмов и социальных взрывов в странах бывшего СНГ, что, естественно, влияет на межгосударственные отношения соседних территорий и их национальную безопасность. Современные социально-политические процессы в мире, изменяющееся геополитическое положение многих ведущих государств, а также их расстановка на политической арене приводят, соответственно, и к внутренним трансформациям в этих странах. Достаточно вспомнить события, начиная с Прибалтики, затем Азербайджана с Арменией, вооруженные столкновения Грузии и России и кризисную ситуацию в Украине под названием «Евромайдан». Ученые эксперты Российского совета по международным делам (РСМД) следующим образом дают оценку последнему событию: «Распад страны – самый плохой сценарий для Украины, Европы и России. Некоторые эксперты считают, что раскол Украины выгоден для России, но не надо забывать, что тогда Москва получит еще одно недружественное государство, которое всегда будет претендовать на восточные территории… Нас ждет распад государства не географический, но сущностный. И чем дальше, тем этот сценарий реальнее. При этом симулякр государства может сохраняться, однако оно не сможет собирать налоги и сдержать волну насилия»26.

Надо отметить, что последние события вокруг Украины подтверждают печальную реальность, а в долгосрочной перспективе могут иметь негативные последствия для России, Европы, США, всех граждан Украины, поскольку глобализация не может влиять локально на отдельные страны.

В основе данной проблемы – губительное отсутствие доверия между народами регионов, которое усугубляется сохраняющимися сложными коррупционными проблемами, угрожающими региональной безопасности. «Дефицит доверия» в евроатлантическом сообществе подрывает сотрудничество, усиливает напряженность в государствах, ведет к дополнительным расходам и, в конечном счете, подвергает граждан этих стран к ненужным рискам.

В итоге события на Украине представляют серьезную опасность и требуют совместных действий. Украина не должна превратиться в новую Берлинскую стену в Европе. Раздел Украины будет означать новый раздел Европы27.

Для современной политической науки это обстоятельство создает дополнительные стимулы, новые задачи и цели в исследовании данных процессов. Что касается отечественной исследовательской практики, то в данном случае особенно актуальным становится изучение проблем сохранения с трудом достигнутой стабильности 1990–2000-х годов, предусматривающее, в частности, этнополитическую устойчивость общества и деэскалацию наиболее значимых конфликтов в некоторых регионах страны в целях установления своих геополитических приоритетов в мире.

В связи с многонациональным, поликультурным характером российского общества важным для нас представляется региональный уровень анализа, особенно для Прикаспийского региона и южной части России: субъектов Южного и Северо-Кавказского федеральных округов, где угрозы, выраженные в конфликтах, сопровождающиеся терроризмом и экстремизмом, создают серьезное напряжение и ставят под определенную угрозу будущее развитие страны. Поэтому вполне обоснованно и необходимо выявление факторов и путей консолидации общества, анализ взаимосвязи федеральной и региональной напряженности, поиск внешних и внутренних вызовов и угроз, что предполагает широкое обсуждение учеными и специалистами этих проблем и в первую очередь со стороны экспертного сообщества.

Известно, что политические конфликты определяются исследователями в большинстве случаев как вид социального этнополитического конфликта, ядром которого является проблема политической власти. Ориентация на политическую власть предполагает столкновение и разрешение конфликта посредством господства одной стороны конфликта над другой. Между тем политолог А.А. Васецкий в своем исследовании отмечает, что существует обособленная группа конфликтов, которую можно определить как «системные политические конфликты»28. Причиной возникновения большинства таких конфликтов, на первый взгляд, представляющих собой обычное столкновение интересов национальных групп, политических партий, групп влияния, общественных объединений, становится характер политической системы, проявляющийся в особенностях ее организации. Однако такие конфликты первоначально ставят вопрос не о завоевании власти, не о смене субъекта власти, а об изменении, корректировке основ организации политической системы, согласно современным процессам и их тенденциям.

Мировой опыт показывает, что наличие такого системного политического конфликта угрожает существованию политической системы, как это наглядно видно из современной истории ряда балканских и ближневосточных государств (Югославия, Чехословакия, Египет, Ливия и др.). С другой стороны, этот фактор выявляет то существенное противоречие, которое может являться источником развития и прогресса политической системы. Системный конфликт можно рассматривать как системообразующий, если он производит формы, способствующие совершенствованию и устойчивости его протекания.

Общеизвестно, что на территории Российской Федерации существует несколько регионов с высокой степенью напряженности, которые в определенной степени негативно влияют на всю политическую систему общества. Наиболее конфликтогенным оказывается ее южный регион, в котором сохраняется, а по отдельным направлениям нарастает концентрация рисков и угроз региональной нестабильности. В последние годы произошло заметное обновление этих угроз и рисков29

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Мизес Л. фон. Либерализм. – Челябинск: Социум, 2007. – С. 4.

2

Елагин А.А. Глобализация: Кризис идеологии // Бизнес и банки. – 2010. – № 48. – С. 1.

3

Хайек Фр.А. фон. Пагубная самонадеянность. – М.: Изд-во «Новости», 1992. – С. 61.

4

Хайек Фр.А. фон. Указ. соч. – С. 62.

5

Е. Примаков пишет: «В России стало модным говорить о том, что нет национальной идеи, которая мобилизовала общество в его движении в будущее. Думаю, что такая идея есть – это объединение социально ориентированной политики и экономики с истинно либеральными ценностями, а не с неолиберальными представлениями и подходами… Либеральные идеи и неолиберальные представления в России – неидентичные понятия. Российские неолибералы – и в этом, пожалуй, их основная ошибка – исходят из универсальности западных экономических теорий, игнорируют их эволюцию и, главное, не считаются с особенностями и степенью развития рыночных отношений в нашей стране». И далее, солидаризируясь с известным русским философом Н. Бердяевым и ссылаясь на его высказывания, которые справедливо распространить на современность, Е. Примаков продолжает: «То, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или, во всяком случае, истиной относительной, частичной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов превращалось в догматику, во что-то вроде религиозного откровения» (Примаков Е. Современная Россия и либерализм // Российская газета. 2012. 17 дек.).

6

Гринберг Р.С. Свобода и справедливость. Российские соблазны ложного выбора. – М.: Магистр. ИНФРА-М, 2012. – С. 17–18.

7

Евстигнеева Л.П., Евстигнеев Р.Н. Экономический рост. Либеральная альтернатива. – М.: Наука, 2005. – С. 4–5.

8

Что касается сравнительных преимуществ и недостатков капитализма и социализма как социально-экономических систем, то это отдельная и важная тема. Но, судя по всему, мировая цивилизация еще не сказала по этому поводу своего последнего слова. Опыт работы скандинавских, французских и других социалистических правительств требует для полноценной оценки большего времени. Характерно и то, что о предстоящих возможных сменах правых и левых поворотов, в том числе и в нашей стране, говорится во многих работах, в том числе у весьма неожиданных авторов. (См., напр.: Ходорковский М. Новый социализм. Левый поворот-3. – М.: ЭКСМО, 2010. – 192 с.)

9

Примаков Е.М. Мир без России. К чему ведет политическая близорукость. – М.: ИИК «Российская газета», 2009. – С. 14–15.

10

Примаков Е. Современная Россия и либерализм.

11

Там же.

12

Государственная политика противодействия коррупции и теневой экономике в России: Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 6 июня 2007 г. – М.: Научный эксперт, 2007. – С. 47.

13

Там же.

14

Стиглиц Дж. Глобализация: Тревожные тенденции. – М.: Мысль, 2003. – С. 183–184.

15

Стиглиц Дж. Указ. соч.

16

Илларионов А. Трудный путь к свободе. О роли личности и их мировоззрения в недавней российской истории / Интервью журналу «Континент» // http:// continent-rus.ru/145/10.htm

17

Илларионов А. Указ. соч.

18

Там же.

19

Там же.

20

Плигин В., Зубарев В., Фадеев В. Манифест российского политического либерализма // Эксперт. – 2013. – № 5. – 01 февр.

21

Там же.

22

Кляйн Н. Доктрина шока / Пер. с англ. – М.: Добрая книга, 2011. – 656 с.

23

Газета-Ru. 25.02.2011 // www.rosbalt.ru

24

На Европу надвигается девятый вал арабской миграции // news.rambler.ru/9205259/

25

Алехина Ю. Отказ от толерантности // Комсомольская правда. 05.02.2011.

26

Сценарий украинского развития // russiancouncil.ru/inner/?id_4=3053#top

27

Украина не должна стать новой Берлинской стеной: Д. Браун, В. Ишингер, И. Иванов, С. Нанн, А. Ротфельд // rassiancouncil.ru/inner/?id_4=3293#top

28

См.: Васецкий А.А. Системные конфликты в процессе становления современной политической системы России. Диссертация … доктора политических наук. – СПб., 2008.

29

Матишов Г.Г., Авксентьев В.А., Батиев Л.В. Атлас социально-политических проблем угроз и рисков Юга России. – Ростов-на-Дону, 2008. Т. 3; Дмитриев А.В., Карабущенко П.Л., Клочков Г.В., Усманов Р.Х. Юг России в миграционном и этноконфликтном измерениях. – Астрахань, 2010.