Россия и мусульманский мир № 6 / 2013

Неполитические по своей природе социальные явления неожиданно оказываются в области столкновения политических сил и интересов. С одной стороны, они становятся средствами достижения тех или иных политических целей, с другой стороны, социальные явления превращаются в объекты воздействия для различных общественно-политических объединений и даже государства. Зачастую в качестве объектов воздействия выступают экстремистские и террористические организации, которые нередко пользуются финансовой и идеологической поддержкой со стороны ведущих мировых держав, заинтересованных в разрушении основ неугодного государства ради соблюдения собственных национальных интересов. К примеру, исламистская организация «Братья-мусульмане» была создана в конце 20-х годов XX столетия на средства британской «Всеобщей компании Суэцкого канала» как организация, которая должна была помочь Великобритании в колонизации арабских стран. Она же построила в 1930 г. в Исмаилии (зоне Суэцкого канала) первую мечеть «Братьев-мусульман». Подобные радикальные организации используют религиозные ценности, искажая их истинное содержание и вводя народ в заблуждение. В данном случае политическим средством достижения корыстных целей становится религия.

Согласно взглядам немецкого мыслителя Карла Шмитта, специфика политизации религии может быть определена путем обозначения той главной проблемы, которую решает политика. Эстетическое решает вопрос о соотношении прекрасного и безобразного, этическое – добра и зла, экономическое – рентабельного и нерентабельного, религия – святого и греховного. Любые отношения между группами людей становятся политическими тогда, когда другая группа начинает восприниматься в категориях «свои» и «чужие», друзья и враги. Формула К. Шмитта дает возможность определить, когда те или иные отношения становятся политическими и, соответственно, попадают в сферу внимания политолога. Религия в таком случае становится политизированной, когда ее сторонники начинают рассматривать сторонников другой религии не как соседей или возможных новообращенных, а как врагов. Начинается межконфессиональный конфликт в форме открытой войны или просто политического противостояния. Однако не всегда сторонники одной религии враждебно относятся к представителям другой.

Результатом политизации религии выступает не сама политизация, а политическая (политизированная) религия. А.В. Митрофанова предлагает использовать термин «политическая религия» для обозначения особой формы религии или особой формы идеологии, «которая обосновывает политическое действие через апелляцию к потусторонним силам». Иначе говоря, политическая религия представляет собой соединение религии и идеологии, посредническую форму, позволяющую связать религию с политическим действием. При этом важно понять, что в политической религии нет ничего неправильного. Политическая религия – это та же самая религия, только обернувшаяся своей политической стороной. По утверждению исследователя, ее опасность заключается не в том, что она искажает «правильную» догматику, а в том, что она переводит «религиозные отношения в плоскость “друзья – враги”, открывая тем самым путь для ксенофобии и религиозно мотивированного насилия».

На наш взгляд, политическая религия не является абсолютным дестабилизирующим фактором и не представляет угрозы безопасности личности, общества и государства. Не все политические действия можно рассматривать только в конфликтной плоскости. В качестве мотива определенного политического действия могут выступать и добрые намерения, направленные на установление мира и сотрудничества. Если политические действия связаны с намерением причинения вреда личности, обществу и государству, тогда мы можем расценивать политизацию религии как шаг в сторону насилия, жестокости, конфликтов. Проблема заключается в том, что чаще всего бывает сложно предугадать мотивы политических действий со стороны религиозных сообществ и государств.

Последствия политизации религии могут быть как положительными, так и отрицательными. Вмешательство же религии в политику необратимо. Деполитизация религии, о которой говорят некоторые исследователи, в условиях распространения глобального терроризма и экстремизма невозможна и нежелательна, поскольку религия как понятие несет для верующего человека большую смысловую нагрузку, отражая религиозно-политическую приверженность (особенно для мусульманина).

На основании проведенного анализа сущности политизации религии можно сделать ряд выводов.

Во-первых, политизация религии – это форма проявления политической составляющей в религии. При разрешении неполитических проблем в политической плоскости с участием властного механизма «просто религия» превращается в «политическую религию».

Во-вторых, политическая религия как некое смешение религии и идеологии оправдывает свои политические действия через обращение к Богу.

В-третьих, политические действия, реализуемые в процессе политизации религии, могут иметь как положительную, так и отрицательную мотивацию. Результаты политизации религии зависят от направленности политических действий различных политических и неполитических субъектов.

В-четвертых, чрезмерное вмешательство религии в политику и усиление политической составляющей в религии являются особенностями современного мира.

Необходимым с точки зрения дальнейшего исследования проблемы представляется определение предпосылок и факторов, способствующих возникновению религиозно-политических конфликтов и дальнейшей негативной политизации религии. В частности, важно установить направленность факторов политизации религии и степень их влияния на результат политизации.

«Ученые записки Казанского университета», Казань, 2012 г., т. 154, кн. 1, с. 254–259.

Проблемы федерализма в контексте этнополитического процесса на Юге России: политико-правовой аспект

Виктор Авксентьев, доктор философских наук, директор Института социально-экономических и гуманитарных исследований ЮНЦ РАН, Валерий Васильченко, кандидат философских наук (Северо-Кавказский федеральный университет)

Пристальный, неослабевающий интерес к этнонациональной проблематике в политологической литературе демонстрирует, что этничность сохраняется в качестве характерной черты политических процессов в российском обществе. Период деполитизации этничности, пришедшийся на последние десятилетия существования СССР, сменился в годы перестройки и постсоветских реформ этническим ренессансом, резким вторжением этнически окрашенных интересов и амбиций в сферу публичной политики. Порожденные распадом Советского Союза деградация хозяйственно-экономических и культурных связей и усиление политической дезинтеграции и социальной напряженности все еще остаются злободневными для России и инспирируют политическую консолидацию на базе этнокультурных ценностей, т.е. политизацию этничности. Как отмечает Г.С. Денисова, «в политическую деятельность активно включился еще один политический субъект – различные национальные общественно-политические организации и объединения, которые выступают с идеей отстаивания интересов не республик по отношению к Центру, а этносов».

Периоды деполитизации этничности имелись и в первом десятилетии XXI в. Так, после мер, предпринятых В.В. Путиным по восстановлению управляемости страной в начале десятилетия, наступил кратковременный период стабилизации в этнополитических процессах. Второй период деполитизации этничности пришелся на середину прошедшего десятилетия. Он был связан с комплексом мер, осуществленных по инициативе президента России В.В. Путина после трагических событий в г. Беслане в 2004 г. Этот этап, удачно названный М.А. Аствацатуровой «этнополитическим тайм-аутом», предоставлял шанс для принятия крупных решений по изменению национально-государственных отношений, который использован не был. С 2007 г. начался новый период реполитизации этничности, продолжающийся до сих пор.

Проблемы деполитизации и реполитизации этничности являются одними из ключевых для южнороссийского макрорегиона. В этой связи особый интерес вызывают, в частности, роль и удельный вес политической компоненты этнических процессов на Северном Кавказе в контексте территориальной организации Российского государства и выбора форм самоопределения населяющих ее народов, поскольку сама тематика национально-государственного строительства имеет исключительное значение для вопросов безопасности и развития государства. Сегодня становится все более признанным, что существующий тип федерации, включающий этничность как источник политической субъектности, является конфликтогенным. Однако пути преодоления этой ситуации неочевидны. Широко пропагандировавшийся в 1990-е годы путь губернизации России сегодня имеет мало сторонников даже среди тех, кто признает необходимость «ухода» от существующего типа федерализма. Наиболее распространенная точка зрения заключается в том, что «рано этим заниматься. Для этого надо что-то принципиальное поменять в развитии страны – понять, что такое федерализм, инновационный климат, экономика, бюджетные отношения».

Однако конфликтогенность существующего национально-территориального устройства постоянно провоцирует и будет в дальнейшем провоцировать конфликты и напряжение. Примером того, как спорные моменты и противоречия в политико-правовых взаимоотношениях между республиками могут перерастать в острую этнополитическую коллизию, является территориальный спор между Чечней и Ингушетией, разгоревшийся на уровне политических элит двух республик в конце лета – начале осени 2012 г. Обсуждение проблемы территориального размежевания вылилось в резкую и эмоциональную перепалку между главами Чечни и Ингушетии, сопровождавшуюся взаимными упреками в неуважении этнических интересов соответствующих народов. Федеральные власти на данную конфронтацию не смогли отреагировать достаточно оперативно и внятно.

Соглашаясь со многими авторами в том, что сейчас «не время» заниматься кардинальным национально-государственным переустройством, поскольку Россия и особенно ее южные регионы находятся на «гребне» реполитизации «этничности, отметим, что задача деполитизации этничности, ее переключения» из политико-правового регистра в регистр социокультурный является исключительно актуальной. Без ее решения невозможна стабилизация в межэтнических отношениях на Юге России. Кроме того, принятию конкретных политических решений следует предпослать достаточно длительное и подробное обсуждение самой проблемы, результатом которого должно стать «овладение идеи массами». Данный проект должен быть нацелен на снижение градуса социальной напряженности путем купирования этнических компонентов политической субъектности при соблюдении прав этнических меньшинств и сохранении за ними возможностей для свободного культурного развития и выбора форм самоопределения в границах Российского государства. Инструментом реализации подобной программы может стать реформа государственно-территориального устройства России, в котором, в отличие от идеи губернизации, этничность сохранится в качестве одного из признаков территориальной организации страны, но не будет являться источником политико-правовой субъектности.

В политико-правовой доктрине под федерацией понимается сложное союзное государство, составными частями которого являются государства-члены или государственные образования. Одним из наиболее популярных в мировой науке метаюридических подходов является анализ природы государства-федерации как социально-государственной системы с двумя уровнями управления. По мнению Р.Г. Абдулатипова, федеративным является государство, имеющее два уровня управления одной и той же территорией и одним и тем же населением, где каждому из названных уровней управления гарантирована автономия, по меньшей мере, в одной сфере деятельности. Следует отметить, что исследование целого ряда базовых категорий и исходных тем государствоведения в настоящее время протекает в духе острой научной дискуссии и пересмотра некоторых традиционно сложившихся представлений. Касается это и понятия федерации, рассмотрение логического и эмпирического статуса которого, несмотря на многочисленные исследования, все еще не может претендовать на исчерпанность. Достаточно очевидной является и потребность в упорядочивании видового разнообразия форм государственного устройства.

Один из наиболее острых вопросов теории территориальной организации государственной власти – делимость суверенитета. Этот вопрос имеет принципиальное значение как для разрешения проблемы классификационного соотношения различных способов децентрализации государственной власти, так и для определения теоретико-правового статуса федерации. Здесь высказывались различные точки зрения:

1. Г. Еллинек, Л. Лобанд полагали, что суверенитетом обладает только федерация в целом.

2. По мнению М. Зейделя, суверенитет принадлежит составным частям федерации, которые обладают правом выхода из нее.

3. Наконец, А. Токвиль считал, что суверенитет делится в соответствии с делением государственной власти согласно Конституции. Нет единства мнений по данной проблеме и в отечественной теоретико-правовой науке. Мнение ученых колеблется от отнесения федерации к составным государствам, части которого (государства или государственные образования) обладают суверенитетом, до категорического утверждения, что образования, входящие в состав федеративного государства, не обладают суверенитетом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.