Политическая наука. 2016. Спецвыпуск

Вторым важным моментом реконструкции будет обращение к собственной душевной жизни, «проявление» ее структуры и описание действительности через эти структуры [Хладениус, 2010, c. 205]. Именно понимание действия, ситуации как праведной или неправедной и будет основным шагом правильной реконструкции истории.

Связь практической философии, политических штудий и истории, как мы видим, была довольно жесткой и не касалась спиритуализма, реакции и т.д., с одной стороны, и не противоречила статусу научной дисциплины – с другой. Не случайно Х.А. Шлёцер, профессор политических наук в Московском университете в первой трети XIX в., начнет перечисление собственно политических наук с метаполитики, которую определит следующим образом: «Под сим именем я разумею науку о существе и цели общественных связей вообще, а в особенности о связи гражданских обществ… Вспомогательной наукой метаполитики служит практическая философия, и более всего наука о первоначальном основании и систематическом порядке гражданских и уголовных прав» [Шлёцер, 2014, c. 17].

Однако все это еще не объясняет включение в корпус наук статистики, изучения финансов и т.д. Статистика входит в корпус нравственных и политических наук уже в начале XIX в. и не покидает его, несмотря на реформы. Х.А. Шлёцер, например, предполагает, что метаполитика, политика, статистика и политическая история и образуют корпус политических наук [Шлёцер, 2014, c. 17]. Л.Н. Сморгунов приводит следующие сведения: «…в Педагогическом институте, на базе которого в 1819 году воссоздан Санкт-Петербургский Университет, программа испытаний за 1805 год включала в себя следующие предметы из науки политики: о различных образах правления; о способе узнавать посредством политической арифметики число народа; о необходимости религии в обществе; о доставлении съестных припасов; о начале уголовных законов (Материалы, папка 526)» [Сморгунов, 2009, c. 6]. На политико-юридическом отделении нравственно-политического факультета Московского университета предполагались следующие экзамены: основные – политика, дипломатия, политическая экономия; вспомогательные – начала прав естественного, политического и народного, собственно юридические науки, история, статистика, латинский язык [Нравственно-политический факультет Московского университета… 2014, c. 12]. Все уставы университетов XIX в. предполагают статистику в корпусе дисциплин политического цикла. Но в этом нет никакой загадки. Послушаем Ж.-Ж. Руссо, автора статьи «Политическая экономия (мораль и политика)», когда он рассуждает о задачах правления: «…Одно из самых важных дел Правительства: предупреждать чрезмерное неравенство состояний, не отнимая при этом богатства у их владельцев… ограждая граждан от возможности превратиться в бедняков… Люди неравномерно расселяются по территории государства и скопляются в одном месте, в то время как другие места становятся безлюдными… земледелие приносится в жертву торговле; откупщик становится необходимой фигурой лишь вследствие того, что Государь плохо управляет своими финансами; наконец, продажность доходит до таких крайностей, что уважение определяется числом пистолей и даже доблести продаются за деньги – таковы самые ощутимые изобилия и нищеты, подмены частной выгодой выгоды общественной, взаимной ненависти граждан, их безразличия к общему интересу, развращения народа и ослабления всех пружин Правления» [Политическая экономия… 1994, с. 457–458]. В ключе Руссо рассуждает К.Г. Лангер (апеллируя, прежде всего, к Аристотелю): «Все, что относится к ведению политической науки, можно распределить на две основные части. Первая из них создает основу для другой и говорит нам об общественном устройстве, объясняет его природу и причины, учит, как разумно организовать порядок подчинения при различных государственных устройствах; вторая же часть относится к мудрому управлению государством» [Лангер, 2011, c. 43]. А.П. Куницын еще точнее повторяет логику рассуждений Ж.-Ж. Руссо, предложенную в энциклопедической статье, полагая, что в круг государственных сведений, с которым отождествлял мыслитель политические науки, входят три главные части: «В 1-й объясняется природа человека и права людей независимых. Во 2-й – учреждение верховной власти, сообразное с целью государства. В 3-й – средства, верховной властью избираемые для достижения цели государства» [Куницын, 2008, c. 145–146].

Таким образом, проект нравственных и политических наук XIX в. реализуется в полном согласии с логикой рассуждений энциклопедистов, не отмежевываясь от поиска нравственного начала мира, постигаемого на примерах из истории (иногда – литературы) и выражаемого в справедливом устройстве (законах, праве частном и публичном). Это соединяющее нравственное начало поддерживается в рамках государственной политики во всех сферах, для чего в том числе нужна статистика, управление предпринимательством и финансами.

Этот проект не препятствует научному анализу и выведению закономерностей, но требует не абсолютно нейтрального наблюдателя, а наблюдателя сопереживающего, во-первых, и понимающего ситуативность своих конструкций, во-вторых. Именно в этом кроется, по-видимому, причина актуализации проекта фронесиса в наши дни [см., например: Real social science… 2012].

Список литературы

Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем. / Общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. – М.: Прогресс, 1988. – 704 с.

Гизо Ф. Политическая философия: О суверенитете Франции // Классический французский либерализм. – М., 2000. – С. 507–588.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Избранные главы. – М.: Эксмо, 2005. – 671 с.

Куницын А.П. Изображение системы политических наук // Политическая мысль России. От истоков до февраля 1917 г.: Антология / Под общ. ред. В.В. Мухачева. – М., 2008. – С. 145–146.

Лангер К.Г. О пределах и важнейших представителях политической науки. – М.: Изд-во Московского университета. 2011. – 128 с.

Макиавелли Н. Государь: Сочинения. – М.: Эксмо-Пресс, Харьков: Фолио, 1998. – 656 с.

Милль Дж.Ст. Система логики силлогистической и индуктивной: Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования: Пер. с англ. – Изд. 5-е, испр. и доп. – М.: URSS, 2011. – 832 с.

Нравственно-политический факультет Московского университета, 1804–1835 / Отв. ред. А.Ю. Шутов, сост. А.В. Топычканов. – М.: Изд-во Московского университета, 2014. – 64 с.

Письмо М.В. Ломоносова И.И. Шувалову об учреждении Московского университета (19 мая – 19 июля 1754). – Режим доступа: http://letopis.msu.ru/documents/ 264 (Дата посещения: 1.12.2016.)

Политическая экономия (мораль и политика) // Философия в «Энциклопедии» Дидро и Даламбера / Под ред. Богуславского В.М. – М.: Наука, 1994. – С. 441–475.

Право, данное природой, или естественное право // Философия в «Энциклопедии» Дидро и Даламбера / Под ред. Богуславского В.М. – М.: Наука, 1994. – С. 220–223.

Сморгунов Л.В. Положение политических наук в Санкт-Петербургском университете в XIX в. // Политическая экспертиза. Политэкс. – СПб., 2009. – № 4. – С. 5–19.

Тургенев Н.И. Программа журнала «Архив политических наук и российской словесности» // Политическая мысль России. От истоков до февраля 1917 г.: Антология / Под общ. ред. В.В. Мухачева. – М., 2008. – С. 182.

Университетский Устав (18 августа 1884). – Режим доступа: http://letopis.msu.ru/ documents/2761 (Дата посещения: 1.12.2016.)

Университетский устав (26 июля 1835 г.). – Режим доступа: http://letopis.msu.ru/ documents/2123 (Дата посещения: 1.12.2016.)

Университетский устав (5 ноября 1804 г.). – Режим доступа: http://letopis.msu.ru/ documents/327 (Дата посещения: 1.12.2016.)

Хейльброн И. Возникновение социальных наук во Франции // Гефтер. – М., 2012. – Режим доступа: http://gefter.ru/archive/6037 (Дата посещения: 1.12.2016.)

Хладениус И.М. Всеобщая наука истории // Эпистемология и философия науки. – М., 2010 – № 1, Т. XXIII. – С. 189–192.

Шлёцер Х. О понятии и разделении политических наук в особенности // Нравственно-политический факультет Московского университета, 1804–1835 / Отв. ред. А.Ю. Шутов, сост. А.В. Топычканов. – М.: Изд-во Московского университета, 2014. – С. 15–18.

Considerant V. Principes du socialisme: Manifest de la democratie au XIX ciecle suivi du process de la democratie au XIX siècle suivi de la process de la democratie pacifique. – P., 1847.

Real social science: applied phronesis / Ed. By B. Flyvbjerg, T. Landman, S. Schram. – Cabridge, MA: Cambridge univ. press, 2012. – 308 p.

Rosanvallon P. Le Moment Guizot. – Paris: Gallimard, 1985. – 414 p.

Thompson W. An inquiry into the principles of the distribution of wealth most conducive to human happiness; applied to the Newly proposed system of voluntary equality of wealth. – L.: Longman, Hurst Rees, Orme, Brown & Green, 1824. – P. IX–X.

Ф.М. Бурлацкий и становление политической науки в СССР

В.А. Соболев, А.А. Ширинянц 2

Аннотация. Осмысление проблем становления политической науки в России остается актуальной теоретической задачей. Попытки редуцировать политическую науку России только к современному, постсоветскому этапу ее развития некорректны. Российская политология является составной и неотъемлемой частью мировой политической науки, складывание политологии в России уходит своими корнями в отечественную традицию социально-политической мысли. Политическая наука России переживала многочисленные структурные перестройки, имели место периоды забвения и отрицания прошлых достижений, но не прерывалось развитие социально-политической мысли. Легализация в СССР в 1989 г. политической науки стала заключительным этапом в истории признания данной обществоведческой дисциплины в нашей стране. Одним из отцов-основателей советской политической науки стал Федор Михайлович Бурлацкий (1927–2014), он первым из советских ученых публично выступил за восстановление в правах политологии как научной и учебной дисциплины. С 1965 г. Бурлацкий отстаивал особый предметный статус политологии, прикладывал много усилий, чтобы политическая наука «не затерялась» в господствовавших в советский период дисциплинах и предметных областях, разрабатывал методологию политической науки, новые аналитические подходы, различные тематические направления, важнейшими из которых представляются исследование политической системы СССР и анализ проблематики политического лидерства и политических элит.

Ключевые слова: Ф.М. Бурлацкий; политическая наука в СССР; история политической науки России.

V.A. Sobolev, A.A. ShirinyantsF.M. Burlatsky and formation of political science in the USSR

Abstract. Analysis of the problems of emergence and development of political science in Russia still remains an important theoretical task. Attempts to reduce the history of Russian political science to the contemporary, post-Soviet stage of its deve-lopment are not correct. Russian political science emerged and developed as an integral and inseparable part of the international political science, but its formation rooted in the domestic tradition of socio-political thought. Russian political science has gone in its growth through many structural changes, there were periods of neglect and denial of past achievements, but the development of social and political thought remained uninterrupted. Official acknowledgement of political science in the Soviet Union in 1989 marked the final stage in the history of the recognition of this scientific discipline in the country. One of the founders of the Soviet political science was Fyodor Burlatsky (1927–2014). Burlatsky was the first Soviet scholar to publicly call for the reinstatement of political science as a scientific and academic discipline. Starting from 1965, Burlatsky substantiated uniqueness of the subject of political science, greatly contribu-ting to its preservation as an independent discipline, as well as to development of methodology of political science and new analytical approaches. He was the first to study such new subjects as political system of the USSR, problems of political leadership and political elites.

Keywords: Burlatsky; political science in the Soviet Union; history of political science.

История политической мысли наряду с политической философией и политической социологией – важнейшая, конститутивная часть политической науки. Известно, что без истории нет теории. Более того, можно утверждать, что в известном смысле история политической мысли – это сама политология, политическая наука, представляющая собой, как и любая наука, массив непрерывно пополняемого и обновляемого научного наследия. С такой точки зрения совершенно справедливым будет следующее умозаключение: с одной стороны, представление о том, что такое история политологии, основано на определенном видении того, что такое политология, с другой – представление о том, что такое политология, определяется тем, как осмыслена ее история.

В свое время Г.Х. Шахназаров обратил внимание на то, что «по сути дела, девять десятых всех выдающихся мыслителей, которых принято называть философами, были создателями политических учений, т.е., строго говоря, политологами. Ими были все утописты и создатели революционных теорий Новейшего времени, включая, естественно, Маркса, Энгельса, Ленина, а также идеологи различных политических партий и социальных движений» [Шахназаров, 2001, с. 196], а Ф.М. Бурлацкий в 1965 г. подчеркнул, что в СССР уже много лет в качестве самостоятельной отрасли знания существует «история политических учений, которая призвана изучать политическую науку в историческом плане» [Бурлацкий, 2013, с. 18]. Это абсолютно верная констатация факта не только полиморфности и полисемантичности того, что мы называем политологией, политической наукой, но и ее длительного исторического развития.

Являясь составной и неотъемлемой частью мировой политической науки, российская политология укоренена в отечественной традиции социально-политической мысли [Пляйс, 1999; Ильин, 2001, с. 5–21; Пляйс, 2001, с. 68–88; Пляйс, 2005, с. 9–32; Пляйс, 2007a, с. 5–17; Пляйс, 2007b, с. 3–18; Пивоваров, 2011, с. 50–63; Политическая текстология… 2014, с. 110–136; Горохов, Зеленин, 2015, с. 1–8; Пивоваров, Соловьев, 2015, с. 7–26; Пляйс, 2015, с. 6–10]. Русская социально-политическая мысль восходит к XI в., когда было записано «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона [Перевезенцев, 2007, с. 24–29; Ирхин, 2011a, с. 34–50; Ирхин, 2011b, с. 94–102, Перевезенцев, 2015a, с. 112–118; Перевезенцев, 2015b, с. 195–224]. И далее социально-политическая мысль России развивалась в интересных и оригинальных формах. Гуманитарный характер политологического знания обуславливает то, что трудно, а подчас невозможно разделить корпус исследуемых текстов на сугубо «научные», «политологические» и «художественные», так как форма и содержание большинства источников, особенно ранних периодов, характерны скорее для художественных и публицистических произведений, чем для научных трактатов. Большинство политических идей того времени не имели четко выраженной концептуальной формы, а имплицитно содержались в образно-символических, аллегорических, легендарно-иносказательных и мифологических текстах. Вплоть до XIX в. (а в ряде случаев и XX в., и даже XXI в.), когда началась институционализация политической науки в России, русские мыслители в своем творчестве не только предпочитали «ненаучные», художественные приемы (метафора, ирония и т.п.), но использовали прежде всего дедуктивные, логико-философские и морально-аксиологические подходы к объяснению и оценке окружающей действительности (того, что есть) и идеалов (того, что должно быть). Так, например, даже если рассматривать политологию как университетскую науку, то еще в 1804 г. в Императорском Московском университете было создано отделение (факультет) морально-политических наук [Очерки истории… 2009; Нравственно-политический факультет… 2014; Ирхин, 2015a, с. 32–44; Ирхин, 2015c, с. 56–64]. Такое название отделения связано с тем, что создававшая данный факультет русская интеллигенция испытывала чувства высочайшей гражданственности и ответственности перед Отечеством и народом и не отделяла политику от морали [Ширинянц, 2011; Ширинянц, 2012, с. 39–55; Гуторов, 2015].

Предметная область исследования истории политологии в России охватывает взаимодействие политической мысли (существующей в форме тех или иных учений, идей, школ, доктрин, концепций, теорий, наконец, в более общей форме направлений) с религиозной, философской, социологической, правовой и др. гуманитарной и естественнонаучной мыслью, с различными идеологическими формами; влияние мифов, утопий (антиутопий) и идеологий на эволюцию политической мысли и их способы отображения мира политики; протонаучные образы в становлении политической философии и науки; процесс обновления понятийно-категориального аппарата политической философии и науки в различные периоды общественного развития; основные этапы и особенности развития отдельных научных школ, направлений, политических учений; политические идеи и проекты русских мыслителей; общее (универсальное, повторяющееся) и специфичное (уникальное) в развитии отечественной социально-политической мысли в контексте мировой политологии; роль направлений (течений мысли) и отдельных учений, идей, школ, доктрин, концепций и отраслевых теорий в развитии российской и мировой политической науки [Политология как история идей, 2009, с. 65–81; Гуторов, 2016, с. 14, 19].

Важно подчеркнуть, что в предметное поле истории политологии в России в обязательном порядке должна включаться и так называемая «советская политология», и творчество советских ученых, усилиями которых политическая наука развивалась в то время. Критерием выбора творчества того или иного мыслителя, ученого в качестве предмета исследования в данном случае выступает множество факторов, главными из которых представляются следующие. Во-первых, влияние идей и концепций, теорий и доктрин мыслителя на формирование национальной и этнокультурной специфики политических отношений в России, роль и место его трудов в исследовании характерных черт этой специфики. Во-вторых, степень соответствия рассуждений и теоретических построений того или иного ученого уровню развития европейской и мировой науки того времени, их включенность в то или иное пара-дигмальное русло развития этой науки, с одной стороны, новизна по сравнению с предшествующими, оригинальность его размышлений о политической организации и политической жизни общества, о проблемах внутренней и внешней политики; его представлений об идеальной политической системе общества и адекватной системе приемов, методов, форм, способов осуществления политической власти в обществе и т.д. – с другой. Этим критериям вполне отвечает творчество Федора Михайловича Бурлацкого (1927–2014), одного из отцов-основателей советской политологии3.

* * *

Утверждения о том, что в советское время никакой политологии не существовало, попытки редуцировать политическую науку России только к современному, постсоветскому этапу ее развития, несостоятельны. Российская политология переживала многочисленные структурные перестройки, имели место периоды забвения и отрицания прошлых наработок, но никогда развитие социально-политической мысли не прерывалось.

Как отмечает Л.В. Сморгунов, современная российская политология опирается на несколько традиций советского времени: марксистско-ленинскую социально-политическую теорию; критику буржуазной идеологии, политической науки и политики; изучение различных стран и регионов мира в академических институтах; изучение конституций различных стран; социологические исследования общественного сознания, поведения, культуры [Сморгунов, 2015, с. 125–137].

Г.Х. Шахназаров был убежден в том, что «в качестве самостоятельной научной и учебной дисциплины политология начала возрождаться (выделено нами. – А.Ш., В.С.) лишь в XX веке, а окончательно оформилась только после Второй мировой войны» [Шахназаров, 2001, с. 196]. По мнению А.А. Галкина, именно в 1960-х годах еще молодые ученые Ф.М. Бурлацкий, Г.Х. Шахназаров, Г.А. Арбатов, А.Е. Бовин и другие, входившие в группу консультантов при одном из отделов ЦК КПСС, выступили за легализацию политической науки в СССР.

Ф.М. Бурлацкий, вспоминая эти события, приводит следующие соображения: «В то время у нас была четкая цель – изменение политической системы нашей страны. Все, что мы делали, было порождено этой интенцией. Вы знаете, что тогда существовала группа советников-консультантов ЦК КПСС, в которую я вовлек и Шахназарова, и Александра Абрамовича, и Арбатова, и Сашу Бовина, и некоторых других. Именно там в те годы оказались сосредоточены люди, которые верили в возможность замены тоталитарной власти демократической и пытались воздействовать на политическую практику.

И первым шагом в этом направлении, первым прорывом был тезис о переходе от диктатуры пролетариата к общенародному государству, что должно было открыть дорогу для становления цивилизационного демократического общества. Для этого, собственно, и нужна была политическая наука, которая бы не просто заимствовала за рубежом какой-то понятийный аппарат, какие-то идеи, хотя это было абсолютно необходимо, а предлагала теорию и инструменты реконструкции нашего государства, нашей политической системы, создания демократии, многопартийной системы, парламента и т.д. И здесь огромную роль сыграл учебник под редакцией Куусинена, для которого я по предложению Отто Вильгельмовича написал соответствующую главу4. Это был первый шаг, а вовсе не создание Ассоциации, которой руководил Виктор Михайлович Чхиквадзе5 – …не имевший никакого отношения ни к подобного рода крамольным интенциям, ни к становлению науки.

А потом уже в наших кругах родилась идея формирования отечественной политической науки, конечно, тесно связанной с западной, но основанной на исследовании феномена нашей страны, нашего народа, нашей политической традиции, которая абсолютно не совпадает с западноевропейской. Тогда-то я и написал статью о политической науке, которая появилась в “Правде” в 1965 г.» [Политическая наука… 2006, с. 143].

Статья Ф.М. Бурлацкого «О политической науке» была опубликована в газете «Правда» 10 января 1965 г.6 В ней Ф.М. Бурлацкий разворачивает следующую аргументацию в пользу политологии: «Нам хотелось бы обратить внимание на необходимость разработки проблем политической науки. Речь идет о развитии отрасли знаний, насущно необходимых в настоящее время в связи с важными и сложными задачами, возникшими перед страной. Политическая наука призвана давать ответы на коренные вопросы совершенствования форм и методов руководства обществом с четким распределением функций, прав и обязанностей между всеми звеньями аппарата управления, проблемы выдвижения и обучения кадров.

Эта наука возникает на стыке ряда наук, а именно научного коммунизма, теории государства и права, социологии, а также экономической науки. В сущности, это процесс углубления теории, все большего проникновения научного анализа во все клетки общественной жизни, отражения всего ее многообразия.

Мы не ставим перед собой задачу очертить весь круг вопросов, относящихся к политической науке. Представляется, что главный объект исследования этой науки – политические отношения как в социалистическом, так и в капиталистическом обществе, отношения между государствами на международной арене. Если говорить более конкретно, то, на наш взгляд, эта наука должна заниматься изучением вопросов, связанных с устройством и деятельностью государства, политических партий, общественных организаций, массовых движений, международных объединений и организаций, форм и методов дипломатической деятельности, общественного мнения, методов пропаганды и т.д. Нельзя сказать, что эти проблемы сегодня совсем не изучаются. Они изучаются, но преимущественно в рамках исторической науки либо правовой, а многие проблемы остаются вне поля зрения ученых.

Развитие политической науки в качестве самостоятельной отрасли обществоведения позволит изучать названные проблемы комплексно, а главное, в тесной связи с потребностями практической политики.

Разумеется, политическая наука не может полностью взять на себя изучение содержания политики государства. Эта задача всех общественных наук в целом. Основная задача политической науки – изучение механизма руководства обществом в динамике, т.е. изучение того, как оно функционирует, что необходимо для его совершенствования и развития» [Бурлацкий, 2013, с. 17–18].

Выступление Ф.М. Бурлацкого в газете «Правда» вызвало большой общественный резонанс в стране и за рубежом. В газете «Нью-Йорк таймс» была опубликована статья, где содержалось следующее провокативное утверждение: «Ф. Бурлацкий и его “вундеркинды”, работающие, между прочим, в ЦК КПСС, предлагают заменить научный коммунизм политической наукой, уже завоевавшей себе призвание на Западе» [Бурлацкий, 2013, с. 294–295]. Руководство КПСС ожидаемо негативно восприняло данную оценку. К лету 1965 г. в «Правде» появились призывы отказаться от названия «Политическая наука», так как все марксистские науки – политические, и перевести дискуссию о политологии в плоскость создания преподавательской дисциплины.