Экономические и социальные проблемы России №2 / 2017

Экономические и социальные проблемы России Неравенство в современном мире: Экономический и социальный аспекты 2017 № 2

Предисловие

Высокий уровень неравенства, сохраняющийся в странах мира, замедляет экономический рост, отрицательно влияет на состояние здоровья населения, ограничивает социальную мобильность, способствует обострению социальных конфликтов и создает условия для политической нестабильности. И в развитых, и в развивающихся странах неравенство доходов является всего лишь одним из видов более широкого явления экономического и социального неравенства. Оно обусловлено прежде всего неравенством возможностей, связанным с доступом к высококачественному образованию, медицинскому обслуживанию, достойной работе. Такое неравенство является препятствием инклюзивного развития, ограничивая возможности бедных повышать свой социальный статус и реализовывать свой потенциал.

Все больше исследователей проблемы неравенства приходят к выводу, что неравенство подавляет экономический рост, что в свою очередь снижает эффективность мер по борьбе с бедностью. В условиях высокого неравенства значительная часть населения вытесняется в сегмент низкооплачиваемой занятости, что приводит к снижению спроса на внутреннем рынке и препятствует осуществлению структурных преобразований. Большой разрыв в доходах богатых и бедных слоев населения может стать причиной финансового кризиса, так как удерживает потребление на низком уровне и способствует возникновению «рыночных пузырей», дестабилизирующих экономику. Кроме того, высокая степень неравенства представляет собой препятствие для формирования охватывающей все слои населения системы социального обеспечения, так как тормозит рост среднего класса.

В условиях социальной поляризации, возникающей в обществе вследствие усугубления неравенства, качественные социальные услуги (качественное образование и качественное медицинское обслуживание) становятся доступны лишь тем, кто может за них заплатить; тогда как малообеспеченные слои населения пользуются «стандартными» социальными услугами, предоставляемыми государством, которые зачастую не получают достаточного финансирования, что отрицательно сказывается на их качестве и доступности. Таким образом, неравенство сокращает потенциальный эффект социальной политики, направленной на создание равных возможностей развития для всех граждан и ограничивает социальную мобильность.

Высокие уровни неравенства разрушительно воздействуют и на социальную сплоченность, способствуют росту преступности и возникновению конфликтов, особенно в многонациональных странах. Неравенство затрудняет развитие и реализацию практик и принципов демократии в обществе. В условиях неравенства лица и группы, обладающие «экономической властью», имеют возможности трансформировать ее в политическую и реализовывать ее в собственных интересах.

Межстрановое неравенство создает трудности для стран с низкими доходами удерживать квалифицированных работников, занятых в значимых для развития человеческого капитала секторах (образование, здравоохранение) и приводит к так называемой «утечки мозгов».

В публикуемых в данном сборнике работах предпринята попытка рассмотреть современные подходы к изучению неравенства и решению проблемы неравенства. Существенное внимание уделено анализу разнообразных концепций неравенства, факторов эволюции и устойчивости такого явления, как социально-экономическое неравенство, а также рассмотрению прогнозов изменения состояния неравенства в будущем (И.Г. Минервин). Авторы рассматривают наиболее актуальные, с их точки зрения, подходы к преодолению социально-экономического неравенства и ключевые направления политики борьбы с неравенством ряда международных организаций (О.Н. Пряжникова) и стран Европейского Союза (Б.Г. Ивановский).

Обзор межрегиональных различий уровней благосостояния населения РФ представлен в статье С.Н. Смирнова. Автор анализирует показатель отношения душевых денежных доходов к прожиточному минимуму в разных субъектах РФ, а также влияние межрегиональной дифференциации покупательной способности на экономику регионов и качество жизни населения.

Анализу взаимосвязи социально-экономического и информационного неравенства посвящена работа М.А. Положихиной. В статье рассматривается уровень развития ИКТ в странах мира, а также готовность регионов России к жизни в условиях информационного общества.

Один из основных выводов, которые делают авторы, состоит в том, что противодействие росту неравенства как на международном, так и на национальном уровнях требует осуществления скоординированной политики по расширению социальных и экономических возможностей беднейших слоев населения и продвижению принципов инклюзии, которая должна сопровождаться принятием мер по сокращению возможностей ухода от налогообложения, инвестициями в социальную сферу и улучшением положения на рынке труда.

О.Н. Пряжникова

Некоторые проблемы социально-экономического неравенства

И.Г. Минервин

В статье рассматриваются некоторые философские, социологические и экономические подходы к изучению содержания неравенства, его исторической динамики и способам его преодоления в современном обществе. Обзор ряда работ отечественных и зарубежных специалистов позволяет показать разнообразие концепций неравенства, подходов к изучению факторов эволюции, с одной стороны, и устойчивости, с другой стороны, феномена социально-экономического неравенства, а также прогнозов относительно его будущего. Рассматриваются изменения института собственности, а также перспективы развития глобальной экономической модели, связанные с формированием и эволюцией неравенства.

Ключевые слова: социально-экономическое неравенство; направления исследования неравенства; факторы и динамика неравенства; исторические перспективы неравенства.

Философия неравенства

В исследованиях проблематики социально-экономического неравенства сходятся три самостоятельных, но взаимосвязанных направления: этико-философское, социологическое и экономическое.

Этика привлекает внимание экономистов, а экономика – философов. Причина – экономика (хозяйство) представляет собой ту область человеческой деятельности, в которой возникает фактическое неравенство, и этот естественный итог воспринимается общественным сознанием как несправедливость. Моральные философы, создавая концепции равенства и справедливости, естественно, обращаются к экономике. Экономисты, видя несовершенство социально-экономических систем, обращаются к этике в поиске оснований для их критики. И здесь хочется привести эмоциональное высказывание Т. Пикетти о том, что «вопрос о распределении богатств слишком важен, чтобы оставлять его на усмотрение одних лишь экономистов, социологов, историков и прочих философов. Он интересен всем… Вопросу о распределении богатств всегда будет присуще это неизбежно субъективное и психологическое измерение, которое носит политический, конфликтный характер и которое никакой анализ, претендующий на научность, не сможет устранить» [Пикетти Т., 2016, с. 21].

Современная наука уделяет этим проблемам значительное место. Здесь выделяются, с одной стороны, теоретические работы философско-социологического направления таких авторов, как Ролз, Дворкин, Нозик, с другой – аналитические доклады экономико-политической направленности, подготавливаемые коллективами аналитиков для международных организаций и форумов (Группы Всемирного банка, Всемирного экономического форума и т.п.).

Ведущие современные моральные философы отвергают всякий телеологический принцип равенства, утверждающий примат цели по отношению к средству. Хотя сутью утилитаризма является поиск критерия индивидуальной максимизации полезности, выдвигаемого в качестве основного, как справедливо отмечает О.Б. Игнаткин, «критика эгалитарного аргумента применима практически к любой концепции равенства» [Игнаткин О.Б., 2008, с. 55]. Эта критика имеет различные аспекты, мы же отметим лишь один, действительно релевантный для любой концепции равенства (будь то дистрибутивное равенство, равенство успеха, благосостояния или удовольствия).

Знакомство с концепциями Р. Дворкина, Дж. Ролза и других либеральных философов лишний раз убеждает в крайней опасности всяких уравнительных (как либеральных, так и социалистических) теорий, предполагающих равенство ресурсов или механизмы компенсации. Такая опасность связана с отсутствием какого-либо объективного и всеми признаваемого стандарта, самого критерия, связанного с любыми оценками и предпочтениями при невозможности их межличностного сравнения и агрегирования, с одной стороны, и молчаливым присутствием некоего верховного уравнителя, распределителя, руководствующегося собственными представлениями о равенстве и справедливости – с другой. Можно рационально говорить лишь о равенстве прав, равенстве возможностей, равенстве перед законом и соответствующем содержании закона, т.е. фактически правильная постановка вопроса заключается в отсутствии дискриминации, которое обеспечивается законодательной и правоприменительной системами общества. Равенство положения, т.е. фактическое экономическое равенство не только невозможно, но было бы общественной катастрофой.

Реальным может быть только такое равенство, которое не лишает человека его истинного выбора. Это означает, что приоритетным этическим принципом является все-таки свобода. «В идее блага для самого себя, – пишет Игнаткин, – таится опасность для свободы, а для Ролза и Дворкина, подчеркивает американский исследователь Ч. Фрайд, “не существует высшего блага, чем свобода самореализации, и эту ценность невозможно отдать ради понятия равенства на абстрактном уровне”» [Игнаткин О.Б., 2008, с. 56].

Это направление исследований нашло отражение и развитие в работах Дж. Ролза, А. Сена. По мнению философов, фундаментальные права и материальные преимущества, доступные для всех, нужно расширить настолько, насколько это возможно, поскольку это отвечает интересам тех, у кого меньше всего прав и кто имеет самые скромные возможности. «Принцип различия», введенный американским философом Джоном Ролзом в книге «Теория справедливости», ставит близкую к этому цель [Ролз Дж., 1995]. На схожей логике основан и подход индийского экономиста Амартии Сена, использующего понятие максимальных и равных для всех «возможностей» [Сен А., 1996]. Представляется рациональным отнести к категории наиболее обездоленных тех людей, которые столкнулись с самыми неблагоприятными факторами, не поддающимися контролю.

Разумеется, определенная роль отводится государству. В той мере, в которой неравенство обусловлено, по крайней мере отчасти, факторами, которые индивиды не контролируют, такими как неравенство в капиталах, передаваемых семьей (наследство, дарение, культурный капитал и т. д.), или стечение обстоятельств (особые таланты, удача и т. д.), справедливо, чтобы государство также стремилось уменьшать, насколько это возможно, подобное неравенство. Граница между уравниванием возможностей и условий часто довольно размыта (образование, здравоохранение, доход являются и возможностями, и условиями). Понятие фундаментальных благ в трактовке Ролза позволяет преодолеть это противопоставление.

Бессмысленно искать основания равенства и справедливости в какой бы то ни было экономической системе, тем более в рынке. В концепциях нравственной философии, обращающихся к дистрибутивному равенству, рынок воспринимается как «враг» равенству, поскольку формы экономических рыночных систем позволяли и поощряли проявления неравенства. Тем не менее Р. Дворкин и другие вновь и вновь обращаются к рынку, по их мнению, сама модель рынка должна присутствовать, поскольку благодаря его механизму соблюдается принцип равенства по отношению к людям [Игнаткин О.Б., 2008, с. 60]. Согласно Дворкину, необходим такой рыночный инструмент, который учитывал бы стремления отдельных людей. В поисках такого инструмента он обращается, например, к аукциону (конкурентным торгам), где будут выставляться все доступные в данном регионе ресурсы, при этом каждый человек должен обладать равной способностью к приобретению ресурсов [Dworkin R., 2000, p. 68].

Для функционирования такой системы необходим целый ряд условий. Одно из них относится к возможности для людей оказаться в невыгодных условиях из-за различий «природных способностей». Аукцион будет выполнять свою функцию только в том случае, если природные способности никого не поставят в невыгодное положение. В реальном мире аукцион не выполнит эту функцию, поскольку некоторые различия между людьми вызваны не их выбором, а обстоятельствами, тогда как основная цель, согласно этой концепции, состоит в том, чтобы создать инструмент, который был бы «чувствителен к стремлениям» отдельных людей, но «нечувствительным к одаренности» [Игнаткин О.Б., 2008, с. 61]. Во-вторых, система должна быть свободной от любых помех в виде рыночной власти того или иного агента (монополии или монопсонии), т.е. обеспечивать абсолютную свободу конкуренции всех участников, что, очевидно, невозможно в силу их естественных различий, тех самых, которые эта система призвана преодолевать. И любые гипотетические механизмы компенсации здесь оказываются бессильными.

Отсюда следует, что основанием для равенства и справедливости могут быть только этические, нравственные принципы сопереживания, сочувствия, естественного (природного) взаимоуважения и взаимопомощи. Таким образом, такие основания могут находиться не в экономической, а в духовной сфере человека. Конечно, такая постановка затрагивает в какой-то мере традиционные ценности, которые при всей их благопристойности могут подчас обернуться противоположной стороной. Такова, например, идея протестантизма о нравственной жизни христианина, видящая ценность в самоотречении, любви к ближнему, повседневном кропотливом труде. «Трудовая деятельность сакрализуется и рассматривается как форма служения Богу… профессиональный успех подтверждает богоизбранность христианина, поэтому становится самоцелью, а не средством достижения материальных благ» [Этика, 2006, с. 498–499]. В результате накопление здесь выступает не только как невиданный прежде идеал, но и как нравственная ценность, но при этом оно в конечном счете превращается в генератор социально-экономического неравенства.

Можно, однако, отметить, что при таком подходе отсутствует вопрос об исторической обусловленности неравенства, оно рассматривается лишь в рамках исторически определенной формы социально-экономических отношений, основанных на рыночном (капиталистическом) хозяйстве и частной собственности, с добавлением в нее условий, которые в теории должны обеспечить равенство. Знакомство с социологическими теориями неравенства наводит на мысль о преобладании в них позитивистского подхода, тогда как проблематику неравенства вряд ли можно рассматривать вне отсылки к аксиологическому характеру гуманитарной науки. Этого, по всей видимости, нельзя сказать в целом об экономических исследованиях, как правило, имеющих выход на проблематику экономической политики.

В трудах западных либеральных философов возникает поразительное противоречие между стремлением применить к своим теориям этические ценности (равенства, справедливости) и полным отсутствием проекции этических норм на реальную действительность. Это противоречие ведет к абстрактному, отвлеченному теоретизированию, полностью оторванному от реальной действительности, тогда как рассматриваемые ими этические ценности и нормы играют громадную роль в определении поведения людей, в том числе как экономических агентов.

Социология неравенства

Понятие социального неравенства, изучаемого социологией, объединяет множество факторов и условий, виды социальной дифференциации, социальных ролей и т.д. С точки зрения социологии предметом изучения выступает «неравенство между группами людей, выраженное в социальной иерархии» [Шкаратан О.И., 2012, с. 53]. Социальная же структура определяется как совокупность социальных групп и социальных институтов и отношений между ними. В каждом конкретном обществе – рабовладение, феодализм, капитализм, индустриализм, постиндустриальная (информационная) экономика – социальные структуры характеризуются особенностями, складывающимися в процессе их формирования и развития.

Социология изучает неравенство в терминах социальной стратификации. Факторы стратификации выступают как факторы неравенства. В индустриальных и постиндустриальных обществах неравенство проявляется прежде всего и главным образом в сфере экономической деятельности. Социальная стратификация здесь раскрывается в отношениях групп людей по поводу распределения власти, собственности и знания. Экономистов интересует, скорее, деление общества, связанное с социально-экономическими различиями в процессе производства, в структуре рынка труда и владения собственностью.

В социологии принимается как аксиома «исторически обусловленное неравенство людей в прошлом, настоящем и будущем» [Шкаратан О.И., 2012, с. 8], признаются и исследуются изменения его масштабов, характера, возможностей и реальных показателей сглаживания или, напротив, углубления при различных формах организации общества.

Социологические исследования выявили наличие двух групп проблем – одна связана с равенством возможностей, которое определяется эволюцией политических и правовых институтов на пространстве социально-исторического развития в целом, другая – с фактическим, распределительным равенством, которое развертывается и эволюционирует на пространстве определенных социальных и экономических отношений.

Такое различие отражается и в структуре права. Право, которое может быть названо естественным, а по сути является декларативным, выражается простой формулой: все люди равны по рождению. Но это естественное право должно быть закреплено в соответствующих правовых институтах человеческого общества (а не только в декларациях). Реальное право непосредственно связано с человеческой деятельностью, и эта деятельность по преимуществу реализуется в сфере экономики.

Таким образом, наука признает два типа равенства: назовем их для простоты равенством возможностей и равенством положения (по другой терминологии – ресурсное равенство и равенство благосостояния). Первый – воплощается при наличии соответствующих правовых институтов (равенство перед законом). Второй – предполагает фактическое равенство, но допускает различные варианты, означающие, по существу, в том числе и нарушение фактического равенства. Возьмем, например, принцип равенства по труду. Известный лозунг «каждому по труду» будет означать соблюдение такого равенства (фактического по положению), трудность, однако, возникнет при решении задачи соблюдения такого равенства из-за невозможности адекватной оценки труда иначе как по его рыночной стоимости (и рыночной стоимости его продукта), а значит, с учетом дополнительных факторов, не относящихся непосредственно к самому труду (конкуренция, организация, эффективность). Другой известный лозунг «каждому по потребностям» означал бы (в случае его невероятной осуществимости) именно фактическое нарушение такого равенства.

Равенство возможностей – это прежде всего правовое равенство и равенство доступа к ресурсам. В развитых странах здесь достигнуты положительные сдвиги (страхование, образовательные кредиты, социальная поддержка и пр.), но в значительно более скромных масштабах, чем ожидалось теоретиками государства благосостояния. История европейских стран свидетельствует о том, что равенства прав перед рынком еще недостаточно, чтобы обеспечить равенство прав в целом. Республиканская «эгалитарная» Франция в плане концентрации богатства ничем не отличалась от монархической Великобритании. И сегодня обеспечивать все большие гарантии для прав собственности, все большую свободу для рынка и все более совершенную конкуренцию недостаточно для того, чтобы добиться в обществе справедливости, процветания и гармонии. К сожалению, это более сложная задача, подчеркивает Пикетти [Пикетти Т., 2016, с. 48]. Однако дело в том, что такая задача для одних стран более актуальна, чем для других.

С теоретической точки зрения равенство возможностей описывается в терминах социальной мобильности, которая в свою очередь зависит от типа социальной стратификации, степени открытости общества и правового (законодательного) положения его членов. П. Сорокин, например, указал на существование двух основных типов социальной мобильности – горизонтальной и вертикальной [Сорокин П., 1992, с. 393]. Последняя в свою очередь делится на восходящую и нисходящую (социальный подъем и социальный спуск). При этом мобильность возможна как добровольное перемещение или циркуляция индивидов в рамках социальной иерархии и мобильность, диктуемая структурными изменениями (например, индустриализацией и демографическими факторами).

Заметим, однако, что корень проблемы не в типах и характеристиках мобильности, а в возможности социального лифта, в частности, в наличии или отсутствии непреодолимых барьеров в виде сословий, привилегированных статусных слоев общества, прямых запретов, например, на занятие определенных должностей, получение образования и т.д. Напомним, что борьба за такую мобильность находилась в эпицентре едва ли не всех социальных и тем более революционных движений. Наиболее наглядно это проявляется в исторической траектории европейской (или атлантической) цивилизации (Хартия вольности, Декларация прав человека и гражданина и т.д.), и именно это обстоятельство объясняет сегодняшние передовые позиции Европы в области прав человека по сравнению с другими регионами мира.

Социальная мобильность, таким образом, имеет двоякое значение. С одной стороны, она отражает степень социально-экономической развитости общества, его правовой зрелости, с другой – социальная мобильность справедливо рассматривается как позитивный фактор общественного развития, поскольку содействует привлечению одаренных и динамичных людей из низов к ответственной деятельности. «Это, как правило, стабилизирует конкретно-историческое общество, делает его более адаптивным к меняющимся ситуациям в технологиях производства, экономических и социальных отношениях. В то же время социальные перемещения сами по себе не меняют характера социальной стратификации. Соответственно и исследования мобильности скорее отвечают на вопрос об эффективности использования творческого потенциала членов общества, чем на вопрос о характере социальных изменений, происходящих в нем под влиянием технологических, экономических и политических факторов… В то же время возрастание шансов на индивидуальное продвижение из низших слоев в высшие в процессе мобильности оправданно рассматривается социологами как свидетельство большей открытости общества, его демократичности, равенства возможностей для его членов. Для индивида возможность продвижения вверх не только означает увеличение доли получаемых им социальных благ, она способствует реализации его личных данных, делает его более пластичным и многосторонним. Продвижение вверх тесно связано с экономическим развитием, интеллектуальным и научным прогрессом, формированием новых ценностей и социальных движений» [Шкаратан О.И., 2012, с. 207, 209].

Среди социологов существует, однако, мнение, согласно которому, несмотря на явные успехи в приближении к равенству возможностей, действующие элиты находят способы и новые стратегии, обеспечивающие преемственность социального статуса от поколения к поколению. Сегодня в качестве ключевого момента в этих стратегиях фигурирует образовательная система. Было показано, что в современном мире образование играет особую роль как институциональный фактор социальной мобильности [Шкаратан О.И., 2012, с. 234]. Однако и образование, и здравоохранение могут служить факторами создания неравенства в руках действующей элиты.

Несмотря на ставшее в результате демократических реформ общедоступным полное среднее и высшее образование и возросший уровень образования в целом, с помощью различных, прежде всего экономических, педагогических, организационных факторов привилегированные и хорошо образованные дети получают преимущества по сравнению с менее привилегированными и менее обученными. И в этом проявляется роль культурного капитала как составляющей социальных привилегий. Образование, открывающее путь к занятию выгодных позиций в экономике, в современных условиях оказывается более значимым, чем владение собственностью. Поэтому, как доказывают современные исследователи, выравнивание материальных условий жизни еще не означает существенного сближения шансов на социальное продвижение представителей разных социальных слоев.

Еще одна точка зрения относительно развития социально-экономических отношений состоит в ослаблении позиций среднего класса и некоторых его слоев, связанном с изменениями на рынке труда. Здесь можно говорить о тенденциях, затрагивающих не столько позиции среднего класса в целом, сколько изменения в его структуре, о сдвигах в профессионально-квалификационном составе, вызванных развитием информационной экономики и соответствующих технологий, изменениями в организационных структурах производства и управления и т.п. явлениями. В современном мире происходит возрастание социального статуса и доли в национальном богатстве развитых стран слоя высокоэффективных работников, связанных с производством информации и знания, куда входят менеджеры, специалисты-профессионалы, конструкторы, технологи, которые обладают специфическими функциями в современном обществе и экономике. Таким образом, ослабление позиций одних групп сопровождается усилением других в полном соответствии с потребностями технологического прогресса постиндустриальной экономики знания [Autor D.H., 2015; Mokyr J. et al., 2015]. Общим выводом проведенных исследований является признание того факта, что под влиянием сил, присущих поздней индустриализации и становлению информационной экономики, происходят фундаментальные изменения в стратификационных системах, в результате чего возрастают социальная дифференциация и разнообразие рабочих позиций, а в итоге меняется и характер социальной мобильности [Шкаратан О.И., 2012, с. 215].