Культурология: Дайджест №4 / 2009

В целом эволюционистская парадигма стараниями виднейших ее представителей приобрела черты стройной исследовательской программы, обещающей значительные научные достижения. Во второй половине XIX в. эта парадигма практически не имела конкурентов, «ее принципы разделяло абсолютное большинство ученых, ориентированных на изучение развития человеческого общества» (там же). Но все они придерживались установки на индуктивный, экспериментальный, эмпирический характер научного познания и были убеждены в том, что познавательные возможности указанной исследовательской программы могут быть доказаны лишь в ходе изучения конкретных общественных институтов на основе широко развернутых полевых исследований. Приверженцем эволюционистской парадигмы называл себя Эдуард Вестермарк (1862–1939). Но, что парадоксально, в своей работе он фактически не оставил камня на камне от того, что принято было считать «эволюционной теорией брака и семьи». Он неявно дал понять классикам антропологического эволюционизма, что их так называемый дарвинизм не имеет ничего общего с подлинным дарвинизмом, который, по его мнению, есть «соединение биологической ипостаси человека с его социальной сущностью» (с. 98). Он сформулировал основополагающий постулат своего труда: основой брака является половой инстинкт, и именно с ним связаны многие социальные особенности брачного института на всех стадиях истории, включая и первобытную. Вестермарк также утверждал, что у всех известных наиболее отсталых племен современности можно обнаружить наличие индивидуальной семьи. Все это противоречило тому, что было принято считать научно установленным в эволюционной антропологии. Вестермарк прямо и решительно отверг концепции промискуитета, группового брака и пр. Он постоянно, особенно в последних переизданиях своего труда «История человеческого брака», подчеркивал специфику общественных функций брака и семьи, утверждая, что брак – это нечто большее, чем просто регулирование половых отношений. Брак, с его точки зрения, это своеобразное средство установления стабильных отношений не только между мужем и женой и их ближайшими родственниками, но и между крупными общественными объединениями. Одним из тех, кто приобщился к критическому направлению Вестермарка, был Бронислав Малиновский, впоследствии ставший лидером антиэволюционистского направления в антропологии.

Важным аспектом развития британской социальной антропологии явилось изучение первобытной духовной культуры. Духовная культура в философии и науке XIX в. почти полностью отождествлялась с религией, поэтому ранняя антропология сконцентрировала свое внимание преимущественно на изучении истоков и стадиального развития религиозных верований в первобытности. В частности, Тайлор в своей работе «Первобытная культура» последовательно излагает свою концепцию, в которой на место догматов и авторитетов церкви он ставит науку с ее стремлением все выводить из естественных закономерностей. Законы возникновения религии – это «умственные законы». Так выражается основной методологический принцип Тайлора в изучении религии, который позже получил наименование «интеллектуализм». Своеобразным фокусом теории религии Тайлора была его концепция анимизма. Согласно Тайлору, анимизм составляет по существу основу философии как у дикарей, так и у цивилизованных народов. С его точки зрения, по существу на Земле нет безрелигиозных народов. Значительную часть «Первобытной культуры» занимают главы, посвященные мифологии. Многие достоинства книги Тайлора объясняются его проницательностью и виртуозным владением своей невероятной эрудицией. Многие его мысли о мифе получили развитие и подтверждение много лет спустя в трудах других ученых. В частности, он высказал мысль о том, что миф не есть отражение реальных исторических событий. «Миф есть история его авторов, а не действующих в нем лиц. Он есть воспоминание о жизни не сверхъестественных героев, а создавших его своим поэтическим воображением народов» (цит. по: с. 108).

Непосредственными продолжателями религиоведческих исследований Тайлора стали его младшие коллеги и друзья – Дж.Дж. Фрэзер, У. Робертсон Смит, Э. Лэнг и др. Джеймс Джордж Фрэзер (1854–1941) был наиболее последовательным сторонником методологического подхода Тайлора в изучении первобытной религии. Теория развития первобытной духовной культуры, разработке которой Фрэзер посвятил всю свою жизнь, основана на его концепции происхождения и соотношения магии, науки и религии, наиболее отчетливо изложенной в «Золотой ветви». Согласно Фрэзеру, магическое мышление основывается на двух принципах. 1. Подобное производит подобное (следствие похоже на свою причину). 2. Вещи, которые однажды пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта. Первый принцип можно назвать законом подобия, а второй – законом соприкосновения или заражения. Согласно Фрэзеру, в любом обществе присутствуют элементы и магии, и религии, и науки. Но на самой ранней стадии эволюции магия в сознании людей доминирует. «Эволюция духовной культуры, по Фрэзеру, выражается в постепенном повышении сначала роли религии, а затем – науки» (с. 113). Процесс этот в его трактовке имеет характер интеллектуального развития, т.е. является результатом напряжения ума «дикаря-философа». К концу XIX в. эволюционистская общетеоретическая парадигма приобрела характер «рамочной концепции» для большинства британских антропологов; она вполне допускала сосуществование разных и порой несовместимых исследовательских решений. Но в недрах британской социальной антропологии уже вызревали центробежные тенденции, исподволь готовившие кардинальные преобразования в ней, наступившие позже – в первой четверти XX в. Среди ученых, деятельность которых особенно ярко отражала эти тенденции, были У. Робертсон Смит и Э. Лэнг, занимавшиеся проблемами первобытной религии.

Первое поколение британских антропологов в подавляющем большинстве разделяли основные принципы позитивизма, «позитивизм же предписывал особое внимание к эмпирическим основаниям научных исследований» (с. 127–128). Антропологам-эволюционистам нужен был массовый материал, охватывающий первобытные племена планеты, и в этом отношении наилучшим средством им представлялась рассылка вопросников во все концы Британской империи. В 1874 г. Тайлор стал инициатором и организатором создания такого вопросника под эгидой Британской ассоциации содействия развитию науки. На анкету откликнулось ничтожное количество адресатов, но важно было то, что появилась новая научная дисциплина, новым явлением стало регулярное общение теоретиков и самодеятельных этнографов. Среди работников британских колоний, откликнувшихся на призывы антропологов к сотрудничеству, было немало миссионеров, а также чиновников, предпринимателей, учителей. К миссионерам новой формации можно отнести Лоримера Файсона (1832–1907), а также Альфреда Уильяма Хауитта (1830–1906). Они быстро нашли общий язык и начали активно собирать материал о культуре аборигенов. «В общем, труд Файсона и Хауитта – корпус фактических обоснований положений трудов Моргана, но он содержит подтверждения основных постулатов и эволюционной антропологии в целом» (с. 133). Книга Файсона и Хауитта – яркий пример доминирования антропологической теории над этнографическим фактом, «но это также пример некоторого осознания ненормальности такого положения в науке» (с. 134). Продолжателями линии сотрудничества этнографов-любителей с теоретиками эволюционной антропологии, начатой Файсоном и Хауиттом, стали У.Б. Спенсер и Ф. Гиллен.

В главе 2 освещается также литературная деятельность Э. Лэнга, который никогда формально не считался антропологом, но весьма своеобразно повлиял на судьбу идей ведущих представителей этой научной дисциплины; представлена история профессиональных полевых этнографических исследований (А. Хэддон и «Кембриджская школа социальной антропологии»), анализируется работа Л.Г. Моргана «Система родства и свойства человеческой семьи». Особое внимание уделяется истории профессиональных полевых этнографических исследований, проводимых специалистами-антропологами из Кембриджского университета. По давно устоявшемуся мнению, именно эта школа сыграла особую роль в формировании современных параметров и принципов британской социальной антропологии. В этом смысле невозможно переоценить роль главы этой школы – Альфреда Корта Хэддона (1855–1940), ставшего организатором в рамках Кембриджского университета Школы антропологии с обширным штатом сотрудников. Здесь нельзя не упомянуть У. Риверса, Ч. Селигмена, А.Р. Рэдклифф-Брауна, Б. Малиновского и др. Для экстенсивной этнографической работы Риверс предназначал и свои методы сбора данных, которые он назвал «генеалогическим» и «биографическим», причем особенно подчеркивал достоинства первого метода. Его проект получил реализацию лишь стараниями его учеников – Б. Малиновского и А.Р. Рэдклифф-Брауна, которые после Первой мировой войны возглавили новые научные центры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Седельник В.Д. Дадаизм и постмодернизм // Германия. ХХ век: Модернизм, авангард, постмодернизм. – М., 2008. – С. 45–72.

2

Топер П.М. Экспрессионизм как феномен Новейшего времени // Германия. ХХ век. Модернизм, авангард, постмодернизм. – М., 2008. – С. 73–90.

3

Осиновская И. Ирония и эрос. Поэтика образного поля. – М., 2007. – 210 с.

4

Никишенков А.А. История британской социальной антропологии. – СПб., 2008. – 495 с.