Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны

Штарм 8 – КУРТУВЕНАЙ.

6. Оперативная сводка от штаба 11 А не поступила.

<…>

Связь с авиационными дивизиями нарушена.

НАЧАЛЬНИК ШТАБА СЗФ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ (КЛЕНОВ)

ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА ШТАБА СЗФ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР (ТРУХИН)

№ 08[32]

Отпечатан ОДИН экземпляр

23.6.41 г. А.С.»[33]

Далее в этой же папке документов подшита телеграфная выклейка, текст которой несколько отличается от распечатанной копии.

«ПО ДАННЫМ, ТРЕБУЮЩИМ ПОВЕРКИ, КОННИЦА НЕМЦЕВ СИЛОЮ ДО КБР ПРОСОЧИЛАСЬ ЮГО-ВОСТ. М. ШИЛАЛЕ НАПРАВЛЕНИИ М. КАЛТИНЕНАЙ. В ЧАСТЯХ КОРПУСА ОЩУЩАЕТСЯ НЕДОСТАТОК БОЕПРИПАСОВ, РЕЗИНЫ И ЗАП.ЧАСТЕЙ=

В) 11 СК 125 СД: 749 СП УДЕРЖИВАЕТ РУДУКИШКЯЙ, РЕПЕДАУБЕ, ЛЕС СЕВ. ЛАПСУРВАС., 675 СП, ПОТЕРЯВ ПОЧТИ ПОЛНОСТЬЮ 3-Й БАТАЛЬОН, УДЕРЖИВАЕТ РАЙОН ЛАПСУРВАС, ЮАПЕТРИ, БАЛЬЧИШКИ., 766 СП, ПОТЕРЯВ ДО 40 ПРОЦ. СВОЕГО СОСТАВА, ПРИВОДИТСЯ В ПОРЯДОК В РАЙОНЕ М. –СКАУДВИЛЕ, ПОСЛЕ ЧЕГО БУДЕТ ВВЕДЕН В ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ[34]

ПРОТИВНИКУ С НАПРАВЛЕНИЯ РОССИЕНЫ НА ТАУРОГЕН.,

И) ШТАРМ 8 КУРТУВЕНАЙ.

=ТРЕТЬЕ.= ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ОТ ШТАБА 11 А НЕ ПОСТУПИЛА <…>[35]

УЧАСТОК: ЛОМЯЙ, ПОЕГЛОНЕ. ПРИДАННЫЙ ДИВИЗИИ 1/286 СП ЗАНИМАЕТ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ РАЙОН ЛЕС СЕВ. БАТАКЯЙ. ШТАДИВ 125 – ЛЕС ЮЖНЕЕ М. СКАУДВИЛЕ.

НА ФРОНТЕ ДИВИЗИИ 22.00 РУЖЕЙНО-ПУЛЕМЕТНАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА.

ПО ДОНЕСЕНИЮ НАШТАРМА ТАНКИ ПР-КА 23.30 22.6 ПРОРВАЛИ ФРОНТ 125 СД НА КЕЛМЕ, СКАУДВИЛЕ.

Г) 48 СД: О ДВУХ БАТАЛЬОНАХ 328 СП СВЕДЕНИЙ НЕТ. ОТДЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ И ОБОЗЫ ЗАДЕРЖИВАЮТСЯ М. КОЛНУИ, М. РОССИЕНЫ. 19.00 ПОДОШЕДШИЙ: БАТАЛЬОНЫ 268 СП, БАТАЛЬОН 328 СП, 10 АП, 14 ГАП – ЗАНИМАЮТ ОБОРОНУ РУБЕЖЕ МИНЯНЫ, М. РОССИЕНЫ.

2/268 СП ПОД ДАВЛЕНИЕМ ДВУХ БАТАЛЬОНОВ ПЕХОТЫ И БАТАЛЬОНА ТАНКОВ ОТХОДИТ В ПОДГОТОВЛЕННЫЙ БАТАЛЬОННЫЙ РАЙОН ЛИБЕШКЯЙ. 301 СП ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ОТХОДИТ В РАЙОН РЕЙСТРАЙ ЮЖНЕЕ СТ. ЭРЖВИЛКИ. КОМАНДИРОМ 48 СЛ ОРГАНИЗОВАНА РАЗВЕДКА ВДОЛЬ ДОРОГИ РОССИЕНЫ, СКИРСТЫМОНИ. ШТАДИВ 48 – ЛЕС ЮГО-ВОСТ. М. ВИДУКЛЕ. <…>»[36]

Я привожу здесь эти документы практически без сокращений, чтобы читатель мог ясно увидеть, что у командиров Красной Армии в первые дни войны не было полной растерянности и что гибли наши люди у границы не совсем беспомощно. Мост у Таураге был разрушен не Святым духом, и танковые дивизии изготовились к контрудару не наугад. Однако тройное превосходство сил наступающих делало свое дело.

Боевой дневник ГА «Север»

«14.30 6-я ТД 4-й ТГр взяла Рассейняй…»[37]

Журнал боевых действий СЗФ

«НАЧАЛЬНИКУ ГЕНШТАБА КА<…>

ОПЕРСВОДКА № 03 к 22.00 23.6.41. ШТАБ СЗФ ПАНЕВЕЖИС.

<…> 48 сд отошла севернее Россиены.[38]

12 мк и 2 тд (3 мк) с 11.45–12.00 должны были перейти в контратаку:

23 тд с направления ТВЕРАЙ, ЛАУКУВА, СКАУДВИЛЕ;

28 тд с направления РАУДЕНА, УЖВЕНТИС, КРАЖАЙ, СКАУДВИЛЕ;

202 мд из КЕЛМЕ на СКАУДВИЛЕ.

12 мк практически перешел в наступление (с опозданием) только в 13–15 часов[39]. В ходе марша подвергся 4 раза нападению авиации противника. Марш проходил медленно и только в 18.00 28 тбр развернулась для атаки танков, но танки противника после неудачной атаки ПТР отошли на СКАУДВИЛЕ.

2 тд 3 мк из РОССИЕНЫ должна была атаковать на СКАУДВИЛЕ. Ввиду отсутствия связи с мк, данные о результате атаки неизвестны <…>»[40]

Москва. Генштаб. Ватутину. 23.6.41 13.40

«Открытым текстом, из’ятием ленту

Одна наша часть районе Рассейняй уничтожила целиком 100 мотополк, 40 танков, 18 орудий противника. Атаку развиваю. Прошу направить одну авиадивизию бомбардировщиков удара морскому деssанту[41] немцев Либава».[42]

А. Исаев: «Оценка противником действий 12-го мехкорпуса 23 июня была невысокой: “Перед фронтом [1-я тд. – А. И.], очевидно, сражаются части двух мотомеханизированных бригад, предполагавшихся у Тельшая. Руководство этими бригадами, похоже, неорганизованное и вялое”. В качестве бригад числились, судя по всему, 28-я и 202-я дивизии. В итоге в журнале боевых действий 1-й танковой дивизии ехидно констатировалось: “Поскольку противник использует свои моторизованные силы, находящиеся на левом фланге дивизии, нерешительно и бессвязно, и до сего момента состоялось боевое соприкосновение, похоже, только с передовыми частями, для прикрытия левого фланга хватит усиленного 1-го батальона мотоциклистов и 4-го разведбата”.[43] Впрочем, если бы Черняховский смог атаковать в первой половине дня 23 июня, его дивизию бы ждало избиение силами новейших немецких танков, почти неуязвимых для 45-мм орудия БТ. Такие случаи в ходе Приграничного сражения тоже имели место, например под Пружанами и Войницей…

Во второй половине дня продолжавшие наступление две боевые группы 6-й танковой дивизии вышли к Дубиссе. Группа Рауса захватывает мост через реку ниже по течению от железнодорожного моста в Лидувенае, ставшего жертвой “бранденбуржцев”. В соседней группе Зекедорфа, несмотря на тяжелые условия местности, лидером наступления становятся мотоциклисты. Они же первыми сталкиваются с советскими мотомеханизированными частями, о которых старательно предупреждала разведка. Рота мотоциклетного батальона обходным путем через лес вышла к мосту через Дубиссу. Почти одновременно к тому же мосту вышел советский передовой отряд (около 40 грузовиков) из 2-й танковой дивизии. Скорее всего, это было подразделение 2-го мотострелкового полка. Типичным решением советских командиров подвижных соединений в Приграничном сражении было выбросить вперед мотострелковый полк для прикрытия развертывания танков для контрудара. Однако немцам удается отбросить мотострелков из дивизии Солянкина и занять оборону. Обычно в подобных случаях разыгрывалось кровавое сражение за плацдарм. В данном случае силы немцев оказались чересчур слабы, всего одна рота. Прибывшие с востока на выручку мотострелкам танки 2-й танковой дивизии охватывают плацдарм с двух сторон (по 5 танков на каждом берегу). Немецкие мотоциклисты были вынуждены, понеся тяжелые потери, оставить ценный мост. Взрывать его никто не собирался – он был нужен обеим сторонам».[44]

Ленинград. Смольный

Антюфеев: «Военком Московского района И. В. Галковский сказал, что на призывные пункты, не ожидая повесток, явилось более девяноста процентов всех военнообязанных…

Когда мы ночью подводили итоги первого дня работы военкоматов, А. А. Кузнецов сказал, что их осаждают добровольцы – пожилые и молодые люди, не подлежащие по тем или иным причинам мобилизации в Красную Армию и Военно-Морской Флот.

– Надо отобрать добровольцев, – заключил Алексей Александрович, – в отряды для охраны предприятий, военных объектов, борьбы с вражескими лазутчиками и диверсантами…»[45]

Начальник инженерного управления Ленинградского фронта Б. В. Бычевский:

«…утром 23 июня меня вызывает командующий, вернувшийся из Мурманска, и предупреждает:

– Будем создавать дополнительные оборонительные рубежи на псковском направлении в районе Луги. Подробные указания получите у генерал-лейтенанта Пядышева.

К вечеру стало известно, что войска Прибалтийского особого военного округа, теперь Северо-Западного фронта, отходят с тяжелыми боями к Западной Двине.

Вместе с заместителем командующего генерал-лейтенантом К. П. Пядышевым мы засели за разработку схемы новых рубежей.

Константина Павловича за десять лет службы в Ленинградском округе я узнал довольно хорошо. В тридцатых годах он руководил военно-учебными заведениями. Проводил много учений, маневров. Во время рекогносцировок укрепленных районов часто возглавлял комиссии, и мы вместе исходили пешком не одну сотню километров вдоль границы. Его грудь украшали два ордена Красного Знамени, полученные за боевые подвиги во время гражданской войны. Богатая военная эрудиция, ровный характер и большой такт в обращении с подчиненными тоже вызывали к нему симпатию у окружающих.

Пядышев проводит на карте линию от Кингисеппа на Лугу и к озеру Ильмень.

– Это будет лужская позиция. Видимо, придется выделять отдельную группу войск для ее обороны…»[46]

24.6.1941 – вторник

Дневник начальника генштаба ОКХ вермахта

Гальдер: «Войска группы армий “Север” почти на всем фронте (за исключением 291-й пехотной дивизии, наступающей на Либаву (Лиепаю), отражали танковые контратаки противника, которые, предположительно, вел 3-й танковый корпус русских при поддержке нескольких мотомеханизированных бригад. (3-й танковый корпус дислоцировался здесь еще в мирное время). Несмотря на это, усиленному правому крылу группы армий удалось продвинуться до Волькомира (Укмерге). На этом участке фронта русские также сражаются упорно и ожесточенно.

В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск».[47]

Документы СЗФ

«ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 05 К 22 ЧАСАМ 24 ИЮНЯ 1941 г. О ХОДЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ФРОНТА ЗА 23 И 24 ИЮНЯ 1941 г.

<…> 1. По всему фронту частей Северо-Западного фронта противник продолжает атаки танками, пехотой, одновременно высадкой во многих районах авиационных десантов, расстраивает связь и организует террористические группы.

Наши части, ведя упорные бои, в ряде направлений отходят. Во многих соединениях управление и связь нарушены.

<…> 3. 8-я армия в течение 24.6.41 г. ведет оборонительные бои на своем правом фланге, одновременно выполняя контрудар 12-м механизированным корпусом и 2-й танковой дивизией (3-го механизированного корпуса).

10-й и 11-й стрелковые корпуса с 9-й артиллерийской бригадой противотанковой обороны в течение дня удерживали ранее занимаемый рубеж, отражая атаки противника.

Вследствие нерешительности и неактивности командира корпуса [генерал-майора] Шестопалова результатов действий 12-го механизированного корпуса не ощущается.

2-я танковая дивизии (3-го механизированного корпуса) 23.6.41 г. разгромила 100-й моторизованный полк – до 40 танков и 40 орудий противника. 2-я танковая дивизия к 16.00 24.6.41 г. – в районе Россиены (без горючего). Противник подтянул резервы и в 16.00 24.6.41 г. перешел в наступление. Принимаются меры доставки горючего самолетами».[48]

«ДОНЕСЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА ОТ 24 ИЮНЯ 1941 г. НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР ОБ ОБСТАНОВКЕ НА ФРОНТЕ К 22 ЧАСАМ 45 МИНУТАМ 24 ИЮНЯ 1941 г.

МОСКВА НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР

КП – ПАНЕВЕЖИС 24.6.41 22.45

НА № 016/Ш

12-й механизированный корпус в районе Калтиненай медлит атаковать 120–200 танков и до пехотной дивизии противника в районе Келме. Виновен Шестопалов.

2-я танковая дивизия 23.6.41 г. разгромила 100-й моторизованный полк (до 40 танков и 40 орудий противника). 2-я танковая дивизия – Россиены, нет горючего.

В 16.00 24.6.41 г. противник от Скаудвиле перешел в наступление на Россиены.

5-я танковая дивизия в 14.00 23.0.41 г. вела бой с противником в районе Родзишки.

Положение и местонахождение дивизии 24.6.41 г. неизвестно».[49]

«ПРИКАЗАНИЕ ШТАБА СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА ОТ 24 ИЮНЯ 1941 г. НАЧАЛЬНИКАМ ШТАБОВ АРМИЙ И МЕХАНИЗИРОВАННЫХ КОРПУСОВ ФРОНТА ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ГРУППИРОВКИ И НУМЕРАЦИИ ВОЙСК ПРОТИВНИКА ПЕРЕД ВОЙСКАМИ ФРОНТА

Начальникам штабов 8, 11, 27-й армий

Начальникам штабов 5-го и 12-го механизированных корпусов

Несмотря на то, что войска Северо-Западного фронта уже двое суток ведут бои на всем фронте, до сего времени почти ни в одном из звеньев командования нет сведений о силе и группировке противника.

Поступающие сведения и сводки разноречием, путаны и вследствие этого мало ценны.

Это объясняется тем, что начальствующий состав забыл о необходимости вести тщательную разведку всеми средствами в процессе всего боя и вне его.

До настоящего времени на фронте захвачены единицы пленных, к тому же о нумерации частей, к которым они принадлежат, штабу армии до сего времени неизвестно.

ПРИКАЗЫВАЮ:

Принять немедленно меры к установлению группировки и нумерации частей противника перед фронтом армии.

Систематически организовывать разведку боем, поиски, засады, высылку лазутчиков с целью захвата в плен.

Организовать тщательное и постоянное наблюдение во всех звеньях, ведущих бой.

О взятых в плен, нумерации частей, к которым принадлежат пленные, о выявленных группировках противника немедленно доносить, не дожидаясь очередной сводки, в вышестоящий штаб.

Все личные документы убитых, тяжелораненых и пленных немедленно направлять в Разведывательный отдел штаба фронта.

Разведывательные органы полностью использовать для выполнения их непосредственной задачи.

Заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта

(подпись)

Начальник Разведывательного отдела полковник Сафронов»[50]

«НАЧАЛЬНИК ШТАБА 8 АРМИИ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ЛАРИОНОВ

Оперативная сводка

МОСКВА. ВАТУТИНУ

1. Районе основных группировок противника:

а) КВЕДАРНА, РОССИЕНЫ, ТАУРОГЕН – не менее четырех[51] пд, до одной (испр. – одна) танковой одивизии, одной бронедивизии и кавбригада. В конце дня 24.6 установлено в движении на РОССИЕНЫ с юга не менее танковой бригады;

б) на направлении КАУНАС действовали свыше шести пд и не менее одной (испр. – двух) танковой (– ых) дивизии.

2. Рубежи занимаемые противником к исходу 24.6:

а) САЛАНТАЙ, КУЛЕЙ, РЬЭТАВАС, ТВЕРАЙ, КРАЖАЙ, КЕЛМЕ, р. ДУБИССА. Около 18.00 мото-механизированные части (до одной дивизии) прорвали фронт 8А в направлении ШАУЛЯЙ. Данных о результате (– ах) этого (зачеркнуто и надписано карандашом – прорыва) еще (зачеркнуто) не установлено (испр. – известно);

б) по западному берегу р. НЕВЯЖИС противник вышел фронт: КОМПЫ до устья реки. На остальных участках фронта точной группировки противника дать невозможно по причине отсутствия связи с частями 11А. <…>

Ф. КУЗНЕЦОВ

П. КЛЕНОВ»[52]

Дневник командующего ГА «Север»

Фон Лееб: «16.30. Разговор с генерал-полковником Гепнером: южный передовой отряд 6-й танковой дивизии увяз в ожесточенных боях с противником у реки Дубисса восточнее Расейняй, продвижения не имеет, несет большие потери. Левое крыло 6-й танковой дивизии и 1-я танковая дивизия наносят удар в северном направлении…

21.30… Танковые атаки велись также и на правом фланге 18-й армии, однако их удалось отразить. Все это свидетельствует о том, что противник не намерен беспорядочно отступать, а делает это поэтапно. Какую цель он преследует, пока непонятно…»[53]

Ленинград. Смольный

Попов: «Уже утром следующего дня (24 июня) К. П. Пядышев доложил о составе, порядке и сроках работ рекогносцировочных групп, о примерной организации и последовательности оборонительного строительства. Основным рубежом намечалась река Луга почти на всем ее протяжении и далее Мшага, Шимск до озера Ильмень, с развитым и укрепленным предпольем, бравшим свое начало от реки Плюссы. Второй рубеж обороны предполагалось создавать по линии Петергоф, Красногвардейск (Гатчина), Колпино. И, наконец, завершающий рубеж намечался по линии Автово, окружная железная дорога до ст. Предпортовая, Средняя Рогатка и поселок Рыбацкое на Неве. При взгляде на карту с нанесенными на ней рубежами, конечно, бросались в глаза большие разрывы между ними. Однако отсутствие необходимого числа свободных войск и недостаточная уверенность в возможности массового привлечения населения на работы вынудили согласиться с предложенной схемой. В тот же день, когда еще на границе с Финляндией было по-прежнему спокойно и наши войска там продолжали совершенствовать оборону, немцы продолжали наступление в Прибалтике и их передовые части на ряде участков уже подошли к Западной Двине, которая находилась примерно на полпути между госграницей и Псковом. Дальше уже откладывать было нельзя, и мы собрались на Военный совет фронта с участием А. А. Кузнецова и Т. Ф. Штыкова, где К. П. Пядышев подробно доложил схему оборонительных рубежей на псковском направлении, а также некоторые расчеты, связанные с необходимостью привлечения рабочей силы и механизмов. После ряда вопросов и обмена мнениями схема обороны была утверждена. Также было решено немедленно приступить к работам сперва саперными и даже понтонными частями, которые предложил начальник инженерного управления фронта Б. В. Бычевский. Однако, несмотря на то, что все члены Военного совета высказались единогласно за мобилизацию населения как области, так и самого Ленинграда, мы с А. А. Кузнецовым, понимая всю политическую значимость этого вопроса, решили все же посоветоваться с А. А. Ждановым, срочно возвратившимся из отпуска.

Выслушав нашу информацию об обстановке на Северо-Западном фронте и решении об укреплении подступов к Ленинграду с юго-запада, А. А. Жданов в принципе согласился с нами, хотя и обратил внимание на все неприятности, связанные с привлечением ленинградского населения на оборонительные работы в первые же дни войны. Учитывая значение этих мероприятий, А. А. Жданов решил все же посоветоваться с И. В. Сталиным и сразу же доложил ему об этом по телефону. Разговор носил несколько затяжной характер. По фразам Жданова чувствовалось, что ему приходится убеждать Сталина, а по окончании переговоров, положив трубку, он сказал, что Сталин дал свое согласие, указав одновременно на необходимость провести большую разъяснительную работу среди населения…»[54]

25.6.1941 – среда

Дневник начальника генштаба ОКХ вермахта

Гальдер: «Противник организованно отступает, прикрывая отход танковыми соединениями, и одновременно перебрасывает большие массы войск с севера к Дюне на участок между Ригой и Якобштадтом (Екабпилсом)…»[55]

Раус: «После того как единственный тяжелый танк в течение 2 дней блокировал дорогу, она начала-таки действовать. Наши грузовики доставили на плацдарм снабжение, необходимое для последующего наступления. Войска получили свободу передвижения и смогли участвовать в концентрической атаке XLI танкового корпуса против советского 3-го механизированного корпуса. До тех пор, пока наши коммуникации оставались перерезанными, было бы ошибкой пытаться ввязаться в бой, который вел полковник фон Зекендорф…»[56]

Исаев: «Несмотря на обескураживающее столкновение с новыми танками противника, немцы поначалу не хотели отказываться от наступательных действий. Получив поддержку с воздуха, группа Зекендорфа попыталась перейти в наступление. Главным препятствием оказываются советские танки, в первую очередь тяжелые. Разыгрался танковый бой. Одно из классических его описаний выглядит следующим образом:

“Чтобы остановить основные силы противника, были введены в действие 114-й моторизованный полк, два артдивизиона и 100 танков 6-й танковой дивизии. Однако они встретились с батальоном тяжелых танков неизвестного ранее типа. Эти танки прошли сквозь пехоту и ворвались на артиллерийские позиции. Снаряды немецких орудий отскакивали от толстой брони танков противника. 100 немецких танков не смогли выдержать бой с 20 дредноутами противника и понесли потери. Чешские танки Pz.35(t) были раздавлены вражескими монстрами. Такая же судьба постигла батарею 150-мм гаубиц, которая вела огонь до последней минуты. Несмотря на многочисленные попадания даже на расстоянии 200 метров, гаубицы не смогли повредить ни одного танка. Ситуация была критической. Только 88-мм зенитки смогли подбить несколько КВ и заставить остальных отступить в лес”.

Нельзя не отметить, что количество тяжелых танков на поле боя возрастает. Если утром их было всего 7–8, то теперь уже 20. Скорее всего, они вводились в бой по мере прибытия, заправки или устранения мелких поломок. Танкист из 2-й танковой дивизии Д. И. Осадчий вспоминал тот бой: “Когда боевые порядки смешались, пришлось вести огонь с коротких остановок. Противник отвечал тем же, горели БТ и Т-26. Неуязвимыми оказались КВ с их мощной броневой защитой, от снарядов на их броне оставались лишь вмятины. А ведь плотность танков была так велика, что практически любой выпущенный снаряд достигал цели»”[57]».[58]

Как бы скептически ни оценивали немцы возникшее на их пути в первые дни войны противодействие, тем не менее, потери они несли. За первые четыре дня боев одна только 6-я танковая дивизия, согласно Боевому дневнику, потеряла 73 человека убитыми 209 ранеными, к тому же 20 человек пропавшими без вести, что фактически можно приравнять к убитым. Итого почти целых три роты.

Конечно же, наши войска несли несравнимо большие потери. Однако нападая из расчета как минимум трое на одного можно было и вообще никого не терять. А теряя почти роту в день только из одного боевого соединения, в конце концов, можно лишиться и преимущества.

Ленинград. Смольный

Бычевский: «25 июня немецко-фашистские войска прорвались на подступы к Даугавпилсу. Возникла реальная угроза падения города и выхода передовых отрядов противника к Западной Двине. К этому времени определилось направление главных ударов вражеских армий в Прибалтике: они нацелились на Ригу и Псков. Напряженная обстановка требовала быстрых решений и действий.

В тот же день состоялось заседание Военного совета фронта. Кроме генерал-лейтенанта М. М. Попова и корпусного комиссара Н. Н. Клементьева на нем присутствовали секретарь горкома партии А. А. Кузнецов и секретарь обкома Т. Ф. Штыков.

Военный совет заслушал и утвердил доложенную генерал-лейтенантом К. П. Пядышевым принципиальную схему обороны на юго-западном фасе фронта. Было решено немедленно начать инженерные работы на намеченных рубежах силами населения ближайших районов и одновременно приступить к мобилизации на оборонительное строительство трудящихся Ленинграда.

Генерал-лейтенанту Пядышеву предстояло возглавить командование будущей Лужской группы войск. Он предложил сразу же перебросить на юг две-три дивизии с Карельского перешейка. Командующий в принципе против этого не возражал, но хотел посоветоваться с наркомом обороны. Хотя на границе с Финляндией пока царила тишина, активных действий там можно было ожидать с часу на час.

Саперных частей для работ на Лужском рубеже у нас было крайне мало, и Военный совет разрешил использовать курсантов Военно-инженерного училища. Начальника училища подполковника А. Д. Цирлина назначили начальником инженерных войск Лужской группы. Майору М. М. Зязину, работавшему в училище, поручили сформировать управление военно-полевого строительства.

Михаил Матвеевич – старый сапер. Мы знакомы давно и понимаем друг друга с полуслова.

– Сколько человек будет работать на строительстве? – спрашивает он.

– Сколько сумеете мобилизовать с помощью Лужского райкома партии. Указания туда даны. От нас приедут майор Иванов и подполковник Лисовский с саперами и понтонерами.

– Какие войска будут занимать оборону, с кем согласовывать места сооружений?

– Еще не известно. Пока начинайте рыть противотанковые рвы и готовить огневые позиции для артиллерии перед Лугой.

Зязин уехал, а мы с подполковником Пилипцом и майором Ивановым принялись обсуждать порядок минирования Лужского предполья…»[59]

26.6.1941 – четверг

Документы СЗФ

«ДОНЕСЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА ОТ 26 ИЮНЯ 1941 г. НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР ОБ ОБСТАНОВКЕ НА ФРОНТЕ К 20 ЧАСАМ 35 МИНУТАМ 26 ИЮНЯ 1941 г.

ОСОБО СЕКРЕТНО

Народному комиссару обороны СССР

26.6.41 20.35

Докладываю положение войск Северо-Западного фронта.

1. Противник продолжает окружение Либава.

2. 8-я армия – 12-й механизированный корпус и 5-я танковая дивизия в тылу противника без горючего. Командир 3-го механизированного корпуса донес открыто 25.6.41 г.: “Помогите, окружен”. Стрелковые соединения на фронте Плателяй, Кражай, Келме, Шиауленай, Шедува. В ночь на 27 июня начнет отход [на] р. Лиелупе и далее на северный берег Зап. Двина до Екабпилс. Соединения армии понесли потери и нуждаются в их немедленном пополнении, которое начало по мобилизации поступать, но не может быть одето, так как обмундирование двух стрелковых дивизий осталось в бывших пунктах дислокации. Соединения потеряли часть оружия, что уточняется.

11-я армия – штаб и Военный совет армии, по ряду данных, пленен или погиб.

Немцы захватили шифрдокумент. 5, 33, 188, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших, задерживаемых [на] направлении Двинск. Много брошено оружия.

11-я армия не является организованным боеспособным соединением.

На вильнюсском направлении необходимо развертывание новой армейской группировки немедленно. За счет пополнения, видимо, погибших дивизий, прошу разрешить формирование новых четырех стрелковых дивизий.

Прошу усилить фронт десятью артиллерийскими полками [в] счет погибших. 11-я стрелковая дивизия свежая, но ее гаубичный артиллерийский полк разбит авиацией.