Урядник Сазонов – любимец детей.Нет, кроме него, к подражанью примеров.Он первый в колонне почетных гостейНа утренниках во дворцах пионеров.К нему, как к отцу, пионеры спешат,Как к деду, к нему октябрята стремятся.Он может приехать в любой детский садИ сколько захочется в нем оставаться.Урядник Сазонов какао попьет,Расскажет детишкам веселую байкуКак брать медвежатника. Песню споет,Взяв в руки игрушечную балалайку.Сазонов детей просто боготворитИ в детских садах по ночам остается.Он красит там окна, он вовсе не спит,А после с молоденькой няней дерется.Ну как ей молоденькой тут устоять,И это Сазонов вполне понимает.Ему потому и не хочется спать,И с няни он нежно халатик снимает,Ведет ее в спальню, кладет на кровать,Мурлычет ей песню, щекочет усами.И нянечка тут же готова отдатьСазонову все от себя с потрохами.Сазонов ночными горшками звенит,Слезая с кровати босыми ногами,На нянечку юную нежно глядитИ тихими, молча, уходит шагами.С утра ему по пионерлагерямНа встречи спешить, на линейки и слеты,Петь в клубе «Дельфин» «По морям, по волнам…»,Но любит Сазонов все эти заботы.Он любит детишек, и дети в ответЕму отвечают любовью за ласку.Вожатые до девятнадцати летСнимают при нем с себя все под завязку.Урядник Сазонов – любимец ребят,А также учительниц и комсомолок.То ясли, то техникум, то интернат –Везде он желанен, улыбчив и ловок.

Урядник Сазонов прочел «Манифест»,Нашкрябанный аж в девятнадцатом веке,С большим упоеньем в единый присест,Когда ошивался с ревизией в ЖЭКе.Сазонов задумался: «Ну и дела!Так, стало быть, призрак бредет по Европе».Но тут паспортистка полет прервалаСазоновских грез, прислонясь к его ж…пеГорячим бедром. И отхлынула кровьОт мозга, и затормозилось мышленье.Сказал паспортистке он только: «ГотовьПокудова списки, кто на выселенье».А мысль возвращалась: «Вот Маркс, сволота.Должно быть, по пьяни придумал, зараза».И снова его захватила мечта,Как бурный поток из бачка унитаза.Да как же он ходит, пугает же всех?Ведь это ж вам не наркоман и не шлюха.Но в этот момент его вновь, как на грех,Коснулась бедром паспортистка Надюха.«Ох, – вздрогнул Сазонов, – Надюха, ты чо?»И всю паспортистку огладил очами.Надюха не призрак, от ней горячо.Урядник, вздохнув, передернул плечами.А призрак, не знающий стен и границ,Бродил, между тем, по Европе бесстрастно.«Глубокая мысль, это не для тупиц», –Подумал Сазонов, пытаясь напрасноСобраться с такой же глубокой мыслей.И чуть ли уже не собрался, и близкоБыла эта мысль у Сазонова. «Ой!» –Вдруг вскрикнул он. Снова его паспортисткаГорячим бедром обожгла невпопад,И мысли о призраке сразу пропали.Сазонов скосил свой задумчивый взглядНа бедра ее и подумал: «Едва лиСмогу я в такой обстановке мечтатьИ думать, как призрак бредет по Европе».Закрыл «Манифест» он и бросил читать,А мысль заострил на надюхиной ж…пе.

Урядник Сазонов не раз с парашютомСпускался на землю с избытками жажды.Покажется выдумкой это кому-то,Но это чистейшая правда. ОднаждыЕго попросили подняться на АНеНа тысячу метров и прыгнуть на льдину,Которая вместе с двумя рыбакамиВ открытое море неслась. На картинуТакую Сазонов взглянул и ответил:«Лечу, заправляйте моторы горючим».Он в воздух поднялся. Неласково встретилЕго океан. Нетерпением мучим,Урядник Сазонов глазами впивалсяСквозь тысячу метров в морские просторы.И вот разглядел двух людей и сорвалсяС крыла самолета. Ревели моторыУшедшего АНа. Вот купол раскрылся,А ветры Сазонову щеки лизали.Минута-другая, и он приземлилсяНа льдину, где два рыбака замерзали.Он тут же налил им по двести грамм водкиИ, рацию вынув, дал координаты.На них отозвались подводные лодкиИз Североморска, а также из НАТО.Те два рыбака задремали, сморившись,Во сне они щуку на спиннинг ловили,Им в лица Сазонов взглянул, наклонившись,И мрачные мысли его посетили.Он думал: «Не дай Бог, придет субмаринаВраждебного блока скорее, чем наша,И в плен всех возьмет. И расчетчица ЗинаУже не увидит его, и НаташаИз санэпидстанции. Страшно в разлуке.А эти козлы… Каковы их устои?Вдруг это предатели Родины, суки».Вздохнул тут Сазонов и плюнул: «Не стоитНа риск полагаться». Тоскливо и кроткоРука потянула наган из кармана.А к вечеру наша подводная лодка,Как айсберг, возникла в полоске тумана.

Урядник Сазонов отправился в баню.Пришло время вымыться в этом квартале,С собой прихватил сослуживицу Маню,Чтоб спину потерла ему в общем зале.«Иначе, – сказал, – замордую по службе».И Маня покорно бельишко собрала.Резону ей не было в искренней дружбеС урядником портить все прямо с начала.Зашли они в баню – понятно, в мужскую.Вахтер было рыпнулся, че, мол, Сазонов,Ты с бабою прешь сюда? Я протестую,И мне пропускать ее нету резонов.Урядник Сазонов нахмурился бычьи:«Ты что же, старик, культ здорового телаНе любишь?» Вахтер зачирикал по-птичьиИ сник, а Сазонов прошествовал смелоИ Маню провел за собой в раздевалку.И все мужики в тот же миг онемелиИ сгрудились кучей, устроили свалку,Глазея на Маню, и тихо балдели.А Маня с урядником быстро разделисьИ, шайки наполнив, забрались в парилку.У них и мочалки к тому же имелись,А также Сазонов взял пива бутылку.Урядник Сазонов разлегся на лавке,Подставив свои ягодицы и спину,И Маня хлестала его бородавкиБерезовым веником, словно скотину.Урядник Сазонов сопел умиленно,А Маня, ругаясь сквозь зубы, потела.И группа мужчин, замерев, вожделенноСмотрела на Манино сочное тело.Стояли они вдоль парилки по стенке,Завидуя хором уряднику черно,Сжимая руками худые коленки,И взгляд оторвать не желали упорно.Меж тем у Сазонова кончилось пиво.Он встал, потянулся, как кошка в сметане,Похлопал по мягкому месту игривоЛадошками Маню и вышел из бани.

Урядник Сазонов на отдых в четвергПоехал в дом отдыха. На две недели.И всех отдыхающих сразу повергВ прострацию так, что потом еле-елеПришли все в себя, так Сазонов был мил,Так вежлив и предупредителен к дамам.Казалось, всю жизнь он в Париже прожил,Шатаясь по Луврам и по Нотр-Дамам.При первой же встрече он «Здрасьте» сказалВсем, кто был в столовой. Тут все обалдели.И каждый жующий жевать пересталИ лишь на Сазонова дико глядели.А он улыбнулся во все тридцать два(Из чистого золота было шестнадцать),Отхаркался в урну, не смазав едва,Не переставая светло улыбаться.Изысканно сев на положенный стул,Урядник Сазонов поел с аппетитом.Утерся платком, извинился, рыгнул,Еще извинился. К стакану, налитомКомпотом, могучую длань распростерИ залпом в себя опрокинул небрежно.И всем рассказал, как ему солитерС трудом выводили. Ребеночка нежноПогладил по маковке. Вилочку взял,Которой до этого кушал котлету,И очень изысканно поковырялЗубцами в зубах своих. «Спичечки нету?» –Спросил у мужчины с приличным брюшком,А вилку отбросил, изрядно погнувши.И вытер под мышками пестрым платкомВспотевшее тело, пиджак расстегнувши.А вечером дамы одна за другойС Сазоновым просто с ума посходили.Он всех ангажировал наперебойНа танцах, которые тут проходили.Он с дамами этими протанцевалВесь вечер подряд, при его-то артрите.И только однажды, ламбаду прервал,Сказав: «Я пойду помочусь, извините».

Урядник Сазонов четвертые суткиБезвылазно дома сидел в туалете.Желудок его, удивительно чуткий,Дал полный отказ ресторанной котлете,Которую он заказал в воскресенье,С сержантом Петровой жируя с аванса,Запив ее пивом и чаем с вареньемИ точку поставив в порыве брейк-данса.Он выйти не смог в понедельник на службу,В кишечнике тонком отметив слабинку.Все проклял Сазонов: котлету и дружбуС сержантом Петровой – не бабой – картинкой.Ну что было делать? Он принял морфуши,А школа подшефная как-то узналаО страшном недуге и, на тебе, тут жеНа помощь звено пионеров прислала.Тимуровцы в галстуках красных и с горномЗастали Сазонова в полном упадке.Он выдохся от беготни по уборным,И вырван последний был лист из тетрадки.Газет уж давно не осталось в помине,А два тома Горького жалко до боли.Урядник Сазонов по этой причинеПорыв организма усилием волиДержал в напряжении. Зубы скрипели,И слезы мужские скупые катились.Вот тут-то тимуровцы и подоспели,Вот тут-то, хорошие, и появились.В момент были вымыты пол и посуда,Простираны майки, носки и рубашки,И пыльных бутылок стеклянная грудаСдана, а на выручку куплены шашкиИ тут же расставлены друг против дружки.И сел звеньевой и Сазонов за доску.Урядник дал всем пионерам по сушке,А сам от души закурил папироску.Он выиграл партию в русские шашки,Где восемь на восемь доска из фанеры.Из Горького вырвал четыре бумажки,«Спасибо» сказал, и ушли пионеры.

Урядник Сазонов, охотник изрядный,Являлся грозой кабанов и медведей,Лисиц, глухарей, мелкоты травоядной,Воров, проституток, бомжей и соседей.Однажды в седое туманное утроОн из дому вышел в брезенте и коже.Клубился туман над рекою как будто,И ветер хлестал по обветренной роже.Урядник Сазонов с ножом и наганом,Который до времени сунул он в брюки,Шел крайне бесшумно, хотя было раноИ очень отчетливо слышались звуки.Но был у Сазонова дар следопыта,Не зря разбомбил он двенадцать притонов.И вскоре он выследил след от копытаИ вынул наган с барабаном патронов.Привел его след в непролазный орешник,И тут же Сазонов залег за пеньками.Вдали голосисто пропел пересмешник,И ИЛ-18 шел под облаками.Урядник Сазонов, пошитый не лыком,Уперся в туман немигающим оком.Пальнул, но тотчас был шокирован криком,И понял, что крикнули тут недалеко.Урядник Сазонов в орешник помчался,Туман расступался, как облако, тая.Ефимов дед кровью в кустах обливалсяИ хрипло стонал, пузыри выпуская.Сазонов взглянул и все понял мгновенно.«Эх, дед, – он сказал, – ну, какого же лядаПоперся сюда ты, зачем непременноВ орешник полез? Так те, старый, и надо!»И злость разобрала урядника люто,Такую охоту испортил, паскуда.Сазонов ругнулся по матушке круто,В Ефимова плюнул и вышел оттуда.И шел он уже, не скрываясь, открыто,И ветки трещали под ним, словно кости.Зверье разбегалось. Сазонов сердитоСмотрел им вослед и плевался от злости.

Урядник Сазонов – красавец-мужчина,И скромен, как ангел, на службе и дома.Не пьет и не курит во сне. «Молодчина»Зовут его все, кто с ним близко знакомы.Он честен, как Ленин, опрятен в одежде,И женщинам сроду не врал, не лукавил.У них после встречи с ним место надеждеВсегда остается. И он не оставилИз них ни одну, ни одну не обидел,Со всеми встречается, всеми доволен.И в них недовольства он сроду не видел.Дурными болезнями также не болен.Он женщин не делит на падших и честных,Он в женщине только лишь женщину ценит.И много он может припомнить чудесныхВозвышенных встреч. Как, бывало, разденетОн где-нибудь в здании аэропортаПрекрасную, с бронзой загара на коже,Попутчицу – женщину первого сорта,Но ведь и Сазонов не третий сорт тоже.А, скажем, случается выйти в облавуИ по чердакам пропылить по приказу,А там обязательно встретишь шалаву,По всем компонентам приятную глазу.И тут же Сазонов – гусар благородный –Ведет ее в хату, любезен и тонокВ своем обращении. Это природныйВ нем стержень, заложенный прямо с пеленок.В Сазонове все удивительно к месту:И руки, и ноги, и прочие части.И мог бы, конечно, давно он невестуСебе подыскать, чтоб, сгорая от страсти,Любить ее, словно Отелло Джульетту.Но знает урядник Сазонов – не время.Пока пожирает преступность планету,Садится в другое седло он, и в стремяДругое сапог свой начищенный ставит.В нем стержень такой, что бандитам обидно.Когда положенье в районе исправитС преступностью он, вот тогда будет видно.

Урядник Сазонов нарвался однаждыНа банду налетчиков-рецидивистов.Они на стоянке такси честных гражданШмонали, а с ними попутно таксистов.Их было двенадцать, затянутых в кожу,С кастетами все поголовно, с ножами.А главный «Макаровым» тыкал всем в рожу,И граждане деньги сдавали им сами.Урядник как крикнет: «Да как вам не стыдно!Вы, видимо, совесть совсем позабыли!По вашим откормленным рожам не видно,Чтоб плавили сталь вы и уголь рубили.Сейчас же верните все, что отобрали,Свои извинения все принесите(За это ли наши отцы воевали?),И если простит вас народ, уходите».Налетчики в первый момент растерялись,Но все же убрали ножи и кастеты.Собрались в кружок, малость посовещалисьИ отдали деньги, а детям – конфеты.Урядник Сазонов, довольный поступкомСвоим и налетчиков, шел улыбаясь,И думал, как в мире сегодняшнем хрупкомХорошее слово весомо. ВдаваясьВ детали прошедшего, он не заметил,Как ночь опустилась, звездами играя,Как тихо за ним все налетчики этиИдут, постепенно его окружая.Урядник Сазонов не ведал тревоги.Он верил в людей и в гармонию мира,И шел потихоньку себе по дороге,По Библии не сотворяя кумира.И тут в переулке, где было безлюдно,Где ночью совсем фонари не горели,Налетчики подлые хором паскудноС боков на Сазонова все налетели.Достали обратно ножи и кастеты.Сазонов вскипел: «Ну, держитесь, зараза!»И не посмотрев, что прилично одеты,Их всех положил с переломами таза.

Урядник Сазонов не любит новацийПо принципиальным вопросам морали.И как-то в четверг он решил искупаться.Чудесные летом погоды стояли.Он вышел на пляж и разделся до плавокИ десять минут полежал, загорая,А не потому, что боялся пиявок.Он даже в болото ходил, презираяОпасность такую. И нынче на пляжеИспытывал он первозданную радость,Хотя понимал, что не может быть гажеЖивотной, чем эта противная гадость.Поднялся Сазонов и прыгнул прекрасноВ волну набегавшую, и окунулся,И волосы вымочил, фыркнул ужасно,И тут же на берег песчаный вернулся.И тут он увидел такое, что с ходуЕго передернуло и омрачило:На пляже, где столько лежало народу,Где плюнуть-то, можно сказать, негде было,Где все на виду друг у друга, как братья,Стояла свободно, ничуть не смущаясь,Красивая женщина, только без платья,А также без лифчика и, улыбаясь,Глядела Сазонову в черные глазья.А он, цепенея, мурашкой пробитый,Сказал: «До какого ж дошел безобразьяВек нынешний!» И отвернулся сердитый.Пропало его настроенье и краски.Погоды уже не казались всецелоЧудесными. Не было в климате ласки,И как-то противно в желудке болело.Гнал мысли Сазонов – привиделось просто, –Пытался себя убедить он в обратном.И долго лежал и считал пять раз до ста,На каждую сотню кладя аккуратноПо камню. И счет исчерпав до предела,Он вновь посмотрел и вздохнул безысходно:Все так же без лифчика баба гляделаВ него. И Сазонов ушел благородно.

Урядник Сазонов едва по дорогеТащился к вдали проступавшему лесу,Цепляясь за камни, как плот за порогиНа быстрой реке. И казались по весуЕму сапоги, как чугунные гири.Давно он забыл, что такое смеяться.Он понял одно – счастья нет в этом мире,И думал о том, как до леса добраться.Но не за грибами собрался Сазонов,Не пение птиц его в лес поманило.Он шел обезвреживать группу шпионов,Которых примерно четырнадцать было.Случилось все утром в одиннадцать двадцать.Ему позвонили, подняли с постели,В погоню велели тотчас собираться,Добавив: «Товарищ Сазонов, Вы ели?»«Да где же я ел? – отозвался Сазонов, –Ни крошки во рту, брюхо сводит до дрожи».Ответили: «Жаль. Но поимка шпионовГораздо важней, поедите попозже».И вот он идет, спотыкаясь, по следу.Одиннадцать двадцать – начало отсчета.А время-то, время подходит к обеду.Так где же взять силы? Какая работаТут может быть сделана? Два с половинойЧаса без еды в бесконечной погоне.Сазонов, испачканный серою глинойОт частых падений, споткнулся на склонеБольшого холма, застонал, но поднялся,Приблизился к лесу, добрел до избушки.И хрипло отрезал, чтоб каждый сдавался,Кто там нарушает границу. Из пушкиСвоей безотказной дал выстрел по крышеИ рявкнул: «Нас много, как львы, мы деремся».Шпионы струхнули и крикнули: «Тише!Не надо, начальник, стрелять, мы сдаемся!»И выбросив кольты, теряя сознанья,Один за одним они стали сдаваться.Урядник писал протокол задержанья,И время поставил – тринадцать пятнадцать.

Урядник Сазонов замерз невозможно,Четыре часа простояв за бутылкой,И, сидя в тепле, отходил осторожно,Довольный и баней самой, и парилкой.Полезную вещь совмещая с приятной,Давно уже он собирался помыться.Настоечкой хвойной, как лес, ароматнойУрядник Сазонов любил окатиться.И вот, наконец, он добрался до бани.В предбаннике сбросил шинель и фуражку,Стянул галифе и присел на диване,Достал «Филипп Моррис» и сделал затяжку.Ему разрешали курить против правил,Поскольку боялись и знали на деле.А он снял носки и на стул их поставил,А стул отодвинул. Носки загремели,Попадали вниз, и один раскололся.Сазонов собрал со слезами осколки,Подумав: «Зачем я так долго боролсяЗа лучшую долю? Э-эх, палки-елки».А после пошел за блаженством в парилкуИ там уж размяк, разомлел, согреваясь.А очень приятная мысль про бутылкуСвербила в мозгу, средь извилин катаясь.Намылился он, поражая микроба.Тут банщик к нему подошел ненароком,Уряднику был он обязан до гробаКогда-то давно не полученным сроком,И тихо спросил: «Не хотите ль развлечься?Вас знают и ждут. Вам, надеюсь, понятно?Я б Вас проводил в кабинет, где разлечьсяМогли б Вы. Притом, совершенно бесплатно».Сазонов сперва возгорелся и, было,Чуть-чуть не сказал, как душа его рада.Но вспомнил носок, погрустнел и за мылоВновь взялся и твердо ответил: «Не надо!»Он лег и зажмурился. Очень приятноЛежать в теплоте, отмокая от грязи.И было до боли ему непонятно,Чем нравиться могут случайные связи?

Урядник Сазонов шел берегом моря,Вдыхая полезные запахи йода.И мыслилось горько, что друг его, Боря,Конечно, не прав, и такого урода,Как он, не встречалось Сазонову сроду.Он молча ракушки пинал сапогами,Глядел на морскую соленую водуИ думал, что быть им с Борисом врагами.Пока эти горькие мысли терзалиСазоновский разум у берега моря,А волны спокойно подошвы лизалиЕго сапогов, знать не знавшие горя,Надвинулись сумерки, и в лунном светеУвидел урядник Сазонов, как сразуИз моря на берег почти на две третиЗалез водолаз. Он бегом к водолазу.А тот достает заграничные миныИ берег минирует наш среди ночи,Чтоб утром российские наши мужчиныВзорвались, а женщины плакали б очень.Сазонов к лазутчику резко подкралсяИ крикнул: «Сдавайся, собака, на месте!»Но враг был хитер, даже не растерялся,И крикнул в ответ: «А не много ли чести?»И с левой попробовал выбить два зубаСазонову. «Не на того напоролся, –С улыбкой ответил урядник и грубоУдарил в скафандр, и тот раскололся. –Знай наших, подлюга. Давай быстро явки,Пароли и связи, и мин расстановку».И тут же Сазонов сорвал с него плавки,Чтоб не убежал, хоть и сам стометровкуЗа девять и девять бежал на районе.Но, зная врага, просто подстраховался.А в принципе мало, кто мог с ним в погонеСравниться, плюс он очень здорово дрался.А как была администрация радаВ отделе, куда доставляют шпионов:«Товарищ, Вас ждет, безусловно, награда!Фамилия Ваша?» – «Урядник Сазонов».

Урядник Сазонов на сельхозработыНачальством отправлен был по разнарядке.Он ватник взял свой, старый плащ, полуботыИ прибыл к автобусу в полном порядке.Он сразу отметил, что женщин немногоИ что выбирать можно будет от силыИз трех-четырех. «Все покажет дорога.Кто смел, тот и съел. Ни к чему крокодилыНам в деле таком», – рассуждал на посадкеУрядник Сазонов и, сделав заметку,Он быстрым движением из-под подкладкиДостал чуть побитую пылью конфетку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2

На страницу:

Перейти

2 из 2