Маленькие рассказы

Тамара Соломей

Маленькие рассказы

Я – не Бонапарт

Меня долго упаковывали, затем долго несли на руках. Только, когда мы вошли в помещение, я поняла: меня решили подарить. Навстречу вышла женщина и очень грустно стала смотреть на меня, я на всякий случай опустила глаза. Женщина наконец-то произнесла:

– Какие большие уши, лохматая. Боже мой! Полная противоположность! Жозефина была такая миниатюрная.

Приятного было мало, выслушивать эти сравнения, тем более, что они были не в мою пользу. Оказывается в доме этой женщины недавно, после болезни, умерла собачка. Вдруг кто-то произнес:

– У Вас была девочка, а это мальчик, у него все должно быть по-другому, – и эта фраза решила все. Женщина решилась меня взять. Моему возмущению не было предела, хотя я была еще маленькой собачкой, но я уже знала, что я – это Она, то есть девочка, а не мальчик!

В новом доме мне очень понравилось, для меня приготовили постель, поставили красивую чашку с водой и едой. Я ела и краем уха слушала разговор моих новых хозяев:

Посмотри, такие огромные глаза, красивый песик. Мама, давай назовем его Бонапартом, в память о нашей Жозефине, а ласково будем звать Боном, – это произнесла девочка, которую все называли Яночкой.

Услышав такое, я перестала есть, села и стала внимательно смотреть на совершенно взрослых людей. Мне так хотелось, чтобы мои хозяева были не только добрыми, но и умными людьми. Увы! В вопросах определения пола у животных, мои хозяева, ставшие уже близкими, проявили себя людьми, совершенно не компетентными… Мое положение настолько меня огорчало, что я, не выдержав, заболела. Что будет со мной, если хозяева узнают, что я – никакой не мальчик, а девочка… Яночка больше всех в доме занималась моим воспитанием и совсем даже не напрасно. Я замечательно охраняла дом от нехороших людей. Мои успехи в выполнении команд радовали всех, мною гордились и приводили в пример гостям, у которых имелись глупые и невоспитанные собачки. Так вот, первой обнаружила мой горячий нос, конечно, Яночка. И меня срочно повезли в ветлечебницу. Заполняя на меня медицинскую карту, ветеринар вдруг удивленно поднял брови:

– Ну, ребята, вы даете! Какой же это Бонапарт, это же девочка!!!

От страха я закрыла глаза, ушки мои повисли, мне показалось, что я умираю. Очнулась оттого, что на меня капали чьи-то слезы, это плакала Яночка:

– Бонечка, родная моя, не умирай, пожалуйста!

Я, находясь в обморочном состоянии, поняла, что от меня никто и не собирался отказываться. Меня уже не называли Боном, я слышала новое имя – Бонечка и преданно смотрела в глаза своей юной хозяйки. Мы стали родными друг другу, мало того, мы стали верными друзьями. От пережитого ужаса мои ушки остались опущенными навсегда, но этот факт моей биографии уже никого не смог огорчить, потому что, как показала жизнь, совсем не это главное…

Швейная машинка

За ней давно не ухаживали, не протирали, не смазывали. Почему же она после того, что с ней случилось, должна делать красивый шов, или ровную строчку? Бесцеремонность портнихи ее огорчала, и она стала запутывать нитки и рвать их. Прежняя хозяйка не позволяла себе такой небрежности в обращении с ней. Машинка нервничала и стучала все громче и громче, призывая новую хозяйку обратить внимание на запущенность и не ухоженность. Ответной реакции не последовало, ноги стоявшие на педали, продолжали безжалостно повторять попытки: привести в движение колесо. Машинка замерла и не отпускала иголку. Новая хозяйка стала ожесточенно крутить колесо рукой, однако машинка сопротивлялась из последних сил и, заскрежетав, застопорила даже колесо с приводом.

Женщина терпеливо вынула челнок, освободила его от запутавшихся ниток, но это не помогло привести машинку в рабочее состояние. И, словно опомнившись, женщина принесла масленку, закапала масла во все имеющиеся отверстия в машинке, аккуратно протерла поверхность и внутренности, заправила челнок, подставив лоскуток, сделала пробный шов. Догадливость и старание были вознаграждены: педаль двигалась бесшумно, иголка без проблем создавала петлю, в результате строчка получалась безупречной. Красивая ткань сменила лоскуток и доверчиво легла под лапку. Взаимопонимание явилось началом творческого процесса. Хозяйка виртуозно направляла детали, а иголка сноровисто и тонко пронизывала ткань и оставляла чудную строчку. Задуманному изделию суждено было состояться!

Чувство собственного достоинства

Никто не знает, кто вынес решение – поставить во дворе спортивное сооружение. Проснувшись в одно летнее утро, дети увидели турник. Все были горды, что являются его обладателями. Правда, он был высок для многих, поэтому пришлось притащить ящики. Ребята, словно обезьяны, облепили турник, ликуя и блаженствуя, болтались на перекладине. С большим неудовольствием разбредались по домам на зов родителей.

К вечеру упражнения на турнике усложнились, кто-то сумел подняться и перевернуться! Крепкая сильная Томка, дождавшись своей очереди, вскарабкалась на турник и поняла: болтаться на руках – это просто. Совершить переворот она не могла! Ей было странно признаваться себе в этом: она боялась высоты. Дети во дворе были дружны и отличались доброжелательностью. Все принялись носить из сквера траву и складывать, чтобы Томка не боялась упасть. Травы было уже много, а ребята продолжали бегать в сквер и рвать зеленую спасительницу. Томка, вцепившись в железную перекладину руками и, навалившись на нее животом, была похожа на попугая, сидящего в кольце. Из-за страха она потеряла интерес к турнику. Поза, в которой она находилась, ей уже надоела. Пыхтя, с большим трудом, Томка сползла и повисла. Когда появились ребята с охапками травы, она закричала:

– Ура! Я перевернулась! – и весело заболтала ногами.

Маленькая Томка не оценила желание ребят помочь ей. А они верили, что, благодаря их стараниям, малышка преодолела страх и совершила поступок. Им необходимо было видеть результаты своего труда. Побросав траву, они окружили Томку, гладили ее головку, трогали косички:

– Молодец! Ну, давай, показывай!

Усилием воли Томка заставила себя быстро вскарабкаться на турник. Побледнела, замерла и бездыханная, но с чувством собственного достоинства, перевалилась через перекладину. Она упала в траву, потому что руки ее уже не держали, и слабым голосом пропищала:

– Ура-А-А…

Хорошо, когда есть «Пежо»…

Она знала, что в Израиле ее не будут встречать ни родственники, ни работодатели. Ее профессиональному продвижению могут способствовать только усердие и талант. Ни на одну секунду она не позволяла сомнениям по этому поводу поселяться в своей душе: и, когда вытаскивала раскаленные листы с выпечкой из жарочных шкафов частной кондитерской и, когда стремительно и рационально орудовала шваброй. Она умела делать все и делала красиво и быстро. Благодаря умению общаться, у нее появились ученики. Несчастные неуспевающие становились лучшими учениками по английскому и французскому языкам в своих школах. Однако все это было позже…

Элегантно одетая молодая женщина вышла из самолета и, стоя перед изумленной стюардессой, стала посылать воздушные поцелуи предполагаемой толпе встречающих, которая должна была уже буйствовать у трапа. После церемонии приветствия, взявшись за руки с вышедшим малышом, они весело сбежали по ступенькам и также весело «уселись» в их любимый «Пежо», чтобы подъехать к зданию аэропорта. Длительное оформление первых необходимых документов, напоминающее санобработку, не огорчило уже знакомую нам особу. Она была молода, красива, умна, она верила в успех! Если быть наблюдательным, то у высокого, лет сорока, мужчины, наша красавица явно имела, только что упомянутый, успех. Улыбаясь, он с интересом следил за передвижениями мамы и сына. В конце концов, решительно подхватив свой компактный чемоданчик, он приблизился к объекту своего наблюдения и на хорошем английском произнес:

– Я бы хотел, чтобы мне с вами было по пути! Малыш, а ты хотел бы полететь в Америку?

– Во-первых, я уже не малыш, мне скоро будет шесть лет. А во-вторых, я еще не увидел Израиль, поэтому лететь в Америку не могу, – малыш очень твердо высказал свою позицию, но не скрывал, что мужчина ему нравился.

– Мой сын прав и мне нечего добавить, – словно извиняясь, сказала мама.

Мужчина протянул руку женщине:

– Джордж!

– Юлия, а это мой сын Алекс! – после слов мамы серьезный малыш подал свою руку.

– Хочу быть вашим другом, сожалею, что нет цветов. Вы потрясли меня настолько, что я в один момент пожелал расстаться с холостяцкой жизнью. Я не могу отвести от вас глаз. Вы – мой смысл жизни. Поверьте, я взрослый человек и могу позволить себе принимать такого рода решение.

– Джордж, мне очень приятно, но объявили посадку на Ваш рейс, – произнесла Юлия, надеясь вернуть его к действительности.

Мужчина достал из бумажника визитную карточку и вручил Юле.

– Адвокат Джордж Бейкер, – внимательно прочла она.

– Дайте мне слово, что на Рождество вы ко мне приедете. Обещайте, иначе я останусь, и меня уволят с работы.

Юля смотрела в его глаза и верила каждому слову, ей хотелось кричать, повторяя:

– Да! Да! Да!

Надо признаться, к таким подаркам судьбы она не совсем была готова. На прощание он обеими руками бережно взял ее руку, поцеловал. Подхватив малыша, поднял высоко:

– Я буду ждать вас, договорились?

– Хорошо! – согласился влюбленный малыш.

Юлия провожала совершенно незнакомого человека, желавшего быть их другом, глазами, выражавшими восторг и боль, восхищение и тревогу одновременно. Никогда прежде она не ощущала одиночества так, как в эти минуты. Усилием воли она переключила свое внимание на сына. Он открыл дверцу их несуществующего пока «Пежо» и она, благодарная ему за внимание, «села в машину». Малыш и мама посмотрели друг другу в глаза.

– Мама, только не плачь. Все будет хорошо. – Он обнял ее, и оба рассмеялись.

Добравшись до места, сняли квартиру. Она сообщила Джорджу номер своего телефона, и он звонил. Правда, не часто, только для того, чтобы услышать ее голос и убедиться, что договор о встрече остается в силе.

Весть о талантливой учительнице иностранных языков быстро распространялась по городу, число ее учеников росло. Малыш посещал детский сад и был очень доволен жизнью. И, хотя оба влюбились в теплый, солнечный и разноцветный Израиль, и мама и сын с нетерпением ждали приближения Рождества. При очередном телефонном разговоре обговорили дату приезда, получили из Нью-Йорка внушительную сумму на дорожные расходы и отправились в Америку погостить у Джорджа. Надо держать данное слово, так сказала мама, и это было важным аргументом для Алекса.

В салоне самолета было прохладно. Укутав спящего сына, Юлия, блаженно закрыла глаза и тут же открыла, ужас охватил ее, когда она поняла, что помнит только руки и глаза Джорджа. Руки добрые и сильные, глаза смеющиеся и внимательные. Одним словом, координаты Джорджа – сила, доброта, самодостаточность. Немного успокоившись, Юлия задремала. Перелет был долгим, но не утомительным. Джордж стоял у трапа самолета с огромным букетом невероятно красивых цветов. Волнение охватило Юлию, ей казалось, что она не идет, а летит в объятья этого мужчины. Все трое были счастливы и не скрывали своих чувств. Малыш уже сидел на плечах у Джорджа, Юля с букетом шла рядом и буквально рассматривала человека, который своим сказочным появлением разрушил одиночество, объединив красивых, умных и веселых людей.

Все оказалось достаточно простым, чтобы быть счастливым, нужно для начала сесть в «Пежо»…

Хорошая примета

Яне могла поверить своему счастью, а он, ничего не подозревая, сидел рядом, держал мои руки и говорил, говорил:

– Не могу больше без тебя. Скучаю ужасно. Порой прихожу домой, нет желания, ни есть, ни пить, падаю на диван, закрываю глаза и вижу тебя, разговариваю с тобой, делюсь новостями. Не могу больше ждать, не мо-гу! Один никуда не поеду, слышишь? Собирай все самое необходимое, и уезжаем. Ты не представляешь, что тебя ждет: интересная работа, красивый дом, девчонок запишем в самую замечательную школу. А на меня посмотри! В конце концов, оставлять такого мужчину одного – это неоправданная халатность, граничащая с преступлением! Ты согласна со мной?

Да, я была с ним во всем согласна. Высокий, спортивный, обаятельный, на самом пике своей карьеры. Мне не хотелось думать именно сейчас, при каких обстоятельствах он остался один. Я помню, что за весь период нашего с ним общения, я никогда не спрашивала, где его близкие, а он никогда не рассказывал, чем ему пришлось пожертвовать ради нашей любви. Мы наслаждались общностью интересов, нам было удивительно, что мы сумели найти друг друга в этом, как нам казалось, разнообразном, но, все-таки, холодном и жестоком мире. Я до конца не осознавала, что это происходит со мной, когда мы выходили в «свет», я испытывала некоторое стеснение. Его положение обязывало нас обоих быть закрытее для окружавших нас людей. Однако так думала только я. Борис вел себя естественно и просто. Он обожал меня, был нежен и хотел поделиться своим счастьем со всеми, кого только что разоружил своей искренностью и открытостью. И мне ничего не оставалось делать, как отвечать ему взаимностью.

– Боря, я прошу тебя, пожалуйста, пока никакой информации обо мне, слышишь? – изредка, вполголоса напоминала я.

Рядом с ним я чувствовала себя необходимой, любимой и самой счастливой женщиной на свете! Я смотрела на него восхищенно, с любовью – это было похоже на подарок судьбы, который мне послан самим Всевышним. Наверное, я заслужила этот подарок. Я – любимая женщина нашего президента. Оказывается, и такое бывает в нашей жизни! Счастье настолько переполнило меня, что, разволновавшись, я проснулась! Сожаления, что это был только сон, не было. Я пребывала в таком приподнятом, чудесном настроении. И, как оказалось, не напрасно, Придя на работу, я по внутренней связи услышала, что меня вызывает Генеральный директор. Легкой походкой я вошла в кабинет нашего уважаемого руководителя, который, поднявшись с кресла, выйдя из-за стола, протянул мне руку и сообщил о моем повышении!

Так что, дорогие мои, заказывайте себе только хорошие сны!

Философия любви

Он увидел ее в ресторане, куда зашел поужинать и расслабиться. Она была удивительной женщиной, и все, присутствовавшие мужчины, следили только за ней. Он забыл о том, что навалилось на него сегодня: освоение обязанностей нового звания, телефонный разговор с женой, которая кричала в трубку, что она никогда не уедет из Москвы, тяжелый осадок от увиденной квартиры, в которой ему предстояло жить два долгих года…

Музыканты лениво занимали свои места, готовили инструменты и, казалось, это будет тянуться вечно. Наконец зазвучала музыка, в которой с большими усилиями, но все-таки можно было уловить знакомые нотки из произведений Мариконе. Однако на данный момент его беспокоило только одно, успеет он опередить желающих пригласить ту, которую выбрал он. Слава богу, успел. Мало того, получил еще и ее согласие на танец. Она смотрела на него с чуть заметной улыбкой. А ее сине-серо-зеленые глаза словно говорили ему:

– Все только начинается!

Ее руки нежно коснулись его плеч, и он на мгновение даже потерял сознание. Разволновавшись, он невольно приблизил ее к себе, с трудом сдерживая желание обнять ее, подхватить на руки и кружить, кружить под звуки загадочной, еле узнаваемой, музыки.

– Вы знаете, моим самым любимым мужчиной является Дед Мороз! – доверительно и таинственно произнесла она.

Очнувшись, он вернул ее в прежнее положение и, не скрывая недоумения, произнес:

– Но, ведь он приходит только раз в году! А потом, извините, он же – дедушка!

– Мужчина с добрыми и лукавыми глазами, пушистыми усами, в ярком красивом халате, готовом каждую минуту распахнуться. Это очень волнующе и сексуально! Чтобы не быть уличенной в меркантильности, я умышленно умалчиваю об огромном мешке подарков.

– Вы так открыто говорите о том, что Вас возбуждает, я вправе предположить, что Вы очень легко оказываетесь в постели.

– Не могу Вас этим обнадеживать по той лишь причине, что быть настоящим Дедом Морозом – это дано не каждому! Хочу заметить, если во мне рождается страсть, то это спровоцировано только любовью.

– Господи! Да мы с Вами дышим одним воздухом! Я тоже считаю сексуальность одной из составных любви. Наблюдая флирт с Вашей стороны, я могу надеяться на присутствие хотя бы влюбленности? – он, не отрываясь, смотрел в ее умные, красивые и чертовски хитрые глаза.

– Должна признаться, что Ваше появление было знаковым. Кроме того, обожаю эффект приятной неожиданности. Мне смешно вспоминать, но раньше мне нравилось страдать, терзаться в мучительных любовных ожиданиях. Со временем во всем этом многообразии появились элементы игры, полной трепетных, любовных страстей, – она внимательно, не скрывая удивления, рассматривала этого крепкого и обаятельного, с офицерской выправкой, уверенного в себе, мужчину.

– Хочу Вам задать такой вопрос: если любовная игра приносит обоюдное удовлетворение, станете ли Вы рисковать и менять свой жизненный сценарий? – у него от напряжения перехватило дыхание, он видел в этой женщине свой завтрашний день, свою дальнейшую жизнь, он видел в ней свою судьбу. Он даже не хотел думать о том, что события могут развиваться в другом русле, нежелательном для него. Он был уверен, красив и полон достоинств.

– Разрешите заметить, что музыка уже трижды поменялась. По-моему ответа ждете не только Вы, но и все присутствующие. Закажите, пожалуйста, «Свадебный марш» Мендельсона, чтобы не объяснять каждому, что происходит между нами. Он был восхищен и очарован ею, и ее предложение ему очень понравилось. Под звуки марша они сели за его столик и она продолжила:

– Вы оказались очень способным и сумели создать романтично-сексуальную атмосферу. При этом я нисколько не умаляю своей роли. Однако, если спонтанность нас обоих устраивает и даже возбуждает, то это уже больше чем флирт, я Вас уверяю. Во мне, к сожалению, нет стервозности, чтобы использовать ситуацию в корыстных целях, но Ваше предложение продолжить вечер я принимаю.

Он похолодел: она читала его мысли. Оплатив счет, они вышли, держась за руки. В фойе он не выдержал душевного напряжения, поднял ее на руки.

Да, они имели отрицательный опыт семейной жизни. А сейчас их увлекла любовная игра, благодаря которой рождалась страсть. Однако появились и обрели ценности такие качества, как взаимопонимание и взаимоуважение. Встретились достаточно взрослые, умные, красивые, возможно, чуть ироничные люди.

Самое главное и замечательное в этой истории то, что они действительно будут менять свой жизненный сценарий…

Фея

Посвящается Бэлле Ковалев…

Как правило, на каждые пять учеников – один, по имеющимся данным, является способным. Так, по крайней мере считает Бэлла – преподаватель музыки и просто красивая, современная женщина. Сегодня у нее урок фортепианной музыки у одного из тех, что приходятся на пять учеников. Его зовут Алекс, ему семь лет. Воспитанный, симпатичный мальчик, с внимательным и чуть озорным взглядом. Улавливает и быстро запоминает сыгранное Бэллой, потому что очень хочет играть, играть без нот и только те произведения, в которые он влюбился, от которых он в восторге.

Сегодня для разнообразия Бэлла предложила Алику легкомысленную пьеску, о чем ей пришлось тут же пожалеть. Как обычно, представляя новое произведение, она вдохновенно проигрывает его ученику и с интересом ждет реакции, оценки. Алик, еле дождавшись финала произведения, попросил разрешения посетить туалет, сославшись на боли в животе. Сидел в туалете неприлично долго. Наконец, появившись, уселся за инструмент, всем своим видом и поведением, демонстрируя свое отношение к прослушанной пьесе. Не выдержав паузы, малыш роняет голову на клавиши и, рыдая, признается:

– Мне не нравится это произведение. Я не хочу его играть. Это не произведение вовсе, а сюси-пуси…

Бэлла таинственно открывает свой портфель, достает ноты и, с разрешения малыша, располагает их на подставке. Первые же аккорды заставили Алика собраться, выпрямиться. Чувство восторга наполняло его. Бэлла же использовала все свое мастерство музыканта и психолога, возвращая юному ученику вкус и интерес к музыке. Малыш ликовал, потому что это было то, что ему нужно. Он слышал музыку, о которой мечтал, которую хотел слушать, музыку, находившую отклик в его богатой не по возрасту душе. Бэлла закончила играть и, не убирая руки с клавиш, взглянула на восхищенного малыша:

– Будем разучивать? Ты слышал это произведение? Знаешь, кто его написал?

Малыш, словно возвращаясь из другого пространства, прошептал своей учительнице:

– Да, я буду Это играть. Это мой любимый Бах.

Спасибо, Бэлла!

Ужастик

Перед сном решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Бонька преданно стояла возле моих ног и терпеливо ждала, когда наденут шлейку. Домашние слишком охотно нас выпроваживают, что мне всегда не очень нравится. Весь в думах выхожу на улицу. Дневная жара спала, дует, что-то похожее на ветерок. Свернули в парк. Скамейки заполнены, никто не хочет расходиться по своим душным квартирам. При свете фонарей по-деловому и каждый вечер решаются проблемы быта, выносятся на обсуждение последние политические интриги, высказываются мнения о лидерах партий и их поступках, о маклерах, от которых можно ожидать чего угодно, о возможном продолжении падения курса доллара и, как это отразится на каждом из присутствующих, о детях, которые стали другими, о внуках, которые совершенно не читают книги…

Мое внимание привлек маленький велосипедист. Он несся мне навстречу с такой скоростью, что я вынужден, был прыгнуть на газон, успев дать команду Боньке. И этот маленький «камикадзе» промчался мимо. Я был в ужасе еще и оттого, что голова и шея малыша были плотно перебинтованы. Создавалось впечатление, что шея вообще была в гипсе. Перевязка была сделана добросовестно, торчали только уши и глаза. Правая нога была забинтована от бедра и почему-то поверх штанины. Но, самое удивительное, что концы бинтов, около пятидесяти сантиметров каждый, не были заделаны и развивались позади малыша. Я остолбенел и не мог двинуться с места, такой ужасной была эта картина. Бедная Бонька тоже была напугана, присев, она со страхом смотрела вслед умчавшемуся малышу, ее всю трясло. Совершенно не зная, как реагировать, я осторожно ступил на тротуар. Не успел я это сделать, как вздрогнул от крика, бегущей малышки:

– Спасите!!! Делжите его!!! Подожди, я еще хочу пелевязывать! – крик, полный обиды и отчаяния. Что-то белое мелькало вдалеке, наверное, перевязочный материал, догадался я. Мне пришлось посторониться и «медсестра» промчалась мимо. В руках она держала два рулона туалетной бумаги, пятиметровые концы которой трепетали за спиной бегущего «медицинского работника».

С дрожью в коленях мы с Бонькой проходили мимо, мирно беседовавших людей, которые из-за важности, обсуждавшихся тем, не слышали и не видели ничего и никого вокруг…

Трудный диалог. Письмо бывшему мужу

Здравствуй, дорогой! Твое предложение я встретила, по меньшей мере, с улыбкой, так как не вижу смысла в реанимации наших с тобой отношений. Воды реки, которая называется жизнью, не повернуть вспять. Возможно, тебя вдохновляет тот факт, что я после развода с тобой не была более замужем. Уверяю тебя, что это совсем не та причина, о которой думаешь ты. Я делала карьеру, растила детей, обустраивала наш дом, мне было не до личной жизни. К тому же ты, своим иждивенческим отношением стал мне просто неинтересен. Я не думаю, что по прошествии стольких лет ты изменил себя и свое представление об ответственности мужа, отца и просто человека. Меня же жизнь закалила, воспитала во мне самодостаточность. Я все смогла, самое главное, я вырастила наших детей. Твое участие в их проблемах настолько мизерно, что одно лишь воспоминание об этом вызывает улыбку. Я была свидетелем, когда ты не узнал свою младшую дочь, кстати, как и она тебя, весело пробегавшую мимо. Пойми меня правильно, я не обижаюсь на тебя. Ты такой, какой ты есть, и тебя нужно было принимать или не принимать. За твое неучастие в жизни детей я на тебя не в обиде. Ты, наверное, тоже занимался карьерой, обустраивался, пытался воспитывать детей, правда, чужих. Мы с тобой сами сделали свой выбор, и ничего уже не поделаешь. Вспоминаю смешной случай. Однажды позвонили в дверь, подойдя, я увидела в глазок тебя. Открывать, видеть, общаться, – ничего этого не хотелось, и я детским голосом спросила:

– Кто там?

– Доченька, это я – папа! – обрадовано произнес ты.

– Ой, папа! А я одна и закрыта, – вещала я, голосом малышки, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.