Адвокатская практика

Среди прав, которые имели присяжные, было и право на корпоративное устройство. Присяжные каждого судебного округа образовывали совет. Высшим органом было общее собрание присяжных поверенных. На собрании избирались совет, его председатель и товарищ председателя. В компетенцию совета входили: прием и исключение присяжных поверенных, рассмотрение жалоб на ненадлежащее исполнение присяжными своих обязанностей, назначение поверенных для бесплатного ведения дел и т. п. Председателями советов избирались наиболее уважаемые адвокаты.

Нелегким было становление адвокатуры. Во-первых, это был организационный период; во‐вторых, из‐за упущений в отборе кандидатур в числе присяжных оказались недобросовестные люди, которые рассматривали свою деятельность «как торговлю словом». Вот определения, которыми их награждало общество: «присяжное жулье», «блудливый адвокатский язык». Звучали призывы: «Избавить нас от саранчи и адвокатов».

Однако наряду с этим в России появились специалисты, которые являлись гордостью русской адвокатуры. В адвокатуру приходило все больше образованнейших и талантливейших юристов. Среди них В.Д. Спасович, П.А. Потехин, А.И. Урусов, А.Л. Боровиковский, Ф.Н. Плевако, С.А. Андреевский, М.Ф. Громницкий, А.Я. Пассовер. Но и среди равных были первые. Это в перую очередь относится к Владимиру Даниловичу Спасовичу (1829–1906 гг.). Современники именовали его «Королем адвокатуры», а Ф. М. Достоевский сказал о нем: «Талант из ряда вон, сила!» Высказывания Спасовича о целях и задачах адвоката актуальны и сегодня.

Благодаря А. Ф. Кони эти задачи не остались забытыми:

«…Загляну [в] в тайны души подсудимого… сказать в пользу обвиняемого все, чего последний сам не может, не умеет или не хочет сказать, не закрывая, однако, при этом глаз на истину… Дар свободного слова предоставлен адвокату для облегчения участи подсудимого, и им не следует пользоваться для распространения преступных или противообщественных идей.…Проявлять отвагу своего звания в названии вещей по их именам. <…> По политическим делам защита должна быть свободна, причем адвокат, и не будучи солидарен с подсудимым, должен, однако, иметь право высказать все возможное для оправдания или уменьшения вины подсудимого и для ослабления невыгодного впечатления в отношении чувств, руководивших последним. В своих приемах защита не должна давать увлечь себя неуместным соображениям о возможности надоесть или наскучить судьям… в делах, имеющих предметом щекотливые подробности, она должна рисовать не их, а лишь общие начертания предмета, подражая не детальной китайской живописи, а античной скульптуре»[38].

Много ярких имен вписано в историю российской адвокатуры, много сделано ими для упрочения нравственности адвокатской профессии. Многие адвокаты всецело придерживались буквы и духа закона. Это благодаря их стараниям юридические консультации для населения были не только открыты, но и стали притягательной силой для неимущих граждан, права которых сплошь и рядом нарушались. Голос адвокатов стал громче, и все чаще адвокаты критиковали власть и обвиняли ее в бедственном положении населения.

Критика правительства, относительная независимость от властей, самоуправляемость адвокатуры – все это вызывало недовольство правителей, которые начали препятствовать демократическим преобразованиям в деятельности присяжных поверенных. В 70–80‐е годы XIX в. был принят ряд мер для ограничения прав адвокатов. 3 января 1857 г. Сенат приостановил образование советов присяжных поверенных в тех округах судебных палат, где они еще они не были созданы. В 1878 г. Министерство юстиции внесло в Государственный Совет проект закона о лишении поверенных права на ходатайство в суде. Позднее уездные суды были наделены правом на запрещение практики присяжного. Наконец, в 1903 г. появился циркуляр Минюста, одобренный Сенатом, в силу которого руководители окружных судов стали оказывать давление на присяжных, просивших суд оправдать подсудимых, признавших свою вину.

Принимаемые карательные меры только усилили оппозиционные настроения адвокатов по отношению к власти. Они активно выступали в политических процессах, часть их решительно осудила в 1901 г. разгон студенческой демонстрации в Петербурге. В конце 1904 г. столичные адвокаты обратились к правительству с письменным требованием «признать за всеми гражданами равное право неприкосновенности личности и жилища, свободу совести и вероисповеданий, свободу печати, собраний, союзов».

В борьбе за свои права адвокаты не раз предпринимали попытки объединить свои силы. К началу 1905 г. эти усилия увенчались успехом. К тому времени в судебных округах, а именно в Иркутском, Казанском, Новочеркасском, Одесском, Омском и Саратовском, появились советы присяжных поверенных.

Благодаря объединительным настроениям 28–30 марта 1905 г. состоялся Всероссийский съезд адвокатов.

Следует отметить, что Съезд проходил в условиях серьезных внешних препятствий со стороны полиции. Сознание необходимости объединения всей русской адвокатуры было столь единодушно, что в первый же день заседания 28 марта без прений, единогласно было принято постановление о том, что Съезд провозглашает учреждение Всероссийского союза адвокатов с целью объединения общественно-профессиональной деятельности адвокатуры и достижения политического освобождения России на началах демократической конституции.

Члены Съезда понимали, что в ближайшем будущем Всероссийский союз адвокатов будет иметь огромное значение для профессиональной деятельности адвокатуры. Ведь именно на таких съездах в результате тесного общения, разработок литературы будут совершенствоваться правила адвокатской этики, организовываться и объединяться старшие и младшие члены сословия, что облегчит поддержание чести и достоинства адвокатского сословия в целом, содействуя подъему нравственного уровня, ограждая членов сословия от произвола и устраняя причины, стесняющие их деятельность.

Участники Съезда признавали, что Всероссийский союз адвокатов поможет объединить, расширить и умножить учреждения, стремящиеся выполнить общественные задачи адвокатуры, например по оказанию юридической помощи народу и по защите лиц, привлекаемых по политическим делам и пострадавшим в борьбе за свои убеждения. Союз окажет неоценимые услуги науке права и судебной практике, разрабатывая и кодифицируя богатый материал, накопленный членами сословия за многие годы своей профессиональной деятельности. Кроме того, Союз, чье веское мнение народные представители оценят по достоинству, будет помогать законодательной работе будущего русского парламента в разработке и обсуждении законопроектов. Всероссийский союз адвокатов будет содействовать осуществлению мероприятий, направленных на материальное обеспечение членов сословия и их семей в случае смерти, болезни или нетрудоспособности. От объединенной адвокатуры следует ждать решения трудного, но неотложного вопроса о пенсионной кассе и об иных видах взаимопомощи.

Союз насчитывал в своем составе 2,5 тыс. присяжных поверенных и их помощников, работающих в 64 городах. Многие делегаты были сильно политизированы и предложили участникам Съезда принять участие во всеобщей политической забастовке.

Однако Съезд не поддержал это предложение, посчитав, что «[п]о техническим условиям профессиональной деятельности адвокатуры провозглашение всеобщей политической забастовки неприемлемо».

Вскоре после Съезда некоторые его члены были привлечены за участие в Союзе адвокатов к жандармскому дознанию по обвинению по ст. 126 Уголовного уложения. Как только эта новость стала известной в общественных кругах, в жандармское управление стали пачками поступать заявления от адвокатов о своей принадлежности к этому Союзу, в результате чего гонения прекратились. Почти накануне всеобщей политической забастовки, 5–6 октября 1905 г., в Москве состоялся второй Съезд, который проходил в здании судебных установлений, в помещении Совета присяжных поверенных, куда во время одного из заседаний вошла полиция, потребовавшая прекращения проведения Съезда, однако участники отказались подчиниться, а очередной оратор продолжал говорить. Тогда городовые вывели его из зала, и заседание было закрыто. Следующие заседания Съезда проходили на частных квартирах и прерывались появлением полиции, что, несомненно, усиливало общее настроение участников[39].

§ 2. Российская адвокатура после событий 1917 г. и до наших дней

Следует отметить, что большинство выдающихся адвокатов не участвовало в политической борьбе того периода, считая, что они «не политики, а судебные деятели… независимы в исполнении своего адвокатского долга». В. Д. Спасович, выражая мнение независимых мэтров российской адвокатуры, сформулировал эту позицию следующим образом: «За всякий прогресс, но легальный, за всякую эволюцию, но не революцию, за установления порядка по соглашению всех партий на арене парламента – без кровопролития и убийств».

Спасович неслучайно акцентировал внимание на парламентской борьбе за прогресс. Он считал, что все важнейшие вопросы демократического государства должны обсуждаться и решаться в парламенте. И, надо сказать, адвокаты принимали деятельное участие в работе Государственной Думы: в состав I Думы входили 36 присяжных заседателей и их помощников, в составе II Думы их было 32, в III Думе – 29, а в IV – 23. Некоторые адвокаты входили в состав Временного правительства.

28 февраля 1917 г. Временный комитет Государственный Думы назначил комиссаров в министерства и другие государственные учреждения. Представителями Временного комитета в Министерстве юстиции стали адвокаты В. А. Маклаков, М. С. Аджемов и В. П. Басаков. Среди лидеров Февральской революции ярко и весомо обозначилась фигура одного из самых политически активных и харизматичных «молодых адвокатов» – А. Ф. Керенского, который с упоением принял и оценил ее: «Бескровная революция, это была моя всегдашняя мечта…» На растущей волне своей популярности он без особого труда добился санкции Петроградского совета на занятие поста министра юстиции во Временном правительстве, где броско объявил себя «заложником революционной демократии». Утром 3 марта он, с трудом сдерживая радостную эйфорию, гордо сообщил по телефону признанному корифею отечественной адвокатуры Н. П. Карабчевскому: «Сегодня в ночь сформировано Временное правительство. Я взял портфель министра юстиции». Но это был далеко не праздный звонок. Новоиспеченный министр юстиции предложил председателю Петербургского совета присяжных поверенных забыть их давние идейные разногласия и попросил оказать помощь при подборе состава министерства и Сената: «Не можете ли Вы собрать Ваших товарищей по Совету сегодня? Я хотел бы посоветоваться, чтобы наметить кандидатов». Это обращение Керенского однозначно указывало на то, что ядром будущего Министерства юстиции и высшей судебной инстанции России должны были стать представители адвокатского сословия; тем самым Керенский хотел «поставить правосудие на недосягаемую высоту»[40].

Авторитет адвокатского сословия и председателя ее столичного Совета был настолько высок, что вновь назначенные министры юстиции Временного правительства, которых оно, как правило, привлекало из среды адвокатуры, по воспоминаниям Н.К. Муравьева, «считали своим долгом явиться с визитом к председателю Петроградского совета присяжных поверенных Н. П. Карабчевскому, который обыкновенно приурочивал их прием к заседанию нашей подкомиссии»[41]. В первый же день руководства Министерством юстиции А. Ф. Керенский обратился к советам присяжных поверенных с телеграммой, в которой просил их «принять посильное участие в установлении истинного правосудия в нашей Родине и поднятии его на высоту, соответствующую величию народа и важности исторического момента». Он лично явился на заседание Петроградского совета присяжных поверенных, которое проводилось на квартире председателя Совета Карабчевского. Обратившись к присутствующим с краткой речью, министр просил Совет «способствовать по мере сил водворению порядка и законности». Опора высокопоставленного представителя новой власти на коллег по адвокатскому цеху во многом объяснялась тем, что Керенский считал эту профессиональную корпорацию единственной в России, «до последнего времени сохранивш [ей] верность чести и долгу», и подчеркивал, что «право соблюдалось только в этой корпорации»[42].

Вскоре в России вновь произошла смена власти. Что изменилось в деятельности адвокатуры с установлением правления большевиков? Первый же Декрет от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. № 1 «О суде» упразднил адвокатуру и постановил: «Каждый человек может выступать в качестве адвоката защиты, пока у него или у нее имелось правильное сознание»[43].

Первая попытка создать институт адвокатуры была предпринята в Декрете от 15 февраля 1918 г. № 2 «О суде», в котором устанавливалось, что при местных советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов должны создаваться коллегии правозаступников. Предполагалось, что правозаступничество может осуществляться как в форме общественного обвинения, так и в форме общественной защиты[44].

21 октября 1920 г. ВЦИК утвердил Положение о Народном суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики[45], в котором говорилось об учреждении коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе. Создавались они «для содействия суду в деле наиболее полного освещения всех обстоятельств, касающихся обвиняемого или интересов сторон, участвующих в гражданском процессе». Указанные коллегии защитников учреждались при советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Члены этих коллегий становились госслужащими, их содержание устанавливалось в размере оклада народного судьи. Плата с клиентов поступала на счет народного комиссариата юстиции.

11 мая 1920 г. СНК РСФСР принял Декрет «О регистрации лиц с высшим юридическим образованием»[46]. Этим лицам предписывалось в течение трех дней зарегистрироваться в отделах по учету и распределению рабочей силы местных советов. После регистрации их распределяли на работу юристами в учреждения в порядке отбывания трудовой повинности.

29 июня того же года III Всероссийский съезд работников юстиции обнародовал план привлечения защитников к отбыванию трудовой повинности. Вводилась система: вместо членов коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в суды направляли для ведения дел юристов, работавших в частных организациях или госучреждениях. Все это делалось на основе обязательной трудовой повинности.

26 мая 1922 г. III сессией ВЦИК было принято Постановление «Об адвокатуре»[47], а 5 июля того же года Народным комиссариатом юстиции (НКЮ) было утверждено Положение о коллегии защитников[48]. В соответствии с этими нормативными документами в каждой губернии при губернских судах создавалась коллегия защитников, которая являлась общественной организацией. Руководил коллегией президиум, избираемый общим собранием. В его компетенцию входили следующие вопросы: прием членов коллегии, исключение их за порочащие проступки, рассмотрение дисциплинарных дел, организация юридических консультаций. Надзор возлагался на суды и прокуратуру. Частная адвокатская практика вышеназванными положениями не регулировалась.

27 февраля 1932 г. НКЮ было утверждено Положение о коллективах членов коллегии защитников[49]. Данный правовой акт регулировал вопросы организации коллективов ЧКЗ и руководства их деятельностью; порядок приема и выхода из состава членов коллективов; практиканства в коллективах ЧКЗ; управления коллективами ЧКЗ и многие другие.

Пережив многочисленные реорганизации, российская адвокатура окончательно сформировалась с принятием Совнаркомом СССР 16 августа 1939 г. Положения об адвокатуре СССР[50]. В соответствии с Положением для оказания юридической помощи населению создавались областные, краевые и республиканские коллегии адвокатов.

Помощь населению оказывалась путем дачи юридических консультаций (советов, справок, разъяснений и т. п.); составления заявлений, жалоб и других документов по просьбе граждан, учреждений, организаций и предприятий; участия адвокатов в судебных процессах в качестве защитников обвиняемых, представителей интересов ответчиков, истцов и других заинтересованных лиц.

Членами коллегии адвокатов могли быть лица, имеющие высшее юридическое образование; окончившие юридические школы при наличии стажа практической работы в судебных, прокурорских и иных органах юстиции не менее одного года; не имеющие юридического образования, но проработавшие не менее трех лет в качестве судей, прокуроров, следователей и юрисконсультов. Кроме того, заниматься адвокатской деятельностью могли лица, не состоявшие в коллегии адвокатов. Однако они допускались к занятию адвокатской деятельностью с разрешения народного комиссара юстиции союзной республики в порядке, определяемом инструкцией НКЮ СССР.

Не могли быть членами коллегии адвокатов лица, ранее судимые, лишенные избирательных прав, находящиеся под следствием и судом.

О том, как работало Положение об адвокатуре СССР от 16 августа 1939 г., вспоминает выдающийся организатор адвокатуры, проработавший в Министерстве юстиции почти полвека, кандидат юридических наук, почетный адвокат России, заслуженный юрист Российской Федерации Исай Юльевич Сухарев:

«Вся деятельность адвокатских образований протекала под неусыпным оком наркоматов, а впоследствии министерств и органов юстиции. Формирование самой коллегии и создаваемых ею юридических консультаций, прием новых членов и исключение провинившихся, даже размер адвокатского заработка – все эти вопросы решались по указке или по согласованию с чиновниками и местными партийными органами (не ниже обкома!). Особенно грозно звучала статья 12 упомянутого Положения. Она давала наркомам юстиции Союза и союзных республик право «отвода» принятых в коллегию адвокатов. Причем это право толковалось расширительно: «отвести» могли даже того, кто десятки лет отдал адвокатуре, не удосуживаясь при этом объяснить причины. В начале пятидесятых годов, в разгар борьбы с космополитизмом, таким образом были лишены права на профессию более ста ленинградских адвокатов, в том числе такие выдающиеся, как Я. Киселев, Л. Мазель, Н. Рожанский, И. Олягова, Г. Ярженец, И. Адмони-Красный и др. Подобная акция, как я знаю, готовилась и в Москве.

О том, какие подчас нелепые домыслы ложились в основу такого рода репрессий, можно судить по делу об отводе из коллегии известного ленинградского адвоката Ефима Бегуна, которым довелось заниматься и мне, только что назначенному ревизором отдела адвокатуры Минюста РСФСР. Поступившая в министерство жалоба адвоката на отвод показалась мне настолько убедительной, что я обратился к министру (Ф. Беляеву) с просьбой выехать на место для проверки фактов. И вот что обнаружил.

Адвокат Бегун защищал в суде молодого человека, обвиненного в убийстве тещи. Единственной объективной уликой его причастности к убийству следствие называло совместную трапезу молодого человека с погибшей за несколько минут до трагедии. А подтверждался факт совместного ужина… наличием лапши как на столе в комнате зятя, так и в желудке убитой. В четырехчасовой защитительной речи (она стенографировалась) адвокат начисто отвел все косвенные доказательства виновности подсудимого и обратился к главному. Можно ли считать наличие лапши в желудке убитой прямым доказательством того, что женщина ужинала именно в комнате зятя? Да ни в коем случае! Поскольку лапшовый концентрат выдавался по карточкам всем ленинградцам и был в то время их обычной пищей.

Суд согласился с доводами адвоката и оправдал подзащитного. Президиум Ленгорколлегии нашел речь адвоката образцовой и направил ее стенограмму в ЛГУ в качестве пособия для будущих юристов. А вот там нашелся доцент, усмотревший в доводах адвоката… клевету на героических ленинградцев. Разве могли они в нашей замечательной стране питаться одной лапшой?! В обком КПСС полетел донос – и на политически близорукого адвоката, и на коллегию, пытавшуюся пропагандировать домыслы клеветника.

Выяснив все это, я пришел к выводу о необоснованности решения об отводе адвоката, о чем и доложил министру. Он согласился с моим заключением и отменил приказ. Добавлю, что в период хрущевской «оттепели» были отменены и другие такого рода приказы, в том числе об отводе упомянутых ранее ста с лишним ленинградских адвокатов. Правда, не все из них дожили до реабилитации»[51].

Осуществляя контроль за деятельностью адвокатуры, наркоматы, а затем министерства юстиции заслушивали отчеты руководителей коллегий, были правомочны отменить любое решение общего собрания и президиума и даже распустить президиум. В таких случаях вместо президиума приказом министра создавалось оргбюро из трех-пяти человек, не всегда даже членов коллегии адвокатов. Оргбюро выполняло функции президиума до тех пор, пока министр с ведома партийных органов не давал разрешения на проведение общего собрания и выборы нового президиума коллегии. С другой стороны, утвердилась практика направления на работу в адвокатуру молодых специалистов по путевкам министерств. Причем наряду с ними в адвокаты нередко направлялись и бывшие судьи, прокуроры, следователи, в том числе те, кто скомпрометировал себя на прежней работе недостойным поведением.

Положение об адвокатуре СССР просуществовало до 1962 г., когда его заменило Положение об адвокатуре РСФСР[52], утвержденное на сей раз республиканским Законом. Это стало возможным в связи со все той же послесталинской «оттепелью». Уже в 1958 г. были приняты Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик, и основанное на них Положение отразило некоторое ослабление государственного руководства адвокатурой: коллегии адвокатов были признаны добровольными объединениями лиц, занимающихся адвокатской деятельностью.

В 70–90 годах прошлого века шли эффективные поиски дальнейшего совершенствования деятельности адвокатуры, повышения ее самостоятельности и роли в защите прав граждан.

В 1977 г. была принята Конституция СССР[53], в которой содержалась ст. 161 о коллегии адвокатов:

Для оказания помощи гражданам и организациям действуют коллегии адвокатов. В случаях, предусмотренных законодательством, юридическая помощь гражданам оказывается бесплатно.

Организация и порядок деятельности адвокатуры определяются законодательством Союза ССР и союзных республик.

30 ноября 1979 г. в развитие ст. 161 Конституции СССР был принят Закон СССР «Об адвокатуре в СССР»[54] (далее – Закон об адвокатуре в СССР), который предусматривал правовую регламентацию деятельности адвокатских формирований, а также адвокатов.

Две статьи об адвокатах включали в себя Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (1982)[55].

Статья 22. Участие защитника в уголовном судопроизводстве

Защитник допускается к участию в деле с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления обвиняемому для ознакомления всего производства по делу. По постановлению прокурора защитник может быть допущен к участию в деле с момента предъявления обвинения.

Участие защитника на предварительном следствии и при судебном разбирательстве обязательно по делам: несовершеннолетних, немых, глухих, слепых и других лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту. В этих случаях защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения.

По делам лиц, не владеющих языком, на котором ведется судопроизводство, а также лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, участие защитника является обязательным с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления обвиняемому для ознакомления всего производства по делу.

Обязательное участие защитника в деле может иметь место и в других случаях, определяемых законодательством союзных республик.

Статья 23. Обязанности и права защитника

Защитник обязан использовать все указанные в законе средства и способы защиты в целях выяснения обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность, и оказывать обвиняемому необходимую юридическую помощь.

С момента допущения к участию в деле защитник вправе: иметь свидание с обвиняемым; знакомиться со всеми материалами дела и выписывать из него необходимые сведения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; участвовать в судебном разбирательстве; заявлять отводы; приносить жалобы на действия и решения следователя; прокурора и суда. Кроме того, с разрешения следователя защитник может присутствовать при допросах обвиняемого и при производстве иных следственных действий, выполняемых по ходатайствам обвиняемого или его защитника.

Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты обвиняемого.

Большое значение для правового обеспечения адвокатуры, укрепления ее рядов и совершенствования деятельности имело Положение об адвокатуре РСФСР от 20 ноября 1980 г.[56] (далее – Положение об адвокатуре 1980 г.).