О культуре и не только

Кстати, на Валдае Путин фактически объявил о завершении постсоветской эпохи. Действительно, очень скучно жить «после». После науки, после промышленности, после сельского хозяйства, после хороших фильмов и душевных песен… Гораздо интереснее – в подготовке и предвкушении.

Если уж мы открываем новую эпоху, давайте критическим глазом взглянем на 13-ю статью, а?

Пикантность, я бы даже сказала – интимная потаенность – данной статьи заключается в том, что ни года, ни дня, ни часа за минувшие двадцать лет мы не жили без идеологии. Объявлять ее государственной и обязательной не требовалось – она и без того проникла в каждую щель, не миновала ни старого, ни малого. «Как жаль, – посетовал на днях на заседании Совета по культуре один из приглашенных экспертов, – что современная молодежь практически не реагирует на цитаты, которыми аукались мы. Скажешь: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря…», а отклика нет».

Жаль, конечно, жаль. Но вот что интересно – ни от кого из благополучных, «рукопожатных» экспертов вы не услышите: «Как жаль, что наши дети не читают Шмелева. Все осталось, словно при советской власти. Имя Горкина для них по-прежнему звук пустой…» Такие «пичальки» в экспертной среде не приняты. Это ли не результат промывки мозгов за период с 1993 года?

Установка: «Купи в кредит новый телевизор, пока мы воруем по-крупному» – выдохлась, ее не могло хватить надолго. Тезис: «Все традиционно русское – трэш» – вызывает активную неприязнь общества. Неприязнь, которая будет изливаться в более и более радикальных формах. Давно известно: в стране, где нет идеологии, побеждает национал-шовинизм.

Вера, совесть, социальная справедливость. Поощрение творчества, престиж труда, настоящих знаний и высокого профессионализма. Навык думать не только о себе, любовь к детям и старикам, к земле и родному слову. Готовность дать отпор всему, что для России вредоносно, для личности – разлагающе. Уважение к силе, за которой – правда. Чем не камни в фундамент идеологии национального развития?

Пусть культура займется закладкой этого фундамента. Та культура, о которой единственно и стоит говорить на государственном уровне.

Здравия желаем

22.01.2014

ГОД КУЛЬТУРЫ, который, будучи всего лишь объявленным, немедленно стал предметом лобовых столкновений – от дискуссий до потасовок включительно, наконец начался. Более того, один месяц из двенадцати, считай, позади. И прошел он – январь – пугающе тихо. Гладко. Благопристойно. Про вышеупомянутый год уже не спорят. Из-за него не ссорятся. О старте его отчитываются спокойными информашками: состоялся концерт, организована выставка, план мероприятий утвержден, губернатор на открытии подчеркнул…

Год культуры – то, что вы и думали. Год культуры – то, чего мы боялись. Культура отдельно, реальная жизнь отдельно. Для продвинутых (и притом везучих) – сольник Мацуева. Для абсолютного большинства – «Елки 3», тошнотворный басковско-киркоровский угар новогоднего ТВ, и в противофазе веселью – информационный поток: петарда в руках пятилетней девочки, граната, брошенная пьяным водителем в сотрудников ДПС… Плюс – простые русские слова, которые произнес по всем этим поводам простой русский народ.

Лично у меня в Год культуры есть одно упование. Связано оно с перечнем президентских поручений по итогам заседания Совета по культуре. Точнее, с пунктом первым этого перечня: «Администрации Президента Российской Федерации совместно с Советом при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству обеспечить разработку проекта Основ государственной культурной политики. Срок – 1 апреля 2014 года. Ответственный: Иванов С. Б.»

Тут сразу три знаковых слова. Политика – то есть сознательная, продуманная, выстроенная программа действий. Государственная – значит, культура возвращается в оборот стратегически важных факторов, может быть, даже факторов национальной безопасности. Ну и, конечно, Иванов – слишком значимая фигура, чтобы забивать ему голову расписанием выставок-концертов. И даже зарплатами библиотекарей либо протекающими крышами музыкальных школ.

Три обнадеживающих маркера сигнализируют: культура перестает быть синонимом искусства. Более того: а вдруг (первое апреля – никому не верю, но помечтать-то можно) в грядущих Основах – в преамбуле, скажем – найдется место целям и смыслам? Ведь пригодных для смыслообразования и целеполагания документов у современной России мало. Буквально негде зафиксировать, ради чего мы живем – не каждый в отдельности, но все вместе. Так давайте пропишем это в Основах культурной политики, а? Можно без пафосных слов про имперские амбиции либо возрождение могучей державы. Например, так: главной целью государства российского является здоровье его граждан. Физическое и психическое. На это в ближайшие годы будут брошены основные силы и средства.

Здоровье, понятно, определяется не оборотом больничных койкомест, а увеличением продолжительности жизни, повышением рождаемости, динамикой снижения ССЗ, просветлением криминального фона – как без этого? Будь здоров сам, заботься о здоровье близких и пойми, что самочувствие соседа, а равно соседских детей касается тебя напрямую. Ибо, если будет нас много – крепких, сильных, долго живущих, то и возрождение Отечества не за горами.

Не причини зла, не навреди, не вгоняй в стресс. Мы не конкуренты в борьбе за выживание, мы – члены единой команды под названием «Россия». Не садись пьяным за руль, не торгуй поддельными лекарствами, не бросай человека без помощи, не загрязняй землю, воздух и воду. Торгуешь, бросаешь, свинячишь? Пеняй на себя. Ты на целую страну наплевал. Ты коллективному будущему враг. И нет у тебя отныне в этой самой стране никаких перспектив.

В такую сетку координат культура вписывается самым естественным образом. Что, если не культура, отвечает за благоприятный эмоциональный фон – принципиальнейшее условие психического здоровья нации? Кому как не культуре заниматься единением общества, воспитанием личности, поисками героя? Песни, от которых легче на душе, фильмы, после которых жить хочется, – когда это бывало с нами в последний раз, не напомните? Случайно, что ли, президент наигрывает а целый зал физиков подтягивает «Московских окон негасимый свет», творение Хренникова и Матусовского 1956 года выпуска?..

Где сегодня массовая – в лучшем смысле слова – культура, равно удовлетворявшая и дворника, и академика? Нет ее. Редкие проблески живого, человечного таланта глохнут между крайностями. С одной стороны – тотальная обыдляюще-отупляющая жвачка, с другой – культура нишевая, тусовочная, незначительная по востребованности и охвату, однако весьма громогласная. Искусство кукиша в кармане. «Фи» государству – за государственный же счет.

Цель культуры должна находиться за пределами культуры. Пусть государство четко объявит эту цель. И тогда многие ныне зудящие вопросы снимутся сами собой.

Мы перестанем биться головой об отечественное ТВ, не в силах совладать с «особенностями экономики данной отрасли». Поскольку экономика отдельно взятой индустрии не может противоречить интересам страны в целом.

Мы прекратим тревожно перешептываться: а как воспримут Основы культурной политики сами деятели культуры, не вспыхнут ли бунты?.. У государства нет никаких специальных обязательств перед культурной сферой. У него есть ответственность за благополучие граждан, воспроизводство населения и сохранение России на геополитической карте мира. Ответственность эту делит с государством любой гражданин. Если ты социализирован, значит, встроен в систему общих ценностей. Встроены в нее и деятели культуры – прежде всего, претендующие на бюджетное финансирование. Надо выполнить заказ на героя, образец для подражания – вперед. Примени талант, мастерство, владение новаторскими технологиями. Как ученые (в большинстве своем опять-таки тонкие, ранимые индивидуалисты) берутся за оборонзаказ. Есть такие профессии – Родине помогать.

Культура неотделима от образования, медицины, экологии, спорта, управления. Красота нынешней новогодней Москвы – торжество культуры. Высыпанный кучами реагент на тротуарах – полное отсутствие оной. Фанатичная борьба с курением в спивающейся стране – имитация культуры. Причем опасная имитация: человеку с гангреной руки маникюр не делают. И не надо говорить, что тут как раз и проявляется высшая забота о частном здоровье. Табак – на мой вкус, вещь отвратительная, но все же менее вредная, чем хаос, фальшь и отсутствие логики. На махорке страну спасли и восстановили. Притворством никого не победишь и ничего не построишь.

Так или иначе, 2014-й, культурный, – не время для показного благолепия. Заполним его страстными поисками смыслов. Чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитый год.

Белая зависть

13.02.2014

В ОБЫЧНОЕ время культура и спорт, спорт и культура – это всего лишь две конкурирующие позиции в новостях. Непосредственно перед финальным «и о погоде». Однако у нас на дворе время не обычное. С одной стороны – объявленный и, хоть вяло, но стартовавший в России Год культуры. С другой – старты гораздо более зажигательные, олимпийские.

Скрывать не буду – зависть берет. Нет в культуре праздников, подобных Олимпиаде. Не существует культурных событий, о которых бы волновалась по-доброму вся страна (ну и злопыхательски вибрировал десяток отщепенцев). Отщепенцы, кстати, произрастают преимущественно на культурной делянке, от чего досадно вдвойне… Когда в последний раз представителям культуры заглядывали в рот, ловя каждое слово? А вот у Дмитрия Губерниева уже деспотически оттопырилась нижняя губа – он похож на знатного патриция, вещающего перед гражданами Рима. Потому что уверен: его слушают. С утра до ночи.

За четыре дня до открытия Олимпиады Владимир Путин провел во Пскове совещание по развитию отечественного театра. Тогда же главе государства показали Псковский драматический – тот, что имени Пушкина. Вернее, здание после реконструкции. К первой премьере на обновленной сцене – «Графу Нулину» – внимание высокого гостя привлекать не стали и правильно сделали. Довольно общедоступного тизера в Сети, где взасос целующиеся старшеклассницы стягивают друг с друга школьные фартучки. И это вам не вынужденно-толерантное «Нас не догонят», но искренний порыв режиссерской души.

Не знаю, можно ли ставить перед российским театром какие-то особые задачи. На мой взгляд, их надо ставить перед культурой вообще. Странно, когда окна, двери и крыша проектируются в автономном режиме – что за дом получится, как в нем жить? Кинематограф, театр, музейное дело требуют индивидуального инструментария, но цели их разниться не должны. Более того – именно нынешнее состояние сценического искусства свидетельствует о вреде самостийности. Перестав – в силу объективной конкуренции – быть «храмом», «кафедрой», «властителем дум», театр, будто асоциальный тип, пустился во все тяжкие. Расти и меняться вместе с обществом он не хочет. Застрял в прыщавом ерническом пубертате. «Пошлость – это когда всерьез», – заявляет скандально известный режиссер Богомолов. Вообразите такую фразу в устах Волосожар и Транысова, Вилухиной, Мишина, Мозер, Билялетдинова… Ладно фразу – им не до болтовни, попробуйте примерить на них подобное отношение к делу.

Театр высоких достижений закончился. Остался столичный междусобойчик, заразой расползающийся по русской провинции. Спортсмены говорят: «Мы знаем, как болеет наш русский зритель, спасибо ему!» Режиссеры: «Я хочу раскрепостить этот зажатый город». Кто вкалывает серьезно, тот нуждается в поддержке и любви. Кого от серьеза тошнит червяками, тому хватит и заезжих критиков. Прибудут три человека на два дня, одобрят: «Молодец, старик, не скурвился, так ее – провинцию!» Чем не смысл существования?

За последние годы театр слишком увлекся материальной базой, забыв о том, что имеет дело с душой, а не с кирпичами. Свет, звук, склады, цеха, мастерские… Оркестровая яма опускается, поднимается… Вложения миллиардные. А зритель-то будет ходить? Ведь театр – это больше, чем стены. Как семья – не просто общая жилплощадь.

Материальная красота Сочи сразу начала наполняться человеческой красотой. Красотой телесного и морального подвига. Отсюда и возникает белая, как горнолыжные склоны, зависть. Спорт принял на себя миссию, которую, вообще-то, должна нести культура. Он делает нас лучше. Причем без усилий с нашей стороны – достаточно залечь на диван перед телевизором.

В культуре (не только в российской) давно принято абсолютизировать творцов – вместо того, чтобы абсолютизировать творение. Книги, музыка, фильмы отступают. Выпячиваются слабости, грехи, пороки. Мы слишком много знаем: кто гей, кто алкоголик, кто «болотный» активист. Кого вчера сняли с рейса, почему эта пара развелась, в какой пробирке зачинали наследника… О личных обстоятельствах спортсменов публике известен самый минимум. Нас интересуют их результаты. Более того, лишние – действительно лишние – сведения, как в случае с Плющенко, нивелируются, стираются из памяти, когда «патриарх Женя» порхает по льду огоньком свечи – чуть уставшим, но по-прежнему негасимым…

Про звезду спорта нельзя спросить: а кто это, собственно? Что он такого сделал? Зачем вам, балбесам, его автограф?! В спорте сначала входят медали, титулы, звания, голы, очки, секунды, и следом – человек. В нынешнем искусстве сначала въезжает товарный вагон фанаберии, за ним – цистерна желчи, дальше – платформа, груженная интригами и склоками, а сзади громыхает жестянка сомнительных достижений: песенки под фанерочку, чернушное кинцо, стебные стишата…

В спорте нельзя продавать пустоту сколько-нибудь долго. Нельзя сказать: «У меня свой взгляд на фигурное катание! В моих «фонариках» и «змейках» больше смысла, чем в четверном тулупе Плющенко. Я так вижу!».

По блату стать Липницкой – исключено. Прибегнуть к протекции, чтобы выставиться на соревнованиях по слоупстайлу и приземлиться у подножия трамплина в качестве мешка с костями? Нет желающих. Согласитесь, даже интриги в большом спорте, как правило, – высокого полета. Борьба хорошего с лучшим.

Тлетворный дух равноправия, фамильярного панибратства между теми, кто на экране, и теми, кто на диване, спорту не грозит. Спорт – а не культура – отвечает теперь за чудо, за разинутые рты: «Как они это делают? Я бы так не смог!» Пузанок чуть за сорок невольно сравнивает себя с Шипулиным и Демченко. Пятнадцатилетний гаджетоман, тренирующий разве что мелкую моторику, видит, как поднимается президент страны, приветствуя его ровесницу. Вот вам и воспитательный эффект, которого бесплодно ожидают от культуры.

Ну и, в конце концов, спорт – это мир, где мужчины остаются мужчинами, тогда как искусство – рассадник всевозможных инверсий. Зависть, зависть, снежная зависть!..

Я вот думаю: хорошо, что на сей раз Бог послал нам именно зимнюю Олимпиаду. Зима – время, когда Россия вспоминает о том, что она – Россия. Нам маловато испытывать только самих себя, надо противостоять еще и природным условиям: лед, снег, холод… Русские – исторически народ двойного преодоления. Зимние виды спорта в деле сохранения национальной идентичности трудно переоценить. Ради этого можно пойти на компромисс с МОКом, урезав в сценарии открытия период Великой Отечественной войны. Патриотизм россиян нуждается в свежей подпитке. А с отношением к священной войне у нас и так глобально порядок. Вон как «Дождю» за опрос – не стоило ли сдать Ленинград немцам во избежание блокады, – наподдали всем миром. До сих пор кувыркается.

И еще одно. Репортажи из Сочи – это бесконечная галерея счастливых лиц. Сияющих от уха до уха, залитых светлыми слезами… Так могут радоваться только люди, исполняющие свое дело честно, на пределе возможностей. Одно лицо, которое мы привыкли видеть сосредоточенным, в Сочи тоже светилось от счастья. Пусть оно будет таким и на церемонии закрытия. Дай Бог, чтобы ничто не испортило праздник – заслуженный страной, заслуженный Путиным. А культура… Культура подтянется. После такой Олимпиады придется.

Клавдия Шульженко против Кончиты Вурст

13.05.2014

ЕСТЬ ЛИ на свете зверь страшнее бородатой женщины? Вот вопрос, активно обсуждаемый российскими журналистами, депутатами и представителями шоу-бизнеса. Так называемые звезды, чья сексориентация неведома только дальневосточным леопардам, пиарятся, проклиная Кончиту Вурст. Музыкальные критики выражают ей «фи» протяжным фальцетом. Серьезные люди обеспокоены, не развратит ли пример Томаса-Кончиты нашу молодежь – вдруг желание сочетать юбку с бородой передается, как ветрянка?.. За последние годы большинство из нас обучилось бойко тарахтеть про новые вызовы, однако не способно разглядеть упомянутый вызов, даже если его подадут нам на вертеле. Начиная с 18 марта, время на территории России летит в темпе сюиты Георгия Свиридова. Бессмысленно плестись за ним с идейным багажом трехмесячной, а то и прошлогодней свежести. Завывания про «пятую колонну» и шарахания от гей-пропаганды выглядят сегодня, как сапоги на меху, забытые в прихожей и случайно обнаруженные на пике летнего зноя. «Пятая колонна» уже признала себя пятым колесом; тот, кто мнил других отстоем, оказалось – сам отстой; либералы добровольно зафиксировали кончину либерализма – даже не пришлось вызывать санитаров из консервативно-патриотического лагеря. Ряд представителей новомодного «креативного класса» и старой творческой интеллигенции публично покончили с собой – подписав определенные воззвания или поучаствовав в некоторых шествиях. Списки самоубийц известны, общественное мнение на их счет сформировалось, так предоставьте мертвым хоронить своих мертвецов и не нагнетайте вымышленный саспенс там, где он основательно подослаб.

То же самое можно сказать про геев. Защитили детей законом – и слава Богу. Много чести – каждый отдельно взятый экземпляр гонять народной дубиной.

Тем более, что есть в жизни вещи, не менее опасные, чем эпатаж. Это фальшь и дурновкусие. И то, и другое было проявлено в полной мере во время рекламной кампании «Евровидения» на канале «Россия». Побывав на заключительном – предфинальном – «Прямом эфире» с Борисом Корчевниковым, могу констатировать: за кулисами отечественного ТВ культивируется особая порода людей. Профессиональные махатели флагами, узкие специалисты по держанию растяжек, безбашенные горлопаны «Россия, вперед!»… Энтузиазм в студии взбивался с такой пеной, настолько через край, будто бы вернулась в родную гавань Аляска… Публика охрипла, выкрикивая лозунги, гости истерили и били себя в грудь (часть приглашенных стыдливо опускала глаза, когда остальные метили плевками в Кончиту Вурст). Псевдопатриотический угар струился в жаре софитов, вызывая нормальный угарный эффект – то есть дурноту.

Говорят, так было и в минувшие годы. Но, видимо, тогда это не бросалось в глаза. Вообще на фоне отсутствия реальных побед всякое искусственное вживление патриотических чипов воспринимается равнодушно. Но сегодня ситуация принципиально иная! Олимпиада и Крым (по степени значимости, конечно, Крым и Олимпиада) подарили людям веру: слова переходят в дело. Мы можем. Нас много, и мы – одно целое. Появились реальные современные герои – наконец-то! Появились поводы плакать от гордости. Махать флагами – без указки редакторов. Ликовать до хрипоты – по собственному желанию. Народ вспомнил вкус настоящего патриотизма, и кормить его синтетикой, взошедшей на гидропонике, теперь попросту оскорбительно.

Истинное чувство отличается от поддельного градацией, амплитудой, нюансами. Нельзя прославлять никому (кроме рекламодателей) не нужное «Евровидение» на уровне крымского воссоединения. Не надо захлебываться «Россиейвперед» по никчемным поводам. Парад Победы в Москве, в Севастополе – да. Финалы-полуфиналы «Евровидения» – нет. Помните, как опростоволосился пацан, кричавший забавы ради: «Волки, волки!»?

Бестактно это исступленное веселье, когда рядом – практически у соседа за стеной – стреляют, режут, жгут людей живьем. О чем тот же канал «Россия» рассказывает, не пряча боли, каждый день.

Опасно давить публике кулаком на диафрагму, пытаясь выжать еще немного восторга. В какой-то момент драгоценная вера – которой так давно не было, на которой можно страну поднимать, развивать, украшать – вновь исчезнет. Народ не дурак, туфту раскусывает на раз.

Хуже отсутствия патриотизма – только псевдопатриотические шабаши на пустом месте. Это и есть новый вызов. Не «пятая колонна», не бородатые женщины – нам угрожает фальшь, когда-то разъевшая изнутри Советский Союз. Но СССР все-таки скатывался от искренности к притворству несколько десятилетий. А нынче что – в бездну на рекордной скорости?

Господи, сколько языков сломано о песенный конкурс, никогда не имевший влияния и не претендующий обзавестись таковым в перспективе… А про главное – ни полслова. Пытаясь собрать страну в кулак (в бархатной, впрочем, перчатке), прикидывая, где требуется срочно наверстывать, какие дыры зияют в промышленности, технологиях, обеспечении продовольствием, мы натолкнулись на чудовищный дефицит в культурной сфере.

Не хватает фильмов – таких, чтобы ходили миллионы, смотрели с открытыми ртами, роняя недожеванный попкорн, а потом обсуждали – на кухнях, на работе, в соцсетях.

Давний, хронический недород шуток, которые повторяла бы вся страна – не затыкая уши детям и не поражаясь тупости ржущего зрительного зала.

Острая недостача песен – душевных, добрых, мощных, целебных. От которых жить хочется. Ведь не имеет ни малейшего значения, что мы поем по-английски. Единственно важно – что мы будем петь на родном языке. Правда, по мнению выдающегося композитора и продюсера земли русской Филиппа Киркорова, English – «это единственная возможность общаться на международном уровне». Но господин Киркоров отстал от жизни лет эдак на двадцать. На международном уровне главное – невербальные аргументы.

Не имеет никакого значения, что мы исполняем на «Евровидении» или на каком-нибудь там «Баксослышании». Важно – что будут петь сестры Толмачевы, а также их сверстники и сверстницы у себя дома. За последнюю четверть века в России не родилось практически ни одной песни, которая бы ушла в народ. Нам не с чем встретить 1 Мая, кроме как «Утро красит нежным светом…». Шедевр братьев Покрасс и Лебедева-Кумача – на все времена, но нельзя же до бесконечности подъедаться на советском наследии. Наши песни носим в сердце с колыбели – вопросов нет, однако хорошо бы положить в колыбель грядущим поколениям и пару свежих аккордов.

России необходимо собственное песенное состязание. Только проводиться оно должно с умом. Не ради шоу – ради результата. Первый всесоюзный конкурс артистов эстрады в 1939 году затевался не для того, чтобы пиарить сидящего в жюри Утесова, а (как выяснилось) чтобы вывести на большую сцену Клавдию Шульженко. Конкурс нужен сразу и авторский, и исполнительский – так могут сложиться долгоиграющие творческие союзы: композитор, поэт, певец. Как говорил тот же Утесов, оценивая молодых артистов: этот – на год, этот – на три, а этот – навсегда. Займемся теми, у кого потенциал «навсегда», хватит однодневок.

А пока скажем честно: что мы можем противопоставить Кончите Вурст? Блестящий вокал, драматический талант, яркий темперамент, запоминающиеся хиты? Ах, только традиционную ориентацию?

Маловато.

Игра в «балду»

04.06.2014

ГРАЖДАНЕ, изолируйте детей, мы снова будем говорить о прекрасном. Хотите ли вы в кои-то веки собраться в театр, притулить бренное тело согласно купленному билету и услышать со сцены следующий текст:

Бомж. Это наше место, валите нах отсюда!

Продавщица. Так, а ну иди нахер гнидадер, иначе я тя ща падла урою тут сама.

Бомж. Рот закрой сука…

И так далее, и тому подобное. (Пунктуация авторская. Видимо, для подонков общества запятые – непозволительная роскошь.)

Хотите? Нет? И не услышите. На заседании нового экспертного совета по драматургии (сформированного Минкультом после скандала с советом предыдущим) от выше цитируемого произведения удалось отбиться. Не сразу, правда. С криками и посулами публичных разоблачений. Однако по итогам полмиллиона бюджетных рублей сохранены в государственном кармане – для дальнейших культурных растрат.

Каждый член нового совета одолел 3 8 присланных на конкурс пьес. Одобрение получили 16. Из них с десяток – вне зависимости от жанра и художественного уровня – не вызывают возражений у психически здоровых людей. На пути прочего можно было ложиться, как Ельцин в своих фантазиях ложился на рельсы, – толку ноль. Общее голосование плюс умелое лоббирование дезавуировали отдельно взятый частный протест.

Итак, любители искусства, будьте бдительны. Театр – по-прежнему сфера повышенной опасности. Например, государство выделило 400 000 рублей, чтобы на ваших глазах медработники избивали пациентов:

Сестра: Что ж ты творишь, зараза такая (бьет его по плечу, по голове ладонью, он съеживается). Я тут не буду, б…, с тобой с одним нянчиться (опять ударяет. Он весь вжимается). Давай теперь правую, ну, быстро. Руку давай (он протягивает руку)…