Медная чаша госпожи Мадины. Часть 2

Он растерянно взглянула на Мстислава. Тот ободряюще улыбнулся ей.

– Ты молодец, – сказал он. – Рисуй дальше, чтобы ничего не забыть.

Динка на мгновенье задумалась.

– Тут караван-сарай. Тут постоялый двор при караван-сарае, где мы живем. Здесь дом Ахмеда, – Мстислав удивленно приподнял брови. – Он похвастался Тимуру своим домом и даже дерзнул пригласить его к себе. Здесь маленькая мечеть. Все остальное – глинобитные сакли, как те, которые мы видели, когда катались на верблюде. Все, – сказала она, словно отпуская хозяина постоялого двора, и тот действительно ушел.

– Теперь ты поняла, где в вашем городе были строения, которые задумал Тимур?

Динка радостно кивнула, и глаза ее сияли.

– Да, – а потом не без гордости она добавила. – Нигде по Хиризу не было подобных памятников архитектуры. Этот был единственным.

Глава 6.

Прошла еще одна беспокойная ночь. Динка и Мстислав, несмотря на усталость, постоянно просыпались от громких звуков труб, от бесконечного гудения комаров. Чуть свет Дину разбудил хозяин постоялого двора, пригласив ее в шатер Тимура.

Динка хотела было уйти одна, но Мстислав поднялся тоже.

– Я с тобой, – сказал он. – Подожду тебя там. Мне так будет спокойнее, честное слово.

Солнце уже ослепительно сияло на безоблачном небе. День обещал быть душным и жарким.

Девочка вошла в шатер Тимура. Мстислав остался на улице. Тени нигде не было, и он с благодарностью подумал о Дине, которая буквально заставила его надеть на голову самодельный смешной тюрбан.

– Мадина, дочь моя, – осмотрел ее внимательно Тимур, – проходи.

Ее глаза еще не успели привыкнуть к полумраку после яркого солнца, и она споткнулась о подушки, лежащие на полу. И только после этого она заметила, что Тимур в шатре не один. Рядом с ним сидел некий человек, которого она не видела здесь прежде. Чуть поодаль сидел Мир-Саид, а перед ним – один из секретарей Тимура с развернутым свитком.

Тимур указал ей на место, куда ей надлежало присесть, и Динка осторожно опустилась на ковер. Мир-Саид что-то диктовал секретарю вполголоса, но уже не спускал с Динки глаз, и она чувствовала себя неуютно под этим проницательным взглядом.

– Мне сказали, что ты совсем мало ешь, – начал Тимур. – Переход по степи дает о себе знать, все мы стали есть меньше, но ты – женщина, и тебе надлежит есть мясо и сладости.

– Я ем достаточно, – тихо сказала Динка. – Благодарю тебя.

– Я думаю, что тебе необходимо или взять одного из моих поваров, – сказал он задумчиво, – или же приходить в мой шатер для принятия пищи. Но еще лучше будет отправить тебя в Самарканд к матери… Я подумаю, как это сделать. Ты и так сильно исхудала, и твоя кожа потемнела под солнцем.

У Динки пересохло во рту. Ей стало страшно.

– К матери? – переспросила она.

– Да, Мадина, к матери. Я не стал брать с собой в этот поход всех жен, придворных, поэтов, я же ушел не на несколько лет, а всего на несколько месяцев и скоро уже вернусь. Но тебе стоит вернуться раньше, – Тимур отвернулся к сидящему рядом с ним человеку, и, казалось, забыл о том, что Дина сидит перед ним. – К счастью, мой зодчий Хайрат здесь, – сказал Тимур сидящему рядом, и тот почтительно поклонился. – И нам есть, что обсудить сейчас.

А Динка даже не могла пошевелиться; новость о том, что ей придется отправиться куда-то по приказу Тимура, сковала ее движения.

Мир-Саид и секретарь вышли из шатра.

– Это должна быть достойная усыпальница, – сказал Тимур Хайрату. – Думаю, что мы все понимаем, что Мир-Саид велит написать, – он указал подбородком на место, где совсем недавно сидел тот, – что я одержал большую победу, что Тохтамыш был разбит после трех дней боя. И все это будет правдой. Но мои войска измотаны многомесячным переходом, что мои люди понесли страшные потери. Я насыпал курган над телами погибших в степи после битвы, и он был высок, очень высок. И восемнадцать моих военачальников сейчас лежат, благоухая благовониями, и ожидают погребения, но они уже не поведут за собой войска. Покажи мне, что ты успел сделать.

Архитектор Хайрат развернул перед Тимуром пергамент. И Динка потянулась к свитку, забыв даже о том, что ее собираются отправить в далекий Самарканд.

Тимур покачал головой:

– И почему ты не родилась мужчиной? Садись ближе и смотри.

План усыпальницы и всего погребального комплекса был аккуратно начерчен на большом свитке. Тимур внимательно осмотрел его, он задавал много вопросов Хайрату, терпеливо выслушивал ответы, он делал пометки на пергаменте и менял чертеж. Динка не успевала за их беседой. Они говорили слишком быстро, и в их обсуждении было много новых для девочки понятий: гяз, феддан, хальва…

После того, как архитектор Хайрат с поклонами удалился, Динка осталась с Тимуром в шатре наедине. Он сидел неподвижно и смотрел через открытый проем шатра в степь. Невозможно было определить, о чем он думает, что его тревожит или радует в этот момент.

– Почему ты привез их сюда? – спросила Дина неожиданно для самой себя.

– Других городов на моем пути не было, – сказал он, совершенно не удивившись, словно они продолжали давно начатый разговор. – Они погибли здесь, им надлежит быть рядом с местом, где они сложили головы, неподалеку от своих солдат, которые остались здесь.

Динкино сердце колотилось. Она не знала, стоит ли говорить с Тимуром о будущем. Но он и сам увидел ее нерешительность и приказал:

– Говори! Мы хорошо понимаем друг друга, говори, о чем шепчет тебе твое сердце.

Динка болезненно поморщилась, но все же начала.

– Ты построишь гробницу. Я верю и знаю, что она будет особенной. Но пройдет век, потом другой. Третий… Караванные пути изменятся. Ты сам их изменишь. Люди уйдут с этих мест. И все придет в запустение.

Она не стала продолжать, Тимур действительно понимал ее.

– Я строю не для времени, дочь моя. Я строю для своих военачальников, которые подарили мне победу ценой своих жизней. Но наша жизнь устроена так. Мы приходим в этот мир, зная, что у него есть пределы. Мы идем на войну, зная, что можем погибнуть. Мы умираем, зная, что обратимся в прах.

Дина посмотрела ему в лицо, Тимур был спокоен – мысли о будущем, которого он не увидит, не заботили его.

– Мне сказали, что ты вчера что-то писала на пергаменте, – будто невзначай сказал Тимур.

– Да, – охотно отозвалась Динка, но тут же поняла, что надо быть осторожной. – Я хотела нарисовать план этого города.

Тимур внимательно посмотрел на нее.

– Я хотел бы увидеть этот план, – сказал он прямо, и Динка поняла, что отказа быть не может.

– Свиток в моей комнате, – сказала она, лихорадочно соображая, не подписывали ли она в своих рисунках что-то по-русски, что тоже могло бы породить массу вопросов у Тимура.

Буквально через несколько мгновений пергамент был в руках у Тимура.

– Что это? – спросил он, рассматривая ее рисунок.

– Это план, – она говорила уже не так уверенно, как вчера с Мстиславом, – вот река Хизир… Вот переправа. Караван-сарай.

– Как странно ты рисуешь, – сказал озадаченно Тимур. – Понял! – он повернул карту. – Теперь можно читать. Почему на твоей карте север сверху? – спросил он. И тут же ответил на свой вопрос сам. – Тебя же не учили картографии. Конечно…

Он вернул Динке ее пергамент.

– Мне необходимо облачиться, – сказал он.

– Хорошо, – сказала Динка, – я ухожу.

– Подожди немного, – сказал он и протянул ей коробку, оставленную Хайратом, полную небольших свитков.

– Что это? – пробормотала она, разворачивая первый попавшийся ей под руку. Она ахнула – на свитке был изображен невероятной красоты растительный орнамент.

– Эскизы для изразцов. Те, что тебе не понравятся, можешь выбросить.

Динка сидела на ковре, повернувшись к Тимуру спиной, и рассматривала свитки. Она не слышала, как Тимур отпирал свою сокровищницу, как доставал из сундука тяжелый халат и надевал его поверх своей одежды.

Она рассматривала рисунки. Зелено-лиловые ирисы, белые незабудки, лазурные небывалые цветы, изумрудные виноградные листья были изображены на кусках пергамента. Бирюзовый, египетский синий, фиолетовый, голубой, зеленый, вкрапления белого, желтого, черного – Динка прежде не видела такого сочетания цветов и орнаментов. Арабская вязь для надписи над входом была выписана на отдельном свитке.

Динка попыталась представить все вместе – высокие мечети с минаретами и усыпальницу в изразцах, входные ворота и стены. Она представила все здания на основании из бело-желтого известняка и со стенами из мелких хорошо обожженных кирпичей. Она почти увидела синие купола над гробницей. Она представила вымощенный булыжниками двор – пустынный и гулкий. Она представила, как величественно все это выглядело с холма и с Хизира…

«Как жаль, что ничего не сохранилось, как жаль!..»

– Мне понравилось все, – тихо сказала она. И повернулась к Тимуру.

Тимур выглядел необыкновенно – тяжелый вытканный золотом халат сиял даже в полутемном шатре. На голове его была островерхая войлочная шапка, обшитая жемчужинами, сверху шапки она разглядела огромный красный камень, вероятно, рубин. В ушах Тимура сияли серьги с каплевидными камнями.

– В иные моменты я люблю пышность, – ответил он на ее удивленный взгляд. – Ты еще очень молода и не участвовала в наших придворных церемониях. Но и сегодня еще не время. Сегодня для меня будет день скорби. Я нашел место. Я знаю, как будет выглядеть последний дом для моих эмиров. Сегодня я буду хоронить и оплакивать их. С тобой, дочь моя, мы увидимся позже.

И они вышли из шатра вместе. Мстислав уставился на Тимура и, совершенно забывшись, начал искать рукой планшет, чтобы сделать снимок.

Дину распирало от желания поговорить с Мстиславом немедленно, но она молчала, пока они не пришли в душную комнатку караван-сарая.

– Тимур сегодня занят до самого заката, – прошептала Динка Мстиславу на ухо. – Мы возьмем верблюда и отправимся искать каменную бабу. Только бы она вернула нас домой!.. – молитвенно сложила ладони девочка.

– Собираемся? – воодушевленно спросил Мстислав.

– Да! Иди за водой, а я пока соберу лепешки.

Не успел Мстислав спуститься на первый этаж караван-сарая, как чьи-то сильные руки схватили его. Кто-то сноровисто заткнул ему рот и завязал глаза. Он безуспешно пытался вырваться. В запястья впилась веревка. Со связанными за спиной руками и с завязанными глазами борьба была бессмысленной.

– Иди, – приказали ему.

Его толкнули и повели. Мстислав еще пытался понять, куда его ведут, поворот, второй, вот прямо в лоб светит солнце, кратковременная тень, поворот, отдаленный людской говор, и еще, как понял Мстислав, с ним шли два человека… Но и это ничего не дало. «Куда меня ведут? – начал соображать он. – Зачем?» Ответов не было, только тычки в спину. Поворот. Окрик:

– Стой!

Потом тот же голос приказал:

– Иди!

Мстислав сделал шаг в пропасть, но ступня нащупала ступеньку, плечо – стенку, и он даже не упал. Раз, два три, четыре, пять, шесть… Рядом он слышал шаги. Второй сопровождающий отстал, вероятно, лестница была слишком узкой. Десять, одиннадцать… Двадцать коротких ступеней – не так глубоко. Но уже темно, совсем темно. Прохладно – все же земля…

Мстиславу развязали рот.

– Где я? – спросил он.

Ему не ответили.

– Твоя вода стоит у тебя под ногами, – бесстрастно сказал голос.

– И как я ее найду? – спросил Мстислав, надеясь, что ему развяжут хотя бы руки.

– В жару запах воды самый желанный, – ответил ему другой голос. – Найдешь.

И человек ушел.

Сначала Мстислав стоял, потом присел на земляной пол и вытянул ноги. Он просидел так некоторое время, потом захотел пить. Ногой нащупал миску, встал на четвереньки и напился.

Сверху начали доноситься крики.

– О, ведите меня прямо к нему! Я хочу видеть Тимура! Немедленно. Я расскажу ему о своих ведениях. Куда вы толкаете меня? Прочь! Прочь!

Голос показался Мстиславу знакомым. «Наверно, от жары,» – решил он. Руки ныли и чесались.

– Пусть Тимур опасается зеленого быка! Так и передайте ему мои слова – зеленый бык способен разрушить то, что еще не построено! Зеленый бык!

– Посиди здесь, безумец! – приказал голос, и по ступеням буквально скатился кто-то, кто выкрикивал: «Зеленый бык! Зеленый бык!».

Человек остановился.

– Кто здесь? – спросил он спокойно.

– Я, – ответил Мстислав. – Мои руки связаны, помогите.

Человек, вероятно, выглянул, чтобы проверить, не следят ли за ними.

Он вернулся и принялся развязывать веревку, что заняло у него некоторое время.

– Благодарю, – облегченно сказал Мстислав и снял повязку с глаз.

Перед ним стоял ДубльВэ. Но в каком виде! В длинном балахоне и кожаных сапогах, с повязанной головой. У его пояса и на посохе висели какие-то мешочки, на поясе и в руке были четки…

– Только не шуми, – заговорщицки предупредил он.

– Виталий Валентинович, как вы сюда попали?.. Что произошло? Как мы оказались здесь?

– Спокойно, – сказал ДубльВэ. – Тихо!.. У нас будет время поговорить обо всем.

Несколько минут они молчали.

– Это магия? – спросил Мстислав.

– Нет. Есть люди, увлеченные историей, погруженные в историю. Так уж получилось, что я один из них. Иногда я могу попасть в прошлое, принять облик человека из прошлого, как сейчас.

– И кто вы сейчас?

– Дервиш, благо они сопровождали Тимура во всех походах.

Они посидели несколько минут молча.

– Кто вы? – спросил Мстислав.

– Извини, я не понял вопроса, – отозвался Виталий Валентинович.

– Только не говорите, что вы простой учитель истории. Ведь так не бывает, что обычный человек имеет возможность путешествовать во времени.

ДубльВэ отмахнулся.

– Но ты тоже здесь, – улыбнулся он, словно не придавал этому разговору никакого значения.

– Но это вы нашли меня здесь, а не я вас, – серьезно сказал Мстислав.

ДубльВэ пожал плечами, словно он случайно наткнулся на Мстислава в школьной библиотеке.

– То есть это действительно прошлое? Не выдумка? Не фантазия? Не сон?

– Прошлое, – подтвердил ДубльВэ.

– Как вы узнали, что мы здесь?

ДубльВэ удивленно взглянул на него.

– Ты не знаешь? Не догадываешься?

– Нет, – протянул Мстислав.

– Так ты же успел отправить одну фотографию с праздника «реконструкторов». Она показалась мне любопытной, к тому же я увидел, что у тебя в настройках выставлена локация. Пока я рассматривал фотографию, местонахождение начало вдруг меняться. Вот тут уже мне пришлось покопаться в настройках своего компьютера…

– У меня в это время разрядился планшет, – сказал Мстислав.

ДубльВэ кивнул.

– Сказать откровенно – я до последнего не верил, что ты попал в прошлое. Дети редко попадают в прошлое самостоятельно. Но от тебя не было никаких сообщений день, другой. Пришлось тебя искать. Не думал, что эта девочка приведет тебя сюда. Вчера я целый день искал вас в Александровске девятнадцатого века, даже попал в полицейский участок, – усмехнулся он.

– А как это работает? – спросил Мстислав. – В нашем времени тоже идут дни? То есть мама понятия не имеет, где я, так? И Динкина мама тоже ищет ее… Вы знаете что-нибудь о наших мамах?

Виталий Валентинович потер подбородок.

– О ваших мамах я, признаться, ничего не знаю. Время здесь движется иначе, это единственное, что я знаю и о чем я могу сказать. Здесь может пройти неделя, а в нашем настоящем времени – минута. И наоборот. И никогда не знаешь заранее.

Мстислав прижался затылком к земляной стене.

– Как нам вернуться в наше время? – спросил он.

– Я могу отправить тебя прямо сейчас.

Мстислав не смотрел на него. Слова «вернуться» и «прямо сейчас» действовали завораживающе. Увидеть маму, сказать ей, что все в порядке, обнять ее, позвонить папе, услышать его голос… Да что там говорить – просто принять душ! – это ли не человеческое счастье после такого приключения. В горле першило, словно он проглотил что-то колючее, от волосяной веревки чесались запястья, и почему щипало в глазах. «Вернуться, вернуться,» – стучало в ушах, словно он снова ехал в поезде, и этот поезд мог привезти его обратно к обычной, нормальной жизни, где все было бы, как прежде.

– Что будет с Динкой? – спросил Мстислав. – Тимур собирается отправить ее в Самарканд.

– Дина мыслит правильно. Думаю, она сможет найти свою каменную бабу и вернуться домой.

– Вы предлагаете мне вернуться без Динки?

– Я говорю, что у тебя сейчас есть такая возможность, – сухо отозвался ДубльВэ.

Мстислав вдруг понял, что у него дрожит подбородок и был рад тому, что сумерках ДубльВэ мог этого не заметить. В конце концов, он не был ни героем, ни смельчаком, он был самым обыкновенным школьником, которого судьба забросила в жестокую эпоху Тамерлана.