Пророчество Двух Лун

– Берите пики, охотничьи луки – кто умеет стрелять; мы слишком долго спали! – кричал Талиессин. – Не бойтесь! Хейта, будешь бросать камни.

– Я умею сбивать птиц из пращи, – похвалилась она, снимая с пояса какую-то грязную, разлохмаченную веревочку с ремешком.

– Умница, – бросил Талиессин. – Убей их капитана, и я сделаю тебя моей любовницей.

Он отправил пять человек с луками на крышу дома, десятерых – защищать ворота, а сам с оставшимися обошел весь частокол кругом. В первый раз они осматривали укрепление при плохом свете, уставшие и вполне могли что-нибудь пропустить.

За частоколом, совсем близко, фыркали кони, слышны были голоса. Один раз что-то стукнуло прямо в частокол; удар отозвался у Талиессина во всем теле: он как раз стоял возле самого бревна, чуть ли не приложив к нему ухо.

– Копьем ткнули, – сказал равнодушно Сиган. Он не отходил от Талиессина, будто взялся охранять его. – Проверяют, не покачнется ли. Решили, должно быть, что частокол у нас ветхий.

– Интересно, что они нам посулят, когда предложат сдаться? – заметил Талиессин.

Сиган посмотрел на него сонно.

– Ничего не предложат… Станут они с нами разговаривать.

Талиессин криво улыбнулся. Кажется, он допустил ошибку, рассуждая о своем мнимом опыте участия в мятежах. К счастью, Сиган не стал обращать на это внимания. Не столько личность Гая занимала рассудительного крестьянина, сколько крепость, которую им предстояло удерживать.

– По гладкой стене на колья им не забраться, да и разломать – надо потрудиться. – Сиган по-хозяйски ощущал пару бревен. – Выдержат. Колодец тут есть? Надо бы водой облить, не то подожгут нас… – Он вздохнул перевел взгляд на своего собеседника. – А ты уж как-нибудь постарайся держаться осторожней, Гай. Без тебя мы, пожалуй, пропадем. Когда солдаты уйдут, нам придется быстро удирать на север. И кто же за нас заступится перед герцогом Вейенто, если не ты? Сдается мне, ты ему какая-то родня.

– Если даже и родня, то очень далекая, – сказал Гай. – А если тебе что-то сдается, просто помалкивай. Так будет лучше. Для всех, можешь мне поверить.

Сиган пожал плечами и ничего не ответил.

* * *

– Мы на месте, – уверенно произнес Мельгос, показывая на частокол.

Множество следов пестрело вокруг: здесь, очевидно, совсем недавно побывали люди. Ворота стояли наглухо закрытыми, за ограждением не ощущалось никакого присутствия жизни: было тихо. Крепость затаилась, глухая и немая. В какой-то миг как будто донеслось шуршание быстрых шагов, но оно сразу стихло.

– Как, по-вашему, сколько там скрывается народу? – спросил Эмери. Он стоял рядом с Мельгосом и внимательно осматривал частокол.

– Меньше, чем нас, – уверенно сказал капитан. – К тому же это обычные крестьяне.

– Не вполне обычные, – возразил Эмери. – Судя по делам, которые они наворотили в деревне.

– Да бросьте вы! – Мельгос махнул рукой. – Они в любом случае боятся вооруженных людей.

– Сейчас они и сами, думаю, неплохо вооружены.

– Крестьянин боится солдата. И точка.

– Они больше не крестьяне, – сказал Эмери. – Процесс необратим. Крестьянин, побывавший солдатом, никогда не вернется к своей сохе. Но кто же такой этот Гай, который сумел их организовать? Каковы ваши предположения, капитан?

– Мы с вами это уже обсуждали, и я склонен придерживаться изначального мнения. Гай – отбившийся от стаи профессиональный вояка, – вздохнул Мельгос. – Убьем его – разгоним остальных. Вы пока осмотритесь здесь, а я, если позволите, вернусь к моим людям.

И Мельгос, оставив Эмери, отправился к солдатам. Эмери слышал, как он отдал приказ набирать хворост.

Эмери подъехал к Уиде: спешившись, эльфийка бродила по траве, рассматривала старые следы, ворошила ногой пепел в костре. Дырявый солдатский котелок со звоном отлетел в сторону.

Лошадь Уиды спокойно паслась в отдалении; девушка знала, что может подозвать ее свистом в любой миг.

При приближении Эмери Уида подняла голову и дружески кивнула.

– Рада тебя видеть. Не сочти за насмешку, действительно рада. Мне как-то одиноко, знаешь? Все эти солдаты – какие-то скучные люди, и капитан у них угрюмый, не находишь?

– Самый обычный, – сказал Эмери.

– Вот именно. Самый обычный. То, чего я не выношу в людях. Ненавижу, когда самые обычные. От таких можно всего ожидать, если ты меня понимаешь.

– Вполне.

Уида тряхнула волосами; под покрывалом звякнули серьги.

– Он попытается поджечь этот частокол, верно?

– Верно.

– Сумасшедший, – сказала Уида.

– Уида, – заговорил Эмери, – мне кажется, пора нам уходить отсюда. Мы не обязаны смотреть на то, чем закончится крестьянский бунт. Бунты всегда заканчиваются одинаково.

– О, бунт уже закончился, – возразила Уида. – Мы присутствуем при совершенно другой истории. Не обольщайся приятными призраками, Эмери. То, что сейчас делает Гай, он делает не ради крестьянского мятежа, а лично для себя. Сейчас он отобьется от Мельгоса – а он непременно отобьется! – и в окрестностях столицы появится банда.

– Давай уйдем, – повторил Эмери. – Нам нечего здесь делать.

– Боишься? – Она с вызовом сощурила глаза.

Эмери неприятно улыбнулся.

– Просто помню цель нашего путешествия. Талиессина здесь нет.

– Вот это-то и кажется мне самым странным, – признала Уида. – Его здесь нет, и я нигде сейчас не нахожу его следов… а должна бы, ведь он – один из нашего народа.

Глава пятая

ЭЛЬФИЙСКАЯ НЕВЕСТА

Эмери очнулся в темноте, и первым, что он ощутил, была чудовищная головная боль. Он попробовал было пошевелиться, но не смог: руки и ноги отказывали ему в повиновении. Наугад он позвал: «Уида!» – и почти сразу получил ответ:

– Я здесь. Не дергай руками, ты связан.

– А ты?

– Я, разумеется, тоже, – со смешком отозвалась она.

– Где мы?

– Полагаю, внутри крепости, – сказала Уида. – Здесь нет окон, так что время суток определить затруднительно.

Эмери закрыл глаза, и тихие золотистые спирали начали медленно свиваться перед его взором.

– Тебя огрели по голове, если ты интересуешься, – добавила Уида. Как большинство эльфов, она неплохо видела даже в полной темноте, так что состояние Эмери не было для нее загадкой.

– Как это вышло?

– Да так и вышло… – Она вздохнула. – Если говорить честно, я восхищаюсь тем, как эти ублюдки нас разделали. Знаю, это свидетельствует о порочности и извращенности моей натуры, но… Искусство заслуживает уважения.

– Ты говоришь о Гае?

– Именно. А что ты помнишь? – полюбопытствовала она. – Мне всегда хотелось знать, как воспринимают действительность люди, оказавшиеся в эпицентре событий. Мой отец утверждает, что непосредственные участники истории, как правило, знают меньше всех.

– Вероятно, твой отец прав. – Эмери с трудом давалась связная речь, но зато спирали перед глазами исчезли, и голова стала болеть меньше.

– Эй, не спи! – в голосе Уиды вдруг промелькнула тревожная нотка.

Эмери встрепенулся и заговорил опять:

– Мы поджигали частокол, а они лили воду. Там где-то внутри крепости есть родничок, и им хватило воды намочить бревна, а заодно и погасить наши костры. На крыше у них стояли лучники, так?

– Да, только стрелять они не умеют. Напрасно стрелы тратили.

– Откуда у них стрелы?

– Это ведь охотничий домик. Тут всегда хранятся запасы стрел и прочего. Если нам повезет и мы выберемся, я покажу тебе портрет короля Гиона. Ты знаешь, что он очень похоже изображен на одной из картин? Большая кавалькада, несколько десятков молодых и удалых красавцев. И никто толком не знает, который из них Гион.

– А ты знаешь?

– Я его на любом изображении узнаю, в любом обличье, – уверенно объявила Уида. – Ладно, рассказывай дальше.

– Я считал, что Мельгос принял верное решение. Время от времени пытаться поджечь частокол, а так – просто сидеть под стенами и ждать, пока эти ублюдки изголодаются и сделают вылазку. Их вдвое меньше, чем солдат; встретиться с противником в открытом бою при таком численном неравенстве для них чистейшее самоубийство! В общем, приблизительно так мы рассуждали.

– Ага, – сказала Уида. – Я ведь говорила: ненавижу, когда люди самые обычные, без завихрений. Никогда не знаешь заранее, чем может закончиться дело, которое ты ведешь вот с таким «самым обычным» человеком. Верно?

– Я не успеваю за ходом твоей легкокрылой мысли, Уида, – поморщился Эмери.

– Постарайся. Если ты сосредоточишься на моей легкокрылой мысли, у тебя и голова болеть перестанет. Проверенное средство. Ты не знал? Глубокие размышления о том, о сем весьма способствуют укреплению здоровья.

– Уида, ты монстр, – сказал Эмери. – Я совершенно не уверен в том, что по определенным дням ты не превращаешься в жабу.

– Я тоже в этом не уверена, Эмери. Но в рассуждениях Мельгоса имелась серьезная ошибка, это точно. И знаешь, в чем она заключалась?

– В том, что Мельгос – нормальный человек.

– Наконец-то ты начал думать, Эмери. Мельгос – нормальный человек. – В тоне Уиды послышалось легкое отвращение. – А Гай – ненормальный. Поэтому Гай дождался темноты и вместе со своими головорезами выбрался наружу. Ни один здравомыслящий повстанец, запертый в надежном укреплении, не стал бы так поступать. По крайней мере до тех пор, пока у него не закончится еда.

– Возможно, у Гая очень мало опыта, – сказал Эмери.

– Не исключено. – Уида быстро покивала в темноте. К счастью, Эмери ее не видел, иначе у него мучительно закружилась бы голова. – Или, наоборот, очень много опыта. Не важно. Важно другое: он поступил неправильно.

– Где они выбрались? – спросил Эмери. – Ты видела?

– Имела случай наблюдать – разумеется, это случилось не в начале атаки, а много позднее, потом, когда меня тащили в крепость, – с удовольствием поведала она. – Естественно, они выскочили не из ворот. У ворот Мельгос посадил нескольких бдительных болванов, которые благополучно проспали начало атаки. Мятежники вылезали по лестнице с противоположной стороны.

– А, дальше я помню, – сказал Эмери.

– Да, подтвердила Уида. Дальше началась свалка. Масса впечатлений! Сразу ясно, что ты редко бываешь на конских ярмарках, Эмери.

– Не могу утверждать, что сильно сожалею об этом обстоятельстве.

– Прискорбно, прискорбно… Ты многое потерял. Кстати, ты погрузился в небытие, когда тебя огрели дубиной.

– О! – выговорил Эмери. – А тебя?

– Меня, пожалуй, тоже. Этого я не помню. Говорят же тебе, участники событий всегда знают о них меньше всего.

Эмери дернул углом рта. Уида замолчала. Неожиданно Эмери услышал, что она всхлипнула, и встревожился:

– Что с тобой?

– Полагаю, мне все-таки немного страшно, только и всего, – призналась она. И тут же вздохнула: – Не дергай руками, ты связан. Только зря кожу испортишь, потом будет болеть.

Эмери произнес:

– Я ведь должен что-то делать. Спасать тебя.

Помолчав, она ответила:

– А ты знаешь, что солдаты отошли в лес? Здесь только пленные и мертвецы.

– И сколько пленных?

– Понятия не имею.

* * *

Пленных было всего двое: Эмери и Уида. Убитых солдат – пятеро. Раненых оставили на месте; Гай не позволил своим людям добивать их. Сказал:

– Выживут – хорошо, помрут – их собственное несчастье. Мы довольно уже набедокурили.

Убийство господина Алхвине и его слуг Гай с готовностью брал на себя: став частью мятежа, его главой, он не посмел отрекаться от тех дел, что творились в его отсутствие.

Он еще раз обошел поле боя. Было темно, свет обеих лун не проникал сквозь полог леса: Ассэ и Стексэ не поднялись еще достаточно высоко; косые же лучи застревали в листве и лишь кое-где наполняли ее бледным зеленым свечением.

В руке Сигана, шагавшего рядом с Гаем, пылал факел. По знаку главаря Сиган то и дело опускал факел и освещал лицо кого-нибудь из лежавших на земле. Гай нашел тех пятерых из своих людей, о ком точно знал, что они погибнут. Последний из них был еще жив, но Гай видел, что осталось ему недолго – час, быть может.

Гай наклонился над ним, провел пальцами по его щеке, затем выпрямился, подозвал одного из бывших крестьян:

– Посиди с ним, пока он не испустит дух.

– А что делать? – встревожился тот.

– Ничего, просто подержи за руку.

– А если смерть на меня перекинется? – спросил крестьянин, округляя глаза.

– Не перекинется, – сказал Гай.

А Сиган прикрикнул:

– Делай, как велят!

Гай снова закружил по поляне. Он не знал, что или кого ищет, просто чувствовал, что дела его здесь еще не закончены. Наконец он заметил человека, лежавшего неподвижно. Судя по одежде, это был не солдат. Скорее какой-то путешествующий дворянин, щеголь.

– Этого связать – и в дом, – распорядился Гай.

Сиган не стал ни обсуждать, ни обдумывать приказ.

Нынешняя ночная вылазка потрясла основательный ум крестьянина. Впервые в жизни им удалось силой сломить другую силу. Вешая беспомощного господина Алхвине они ощущали себя шкодливыми котятами, которые точно знают, что за пакостную проделку им не поздоровится, когда придет хозяин. Сражаясь ночью с солдатами пусть сонными, пусть плохо соображающими и не успевшими толком вооружиться, – люди Гая почувствовали себя воинами. Такого с ними прежде не случалось.

– Девку поймали! – донесся радостный вопль издалека, и Гай побежал на голос. Сиган с факелом помчался следом. Лохматый огонь скакал и дергался, и пятно света вихляло перед бегущим Гаем.

Он увидел, как двое крестьян крутят руки высокой женщине. Она отбивалась молча, яростно. Что-то в ее поведении вдруг напомнило Гаю девочку Хейту. Да и в их внешности имелось неуловимое сходство.

«Должно быть, все дело в сложении, – подумал Гай. Обе тощие и никогда не растолстеют. В старости высохнут как хворостины. Говорят, была одна старуха, которая выжила из ума и иссохла так, что ее считали сухой веткой и держали в углу. Обращались к ней, только когда возникала надобность посечь детей…»

Он и сам не понимал, откуда у него взялось время вспомнить древний анекдот, которым насмешил когда-то мать Талиессина господин Адобекк.

Сиган подбежал с факелом, шумно дыша.

– Погоди, без света не ровен час споткнешься, – пропыхтел Сиган. – Сломаешь себе шею. Говорят тебе, будь осторожнее!

– Не сломаю, – сказал Гай и осекся: он едва не проговорился о том, что хорошо видит в темноте.

Главарь мятежников остановился перед своими людьми. Они почти одолели женщину. Один держал ее за локти, другой тянул за волосы. Покрывало упало с ее головы и смутно белело во мраке.

– Кто такая? – спросил Гай.

Женщина молчала. Ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Один рукав красивого платья с меховой оторочкой был порван, в прореху виднелась царапина. На загорелом лице поблескивали светлые глаза, свет факела совершенно тонул в них.

– Связать – и в крепость, – махнул рукой Гай. – Я потом с ней поговорю. – Он обернулся и бросил быстрый взгляд на тех, кто поймал женщину: – Пальцем ее не трогайте! Если она важная дама, мы ее хорошо продадим, а если обычная дура – проучим после того, как она ответит мне на пару вопросов.

– Ясно, – пробурчал один, а другой молча кивнул.

Гай ушел, не оборачиваясь. Женщина пристально смотрела ему вслед, и он чувствовал на себе ее взгляд. Она не вызывала у него ни особенного интереса, ни тем более желания. Сейчас он просто хотел спать.

Наверное, Гай мог бы устроиться на ночлег в какой-нибудь из многочисленных отдельных комнаток охотничьего домика. Здесь имелись недурно обставленные места для уединения. Но Гай предпочел ночевать с остальными, поэтому он просто расстелил плащ под столом, как будто желая скрыться от взоров мозаичного короля Гиона и его развеселой свиты, и растянулся на полу, подложив руки под голову.

Все тело у него ломило, и Гай ощущал, как заботы и усталость минувшего дня переплавляются в его душе в некое необъяснимое веселье. Никогда прежде он не чувствовал себя таким живым.

«Я взрослею, – сонно тянулись в его голове неспешные мысли, – и становлюсь все больше и больше Эльсион Лакар. В эльфах слишком много жизни. Я и раньше не раз думал об этом, но никогда прежде я этим не был… Близость чужой смерти только усиливает чрезмерность моей жизни. Еще одна любопытная особенность. Интересно, она только моя – или так происходит у всех Эльсион Лакар?»

И еще он подумал о женщине, которую крестьяне захватили в лесу. Несомненно, это какая-то знатная дама. Странно, что он никогда не видел ее при дворе. Должно быть, она как раз направлялась к королеве, дабы быть представленной ее величеству.

Загорелая – любопытная особенность. Такой цвет лица бывает у аристократок, которые увлекаются соколиной охотой и верховой ездой. Должно быть, так оно и есть, особенно если вспомнить, с какой бешеной силой она отбивалась от двух мужчин.

Гаю сделалось забавно: он попытался представить себе их завтрашний разговор. Хотелось бы знать, какие мысли бродят сейчас у нее в голове. Можно будет спросить. Наверняка она ответит – она гордая и не станет отмалчиваться. Непременно наговорит ему разных гадостей.

Гай улыбнулся в темноте и провалился в сон.

– Гай! – услышал он знакомый пронзительный голосок.

Крепкие липкие ручки сильно толкали его в бок, тормошили, тянули за волосы.

– Гай! Гай, проснись! Я хочу мое!

Он со стоном приоткрыл глаза.

В темноте, почти совершенно не разгоняя мрак, коптила маленькая масляная лампа. Она освещала только грязную руку: пальцы с черными обломанными ногтями, ссадины, цыпки.

– Что тебе нужно, Хейта? – пробормотал Гай. – Я только что заснул. Давай поболтаем завтра.

– Нет уж, сегодня! – настырно приставала она и, видя, что он снова опускает веки, с силой ткнула его под ребра. – Не спи! Гай!

Он сел, поморгал.

– Поставь лампу на пол, – приказал он. – Из-за этого коптящего уродца я ничего не вижу.

Хейта поставила лампу возле его ноги и растянула рот в плаксивой ухмылке.

– Кто коптящий уродец? Я?

– Нет, лампа.

– Нет, я! Ты меня ненавидишь, да?

– Хейта, я взял тебя в отряд, я не выгнал тебя, даже не заставил умыться. С чего ты вообразила, будто я тебя ненавижу?

– А «уродец»?..

– Я уже сказал, что ты не уродец, – с широченным зевком ответил Гай. – Довольно об этом. Что тебе нужно от меня да еще так срочно?

– Смотри.

Она чуть отодвинулась, и Гай увидел, что среди спящих лежит труп. Хейта, торжествуя, перевернула покойника лицом вверх, и Гай узнал Мельгоса.

– Видишь? – сказала Хейта. – Это их капитан. По одежде понятно и по лицу. Я видала, как он распоряжался: «Вы – сюда, вы – туда, отсюда – стрелять, тут поджигать»…

– Это ты притащила его сюда? – спросил Гай удивленно.

Хейта с торжеством кивнула, и Гай подивился ее немалой силе: Мельгос был человеком довольно крупным. К тому же Хейта принесла его вместе с его оружием и кирасой.

– Скажи мне, девочка, зачем ты приволокла на себе тяжеленного покойника прямо в комнату, где спит полным полно народу? – осведомился Гай как можно мягче. – Дорогая моя, здесь ведь и без того дышать нечем!

– Я твоя дорогая? – быстро спросила Хейта.

– Вообще-то это было вежливое обращение мужчины к девочке, – сказал Гай. – Но в нашем с тобой случае я действительно считаю тебя весьма дорогой.

Хейта подозрительно надула губы.

– В каком смысле? В смысле цены?

– В том смысле, что ты хорошая, Хейта.

– А! – Она просияла. – Ну, я так и думала. Помнишь, ты мне сказал насчет пращи?

– Насчет пращи?

– Если я убью их командира, ты сделаешь меня своей любовницей.

Гай нахмурился: он и впрямь брякнул что-то в таком роде. Вероятно, счел фразу красивой и подходящей моменту.

– Это их командир, и он мертв, – сказала Хейта.

– Многие после этой ночи мертвы, – заметил Гай.

– Гляди внимательнее. – Хейта подняла лампу с пола и поднесла к телу. Она посветила на лицо Мельгоса, и Гай увидел, что висок Мельгоса проломлен.

– Ты уверена, что это не удар от дубины?

– Нет, – сказала она. – И ты тоже будешь уверен, когда рассмотришь повнимательнее. Это от камня из моей пращи. Я тебе нарочно его оставляю, чтоб без сомнений. Ну так что?

Гай взял ее за руку, слабо сжал горячие пальчики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.