Над обрывом (сборник)

Александр Кушнер

Над обрывом: книга новых стихов

Информация от издательства

© Александр Кушнер, 2018

© «Время», 2018

* * *

1. Всех звезд, всех солнц, всей жизни горячее

Над обрывом

Мне не нужен дом на обрыве к морю,Потому что художник его ужеНаписал, – и его я не переспорю:Низкий, каменный, ветхий, на рубежеЖизни, Франции, сумерек, счастья, горя, –Чуть взглянув, согласился я с ним в душе.И представить другой не могу, высокий,Многобашенный, пышный, с большим крыльцом.Нет, приземистый, маленький, одинокий,Он уткнулся в безлюдную даль лицом,И открыт ему сумрачный смысл глубокий.Замком быть он не мог бы или дворцом.Низкорослою, в сучьях, полуживоюИзгородью колючею обнесен,К блеску вечному, шороху, гулу, вою,Тишине хорошо приспособлен он.Я не мог бы в нем жить, я его не стою:Волны, небо, пространство со всех сторон!

Лестница

Есть лестницы: их старые ступениПротерты так, как будто по волнамИдешь, в них что-то вроде углублений,Продольных в камне выемок и ям,И кажется, что тени, тени, тениИдут по ним, невидимые нам.И ты ступаешь в их следы – и этоВсе, что осталось от людей, людей,Прошедших здесь, – вещественная мета,И кажется, что ничего грустнейНа свете нет, во тьму ушли со света,О, лестница, – страна теней, теней.

«Наказанье за долгую жизнь называется старостью…»

Наказанье за долгую жизнь называется старостью,И судьба говорит старику: ты наказан, живи. –И живет с удивленьем, терпеньем, смущеньем и радостью.Кто не дожил до старости, знает не все о любви.Да, земная, горячая, страстная, злая, короткая,Закружить, осчастливить готовая и погубить,Но еще и сварливая, вздорная, тихая, кроткая,Под конец и загробной способная стать, может быть.И когда-нибудь вяз был так монументален, как в старости,Впечатленье такое глубокое производил?И не надо ему снисхожденья, тем более – жалости,Он сегодня бушует опять, а вчера приуныл.Вы, наверное, видели, как неразлучные, медленно,Опекая друг друга, по темному саду бредут,И как будто им высшее, тайное знанье доверено,И бессмертная жизнь обреченная, вот она, тут!

«Мысль о славе наводит на мысль о смерти…»

Мысль о славе наводит на мысль о смерти,И поэтому думать о ней нам грустно.Лучше что-нибудь тихо напеть из Верди,Еще раз про Эльстира прочесть у ПрустаИли вспомнить пейзаж, хоть морской, хоть сельский,С валуном, как прилегшая в тень корова,Потому что пейзаж и в тени, и в блескеТак же дорог, как музыка или слово.Я задумался, я проскользнул на многоЛет вперед, там сидели другие люди,По-другому одетые, и тревогаОвладела мной, но ничего по сутиРассказать не могу о них: не расслышалИ не понял, о чем они говорили.Был я призраком, был чем-то вроде мышиИли бабочки. Бабочки речь забыли.

«Мимо дубов или вязов, не знаю…»

Мимо дубов или вязов, не знаю, –Издали точно сказать было трудно,Мы проезжали в машине по краюМестности сельской, распахнутой чудно.И почему-то дубы или вязыЭти мне вдруг показались знакомы:Всплески их, вздохи, улыбки, гримасы,Взгляды, поклоны, увечья, изломы.Что-то как будто сказать мне хотели,Но, отступив на манер привидений,Скрылись вдали, подойти не посмели,Стали одним из моих заблуждений.Где-то я видел их в прожитой, прошлойЖизни таинственной, мною забытой,Скрытой теперь от меня суматошной,Взрослой, для детского чувства закрытой.И не владею я теми словами,Что их вернули бы, расколдовали.Словно когда-то моими друзьямиБыли они – и деревьями стали.

«Вчера я шел по зале освещенной…»

Вчера я шел по зале освещенной…

А. ФетВчера я шел по зале освещенной…Все спят давно, полночная пора,А он идет один, неугомонный,Не в позапрошлом веке, а вчера!И нет меж ним и нами расстоянья.И все, что с той поры произошло,Отменено, ушло за край сознанья,Все испытанья, горести и зло.Одна любовь на свете остается,Она одна переживет и нас,В углах таится, в стенах отдается,В дверях тайком оглянется не раз.И вещи – вздор. Какие вещи в зале,Кто помнит их? Не вазы, не ковры.Где ноты те, что были на рояле?Одной любовью движутся миры.Всех звезд, всех солнц, всей жизни горячее,Сильнее смерти, выше божества,Прочнее царств, мудрее книгочея –Ее, в слезах, безумные слова.

«Я вспомнил улыбку чудесную эту…»

Я вспомнил улыбку чудесную эту,Которой художник сумел наделитьХозяек и горничных, радуясь свету,Вот он и окно не забыл приоткрыть.Вот он и бокал шаровидный поставилНа стол, и кувшин попросил подержать.И кресло подвинул, и скатерть поправил,Чтоб ты этой жизни поверил опять.Поверил, припал к ней хотя б на минуту,Приник и свои огорченья забыл.Забудь, постарайся! Я тоже забуду,Мне так этот дворик приятен и мил!Так нравится комната с плиточным полом!В лицо этой жизни еще раз взгляниС доверием к ней и в унынье тяжелом, –Недаром же ей улыбались они!

«Познай себя! – Неинтересно…»

Познай себя! – Неинтересно.Себя я знаю назубок.В самом себе, философ, тесно.Исхожен вдоль и поперекСамим собою, как в темнице,А хороши во мне дома,Огней вечерних вереницыИ книг прочитанных тома.Люблю в себе морские пляжи,Прогулки в вырицком лесу,Голландцев малых в Эрмитаже,Собор Казанский и грозу,И старый клен, – меня не станет,Но, и пропав, не пропаду…Вошла, увидела, что занят,Поцеловала на ходу.

«Душа не терпит принуждения…»

Душа не терпит принуждения,Как будто там, откуда ейСюда случилось в день рожденияЗайти, жилось куда вольней.Недаром дети упираются,Кричат, капризничают так,От ложки с кашей уклоняются,Не урезонить их никак.Как будто здешние желания,Шлепки, едой набитый рот –Лишь униженье, подражание,Подобье подлинных щедрот.Пускай сластями и лекарствамиСегодня пичкают ее,Душа как будто помнит царствиеНепринужденное свое.

«Перед тем как потерять сознанье…»

Перед тем как потерять сознаньеИли в тот момент, когда терял,Ощутил я радость расставаньяС жизнью той, что так любил и знал.Боже мой, свобода! На свободу!Ни о чем не думать, все забыть.Словно прикоснулся к небосводу,К его лучшей части, может быть.Или это только самый первыйВздох в его прихожей, вестибюль?Розы в вазе, статуя Минервы,Дальше будут май, июнь, июль.Или это я потом прибавил,Приходя в сознанье, сочинил?Но как будто счастье там оставил,Полноту возможностей и сил…

«Перечитывал книгу и в ней на полях…»

Перечитывал книгу и в ней на поляхКарандашные видел пометки свои –Угловатые птички, – на пыльных кустахТак сидят в петербургских дворах воробьи,И казалось, что я ненароком во дворЗаглянул, где когда-то, лет сорок назад,На скамье с кем-то тихий я вел разговор,Совпадению мыслей и выводов рад.Как же был я горяч и отзывчив тогдаИ, ей-богу, умней, чем сегодня, – умней!И меня с той поры укатали года,Словно сивку, и жаль мне должно быть тех дней,И нисколько не стыдно за них, и не правЯ, когда на былое свое свысокаИ в сомненье гляжу, – и ко мне под рукав,Как жучок, щекоча, заползает строка.

«Мельканье рощиц и кустов…»

Мы все попутчики в Ростов…

П. ВяземскийМельканье рощиц и кустов,Унылых дней и мрачных снов,Всего труднее на рассвете.Я встать с постели не готов,Опять попасться в те же сетиПостылых дел и жалких слов.Увы, мы в старости в ответеЗа безотрадный свой улов.Теперь одну из всех стиховСтроку держу я на примете:«Мы все попутчики в Ростов».В Ростове Вяземский нас встретит.

«День проступает, еще слаб…»

День проступает, еще слаб,Из тьмы, светя издалека мне,Как микеланджеловский раб –Из неотесанного камня.И мне уже видны сквозь тьмуЧерты его на грубом ложе.И я, конечно, рад ему,Но и побаиваюсь тоже.

«Мемуарист не все расскажет…»

Мемуарист не все расскажетИ, заманив в былую тьму,Легко забудет и замажетТо, что невыгодно ему.Не первый раз про мемуарыПишу и думаю о том,Какие это злые чарыС набитым вымыслами ртом.Как, разбавляя правду ложью,Чужою жизнью завладев,Испытывают милость Божью,Его терпение и гнев.И, Божий суд себе присвоив,Размазав слезы по лицу,Мерзавцев лепят и героевПо собственному образцу.

«Смотри, какой хороший мальчик Павел…»

Смотри, какой хороший мальчик Павел,Доверчивый и нежный, – видно сразу.Иль живости и прелести добавилЕму художник, радуясь заказу?И засмеяться может, и заплакать,В парадном алом, бархатном кафтане,Не косточка военная, а мякоть,И будущее прячется в тумане.Румяный, кареглазый, яснолицый,Зачем ему военная карьера?И Фридриха не надо, – поучитьсяЕму бы у Руссо или Вольтера.И можно ль не почувствовать печали,Хотя все очень празднично и пышно?Мы тоже в детстве много обещали,А что из нас, сказать по правде, вышло?

«Какая дружба намечалась…»

Какая дружба намечаласьМеж Чичиковым и Маниловым!Увы, она не состоялась.А как Манилов фантазировал!Как угодить старался Чичиков!Не получилось крепкой дружбы.Один был слишком предприимчивый,Другой был слишком благодушный.А вспомнил я о них по случаюКакой-то пасмурной погоды,Но не дождливой, а задумчивой,Голубоватые разводыНа небе. Было что-то милоеИ глуповатое, и мглистость,Напоминавшая в МаниловеПоэтов-сентименталистов.И вообще не слишком строго лиМы говорим о персонажах,В поэме выведенных Гоголем?Он их любил, Ноздрёва даже,И я бываю Собакевичем,Ах, и Коробочкою тоже.И заноситься, право, незачем,И жить смешно, и все похожи.

2. Сверканье Северной столицы

Дворцовая площадь

Дворцовая площадь, сегодня я понял,Еще потому мне так нравится, видно,Что окаймлена Главным штабом, как поле,Дворцом, словно лесом, она самобытнаИ самостоятельна, в ней от природыЕсть что-то, не только от архитектуры,Покатость и выпуклость сельской свободы –И стройность и собранность клавиатуры.Другими словами, ансамбль, – ведь и ельникИмеет в виду повторяемость окон,Он геометричен и он не отшельник,Как будто расчетливо скроен и соткан,И вот в центре города что-то от Суйды,От Красниц и Семрино вдруг проступает,Какой-то, при четкости всей, безрассудныйРазмах, и с Невы ветерок залетает.

«Три раза имя он менял…»

Три раза имя он менял.Не он менял, – ему меняли.Когда б Париж так пострадалИль Рим, то выжили б едва ли.Блестит Нева, как тронный зал,Толпятся чайки на причале.Столицу Северную жаль.Смотрю на бывшую столицу:Как будто вынесли рояль,Как будто вырвали страницу.Но как идет ему печаль,Какое счастье в нем родиться!

«Уличное каменное чтенье…»

Уличное каменное чтеньеС памятью о Пушкине и Блоке.Петербург и есть стихотворенье:Разве эти улицы – не строки?Я других имен не называю,Кто же их не знает? Что зимоюЗдесь, что летом – отношенье к раюИли аду – самое прямое.Хоть пройди по длинной Ординарной,Выйди хоть на Каменноостровский,Боже мой, конечно, регулярныйСтих и точной рифмы отголоски.Сохраним его и приумножим,Потому что он неиссякаем,Как Нева, лежащая в подножьеУ него, и в нем души не чаем!

«Напрасно хоть что-нибудь близкое…»

Напрасно хоть что-нибудь близкоеВесь вечер искала себеВ романе про счастье английскоеКаренина в душном купе.Наверное, слишком огромная,Чтоб с нужною меркой совпасть,Нас нежит страна заметенная.Умерить бы жаркую страсть.Устроить бы благополучиеПод этим колючим снежком,Под этою мрачною тучею,Да слишком метет в Бологом.Зима с ее строгими санкциями,Весь этот задумчивый вид…Зачем она вышла на станции? –И нас вместе с нею знобит.

«Есть у нас еще один роман…»

Есть у нас еще один роман,Самый увлекательный и грустный.В нем и степь, и горы, и туманЧерноморский, и молвы стоустойШепот, и за письменным столомУтро, и объятие в прихожей,В Чудовом монастыре с царемРазговор, на вымысел похожий.И любовь, и дружба, и метель,И сверканье Северной столицы,И дуэль, конечно? И дуэль.Никуда мой беглый не годитсяПеречень. Нельзя пересказатьЖизнь такую. Как он умудрилсяДаже смерть свою нам показатьТак, как будто год над ней трудился?

«Грибоедов, на площади сидя в кресле…»

Грибоедов, на площади сидя в кресле,Скажет Пушкину: «Вам надоест стоять.Посидим, может быть, у вокзала вместе?И до Царского близко, рукой подать».Пушкину в самом деле стоять несладкоВ позе, можно сказать, танцевальной, онВ центре города, – слишком его повадкаВдохновенна, – витийствовать принужден.Ах, как было б уютно, как было б ладно,Дельно, всех преимуществ не перечесть,Александру Сергеевичу приватноК Александру Сергеевичу подсесть.

Туча

Туча похожа была на Балтийское море,Серо-стальная, с неистовым сабельным блеском.Было бы жаль утопить ее в складчатой штореИли кисейным ее поручить занавескам.Туча была проницательна так, что сумела

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.