История кружева как культурный текст

Собственно низанье представляло собой нанизывание жемчуга на нитку в виде сквозной сетки. На Руси было известно несколько техник низанья жемчугом: «в снизку», «в ряску», «в перье», «в прядь», «в две пряди», «в одно зерно», «в рефидь», «в сетку», «решеткой» и др.[136] В работу шли как целые зерна, так и их половинки, что удешевляло стоимость изделия[137].

Для низанья использовали привозной морской жемчуг, составлявший в исследуемый период значимую часть импорта[138]. Ценность жемчуга зависела от места его добычи, а также размера (выделялись зерна «большой, средней и малой руки») и цвета. С конца XVI века была введена дополнительная браковка зерен по их форме.

Особо ценные экземпляры носили название «жемчужина», прочие же объединялись в общее понятие «жемчуг»[139]. Ровные круглые зерна назывались «скатным» или «окатным» жемчугом, который ценился значительно выше, чем жемчуг неправильной формы под названиями «уродец», «зубоватый», «угольчатый» или «рогатый»[140].

Крупный жемчуг продавался поштучно или «кистями» (он нанизывался на нитки, которые затем связывались в кисти), мелкий – на вес, который измерялся в фунтах или золотниках[141]. В низанье применялся и тот и другой: «Ризы. Аксамит золотной, по нем травы золоты петельчаты… вместо опушки кружево низано жемчугом по червчатому бархату средним и мелким жемчугом с канителью и звездки, подложены дорогами червчатыми, подпушены атласом желтым»[142].

Наибольшую стоимость имел белый или светло-розовый ровный и крупный «бурмицкий» или «гурмицкий» жемчуг из Ормуза в Персидском заливе. Высоко ценился и крупный ровный жемчуг из черноморской Кафы. Несколько ниже оценивался цветной цейлонский и индийский некрупный жемчуг. Уточним, что кафимский жемчуг зачастую получал свое название не по месту его добычи, а по месту продажи[143]; подобная практика была весьма характерна для торговли в прошлом[144]. Дешевые сорта жемчуга, такие как китайский морской и отечественный речной в низаном золото-серебряном кружеве не применялись. Отметим, что рукодельницы Средневековья работали и в технике саженья, то есть прикрепления жемчуга к уже готовому изделию.

Кроме жемчуга, для низанья и саженья употребляли самоцветные каменья. Так, зимой 1613/14 года «в верх к государыне иноке Марфе Ивановне в хоромы отпущено 16-ть камней, яхонтов лазоревых больших… а вставливати те каменья в гнезда в круживо Государю»[145]. 20 января 1626 года «сделали серебреные мастеры Давыд Омельянов да Остафей Семенов к Царицыну опашню в жемчужное круживо, в чем ставити каменье, 64 гнезда золотых»[146].

Среди драгоценных камней, которые чаще всего использовались для кружевного низанья, находились рубины (под именем червчатых яхонтов), лалы (красные камни с окраской бледнее рубинов), изумруды («искры изумрудные») и сапфиры («яхонты лазоревые»)11[147]. В работе задействовались и полудрагоценные камни, а также стекло и подделки под именем «простых камней» или «смазней»[148].

Низаным кружевом украшались особо ценные вещи церемониального значения и царские одежды. Той же зимой 1613/14 года «к государыне великой старице иноке Марфе Ивановне [было передано] 14 золотников жемчугу среднего. Отдан мастерицам низати кружево Государю к аксамитной шубе»[149]. «Телогрея [царевны Ирины Михайловны] отлас червчат гладкой; кружево плетеное золотное. Меж золота низаны жемчугом репьи»[150]. Репьями называли маленькие металлические зубчатые чашечки, куда вставлялись жемчужное зерно или самоцветы[151].

Царице Евдокии Лукьяновне в 1627 году была сшита роспашница «камка бурская, на червце травы и листье золото; вошвы по бархату по червчатому низано жемчугом репьи и косы, в репьях и косах в золотых гнездах зачеканивано каменье яхонты, и лалы, и изумруды, и бирюзы»[152]. Репьи могли быть живыми, закрепленными на спнях, то есть подвижно таким образом, что они «от движения головы качались, дрожали и тем производили еще больше блеску во всем уборе»[153].

Драгоценные камни для кружевного низанья были привозными; они доставлялись в Россию и с Востока, и с Запада. В рукодельных работах использовались просверленные камни с продетой в них серебряной золоченой проволокой – «камни на спне» и цельные камни, вставленные в касты, – «камни в гнездах». Их обработка была далека от совершенства; встречались и необработанные камни[154].

Кружево, выполненное в технике низанья, бытовало в основном в период XVI–XVII веков (только с блестками – до XVIII века включительно)[155]; хотя шитые работы с жемчугом известны уже с X века[156]. Эти предметы, как уже отмечалось, иллюстрируют исключительно парадную сторону жизни царской семьи и ее ближайшего круга.

До настоящего времени сохранилось не так много образцов низаного золото-серебряного кружева. Лучшие экземпляры, которые по преимуществу представляют вещи литургические (напрестольные одежды, ранние образцы крещатых покровцов и традиционные квадратные покровцы, а также воздуха и индитии), парадные (свадебные платы) и конные (попоны, чалдары и чепраки), в большинстве своем выполнены в Царицыной мастерской палате и других мастерских Московского Кремля. В основном это вещевой материал, издавна хранившийся в составе царской казны и патриаршей ризницы. Большинство из них датируется второй половиной XVII века. Этот период стал временем расцвета русских работ с жемчугом; от прочих их отличает композиционное совершенство, сложность техники и бесконечное разнообразие применяемых материалов[157].

Одним из таких шедевров является литургический покровец, изготовленный в мастерских Кремля во второй половине XVII века. Покровец выполнен из двух тканей и золотного низаного кружева. «Для средника была использована [иранская] парча, на фоне которой, полностью затканном серебряной нитью, четко выделяются яркие краски небольших кустиков с цветами. Контур цветов выделен более интенсивно. Кайма выполнена из золотного атласа с фантазийными растительными мотивами, вытканными цветными шелками и золотными нитями. Кайма покровца обшита широким плетеным серебряным кружевом с округлыми зубцами, украшенными блестками. [Голгофский] крест шит жемчугом и камнями в кастах»[158]. Из драгоценных камней, окруженных разнообразным жемчугом, выложены и орудия страстей – трость с губкой, смоченной в уксусе, и копье сотника. Пышно декорированный золотными нитями и позолоченной «бганью» покровец входил в комплект малых и больших платов, предназначенных для покрытия священных литургических сосудов.

Отметим, что прием декорирования каймой из золотного кружева, подложенного контрастной тканью, являлся традиционным для оформления текстильных изделий второй половины XVII века[159].

Низаным кружевом богато украшались и парадные платы – ширинки, небольшие платки, выполненные из ценных тонких хлопчатобумажных и шелковых тканей: арабского глянцевого миткаля, венецианской тафты «виницейки» или полупрозрачной кисеи[160]. По периметру ширинки украшались полосами шитой или кружевной отделки из золота, серебра и шелка. Иногда края ширинок дополнительно снабжались кистями: «ширинка тафтяная, вместо шитых узоров низано золотом с жемчугом, кисти золоченые»[161]; такие ширинки носили название накищенных[162]. В XVII веке основные черты декора парадных ширинок были аналогичны приемам отделки литургического текстиля.

В русской средневековой культуре ширинки были весомой частью обряда выбора царской невесты. Передача ширинки знаменовала окончание процедуры избрания невесты из числа претенденток[163], после чего она торжественно вводилась в кремлевские палаты[164]. Ширинки были обязательной частью женского свадебного костюма и свадебных даров[165]. Кроме того, они выступали важной частью монастырских вкладов[166] и особо значимой частью патриарших и посольских даров: «а бывают те дары ширинки тафтяные белые, шиты кругом золотом и серебром, около кисти золото с серебром, а иные золото и серебро с шелком»[167].

С большим искусством выполнен русскими мастерами и парадный чепрак[168] «бархатный, червчатый, низанный жемчугом, угловатым и круглым, в виде развода из цветов, с коймою и с обводкою вокруг узора из волоченого золота, в виде веревочки; у цветов в срединах, равно и по некоторым лепесткам вставки золотые, чеканные с припаянными гнездами, в которых посажены изумруды и красные яхонтики; с трех сторон чепрака, вместо бахромы, пришиты к золотой тесемочке так называемые ряски или ниточки жемчужные длиною примерно около полутора вершка с закрепами в виде русских пуговок из серебряной позолоченной проволоки. Подкладка под чепраком зеленая канвовая. На чепраке вставок в виде цветков сорок две. На середине репей, в котором посажен красный яхонт, граненый россыпью и кругом его на шести листках посажены через один три лалика и три изумрудца. Во всем же чепраке: яхонтов – 75, изумрудов – 65, жемчуга – 130 золотников»[169]. Чепрак также выполнен в мастерских Кремля в XVII веке[170].

Торжественные процессии с участием лошадей в парадном убранстве были одними из наиболее эффектных зрелищ в Московском государстве XVII века. «Мы ждали увидеть что-нибудь необыкновенное, и не обманулись, – сообщает секретарь австрийского посольства А. Лизек, очевидец выезда Алексея Михайловича на богомолье, – следующий поезд привел нас в изумление. Впереди ехал Конюший… за ним вели 6 превосходных коней, на которых вся сбруя и попоны горели в золоте и серебре; 12 лошадей из-под Царской кареты, покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под уздцы, одну за другой. Наконец ехала второстепенная карета Его Царского Величества, ослеплявшая блеском золота и хрусталя»[171].

Вот как выглядело пасхальное конное шествие: «…царь [возвращаясь из собора в Кремле], в самой лучшей одежде, сидел на своей лучшей лошади. Некоторые лошади были накрыты попонами из золотой парчи, другие – из серебряной, у третьих попоны были расшиты камнями, жемчугом и бриллиантами; стремена из серебра или великолепно позолочены, узда и сбруя из кованого позолоченного серебра, цепи со звеньями, размером больше пяди и шириной 2–3 дюйма, свисали с головы и шеи лошади, седла да и сами лошади были не менее великолепны»[172].

Возможно, среди прочего убранства, при подобных церемониях был задействован и этот чепрак. Его общее художественное решение отличает композиционное совершенство, сложность техники и разнообразие применяемых материалов. Интересным декоративным оформлением служит сетка, сплетенная из золотого шнурка с включением жемчуга. По манере исполнения эта сетка схожа с так называемой гривой – «плетеной из пряденого золота или серебра сеткой, которою покрывали гриву лошади для украшения»[173]. Такая сетка упоминается в «Приходной и расходной книге товарам и кроильные платью» за 1627 год: «…от царицы из хором принесена одеяльная грива – по атласу по червчатому низаны травы жемчугом; меж трав в гнездах 22 яхонты лазоревых, да 25 изумрудов, да 17 лалов; подкладка киндяк лазорев»[174]. Здесь, как и в царском жемчужном чепраке, был использован традиционный для оформления русских текстильных изделий второй половины XVII века прием декорирования каймы кружева с помощью «подольника» – полосы контрастной ткани.

Также на Руси было известно кружево, плетеное из шелка с добавлением золотной нити; например, им был украшен один из царских терликов XVI века: «объярь серебряная, круживо немецкое, золото, с розными шолки»[175]. Золото-шелковое кружево имелось в крайне незначительном объеме и до наших дней не сохранилось[176].

Шелк и золотные нити для кружевных работ в основном импортировались. Шелковые нити имели восточное происхождение: они поставлялись главным образом из Ирана, а также из Бухары и Шемахи[177].

Кружевные работы также могли включать в себя пух, перья и мех горностая[178]. Этими в высшей степени нарядными изделиями украшалась верхняя одежда и другие предметы царского парадного гардероба. Так, царице Евдокии Лукьяновне «на камчатные червчатые чулки было нашито кружево серебряное с пелепелы»[179].

Кружевом из благородных металлов также украшались царские головные уборы, рукавицы, обувь и так называемые «рукава»[180]. «Рукавами» называлась зимняя муфта, которая обыкновенно изготавливалась из простой шелковой ткани, декорированной золотным кружевом. Одна такая диковинка принадлежала царице Марии Ильиничне; царица Агафья Семеновна владела семью «рукавами собольими», в том числе «с круживом плетеным с городы золото с серебром»[181]. В ее же гардеробе находились «рукавки (то есть перчатки) перщетые… шелковые шемоханские вязеные, запястье круживо золотное, по краям круживо золото с серебром»[182].

В отделке царских одежд употреблялось металлическое кружево узкое и широкое, которое также называлось меньшое и большое[183]: «телогрея камка кизылбашская, по серебреной земле люди на конех со птицы; круживо немецкое, золотное, широкое»[184].

Золотное кружево применялось в царском наряде следующим порядком. Кружево кованое (то есть галун) размещалось на верхнем платье, кружево тканое (то есть позументы, в том числе и тесьма) – на вторых платьях, кружево низаное жемчугом «с запоны и с каменьем» – на царском платне и на кафтане[185]. Всегда богато декорировались опашни, как выходная верхняя одежда царицы. Так, в 1626 году свадебный опашень царицы Евдокии Лукьяновны был украшен кружевом, которое включало «53 золотых гнезда в чем ставить каменье… да в жемчужное кружево 64 гнезда золотых же»[186].

Появление на Руси собственно кружева, выполненного из металлических нитей в технике плетения, относится к середине XVI века. Есть свидетельства о существовании золотного кружева на Руси уже в XV веке[187]; однако образцов этого времени не сохранилось[188]. Для плетения кружев купцы из Западной Европы привозили русским мастерицам золото и серебро кованое, намотанное на катушки; проволоку золотую и серебряную – голландскую и венецианскую; проволоку золотую – тяжеловесную нюренбергскую, маловесные гамбургскую и миланскую, амстердамскую серебряную проволоку; поддельную золотую и серебряную проволоку, мишуру, канитель и блестки[189].

Собственное производство материала для золото-серебряных работ и плетение кружева из него в России было налажено в начале XVII века. Так, согласно расходным кроильным книгам за зиму 1624/25 года, в штате Царицыной мастерской палаты числились канительный мастер Фредерик Гурик и канительница Прасковья. Обоим выдавались денежные суммы за работы золотом: Ф. Гурику за изготовление трех золотников золоченых серебряных плащиков, а Прасковье – государево жалованье на год[190].

Спрос на металлическое кружево при русском дворе был устойчиво повышенным, что объяснялось особенностями мужского и женского русского костюма. Значительный объем его изготавливался из золототканого шелкового текстиля: аксамита и алтабаса, аксамиченных бархата и атласа, из объяри, изорбафа, байберека и др.[191] Эти одежды требовали соответствующего обрамления.

В отличие от стран Западной Европы, производство текстиля и декора с включением драгоценных металлов в России никогда не запрещалось и не ограничивалось; здесь никогда не было гонений на роскошь, в результате которых драгоценный текстиль и кружева «приговаривались к смерти через сожжение»[192].

Золото-серебряное кружево производили в Царицыной мастерской палате для нужд царского двора, куда оно поставлялось на протяжении всего XVII и первой половины XVIII столетия. Согласно расходной книге по отпуску из Казенного приказа товаров, в 1613–1614 годах «дано Государева жалованья золотным мастерицам, и белым швеям и мастерицам (14-ти человекам) по полпята аршина сукна настрафилю. <…> Дано Государева жалованья золотным мастерицам: Овдотье Демидове жене Головкина, да Ульяне Микифорове жене Неронова по 4 аршина сукна лундышу. Государыня инока Марфа Ивановна пожаловала собольми швей и всяких мастериц, а камкою пожаловала Марьину дочь Воронцова»[193]. В 1624–1625 годах царские кружевницы числом десять человек уже выделяются отдельным порядком[194].

Некоторое число собственных кружевниц было у царицы Евдокии Лукьяновны; известно о наличии целого штата кружевниц у царицы Марии Ильиничны Милославской[195]. Имелось домашнее производство и в боярских дворах. Так, известно о существовании кружевной мастерской в хозяйстве боярина Василия Голицына, где плели «домашнее круживо золото с городы»[196].

Однако на протяжении как минимум двух столетий спрос на золото-серебряное кружево был настолько значительным, что отечественное домашнее производство не могло его удовлетворить. Купцы ввозили «кружево немецкое» с 1575 года[197]: кованое золотое и серебряное, плетеное золотое и серебряное, а также шитое. Известно, что Алексей Михайлович в 1657 году заказывал Ивану Гебдону купить «кружев, в каких ходят шпанской и францейской король и цесар»[198].

Со второй половины XVII века золото-серебряное кружево уже ввозилось в объеме, достаточном для повсеместного наращивания потребления. Согласно «Росписи немецких товаров, которые были привезены морем в 1671 году в Архангельск», только за один этот год было ввезено «185 фунтов и 27 штук и еще 4 ящика с золотыми и серебряными кружевами»[199]. В 1672 году через Архангельск ввезли 70 фунтов и 24 золотника золотых и серебряных галунов и кружев, в 1673 году прибыло 2 пуда и 8 фунтов золотых и серебряных кружев и галунов[200].

К рубежу XVII–XVIII веков круг потребителей металлического кружева расширился. Теперь оно появилось и в домах сановного дворянства и крупного купечества. Так, «шапка бархатная „уборная“ расшита золотом с кружевами» принадлежала коменданту Москвы князю Матвею Гагарину. Княжна Александра Долгорукова[201] владела «муфтой сеточной серебряной» и двумя шапочками: «тарценелевой с золотыми штуками, двумя лентами и серебряной сеткой и другой с серебряной сеткой». Среди одежд начальника Монетной канцелярии и денежных дворов графа Михаила Головкина упоминаются «шарф бархатный алый обложен сеткой серебряной» и шляпа пуховая «обшита золотым подъиспанием»[202].

XVII век стал «золотым» веком металлического кружева и в европейской, и в отечественной дворцовой культуре. Кружево этого времени уникально по своему качеству и внешнему виду. К концу столетия начинается процесс замещения золото-серебряного кружева другими металлизированными отделками: галунами, шитьем, басоном. Одновременно оно утрачивает статус декора элитарной одежды и перемещается в разряд «городового товара».

В начале XVIII века металлическое кружево появилось в гардеробе обывателей «средней руки». Например, «три аршина кружева серебряного с золотом с городами» упоминаются в описи похищенного имущества от 1725 года бежецкого купца Ф. П. Тыранова[203], «юбка алая объяринная с кружевом серебряным» – в завещательном письме от 1742 года подканцеляриста юстиц-коллегии А. А. Никитина[204].

В первой половине XVIII века металлическое кружево стало принадлежностью крестьянского костюма. Так, в «росписи приданому животу» холмогорской крестьянки Параскевы Матвеевой от 1710 года числится «тряух обложен бобром, камки алой, круживо золотное»[205].

К середине XVIII века металлическое кружево в России уже производилось в значительном объеме; отечественные мастерицы освоили изготовление всех его разновидностей, кроме подишпанов[206].

Спад популярности на золото-серебряное кружево начинается с середины XVIII века. В это время одежда аристократии декорировалась по новой французской моде: галуном и шитьем из металлических нитей. В придворной культуре металлическое кружево ушло на второй план, постепенно перемещаясь из столицы – в провинцию, а из дворцового – в городской обиход. Здесь оно продолжало выполнять символическую функцию престижного декора одежды.

Металлическое кружево второй половины XVIII века уже преимущественно крестьянское, с включением плоской бити[207] и цветного шелка[208], причем соотношение количества шелка и золотной нити со временем меняется в сторону уменьшения последней. К концу XVIII века в металлическом кружеве золотной остается только контурная нить, которая все еще подчеркивает простой рисунок узора.

В целом для ранних кружевоподобных форм и для раннего кружева характерна высокая степень нормативности; при этом заданность проявлялась как в формально-технической, так и в содержательной части. Вместе с тем именно в процессе видового развития ранних форм эта трафаретность нарушается, постепенно обнаруживая склонность мастериц к самовыражению. Мастерицы выражали свою творческую индивидуальность, отказываясь от репродукции усвоенных многовековых традиций, зачастую оформленных в виде стилистических клише.

Глава 2

Западноевропейское кружево как культурная матрица

Именно культурное пространство Западной Европы предложило актуальные базовые формы кружева, задающие направление развития для большинства последующих его видов. Эти базовые концепты выступают как культурная матрица, то есть своеобразный ориентир, и как фактор, объединяющий национальные и локальные культуры.

Шитое кружево Венеции

Шитое, или игольное, кружево, согласно общепринятой версии, было изобретено в Италии[209]. Вероятно, итальянцы узнали начала этого искусства от сарацин, которые селились здесь еще с IX века. Исследователями выдвинута версия о возможном индокитайском влиянии на декоративно-прикладное искусство Венеции; торговые отношения венецианцев с этим регионом известны с 1390 года[210]. Так или иначе, первоначально шитое кружево использовали для украшения предметов церковного назначения.

Первое документальное упоминание о кружеве находится в описи Сфорца от 1493 года[211]. В это время Светлейшая Республика Венеция[212] была центром моды для королевских дворов Европы и России.

Модные товары венецианского производства, в том числе и кружева, считались символом роскоши и имели необычайную популярность в королевских домах Европы. Крупнейшими рынками сбыта модных товаров были Англия и Франция; кроме того, венецианское кружево поставлялось в Германию, Фландрию, Швецию, откуда расходилось по всему миру. Шитые кружева Венецианской Республики считались символом роскоши и имели необычайную популярность.

Узоры итальянского кружева авторства Винчиоло[213], Вечеллио[214] и Изабеллы Парасоль[215] пользовались общеевропейской известностью. Первоначально опубликованные в Венеции, книги узоров многократно переиздавались во Франции, Германии, Бельгии и Англии[216].

Как сказано в предисловии к одному из репринтных изданий книги узоров Винчиоло: «Если судить по тому, сколько раз эта маленькая книга была переиздана между 1587 и 1658 годами, надо полагать, что утонченные дамы того времени считали ее лучшей в своем роде. Мы знаем о семнадцати изданиях – но есть основания полагать, что их было больше. Не исключено, что некоторые фрагменты не дошли до нас, учитывая, каким образом заказчицы могли использовать книгу образцов узоров: вырывали страницы, отдавая мастерицам, как и сегодня поступают с модными журналами»[217].

При производстве шитого кружева венецианки использовали только два стежка – штопальный и петельный; однако им были известны десятки вариантов петельного стежка, каждый из которых создавал разнообразные фактуры и эффекты. Источником узоров первоначально было punto in aria, их богатство способствовало обособлению различных направлений среди венецианского шитого кружева. Новые стили venetian point, rose point, point neige, gros point de Venise и point plat de Venise стали итогами работы великой Венецианской кружевной школы.

Расцвет этих стилей приходится на XVI–XVII века. На рубеже веков широкое распространение получает венецианское гипюрное шитое кружево, состоящее из тяжелого узора, соединенного тонкими связками. Кружева такого типа производили не только в Венеции – не менее популярны были миланские ленточные гипюры и гипюры из золотной нити, сделанные в Генуе.

Гораздо реже встречалось venetian point à rе́seau – плоское кружево с шитым фоном из сетки, которая исполнялась без определенного порядка, окружая завитки узора. Развитие итальянского шитого кружева прекращается в первой половине XVIII века, вместе с очередной сменой моды.

Самой ранней, относительно простой формой развития punto in aria стало кружево venetian point[218].

Материал. Из льняной, шелковой или хлопковой нити.

Метод производства. Кружево типа «гипюр» – толстое, с рельефом, элементы соединяются бридами, без фоновой сетки.

Рисунок. Пышный орнамент из завитков и цветов.

История. Известен с конца XVI века.

Бытование. В средневековой и ренессансной Европе моду для королевских дворов диктовала Венеция: именно здесь производились ткани для парадных одеяний и всевозможная галантерея для их отделки, в том числе и кружева. Екатерина де Медичи (Caterina Maria Romola di Lorenzo de Medici, с 1533 года жена будущего французского короля Генриха II), приехав во Францию, привезла с собой и свое кружево, и многие годы шитое кружево называлось point de Medicis in Paris.