Полная версия
Ноша
– Есть. Мне нравится разговаривать с немцами. Они меня изначально принимают всерьёз. А нашим я сначала должна доказать, что меня можно воспринимать всерьёз. В немцах нет чувства паши. А в наших всё-таки ещё сквозит домострой.
– Тебе верить, так будто бы наши…
– Я и не хотела обобщать, ты меня вынудил. Продолжаю. Русские мужчины избегают сложных разговоров. Но они не боятся больших слов, немцы же осторожничают: доволен вместо счастлив, ты мне нравишься вместо люблю.
– И как они в любви признаются? (Писатель поставил в конце вопросительный знак).
– Неохотно. Скорее говорят о практическом – не съехаться ли нам и прочее.
– Как – съехаться! Нашего уж точно в кабалу не затянешь!
– Потому что кабала, а они видят в этом союз.
– Надо же.
– И что мне ещё нравится в немецком мужчине. Он ищет в женщине партнёра, любовницу, друга, гордится её достижениями, её внешним видом, её воздействием на других мужчин. А русские ревнуют. Русские, как мухи на мёд, липнут к ярким женщинам, загодя вынося ей приговор: только в любовницы, а жена… жена должна быть тихая, неприметная, своя.
– Мда… – сказал писатель, поглядев на меня. – А мы сейчас у девушки спросим, что она думает.
И как рентгеном в моих извилинах прошуршал.
Писатели, конечно, народ прозорливый, но и мы, читатели, не лыком шиты.
Я извлекла из своей мозговой Тмуторокани ответик:
– Я скажу, раз уж вас и моё мнение интересует, что у меня всё это связано с возрастом. До сорока мне хотелось, чтобы во мне видели человека, а теперь хочется, чтобы – и в первую очередь! – видели женщину. (А не девушку. Он меня, во как, девушкой назвал). (Но спасибо, конечно, за девушку).
Аксель
Я изумлялся славному слову «Тмуторокань». Я его откопал в тоненькой книжке «Краткое пособие по Русской истории» В. О. Ключевского. Я же думал: Тьмутаракань. Глушь значит, «тьма» и «таракан». Ан нет.
«Второму сыну Ярослава, Святославу, досталась область днепровского притока Десны, земля Черниговская с отдалённой Муромо-Рязанской окраиной и с азовской колонией Руси Тмутороканью, возникшей на месте старинной византийской колонии Таматарха (Тамань)».
Старший Ярославич, «Изяслав, сел в Киеве, присоединив к нему и Новгородскую волость; значит, в его руках сосредоточились оба конца речного пути «из варяг в греки».
Я столько учился, а не знал про:
а) Тмуторокань;
б) путь Руси «из варяг в греки».
Так и хочется сказать себе и другим (моим студентам): читать надо, развиваться.
Я провёл, как мне кажется, занимательный семинар, дал задание на каникулы (с 19 декабря каникулы) и в электричке по дороге домой читал про Тмутаракань – древнерусский город на Таманском полуострове (современная станица Таманская). Основан в 965 году князем Святославом I на месте хазарской Таматархи (античного Гермонасса). Сохранились остатки кирпичных стен X века, домов, собора 1023, мемориальная надпись (Тмутараканский камень). Оставлен жителями в XII веке.
Тмутараканское княжество, просуществовавшее с конца X до начала XII веков, борясь с половцами и Византией, приказало долго жить… вместе со своей прекрасной столицей Тмутаракань. Она была известна как крупный торговый город с хорошей гаванью. Через Тмутаракань поддерживались экономические и политические связи между русскими княжествами, народами Северного Кавказа и Византией. В городе жили зихи, греки, аланы, хазары, славяне и армяне.
Что было с древнегреческим Гермонассом и каков был путь «из варяг в греки», узнаю сегодня вечером.
Дома у нас теперь тишина – Людмила с головой ушла в перевод, – и я оттягивался по полной.
Неделя пролетела как один день.
В пятницу я забрал Митю к нам, а в субботу Юля решила отвезти его к своим родителям. Он – ни в какую. Она уговаривала:
– Но и с моими ты тоже должен побыть. Ведь забудешь, как выглядят.
– Не забуду… – парень зажмурился, удерживая слёзы.
– Только на три дня!
– Три дня!.. – он прерывисто всхлипнул и заревел.
Я, как мужчина, его понимал – ещё три дня не увидится с Машей.
Людмила
Аксель готовил ужин и два часа, пока готовил, слушал радио. Битых два часа вещали про Трампа – про руку Москвы, которая его избрала, про кибератаки Кремля и манипуляции общественным мнением в сетях.
И вторая тема – Алеппо.
Казалось бы, радуйтесь, что игиловцев гонят. Нет, наперебой клеймят Асада и русских, из-за которых страдают мирные жители.
Такая параллель – в защиту граждан Мосула никто не выступал.
Алеппо освобождён! Запад крайне удручён. Аксель помалкивает – не поймешь, что думает.
А я думаю, что цепляюсь за какую-то систему ценностей – не западных, а общечеловеческих, не христианских, я не верующая, а гуманистических. Незыблемых, как мне казалось, а теперь мне кажется, мы – те, кто цепляется, – вымирающие динозавры. Произошло крушение гуманизма, а я не заметила, когда случилось крушение. Ему на смену пришёл обещательный глобализм… кто же так говорил? А я только сейчас поняла это ВСЕОБЪЁМНО.
Солженицин так говорил! Вспомнила! Он говорил, что не противостояние Запада и прочего мира – проблема. Но – северных и южных стран. Самоограничение, он говорил. Ограничение потребления? Гуманизм не мог решить эту задачу и потому стал указующим глобализмом.
Аксель позвал на ужин.
Не при свечах, слава богу.
Мы поговорили о том, о сём, о важном не заикались. О важном пока невозможно.
Пока!
Всё то же: пока.
Я ещё надеюсь, что мы ПОТОМ разберёмся?
Когда остынут эмоции, угаснут обиды… Ведь когда-то же станет полегче?
Он отправился почитать, я убрала со стола, загрузила мойку, оттёрла плиту, пошла смотреть новости и сначала не поняла, что показывают – вроде церковь Памяти, рождественская ярмарка вроде, всё оцеплено полицией, комментатор что-то рассказывает, министр внутренних дел выступает, говорит, причина ещё не известна, может, авария… Мне минут несколько потребовалось, чтобы понять – это вторая Ницца. Я включила программу euronews. Грузовик протаранил ярмарку, врезался в людей. 9 погибших, 48 тяжело раненых.
Какая «авария», это теракт.
Подскочила, позвонила детям.
Они дома!
Тоже смотрят новости.
Позвонила Насте, они дома. Дочка и зять хотели пойти после работы туда, на ярмарку, они там рядом работают, хотели с друзьями глинтвейна попить, но устали, домой поехали.
А если бы пошли?
Меня мороз по коже продрал.
Господи, спаси и помилуй.
Звонили и писали родные, друзья:
«Кошмар какой! Вы дома?»
«Людочка, надеюсь, с вами ничего не случилось?»
«У вас всё в порядке?? Беспокоимся из-за новостей про рождественскую ярмарку. Мы с вами».
«Ужас! Как вы? Нет слов выразить возмущение! Целуем и обнимаем».
«Вы где?»
Дома! Мы все дома…
В кабине грузовика было двое, один мёртв, второй, сидевший на месте шофёра, бежал, но его задержали у колонны Победы. «Угроза миновала».
Утром кинулись смотреть новости. Да, это теракт, мигрант (пакистанец) застрелил польского шофёра, въехал в гущу людей, 12 убитых, 50 пострадавших.
«И виноват во всём, само собой, Путин? А не их М.?» «Всё это ужасно! В сердце Берлина! Как они допустили такое?!» «Теперь они понимают, почему мы давим этих в Алеппо?» Какой ужас. Оказывается, тот пакистанец, которого вчера задержали, «не тот», а настоящий террорист укрылся в Тиргартене…
Меркель, по своему обыкновению, молчит, приехала на богослужение в церковь Памяти и потом, наверное, сделает заявление.
«Не того» пакистанца поймали в двух километрах от ярмарки, но не спецслужбы, а добровольцы гнались за ним. Пока нас уверяли, что «угроза миновала», убийца сумел уйти.
Аксель
– Если бы между ярмаркой и дорогой поставили бетонные тумбы, а не эти хлипкие заграждения, грузовик бы не…
Если бы, если бы!
Я поехал туда. Я хотел быть со всеми.
Я повторял про себя как молитву:
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит замок твой или друга твоего; смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе»[28].
Людмила
– Люся?
– Да?
– Почему ты так долго молчишь?
– Размышляю, как мне тебя на улицу выковырять.
– Никак.
– В кафе посидим, пирожное съедим.
– Не хочу.
– На Рождественскую ярмарку заглянем, на карусели покатаешься.
– Не хочу.
Правильно, мы теперь туда ни ногой, в отличие от мужественных берлинцев, решивших не поддаваться страху. Город не затих, не опустел, на улицах, кажется, ещё больше народа.
– Так и быть, на детскую площадку пойдём.
– Не хочу.
– А чего же ты, дорогой мой друг, хочешь?
– С тобой дома играть.
– А если мы поиграем на большой-большой детской площадке и Машу позовём?
– Хорошо. Только я сам позвоню.
Я передала ему трубку.
Мы встретились с Машей и Настей на перекрёстке «Кайзерайхе», у «Дуба кайзера», который был когда-то посажен в его честь.
И там же увидели Галину и Петера, остановились поговорить. Петер не одобрял Настину поездку в Турцию, как это всё-таки опасно. И посла нашего позавчера убили.
Настя возразила:
– А на ярмарку пойти в Берлине, – спросила Настя, – неопасно?
Петер не нашёл, что ответить.
Я начала про меры безопасности – рамы, тумбы, Петер сказал:
– Нет денег.
– Мы видим, – продолжала я, – это вторая Ницца, а министр внутренних дел лепит про аварию, что пока ничего неясно, панику вызывать не хотел, про Мергерет Тэтчер вспомнил, она, мол, считала, что не нужно расстраивать население.
– Да, это правильно, – сказал Петер, – не надо паниковать.
Он отошёл купить газету, а Галина выдала:
– То-то их население не знало, что творится в концлагерях, не хотели население беспокоить!
Я невольно на детей посмотрела, не хотелось нашим почемучкам после всё разъяснять. Но они были заняты своей мирной беседой.
Митя лепил про то, что он зарабатывает деньги в интернете. (Практичный товарищ. По следам папы пойдёт, Антон – компьютерщик). Маша делилась своими достижениями:
– А я хожу в танцевальную школу. У меня-то был экзамен. У меня есть медаль.
Митя был восхищён:
– Давай поженимся.
Маша зарделась:
– Давай.
Мы свадьбу сыграли. В песочнице. Митя включил музыку в моём телефоне, пригласил Машу и повёл её, как взрослый, в танце. Мы их поздравляли.
Они забрались в домик, где будут вместе жить, стали устраиваться.
Настя показала мне в телефоне свою новую карикатуру. Меркель, в костюме крестоносца, неслась на коне к пропасти. Внизу стоял, задумавшись, Путин, рядом со спящим медведем, которого, как советовал Бисмарк, лучше не будить.
Дети узнали и Путина, и Меркель, очень, ха-ха, получилось похоже.
Я очень смеялась… сквозь слёзы.
Настя… ну как это у неё получается? Как бы ни было тяжело, какая-то часть её всё равно остаётся радостной, а когда чувства в карикатуру выплёскиваются, возвращается оптимизм, пусть и беспочвенный, но как сказал Бернард Шоу:
У оптимистов сбываются мечты,
У пессимистов – кошмары.
Аксель
Я пошёл к сестре. Её подруга Бербель не пострадала на ярмарке, у неё лоток в торговом ряду, она продаёт свои авторские украшения из войлока, у неё тяжёлый характер и на всё своя точка зрения. Полиция ни к чёрту не годится, правительство боится, что поднимется новая волна против мигрантов, а Меркель наивная.
– Наивная?! – вскинулась сестра, она её ни на дух не выносит. – Расчётливая и… – она сбавила обороты. – Тогда понимаю, почему мы за свою Маму цепляемся. Доверчивые! Поверили в её женские качества.
– Да, нельзя сбрасывать со счетов влияние личности на ход истории. Нами правят не партии, не кланы, а какие-то личности.
– В том-то и дело, что какие-то. Если бы Личности правили, не дожили бы мы до такого.
Я их слова не воспринимал. Не представлял, что чувствует человек, избежавший смерти. Я глубоко уважал Бербель за силу характера, не знаю, что было бы со мной, окажись я на её месте. Грузовик-фура с полуприцепом въезжает на Брайтшайдплатц, пробивает торговый ряд, давит людей. Паника, кровь, покалеченные, умирающие, мёртвые.
Благодаря таким, как несгибаемая Бербель, Берлин не даст себя запугать.
Беда сплачивает.
Ярмарка снова открыта, на месте Беды цветы и свечи. Люди идут и идут.
– …упустили террориста, а нас кормят уверениями, полиция вышла на подозреваемого! – Бербель, крупная, решительная, неуступчивая, была ярой поборницей справедливости, в конце 60-х (1968) участвовала в протести ом движении и не раз сталкивалась с полицией.
Своё отношение к ней она не переменила.
– …сокращают социальные выплаты, оболванивают народ! И те же цели сейчас преследует Евросоюз своей диктатурой.
– Это неслыханно! – вскричала сестра. – «Диктатура ЕС»!
– Да, – подтвердила Бербель, – диктатура, но иначе и нельзя управлять таким огромным союзом.
Я вспомнил про «тройку», о которой думал, что это три лошади в одной упряжке. «Святая наивность», – сказала Людмила и объяснила мне значение слова. Я тогда был озадачен, почему в Евросоюзе «тройка». Не знали про «тройку» Сталина?
– Народ – глуп, – сказала Бербель. – Нуждается в своей Мамочке.
– Мы с тобой, – напомнила сестра, – по многим пунктам сходимся, кроме этого – народ не глуп. Народ – это история, культура…
Бербель кивнула:
– Да-да, мы договорились различать два понятия: «народ» и «масса». И народная масса – консервативна. За левых голосовать не станет.
– Я буду голосовать за левых, – пообещала сестра.
– Ничего другого не остаётся.
А я останусь верен социал-демократам. Один раз, правда, я голосовал за либералов[29]. Но они себя дискредитировали. Поэтому у них больше нет власти.
Обама был последним. Демократ – по принадлежности к партии. А по всем приметам – либерал. Излишняя терпимость, снисходительность, вредное попустительство, мягкотелость, половинчатость, беспринципность. Полный набор.
Пока мы с сестрой готовили кофе, Бербель говорила про захватническую политику Америки. Мы отмалчивались (помня об «изюмных бомбардировщиках» и пакетиках со сладостями на парашютиках). Германия должна перестать идти у неё на поводу. Блок должен создаваться сильный: Евросоюз, Россия и Китай.
– Но мы испортили отношения с Россией! Таких дел наворотили! Наша «наивная» теперь в растерянности. Ученица Коля, архитектора Евросоюза, забыла, на каком фундаменте Коль его строил – в тесном союзе с Россией! И её ошибки сотрясают мир.
Сестра разложила пирожные, налила кофе, спросила, может, чего покрепче?
– Покрепче.
Мы выпили коньяку и продолжали слушать про публичное сознание, которое, ни больше, ни меньше, помрачённое сознание, мастерское спекулирование нашим сознанием, извращение перспективы из-за Крыма, из-за гражданской войны на Востоке Украины, из-за Сирии и Ирака (Ангела Меркель в своё время был за эту войну, как и Хиллари Клинтон, но Клинтон потом извинилась, Меркель – нет). Туманно говорится о распаде глобального порядка, расплывчато – о войне против Исламского государства, вяло – о страхах перед военизированными мусульманами.
При этом угроза Исламского государства, практика пыток и сам украинский конфликт маркируют фатальные ошибки и заблуждения американских политиков. Назвать Путина Мировым врагом номер один – это триумф лжи, целенаправленных коммуникаций.
Никто из политиков, никакие СМИ, сформировавшие общественное мнение – никто! нигде! – не говорит о скандалах NSA. Бесцеремонность, с которой США защищают своё право на полное контролирование мировых коммуникаций, признана de facto.
Это удар по цивилизации. Это так возмутительно, что заслуживает жёстких санкций сообщества государств против США.
– Cheers! – сказала сестра.
Я было хмыкнул, но потом подумал, а почему бы и нет?
Великие кризисы несут на себе неизменно американский почерк. Что Исламское государство в Сирии и Ираке смогло взрасти, натворили США – благодаря трём войнам. В первой, с 1980 по 1988 год, Америка воодушевила диктатора Саддама Хуссейна к походу против Ирана, помогла ему изготовить и использовать химическое оружие. Во второй войне, когда Саддам напал на Кувейт в 1991 году, потому что верил, США стоят на его стороне, иракец был пощажён. Только в третьей войне 2003 года он был свергнут, а Ирак так разрушен, что сунниты, подкармливаемые США и их арабскими союзниками, которые должны были удерживать шиитский Иран, вновь смогли организоваться в Исламское государство, ещё куда более опасное. Оно завладело не только американским оружием, но и остатками химического, которое в своё время было вручено Саддаму.
Американцы обнаружили остатки в 2003 году, когда брали Ирак, засекретили обнаруженное, а при отходе просто оставили всё там, где лежало. Ну а Исламское государство воспользовалось ядовитыми газами.
– Одним словом, янки, – подытожила сестра.
Но Бербель ещё не выговорилась:
– И за конфронтацию с Россией США несут ответственность. Весь нынешний конфликт с Украиной вызревал в 2008 году. На встрече НАТО в Бухаресте США потребовали включить Украину и Грузию в Западный союз. Наше правительство воспротивилось расширению НАТО на Восток. И Штайнмайера[30]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
AID – партия Альтернатива для Германии.
2
Совет по надзору, контролю.
3
Борис Замятин.
4
Raisin bombers – «Изюмные бомбардировщики».
5
Малый провиант».
6
Америкашки.
7
Так называют район Берлина Шарлоттенбург, там живут русские.
8
«Добро пожаловать» – политика Меркель в отношении беженцев.
9
«Кто смеётся последним, тот чересчур долго думал».
10
А. Г. Данилов.
11
Комната для женской прислуги.
12
«Во времена убывающего света».
13
«Война против России», Eugen Rüge, 8 Mai 2014, Die Zeit № 20.
14
Тогдашний министр иностранных дел ФРГ.
15
– Я – человек.
16
Когда ты, деда, был маленький, я давала тебе молоко. Я была твоя мать.
17
Socken.
18
Sonnenbrille.
19
Выходные.
20
К первому адвенту зажигают одну свечку на венке с четырьмя свечками.
21
Она тебе подпевает!
22
Деда, я тебя люблю! Очень! И мы будем учить русский. Согласен?
23
Это подарок. Нельзя нет говорить.
24
Оставайся здесь со мной. Бабушка и дедушка приедут снова весной.
25
– Деда, ты с охотой ешь каламари?
– Кальмары? Конечно. Мне всё нравится, что нравится моей любимой жене и моей любимой Куколке.
26
Район Берлина, где ежегодно проходит Русско-немецкий фестиваль.
27
Немецко-русского праздника.
28
Эпиграф к роману Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол» (буквальный перевод: По ком бьёт набат), вышедший в 1940 году. Название восходит к проповеди английского поэта и священника XVII века Джона Донна, отрывок из неё и стал эпиграфом к роману.
29
FDP – Свободная Демократическая Партия.
30
Министр иностранных дел.
