Полная версия
Человек Желания
У «духовного человека» дело обстоит иначе. У него роль стимулятора и наставника по отношению к чувствам и мышлению играет воля. Вначале он действует, затем желает, а затем чувствует значимость своих действий и в конце концов понимает.
Авраам покинул край, где был рожден, и отправился – через пустыню – на чужбину, которая несколько столетий спустя станет отчизной для «семени Авраамова» – целого народа – и где еще через несколько столетий свершится великий труд спасения человечества. Знал ли он обо всем этом? И да, и нет. Да – в том смысле, что он действовал так, словно знал: его воля была пленена этими событиями будущего, их величием и значимостью. Нет – в том смысле, что ни в его мыслях, ни в воображении не было какого-либо плана или четкой программы того, как, когда и каким путем в точности все это будет осуществляться.
Уверенность, которая с самого начала завладевает волей и из которой исходит ее воздействие на чувства и мысли, и есть то самое, что апостол Павел понимал под словом «вера» (pistis, fides). По его словам:
«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом… Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие; и пошел, не зная, куда идет» (Евр. 11: 1,8).
Таким образом, Авраам «осуществил ожидаемое» после того, как испытал «уверенность в невидимом», т. е. воля его знала, тогда как разум и воображение «не видели», что значит – не имели присущей им уверенности. И все же он повиновался и пошел, не зная, куда идет, т. е. совершил действие, прежде чем его мышление и воображение постигли все необъятное значение этого поступка. Следовательно, когда он отправился в путь, его голова последовала за ногами; его ноги оказались тогда «вверху», поскольку повиновались велению небес, а голова подчинилась им и оказалась «внизу», ибо не видела ничего, кроме лишений, опасностей и невзгод предпринятой затеи. Тем самым Авраам в точности оказался в положении «Повешенного».
«Верою Авраам повиновался призванию…» Вот ключ к тайне веры, или к знанию воли: «…повиновался призванию…».
Воля есть активная сила, не являющаяся, естественно, органом восприятия. Чтобы обрести способность воспринимать, ей не следует – даже нельзя – становиться пассивной, ибо в этом случае она уснет либо исчезнет, поскольку активность – это сама ее суть, и, переставая быть активной, она перестает быть волей. Нет, ей лишь следует сместить центр тяготения, т. е. преобразовать «мою волю» в «волю Твою». Одно лишь духовное проявление любви способно совершить смену того центра, который воля использует либо тяготеет к нему. Вместо тяготения к центру «я» она может подчинить себя велениям центра «ты». Это преображение, осуществляемое любовью, и есть то, что именуется «послушанием». Итак, только через послушание воля обретает способность воспринимать. Воспринимать или вдохновляться откровением свыше, которое воодушевляет, направляет и укрепляет силы. Вот почему воля мученика способна все вытерпеть, а воля чудотворца способна все свершить.
Господень призыв Авраама был как раз таким проявлением вдохновляющего откровения. «И он повиновался», – говорит апостол. Тем не менее, здесь необходимо добавить, что он повиновался еще до того, как отправился в путь. Ибо сам по себе Господень призыв предполагает повиновение – трансцентрализацию воли, которая дает ей возможность услышать зов свыше. Ведь воля уже должна быть в состоянии послушания, чтобы быть способной воспринять вдохновение или интуицию свыше и запечатлеть призыв Господа, т. е. дар веры» (9).
По всем приведенным выше доводам Люди Желания неорганичны дольнему миру, поскольку представляют собой в волевом осознании веры опрокинутую «подвешенную» вертикальную перспективу горнего мира в дольнем, тогда как Люди Увлекаемые являются обыкновенной горизонтальной перспективой ткани общего осознания бытийного Потока, который многие метафизики рассматривают в качестве иллюзии или ничто. Однако оскудение числа Людей Желания и увеличение количества Людей Увлекаемых (разрастание иллюзии бытийного Потока) ставит под вопрос и делает проблематичным само существование мира, что мы отчетливо ощущаем в настоящее время. Сен-Мартен предвидел это в своем произведении более чем за два века до нас, что делает его, несомненно, эсхатологическим автором. Вертикаль волевого осознания веры, которую удерживали святые, духовидцы, пророки, мистики, а также подлинные Люди Желания ныне становится все тоньше и грозит истощиться, распавшись на фрагменты, отдельные светящиеся точки в охваченном хаосом океане иллюзии постиндустриальной цивилизации. Что будет с мирозданьем, когда это случится окончательно и бесповоротно?
Постепенно захлебываясь и утопая в вязком потоке повседневности, все меньше людей готовы посвятить себя служению Абсолютной Петине, все меньше из них призываются Провидением и становятся Людьми Желания, отстраняясь от всеобщего течения и поднимаясь на Животворный Берег для созерцания этой мутной и прозрачной, но всегда трагичной Реки Времен, уносящей с собой и предающей небытию дела, господства и царства: sic transit Gloria mundi.
Владимир Ткаченко-Гильдебрандт
Источники1. О заблуждениях и истине (1775 г.). Картина отношений между Богом, человеком и вселенной (1782 г.), в 2-х томах.
2. Элементы, № 9, М., 2000. Алексей Цветков. «Штирнер – Прудон: два полюса анархии».
3. De Civitate Dei. Блаженный Августин.
4. АУМ, М. Терра. 1990. Вып. № 2.
5. Насибулина А.Н., Сулейменов Н.С., Осик Ю.Н., Наплеков Д.С. Различие в потребностях людей по А. Маслоу как градация их уровня развития. Карагандинский технический государственный университет. Караганда, 2005.
6. Фукуяма Ф. «Конец истории и последний человек» 16. Краснощекий зверь. М. ACT. 2005.
7. Аттали Жак. На пороге нового тысячелетия. Международные отношения, М. 1993.
8. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции. М. ACT, 2004.
9. Валентин Томберг. Медитации на ТАРО. М., «София», 2000; сс.265–266. Письмо XII. Повешенный.
Луи-Клод де Сен-Мартен. «Человек желания»
Перевод с французского ритмической прозой Владимира Ткаченко-Гилъдебрандта
1
Господни чудеса в безмерном поле разбросанными кажутся без замысла и хаотично.
И в россыпях они сияют, подобно многочисленным соцветьям, которые весною украшают наши луговины.
Для описанья их сурового вы плана не ищите. Начала сущностей в Тебе содержатся, Господь.
И это их с Тобой связь потаенная, достоинство им давшим, каким бы не предстало место их, к какому бы разряду не принадлежали.
Дерзну взгляд возвести к престолу Твоей славы. И мысленно я оживлю себя, Твою любовь по отношенью к человеку изучая, а с ней премудрость, что господствует в Твоих трудах.
Глагол Твой приумножился в своих частицах от рожденья; он уподобился стремнине, на скалы острые с высот ниспавшей.
Его я вижу в тучах грозовых: там капля всякая, летящая в пространстве, для глаз моих огонь светила солнца отражает.
Так слова Твоего лучи в очах премудрого блистают своим живительным святым свеченьем: он труд Твой созерцает, который сотворил все мiроздание и оживил его.
Моих псалмов верховные порывы, сколь часто буду я невольно отвращать свой взор от вашей высоты.
Мнит себя смертным человек, поскольку в себе самом он нечто смертное обрел.
Но и Того, Кто всяким существам жизнь даровал, рассматривать он умудрился отнюдь не жизнедавцем.
Иерусалим, в чем упрекнуть тебя бы только не могли пророки Божии.
«Ты брал, что украшением тебе служило, – изрек Господь, – что было сделано из злата Моего и серебра, которые тебе Я дал; из этого ты сотворил изображения людей и с ними развращался».
Печали вопль смешайте и песни ликования мои: отныне радость чистая не создана для скорбной человеческой юдоли.
Неумолимые свидетельства первоначальных истин, не проявились ли уже среди народов?
И если вас сомненья гложут, спешите к их источнику припасть. Тогда вы обратитесь, слив голос собственный с моим.
И вместе мы восславим наслажденья человека изволенья, что счастьем обладал об истине скорбеть.
2
Благословенным будь, свет осиянный, блеск видимый предвечного свеченья, откуда мысль моя взяла существованье.
Коль не была б она одной из искр твоих, то не имел бы силы созерцать тебя я.
И не сумел бы быть охваченный восторгом в величии твоем, когда б не заронил в меня крупицу собственного измеренья ты.
Умолкните, кумиры человеков: огонь светильника другим светильникам передается, ничуть не уменьшаясь; так Богом произведены и духи.
Не умаляйте зримого свечения, твердя о механизме в нем материальном.
Светильник наделяет жизнь порядком, но не законом порождений.
Нужна ли сущность вне светильника сего, чтоб сообщать ему свечение, что зримо?
Но сам Господь есть свет; рождает в средоточии своем он сущность светлую, исполненную в духе.
Вершится все десницею начала всех вещей, что возжелало видимого света для чувств и жизни тела моего.
Хотел Господь, чтоб на моих глазах свеченье солнца пробудило чувство зримого сияния.
Но он желал еще, чтобы в моей душе проснулось чувство и невидимого света.
Ведь почерпнул он сам в сем свете святости зародыш, что душу человека вдохновил.
Не так ли свечи на живом подсвечнике восходят, и сила их не в этом ли елее, во мне вскормившем свет? Не этот ли елей себя всегда уничтожает, но никогда не иссякает сам?
Пусть жизнь его сливается с моею бренной жизнью, и возрождает он во мне ту жизнь, что сам и произвел.
Так будет же продлен бессмертный и божественный мой рост, как возрастание предвечного истока.
Пронизывает существа он, от Бога восприявшие жизнь вящую свою: последние вмиг обретают смерть, когда утрачивают связь с источником своим.
О, вы, живущие в земном уделе, вострепещите в радости, ведь можете участие принять в общении вселенском.
И уподобившись весталкам, вы можете хранить священный пламень, сияя им повсюду во вселенной.
Но почему так светом дорожили разумные и целомудренные люди? Да потому что ведомо вполне им: свет и душа два светоча, которые не смогут никогда угаснуть.
И почему, возвышенный агент, ты перестать не можешь все собою проникать, все видеть и нести повсюду ясность?
Ответ таков: почерпнутый в источнике твоем святой елей развеян был по всем пространствам, где свет обрел необходимое себе питанье.
3
Прошелся взглядом я своим по естеству.
Куда спешите вы, мятежные потоки?
Стремимся переполнить бездну мы, похоронив в воде лихое беззаконье.
Спешим мы погасить вулканы, ведь тлеющие эти головни являются остатками великого пожара.
Когда исполнить сможем этот труд, утихомирятся истоки наши.
И грязь сосредоточится в пучинах.
На месте бездн равнины плодоносные воспрянут.
И мирные стада пастись не перестанут в местах, где плавали прожорливые рыбы.
Счастливый человек пребудет в умиротворении средь тучных нив и там, где некогда кипели океана волны, возмущенные стихией.
Беспечный, без внимания к себе пройдет он путь земной, ничуть не приоткрывши око духа своего.
Природы дуновения проследуют пред ним, не пробудив в нем никакого интереса и не возвысив мысль его.
Хотя в сей мир пришел он, чтоб объять вселенную своей духовной мыслью, но тонет разумение его в предметах мелочных: уловлен ими он.
Ужели вновь необходимы катастрофы, чтоб пробудился ты от своего дурмана? Но, испытав однажды их, ты ужаснулся и не взял их впрок.
Земли поверхность собою проявляет грани трех законов, что правили ее круговоротом.
Ведь элементы бурные, круша кору земную, создали цепи гор вторичных и вулканы, – вот пламя и число.
А колыханье медленное волн произвело нагорья и долины, – число и мера здесь.
А притяженье равномерное создало лишь долины, – вот сила тяготения земного.
Повсюду жизнь стремится утвердиться, ведь хаос чужд извечно естеству.
Во всем душа людская обретает плодовитость и молвит, будто создана для жизни.
Хотя таит в себе следы неистовых страданий, которые ее когда-то истязали.
Однако до сих пор она способна, подобно пламени вулканов, над безднами подняться и воспарить в края сверкающие неба.
4
Желаешь ли ты ангела обидеть своего? Иль отказаться хочешь ты от таковой затеи?
Хотя твой ангел страждет только от того, что не взыскуешь ты познать, в чем заключается Господне дело.
И кто помыслить сможет, что нарушители страданье Богу причинят, пусть даже заблужденьями своими они противодействуют Ему?
Нет, человек, не выдержишь ты вида столь удручающей картины для себя. Кто, как не Бог, здесь обладал бы силой?
Однако же прощает Он всегда, и только от Него научены мы милосердью.
Ты ежедневно следуй путями этого ученья, когда познать желаешь Бога Своего труды.
И пусть учитель даст в них наставленье, найдя в тебе усердного ученика.
Иль можешь бесполезным ты считать для собственного ангела терпение свое, взращенное с любовью?
Не будет лишним здесь сказать: твое терпение тебя сближает с Божеством и доставляет радость Богу; благодаря терпению ты дружишь с Ним, Его любви становишься достойным.
Вот труд; вот первая ступень деянья. И пусть меня услышат все народы.
И пусть они благочестивей станут, чтобы почувствовать терпенье внутреннее милосердья.
Я вижу слова два, начертанных на древе жизни: Меч и Любовь.
Мечом от слова покорю врагов Господних, затем свяжу и помешаю огорчение творить для Бога Моего.
Усердно и с любовью умолю я Бога излить хотя бы луч один святого милосердья на меня.
Достигнув этого, утешил бы Его я, взяв на себя хоть капель несколько терпения любви Господней.
Пусть не смущает, Мой Господь, Тебя возвышенность идеи этой: мог только Ты ее зажечь в моей груди.
Она настолько животворна, что в ней я мыслю рассмотреть след благостный предназначенья своего
Земные наши узы от нас скрывают наш удел божественный и древний.
Его не преминет изведать тот, кто силою души способен приподнять стальные путы.
5
О, мудрость глубочайшая, не сотворила б ты и вовсе существа, заранее не дав его желаньям меру с силой, дабы хранить свое создание.
И на основе этой ты прообразовала существа: они лишь отраженья твоей славы, которую воспроизводишь ты во всех своих трудах.
Отмерила ты человеку достойнейшую часть могущества сего.
Откуда бы к нему пришло искусство свои утехи умножать и ловкость отстраняться от недугов, излечивая их?
Не здесь ли мера высшая инстинкта самосохраненья, которым наделила ты все существа свои?
И только в человеке соединяются в своей предельной мере и чувство самосохранения, и сила, противоположная сему инстинкту.
И только человек способен обуздать и приглушить инстинкт животный этот, им овладевший более, чем всяким существом иным.
И только человек способен на самоубийство! Один он властен средства выбирать и сочетать, чтобы предаться смерти!..
Ученье лживое, рукоплещи триумфу своему: ты ослепило вовсе человека.
Его заставило увидеть ты в двух этих крайностях одно и то же самое начало!
Его заставило считать ты, что агент один и тот же и сохраняется, и разрушается потом.
Его заставило ты верить, будто смерть и жизнь, произведенье и распад в зародыше содержатся едином.
Напрасно ищешь подтверждений ты в животном мiрe: ты не найдешь там ничего, что бы для умственного взора хотя б уменьшило ужасное противоречие это.
6
Коль скажут, исходя из строгости вещественного строя, что зуб за зуб, а око будь за око, то почему же истина сия не станет нам полезной в духовном добродетельном укладе?
Пожертвуй жизнь свою, коль хочешь жизни причаститься.
Ее пожертвуй без остатка, если хочешь, чтоб жизнь тебе дарована была в единстве полноты своей.
Пусть ты свои пристрастия ослабил и даже перестал смотреть на радости свои, но жизни нет еще в тебе в единстве полноты.
Когда преодолеешь сей предел, не сможешь уж тогда смирять свое волнение посредством жертвоприношений, себя предостеречь не в силах будешь от святого утоленья.
Дух истины тебя не перестанет бичевать и, истязая, он толкнет тебя в пустыню.
И ты тогда провозгласишь народам: исправьте Господу пути.
Небесные, земные, вселенские господства, почтите человеческую душу, ведь Сам Господь грядет с ней обновить завет и сочетаться с нею новым договором мира.
Он ей открыл небесные архивы; она сокровищам там изумилась, что уготованы для человека мира.
Она там видела светильники рассудка, сияющие вечно, животворящие источники любви в их устремлении, что вечно, непрерывно.
Она там книги жизни рассмотрела, откуда черпались законы для народов.
Читала в них она историю племен ушедших, а также будущих и настоящих.
Вдыхала там она дыхание бальзама, который изливаем всякий день для исцеления болезней у людей.
Там видела оружие победы, которым суждено сразить врагов отчизны.
И возжелав, душа людская сегодня может в обладание войти сокровищницы этой, потребности своей и братьев повинуясь.
Душа людская, смиренно, покаянно устремляйся к Богу. И так ты обретешь дорогу, ведущую к любви и свету.
Затем ты, милосердно к братьям снизойдя, разделишь между ними сокровища Господни.
Пред нищим отворив сокровища златые, сумеете ли больше помышлять о нуждах духа, чем об усладах бренной оболочки?
Благодаря порывам этим, желаете ли вы ее облечь хотя б частично свободой и деяньем, которых лишена она из-за беды своей?
Хотите ли, чтобы, благодаря свободе, она бы средство обрела, как легче непрестанно славить Бога и возыметь обогащение в молитве?
Вот милосердья истинная цель: так милостыня может продвигать Господне дело.
Господь есть дух; желает Он, чтоб создаваемое вами одухотворялось.
И если милостыню вы творите, то, радуясь, у нищего просите за вас молиться.
Так просите вы больше за себя, чем вы ему монетой воздаете; и думаете о себе скорее, нежели о нем.
Однако менее свободен он молитве предаваться.
Труды же одухотворяйте, когда хотите, чтоб они во всем согласовались с правосудьем.
7
О, мифов толкователи, зачем вам утверждать, что в них сокрыт лишь ход небесных звезд с законами природы вещественной и бренной?
Какое соответствие тогда меж образом и отраженной вещью? Не бесполезно ли искусство аллегорий там, где видим превосходство мы его над собственным предметом?
И в случае таком, не перестанет ли аллегория сама собой являться? Увы, тогда она пребудет свойством, что действует прямолинейно.
И если бы возвысились вы вдруг к природы действенным началам, то все равно их знание и примененье останется неведомым профану!
Но новая превратность возникает: и мифология, и физика извечно пребывали в споре.
Чтоб быть доступной, мифология должна, по крайней мере, покоиться на действенных началах естества.
Однако физика никак не жаждет постигать начала, желая все создать посредством агрегатов.
Но разве есть единство, к которому возможно стало б приобщенье?
О, физика и мифология, способны вы взаимно примириться, отбросив всяк свою систему, возвысившись к ступени совершенной: вы обе там смогли найти бы ключ от собственной храмины.
Когда же завладеете ключом, используйте его благоразумно. Все искажения восходят к бренному истоку.
Все исправленья к чистому источнику ведут. Как без надзора высшего вам применять свои начала?
Что делаете вы, ученые невежды, когда живописуете законы нам начал образованья?
Из смерти вы составить жизнь стремитесь; и физику вы всю свою берете на погостах.
И чем заполнены все ваши кабинеты? Скелеты, трупы, коим тщитесь вы сберечь и форму, и расцветку, хотя животворящее начало оставило их навсегда.
И ваша мысль, не говорит она ли, что лучшая та физика, которая начала изучает, оставившие мертвые тела?
Но нет, по-прежнему вы бдите разрушительным и мертвым взглядом над каждым из предметов ваших умозаключений.
Его вы переносите на равнобедренный прямоугольник, который вы познать искали, поскольку нашли материальные соотношенья между своими результатами и результатами его сторон.
Хотя число, соотношенье верное с основой этой мы не получим никогда: когда бы мы познали их, смогли бы духов создавать.
И не достаточно ли счесть в двух средоточиях основу, которая бы попыталась соотношенье отразить, что отверзает неиссякаемый источник для ваших слез, для разуменья вашего и удивленья?
Но вы свой мертвый взгляд переносили на предмет, располагавшийся пред вами: и взглядом этим вы объяли даже слово.
О, высшее и отличительное свойство, для них ты только плод умноженья знаков ощутимых.
И языки для них – приспособление простое, вместо того, чтобы экспрессией являться, итогом бытия.
И разве они не ищут их происхождение в обычных наших отношеньях?
Хоть некогда вещалось этим господам: для сотворенья слова необходимо было слово.
Хоть видят способом каким все дети изучают языки, что существует лишь один закон, который задан и отмерен для всяких нужд и возрастных разрядов.
Материя, материя, какую пагубную пелену над истиной ты распростерла!
Как возрождением вошло в мiр дольний слово, сначала сделавшись доступнее для нас.
От семени оно могло лишь возродиться, как всякое растение; необходимым стало, чтобы оно свой собственный зародыш напитало, а тот бы произвел плоды средь человеческого рода.
Разрушьтесь, эшафоты ложных знаний, и обратитесь в прах: не сможете сопротивляться вы малейшему началу световому.
8
И разве не лучший способ помощь испросить – направиться самим отважно на место нахождения ее?
И не находится ли в действии она, которое питает силу?
Велик лишь тот, кто борется, и это единственное средство наслаждение познать.
Таков секрет первоначальный: чтобы подняться над невежеством и заблужденьем нашим, необходимо нам преодолеть самих себя.
И для того Господь нам посылает испытанья, чтобы молить Его мы обладали правом без ущерба, который мы себе наносим по слабости своей.
И если твое сердце полно Божеством, твори изустную молитву, которая предстанет выраженьем духа: она такой всегда должна была являться.
И если твое сердце окажется сухим до пустоты, держись тогда немой и умственной молитвы: она даст время сердцу твоему и средство его согреть и преисполнить.
Благодаря простым секретам этим, научишься ты вскоре познавать, какие существуют права души у человека.
Когда ее давила животворящая десница, чтоб выжать извращенье из нее, она затем опять свободное пространство занимала, благодаря естественной упругости своей.
Научишься ты вскоре познавать, какою обладает властью душа над воздухом, над звуком и над светом, и над господством тьмы.
Так бодрствуй же, пока не оказался среди погибели сынов. Они не могут ничего, хотя б тебя и убеждали, что обладают некой силой.
И как могли б являться друзьями истины они, когда сравнения, которые они нам представляют, всегда фальшивы?
На внешних существах не остается никакого отпечатка от деянья истинных существ: вот почему мрак не способен свет постигнуть.
Коль хочешь ты свет этот воспринять, не сравнивай его ни с чем тебе известным.
Так очищайся же, проси и постигай, и действуй: весь труд поры четыре обнимает.
Какой бы человек осмелился туда ступить без очищенья, ведь он не сделает и шага одного, ноги не занеся к ступеням алтаря?
Уверенности в силе Божества одной не хватит, необходимо и в своей не сомневаться силе.
Господь дал силу с именем тебе, и Он не спрашивает больше, как ты ему послужишь.
Не оставляй же целиком труда на попеченье Бога Твоего, ведь Он желал тебе определенную работу.
Все Свои блага изливать готов Он на тебя, не прерываясь, прося тебя о том, чтобы за злом следил ты неусыпно, не оказавшись им застигнутым врасплох.
Его любовь изгнала зло за стены храма, но не твоя ль неблагодарность заставила его туда вернуться?
О, человек, где обрести предназначенье, которое преодолеет твой удел, ведь призван ты являться братом Богу, с Ним сообща трудясь?
9
Кто человеку мудрость даст, дабы уразуметь ему путь слова?
Господь вещал в устах своих пророков. Познаете вы истину того, кто прорицает, иль ложный дух, которым он внушаем, коль все предсказанное совершится: поверите тогда вы в подлинность его.
Но не исполнился ль закон, и разве великое предзнаменованье непрочностью не поразило все знаки прежние?
