В тени голубого острова. Русские на Капри

– Я тут же прерву вас, синьор барон! Это ваш дом, пользуйтесь им как вам заблагорассудится. Терраса также в вашем распоряжении, – расчувствовался дон Пеппино.

– Спасибо за щедрость. Завтра я поднимусь туда рисовать. А сейчас пойду кликну повозку, чтобы съездить на площадь и оттуда начать знакомство с островом.

– Зачем повозка, поездка на которой занимает много времени, когда внизу, в двух шагах отсюда, есть фуникулер? Его открыли несколько дней назад, всего пара минут – и вы в центре, прямо на главной площади. Что посмотреть? Дорога, ведущая от улицы Гогенцоллернов к Арко Натурале. От площади пройдете вниз направо до центральной улицы. На уровне «Квизисаны» перейдите на левую сторону, чтобы увидеть бельведер Трагары и оттуда – до самой Арко Натурале. Зрелище уникальное, синьор барон.

– Спасибо за совет, синьор Джузеппе, и хорошего дня, – прощается Огранович с хозяином гостиницы, который провожает его взглядом до тех пор, пока фигура художника не исчезает в конце спуска за поворотом.

На площади Виктории, при входе на канатную дорогу, он останавливается, привлеченный необычным зрелищем: мужчины с закалившимися на солнце лицами, вернувшиеся с ночной рыбной ловли, собираются чинить рыболовные сети длинными деревянными иглами.

Молодой человек, преисполненный любопытства, остался бы и дальше наблюдать за этой картиной, однако его возвращает к действительности объявление об отправлении фуникулера. Он занимает место в кабине, которая вскоре трогается, взбираясь наверх через дома, лачуги, виноградники и цитрусовые рощи.

Панорама, открывающаяся из кабинок фуникулера, захватывает. Эти челноки плывут по кругу в роскошной средиземноморской зелени, пока, наконец, караван не достигает станции назначения. Несколько ступеней – и Михаил оказывается на террасе, напротив которой – площадка с видом на гору Соларо.

Там, где высится древняя часовая башня рядом с собором св. Стефана, находящимся на вершине крутого лестничного подъема, художник на минуту останавливается, прежде чем добраться до самого собора. Он был возведен на том самом месте, где стояла церковь св. Софии с часовой башней, игравшей роль колокольни этого большого комплекса.

На выходе, перейдя площадь, он поворачивает направо, на улицу Гогенцоллернов.

Вдалеке – «Квизисана» с просторным садом, где на террасе постояльцы увлечены разговорами и чтением газет. Огранович на минуту останавливается, а затем устремляется вверх по улице, откуда можно быстро подняться в Трагару.

В конце маршрута с террасы бельведера открывается роскошный вид на рифы Фаральони и домики, которые взбираются по склонам будто альпинисты, стремящиеся на вершину.

Михаил выбирает место на полусломанной деревянной скамейке.

Здесь, на высоте, абсолютная тишина охватывает всё вокруг, а взгляд, брошенный на голубую гладь моря, уносит молодого человека далеко от реальности.

На несколько мгновений он будто зависает в пустоте, как бы выйдя из тела. В такие моменты, придя в себя, не можешь понять, что происходит на самом деле.

Это ощущение испытывает Михаил, пока легкий бриз с моря не возвращает его к действительности: его испытующий взгляд скользит по улицам и пыльным переулкам, извилистым и узким тропинкам, которые своей суровостью будто укрепляют горный склон.

Слепящий солнечный свет заставляет его опустить глаза и продолжить прогулку по Пиццолунго, откуда узкая и обрывистая лестница ведет к гроту Матермания, а от него – после восхождения по сотне с лишним ступеней и пересечения короткой улочки – к Арко Натурале.

Долгая остановка заставляет молодого человека забыть о времени, но, вынув часы из кармана, он замечает, что оно буквально пролетело.

– Дорога длинная. Лучше вернуться назад, – говорит он сам себе, медленно шагая в сторону гостиницы «Бельведере э Тре Ре».

* * *

– С возвращением, синьор барон. Прогулка была долгой, вижу, вы слегка устали, – замечает Лаура, которая с рецепции видит немного осунувшееся лицо молодого человека.

– Длинная и прекрасная прогулка, синьорина Лаура. Да, немного устал, но она того стоила. Я ходил к Арко Натурале.

– Послушались совета моего отца.

– Он отличный советчик. Обращусь к нему насчет экскурсий и в последующие дни.

– Достойных маршрутов здесь, на Капри, великое множество, и все они невероятно красивы. Но сейчас, думаю, нам стоит поторопиться, ведь совсем скоро за стол, – заботливо приглашает девушка.

– Только приведу себя в порядок и буду готов к обеду. Любопытно испробовать местные блюда. Кто знает, какой сюрприз меня ждет.

– Немного терпения, и скоро узнаете. За приготовление пищи отвечает лично моя мать Джельсомина, она прекрасный повар. Потом расскажете мне. Приятного обеда! – обращается Лаура к гостю, который мчится в свою комнату, чтобы переодеться, прежде чем подняться на верхний этаж, где займет место за единственным свободным столиком рядом с окном.

Великолепно освещенное пространство с видом на Марина Гранде… Несколько мгновений – и среди официантов, суетливо лавирующих между столиками, появляется донна Джельсомина с блюдом в руках. Поискав взглядом Ограновича, она направляется к нему.

– Равиоли с рикоттой и майораном для вас, синьор барон! Приготовленные моими собственными руками. Надеюсь, они вам понравятся. Не хватает только сыра, чтобы соединить любовь и желание. Приятного аппетита, – заключает синьора.

– Спасибо за оказанное внимание, донна Джельсомина. У меня нет слов, – еле слышно говорит молодой человек, смущенный такой сердечностью.

– Вы не должны меня благодарить. Клиентов надо принимать от чистого сердца, чтобы они чувствовали себя, как дома. Нужно создавать тепло, иначе между гостем и принимающей стороной образуется разрыв, который заставляет гостя чувствовать себя чужим. Правильно я говорю?

– Попали в яблочко. Мудрость – учительница жизни.

– На второе вам приготовили рыбу. Свежайшая, доставленная сегодня утром с моря сразу по возвращении рыбацких лодок… И потом, хотела сказать вам: если вдруг вам захочется поесть чего-то особенного, достаточно утром, перед выходом, заглянуть на кухню. Но что же это, вам еще не принесли вина?

– Нет, но я только что пришел.

– Агостино!

– Что прикажете, донна Джельсомина?

– Белое домашнее вино для синьора барона. И, пожалуйста, прохладное, – решительным тоном отдает приказ хозяйка.

– Будет сделано, – покорно отвечает слегка озадаченный официант.

– А вам, синьор барон, приятного аппетита, – властная хозяйка «Бельведере э Тре Ре» прощается с молодым художником, который, одурманенный ароматом, исходящим от блюда, решительно нанизывает на вилку еще дымящиеся равиоли.

Во второй половине следующего дня Михаил выходит из комнаты в полном вооружении, с мольбертом, холстами и красками, и направляется к лестнице, ведущей на террасу. В этот момент с рецепции слышится голос Лауры:

– Куда направляетесь, барон?

– На террасу. Я уже несколько дней не рисую и чувствую необходимость снова заняться живописью. Для художника важен момент воплощения. Он может случиться в любую минуту, днем и даже ночью. Это как у писателя: бывает, что он в бессилии сидит перед чистым листом бумаги, не в состоянии написать ни слова, а случается, что ручка сама скользит по бумаге, как живая вода в источнике. Так же и у художника, скульптора, музыканта и всех тех, кто связан с искусством. Для людей искусства нет особенных дней для творчества. Вам так не кажется?

– Но как можно рисовать без дневного света? Свет – основное для художника, он оживляет цвета предмета, который тот хочет перенести на холст. Полагаю, мое наблюдение правильно, – замечает Лаура.

– Это правда. Свет необходим. Но переносить образы на холст означает также приспосабливать их к контексту, где они создаются. Вчера меня очаровала сцена, которую уже видел по прибытии на Капри. Высадка в порту пассажиров с парохода, прибывшего из Сорренто. Наблюдая событие со стороны, испытываешь совсем другие ощущения, чем если бы сам был участником события. Люди всех слоев общества, тюки с товарами, голоса… Есть тысячи способов передать эту ежедневную жизнь и описать этот мир, эту редкую по колоритности атмосферу. Вышел бы рассказ, достойный пера настоящего писателя, но и художник также может отразить эти сцены и настроения через различные оттенки цветов.

– Действительно, вы правы. Но тогда не мешкайте, идите туда, иначе пароход после высадки пассажиров и разгрузки незамедлительно отправится обратно в Сорренто. Хорошей работы, – желает девушка Ограновичу, который быстро направляется к террасе, где заботливо раскладывает всё необходимое для творчества. В это время слышится гудок парохода, входящего в порт Марина-Гранде. При высадке пассажиров возникает ужасная суматоха: сначала – дамы, сошедшие на берег, сбиваются в кучки в ожидании мужей и родственников и выкрикивают их имена, стараясь приблизить воссоединение. Затем – выгрузка багажа и поиски транспорта, крики извозчиков и скопление экипажей, готовых развезти всех по давно забронированным гостиницам и пансионам.

Круговорот людей и вещей усиливается, когда начинается выгрузка товаров: бесчисленные корзины, ящики и лари, огромные мешки, наполненные Бог знает каким добром, нагромождаются на молу.

Люди и вещи сливаются в одно, пока в суете высадки и разгрузки каждый не находит своего места на молу и не отправляется по месту назначения.

Михаил едва намечает углем на холсте эту сцену, как вскоре оставляет работу.

Сняв холст с мольберта, взяв все свои принадлежности – палитру, краски и кисточки, он направляется к лестнице, чтобы снова вернуться в свою комнату.

– Можно взглянуть на шедевр? – спрашивает Лаура.

– Еще рано. Для завершения нужен не один сеанс. Я представлю картину на ваш суд, когда она будет готова.

– Кстати, я подготовила для вас список самых красивых мест Капри, которые стоит посетить. После ужина можем об этом поговорить, если вы не заняты.

– Занят? Я приехал на Капри именно для того, чтобы изучить его. Это и есть цель моего визита. Да, после ужина можем об этом поговорить. Заодно послушаем фортепьянную музыку. Знаете, вы прекрасно играете, одно удовольствие вас слушать. И потом, не каждый день имеешь дело с красивой девушкой, – замечает Михаил, и молодая дочка Петаньи, приятно удивленная такой оценкой, встречается взглядом с гостем и заливается румянцем.

После ужина пунктуальный Михаил появляется на рецепции, не в силах сдерживать нетерпение и в надежде поскорее встретиться с девушкой. Внимание Ограновича, похоже, больше привлекает красивая каприйка, нежели рассказ о достопримечательностях.

– Позвольте мне отлучиться всего на несколько минут, попрошу мою сестру Матильду подменить меня.

– Если мешаю, можем отложить разговор, – извиняется молодой человек, обеспокоенный тем, что отрывает Лауру от ее привычных обязанностей.

– Нет, ничуть не мешаете. Несколько минут, и я снова здесь, – обращается она к важному клиенту, который медленно направляется к салону, где другие гости заняты кто чем – чтением, игрой на фортепьяно, обсуждением местных красот.

– А вот и я! – через несколько минут Лаура предстает перед собеседником. Тот, рывком вставая с дивана, приглашает ее занять место.

– Устраивайтесь рядом со мной. Я готов слушать, как примерный школьник.

– Распределить роли надо бы совсем по-другому. Это я должна была бы брать у вас уроки, однако почему-то вы сами прячетесь за маской школьника.

– В жизни всегда есть чему учиться. А в остальном… Кто лучше вас сможет описать красоты этой благословенной земли?

– Начнем с того, что интересных для посещения мест на Капри очень много, и они разбросаны по острову. Это значит, что неразумно посещать в день более одного места, стоит посвятить ему всё внимание, чтобы сполна насладиться его красотой. Есть уголки, добраться куда можно только по узким и крутым тропам, мучительно взбираясь на сотню метров вверх. Но оно того стоит, потому что в конце пути ждет такой ракурс, воспоминание о котором едва ли забудется. Зеленые уголки с уникальной растительностью – сосны, дрок, опунция – ведут вас от моря до самых гор. Чтобы вы имели представление, приведу пример: в один день совершенно невозможно посетить виллу Тиберия и местечко Марина-Пиккола, или картезианский монастырь св. Иакова – именно из-за особенностей островного рельефа.

Лаура достает из широкого кармана юбки лист бумаги с намеченным ею длинным маршрутом. Будто вынутые из ларца драгоценности, предстают в ее рассказе вилла Тиберия, картезианский монастырь св. Иакова, длинная и живописная улица Крупп, соединяющая монастырские чертоги с Марина-Пиккола и с Анакапри – верхней частью острова, с его лабиринтом переулков, потрясающими церквями св. Михаила и св. Софии, и многими другими церквями и капеллами, уединенными уголками, нависающими над морем в изгибах побережья, маленькими бухтами и гротами с изумрудной сверкающей водой, ведущими к маленьким пляжам, доступным только с моря – и так до самого Голубого грота с его восхитительными отражениями. Высоты, откуда можно наблюдать издалека горы Калабрии, Апеннины, Амальфитанское побережье и побережье Сорренто, которые вместе с островами Искья и Прочида напоминают стражников, бдительно следящих за морскими перевозками.

– Чтобы узнать остров как следует, необходимо время. Вначале я думал провести на Капри всего несколько дней. Мне надо будет пересмотреть свои планы, еще и потому, что сообщил своим в Санкт-Петербурге, что уже нахожусь на пути домой.

– Задержаться на несколько дней – не думаю, что это создаст вам проблемы. Раз уж вы сейчас на острове, стоит его изучить. Кто знает, будет ли потом возможность вернуться. Россия – не за углом.

– Это правда. Принимаю ваше предложение, несмотря на то, что довольно сильно встревожен ситуацией на моей родине, втянутой в изнурительную войну с Японией. Кроме того, по России прокатились волнения рабочих и крестьян, которые потребовали улучшения условий жизни. В любом случае, я отложу отъезд. Ну что, когда начнем турне по острову? Завтра утром?

– Зависит от вас и вашей занятости.

– Не только от моей, но и от вашей, – уточняет гость.

– От моей? Причем здесь моя занятость? – удивленно отвечает Лаура.

– Но вы же не хотите отправить меня одного в места, которых я не знаю и где среди тропинок, улиц и улочек могу заблудиться и не найти обратную дорогу, – парирует Огранович.

Девушка, подняв голову, встречается взглядом со своим собеседником, будто спрашивая, правильно ли она его поняла, и снова ее щеки покрываются легким румянцем, и смущение заставляет потупить взгляд.

– Не знаю, будет ли это возможно, – пытается защищаться девушка. – Знаете, в этот период очень много клиентов и работы.

– Не хочу вас обязывать делать то, что вам не хочется, – наступает художник, чтобы проверить, искренен ли ответ девушки и понять, достиг ли он своей цели.

– Не то чтобы мне не хотелось сопровождать вас, более того, мне было бы приятно. Я должна сообщить это матери, чтобы она смогла найти мне замену.

– Если хотите, чтобы это сделал я, лично испрошу на это разрешение у донны Джельсомины.

– Не нужно, этим займусь я и завтра проинформирую вас.

– Хорошо. Не знаю, как и благодарить вас.

– Вы не должны меня благодарить. Я уже сказала, что и мне было бы приятно сопровождать вас, – почти шепотом сообщает Лаура, смущенная тем, что ей пришлось поддаться на уговоры и выйти за рамки привычного поведения и уклада жизни. Взгляд ее потуплен, будто она пытается спрятаться от собственной роковой ошибки.

– Так значит, до завтра. Сейчас изумительный вечер. Не упущу момент, пойду прогуляюсь по порту. В этот час там нет обычной сутолоки, и размеренный плеск волн, бьющих в ватерлинию судов, уносит твое воображение туда, где можно построить замок из своих мечтаний. До скорого.

– Хорошей прогулки, – желает ему Лаура, провожая молодого русского взглядом вплоть до тех пор, пока он не исчезает за поворотом.

На следующее утро донна Джельсомина, узнав от Лауры о предложении молодого человека, ожидает Михаила к завтраку в салоне на первом этаже. Она похаживает между столиками гостей, пока не замечает русского художника, входящего в салон и направляющегося за столик у большого окна.

– Добрый день, синьор барон! – приветствует его с большим радушием хозяйка «Бельведере», приблизившись к столику.

– Антонио, завтрак синьору барону, – приказывает пожилая женщина официанту, который с большим рвением устремляется исполнять приказание. – Прекрасный день, синьор барон.

– Идеальный день для рисования. Возьму всё необходимое и направлюсь к Арко Натурале. Этот уголок манит к себе. Я ходил туда несколько дней назад. Немного далековато, но того стоит.

– Кстати, о прогулках, синьор барон. Лаура сообщила мне о вашем…, не знаю, как обозначить его… желании, или… лучше сказать, приглашении сопровождать вас на прогулках по острову. Я вовсе не против, да что там, ваша личность заслуживает всяческого внимания, но, знаете, Капри – маленький остров, и девушка, сопровождающая молодого человека, к тому же незнакомого, может дать пищу для всяческих слухов и досужих разговоров, из которых способен вырасти целый воздушный замок сплетен и… остальное вы можете себе представить. Но я всегда доверяла выбору своих детей, видя в них благоразумие, с каким они пользуются своей свободой. Пусть Лаура решает. В любом случае, приятного завтрака и хороших прогулок на ближайшие дни, – заключает женщина, обеспокоенная не столько злыми языками, водящимися на острове, сколько тем, к чему могут привести совместные прогулки дочери Лауры с сыном знатного русского дворянина Ограновича.

* * *

На следующее утро Михаил в гостевом салоне с нетерпением ожидает Лауру, чтобы положить начало такому желанному познанию острова. Несколько мгновений – и молодая дочь хозяина появляется в разреженной утренней атмосфере огромной комнаты.

– Я готова, – обращается она к Михаилу, который порывисто встает с кресла ей навстречу. Высокая фигура, волосы цвета воронова крыла, собранные на затылке в пучок длинной заколкой, проникновенный взгляд очень черных глаз в оправе смуглого лица, черная юбка до щиколоток, белая блуза, вышитая фистонами, обрамляющими цветущую грудь, где покоится коралловое ожерелье. В руках – широкая шаль черного шелка, которую она инстинктивным и быстрым движением накидывает на плечи.

– Вы восхитительны! Невозможно будет избежать любопытствующих взглядов, – замечает молодой человек, памятуя слова донны Джельсомины.

– Любопытные принадлежат к категории завистников, готовых пожалеть тебя, когда ты в беде, и спешащих очернить тебя, когда счастье и благополучие идут за тобой по пятам. Лучше не обращать на них внимания. Неправда ли, синьор барон? – размышляет девушка, не понаслышке знакомая со сплетнями, всегда атаковавшими их маленькое сообщество.

– Вы спрашиваете, согласен ли я. Как я могу быть не согласен! – твердо отвечает Михаил, перехватывая взгляд молодой женщины, который говорит больше, чем любые слова.

– Откуда начнем? Вы решили, каким должен быть первый маршрут?

– Их много и все потрясающие. Решайте вы! Доверяю вам полностью.

– Начнем с верхней части. В Анакапри у нас будет возможность посетить церкви св. Михаила и св. Софии. И, при желании, можно дойти до другой оконечности острова. Маршрут длинный и извилистый, придется долго идти по тропам и обрывистым улочкам, где спутницей нам будет только сама природа.

– Этот маршрут интригует. Неправда, что только природа может быть хорошей спутницей, люди тоже, особенно если они приятны. Мы будем составлять компанию друг другу по очереди. Можем трогаться в путь, – и молодой человек немедленно устремляется вперед, увлекая за собой прекрасную спутницу.

Так начинается познание острова, когда и без того богатый культурный багаж петербургского художника обогащается безгранично: начиная от маленьких уединенных мест, как бы нависших над морем, до капелл, построенных в двух шагах от побережья и ведущих от Марина-Гранде до центральной площади, а оттуда – в Анакапри.

Пунктуальный каждый вечер, молодой художник замечает в деталях всю красоту здешних мест и хранит в сердце вызываемые ею чувства, начиная от зелени шпалер и кристальных вод, простирающихся в бесконечность, за линию горизонта. Архитектурная интрига вилл и дворцов Анакапри начинается со стоящей особняком Каза Росса: вилла, сочетающая в себе различные стили, с раздвоенными окнами и зубцами, принадлежала американскому полковнику Джону Клэю Маккоуэну, богатому собственнику из Нового Орлеана, который построил ее рядом с античной башней XV века, поблизости от церквей св. Михаила и св. Софии. Явно барочная с виду, первая церковь привлекает внимание своим полом из майолики, с изображенным на нем изгнанием Адама и Евы из земного рая. Фасад второй церкви – начала XVI века – выполнен в том же стиле. Церковь заменила собой предыдущий приход, в честь св. Марии Константинопольской, когда люди начали заселять верхнюю часть острова.

– Слов нет, чтобы описать красоту этого места! – вырывается у Михаила возглас восхищения.

– Прежде чем вернуться в гостиницу, хочу подарить вам захватывающий вид с высоты одного бельведера.

– Мне остается только следовать за вами, – принимает Михаил приглашение, прямо за остановкой экипажей преодолевает легкий подъем и направляется по узкой тропе, которая приводит его к упомянутому Лаурой бельведеру. Обязательный маршрут, где один иностранный гость почти закончил с помощью рабочих строительство своего уединенного дома.

– Еще один прекрасный дом. Остров изобилует красивыми постройками. Кому принадлежит это жилище?

– Видите того синьора наверху? Это шведский врач, Аксель Мунте, осевший на острове лет двадцать назад. Филантроп, любитель природы и животных, он построил свою виллу на развалинах античной часовни, посвященной архангелу Михаилу. Говорят, он якобы друг самой королевы Виктории, которая по состоянию здоровья проводит длительное время здесь, на Капри. Говорят, что Их Величество, превосходная пианистка, бывает вечерами в качестве гостьи на этой вилле и аккомпанирует своему прекрасному голосу.

– Да, он знал, как выбрать место для жизни. Вдали от всех, от нескромных взглядов, даже если здесь, наверху, людей можно пересчитать по пальцам, – размышляет Михаил. – Куда ведет эта дорожка?

– На маленькую смотровую площадку, нависающую над морем, откуда можно наблюдать морской горизонт.

– Тогда пройдем туда. Не хочу упустить красивое зрелище, – настаивает художник, и, подавая руку Лауре, направляется к очередному бельведеру.

Удивленная такой решительностью, девушка молча идет вперед, не понимая значения такого необычного поведения Ограновича, которое привело к неожиданной интимности ситуации, даже если с самого начала знакомства взгляды их говорили о плохо скрываемом удовольствии при виде друг друга.

На смотровой площадке двое останавливаются, пораженные открывшимся видом. По нескончаемой водной глади во все стороны разливается лазурь, подгоняемая морским бризом, ласкающим их лица. Михаил, оставив руку спутницы, ласкает ее лицо, застывшее в предвкушении сюрприза.

Лаура закрывает глаза, будто в ожидании последующих событий. Губы слегка касаются губ, но торжествует здравый смысл молодого художника, обеспокоенного тем, что его спонтанный и неудержимый жест может быть неправильно истолкован. Щека едва коснулась щеки, но уже ясно, что в следующий раз из тлеющей искры не замедлит разгореться пламя, дав волю сдерживаемому чувству.

– Извини меня, Лаура.

– Лаура?

– Да, Лаура! Разве ты сменила имя?

– Вы назвали меня по имени, – отвечает девушка.

– Да, я назвал тебя по имени, и хочу, чтобы и ты сделала то же. Михаил! Для тебя с этого момента я – Михаил.

– Микеле!

– Если тебе больше нравится называть меня на итальянский манер, пожалуйста. Микеле так Микеле, – заключает художник, и, вновь завладев рукой подруги, продолжает двигаться в обратном направлении. – Мне кажется, у нас осталось время, чтобы посмотреть еще какое-нибудь место. Тебе не кажется?

– Согласна, – отвечает девушка, скорым шагом обгоняя своего спутника по тропинкам голубого острова. – Есть одно уникальное место, но оно далеко отсюда. Если решим до него дойти, вернемся к ужину.

– Где это место находится?

– На другом краю острова. Это бельведер Туоно.

– Раз ты советуешь, значит, оно того стоит.

На длинных извилистых тропинках время от времени им попадаются жительницы острова: длинные черные юбки, волосы, собранные на затылке с помощью рогового гребня, обувь на деревянной платформе. Грациозные от природы, они передвигаются с легкостью, несмотря на тяжелый груз, который несут на голове: глиняные кувшины с водой или корзины с овощами и фруктами – их женщины переносят с одного конца острова на другой.

Через полчаса ходьбы наши герои добираются до маяка на мысе Карена, позади остается скала Мильера. Мощный источник света, помогающий в пути морякам, соединен с Голубым гротом тропой, проходящей через маленькие форты. В самом конце небольшой улочки – бельведер Туоно, откуда открывается сладостная, дающая отдохновение панорама: нескончаемая гладь моря, обрывистые белые скалы, а над ними – парящие с распростертыми крыльями чайки, отдающиеся на волю ветрам. Вторая панорама, находящаяся выше, открывает взору высокие морские скалы. Молодые оказываются в объятиях друг друга, их руки блуждают, тела сплетаются, а губы не в силах оторваться друг от друга, ведь они так долго сдерживались…