Советско-Вьетнамский роман

А.ФАЛЬКОВ

Советско-Вьетнамский роман

Народ – подвижник и герой

Оружье зла оружьем встретил

За грех войны – карал войной

За смерть – печатью смерти метил

В борьбе исполнен новых сил

Он в годы грозных испытаний

Восток и Запад пробудил

И вот –

Полмира в нашем стане!

А.Твардовский

«За далью – даль»

Предисловие

Уважаемые читатели! Вы держите в руках замечательную книгу талантливого, хотя еще и малоизвестного писателя. Я прочел ее с огромным интересом и, что называется, залпом. Когда я читал, мне становилось ясно, что держу в руках не просто боевик, которыми заполнены книжные магазины и не просто очередную книгу о войне, а готовую к взрыву бомбу. Эта бомба заложена под ставшие привычными предметы, под несправедливое отношение русских к самим себе и под пренебрежение к нашей стране. А еще в этой книге автор вспомнил такие забытые понятия, как патриотизм, героизм, национальная гордость и победа.

В современном русском театре, кино, телевидении, к которым моя работа имеет самое непосредственное отношение, уже давно ощущается дефицит положительного героя и светлых, а не темных сторон нашей истории. Но почему-то все негативное пока что находится намного легче. А здесь автор наконец-то сумел найти неизвестный широкой общественности эпизод, которым по праву можно гордиться. Лично я с удовольствием принял бы участие в экранизации этого романа.

С моей точки зрения как критика и специалиста в области кино здесь самым ценным является обилие достоверных деталей. Автор глубоко знает предмет, и не просто рассказывает о победе, но показывает, как именно, какими средствами эта победа достигалась. Я сам недавно побывал во Вьетнаме, видел следы той войны. Впечатления от поездки наложились на текст книги и создали очень интересное впечатление.

Так что покупайте эту книгу. Не пожалеете.

Павел Алимов, продюсер

От автора

Эта художественная книга, военно-исторический роман, написана по воспоминаниям участников одной широко известной, но мало изученной войны. Соединенные Штаты Америки начали ее в 1965 году, желая одним ударом покончить с народом маленькой свободолюбивой страны. Однако победоносного блицкрига не получилось, потому что на помощь Вьетнаму пришел Советский Союз. Это было одно из малоизвестных прямых столкновений СССР и США на территории третьего государства, показавшее все преимущество отечественной военной техники. Участие СССР в этой войне было строго засекречено, и долгие годы даже родственники участников этого конфиликта не знали, где побывали их близкие.

Только в перестроечные годы офицеры, воевавшие на территории Вьетнама, стали рассказывать проавду. Но правда эта не получила широкой огласки из-за засилья американских фильмов, оккупировавших наши экраны. Один из таких фильмов «Апокалипсис сегодня», 1979 года, и явился тогда полным художественным отображением, сформировавшим образ тех событий.

А история повторяется раз за разом, один и тот же сценарий рализуется вновь в вновь. Давайте вместе погрузимся в историю любви, развернувшейся в те не такие уж далекие от нас годы.

Глава 1. О том, как лейтенант Пауэрс попытался нарушить воздушное пространство Советского Союза

Ероплан летит германский

Сто пудов сплошной брони.

От напасти басурманской

Матерь Божья, сохрани!

Кружит, кружит нечестивый

Над Престольной в небеси,

Отродясь такого дива

Не видали на Руси.

Не боится сила злая

Никого и ничего,

Где ж ты, Троица Святая?

Где родное ПВО?

Игорь Ирентьев

Стихи, написанные на прилет Матиаса Руста в Москву

Мощные приводы быстро развернули пусковую установку. Зенитная ракета стратовала уверенно и четко, и от ее могучего рева задрожали накаты блиндажей, зазвенели стекла в казармах и в офицерских общежитиях военного городка. Горячей волной сорвало лист шифера с крыши столовой, он немного покружился в воздухе и затем бессильно улегся посреди плаца.

Суровый старшина в другой момент сразу устранил бы подобное безобразие. А теперь, не обращая внимания, он пробежал прямо по скрипучим обломкам к подземному складу, откуда транспортно-заряжающая машина уже вытягивала еще одну серебристую ракету взамен улетевшей. Это не учения. Это война. Опытным глазом старшина проверил маркировку ракеты. Полный боевой заряд.

– Пошел!

Маленький ефрейтор-татарин, сидевший за рулем, дал газ, и тягач пополз к укрытию, чтобы в перерыве между стрельбой перезарядить установку.

***

Жизнь небольшого военного городка под Свердловском резко изменилась с того момента, как на его базе началось размещение экспериментального зенитно-ракетного комплекса. Небольшая заштатная воинская часть, расположенная в густом лесу в пятнадцати километрах от города, не испытала на себе обжигающего дыхания Великой Отечественной войны. В сорок первом, когда враг стоял у стен Москвы, в Свердловск срочно эвакуировали часть оборонных заводов. Для охраны заводов от шпионов и воздушных налетов сформировали воинскую часть.

Война закончилась. Постепенно, с ростом военной промышленности, с ростом аэродрома, потребности в охране усиливались, военный городок рос. Приземистые казармы и бараки заменялись каменными строениями. Резко увеличилось количество дикого рода войск, именуемого «стройбатом». Офицеры стали ездить в город и жениться на тамошних девушках. Постепенно городок разделился на воинскую часть и поселок. В воинской части, обнесенной двумя рядами колючей проволоки и охранной зоной, вместе проходили службу солдаты и офицеры. По улицам поселка, наряду с военными, гуляли совершенно штатские лица – офицерские жены и дети. Перед каждым домом сушилось белье на длинных веревках, стояли столы и скамейки. По вечерам за столами в палисадниках сидели свободные от службы офицеры и забивали «козла». Враги находились далеко, на западных границах. Самый злой враг, начальство, сидел на аэродроме и до городка добирался редко.

Ситуация снова изменилась год назад, в 1959 году. В военный городок прибыл эшелон, на котором на закрытых брезентом платформах угадывались абсолютно новые очертания. Половину офицеров услали на переподготовку. Жен и детей переселили в другой поселок. Белье с веревок сняли.

Тут же начали прибывать новые офицеры и новые командиры, а с ними – новые гражданские лица, инженеры сверхсекретного конструкторского бюро «Факел». Военный городок и почувствовал на себе железную руку госбезопасности и строгость секретности. И узнал, что обычная зенитная артиллерия должна отойти в прошлое.

Век зенитной артиллерии отошел. Самолеты стали реактивными, сбить их обыкновенным снарядом практически невозможно. Истребительная авиация, наряду с пушками, получила ракеты. Теперь очередь дошла до зенитчиков. Под Свердловском, в N-ской воинской части, разворачивался зенитный ракетный дивизион.

***

Старший лейтенант Гарри Френсис Пауэрс только что прилетел из Турции в пакистанский Пешавар на транспортном самолете «Геркулес». С ним прилетели его напарник Кен Стоун, сержант Красовский и психолог Линда Бартон.

Лейтенант Пауэрс служил в Центральном разведывательном управлении Соединенных Штатов Америки. Контора эта, как известно, пользовалась весьма и весьма дурной славой, и самому Пауэрсу частенько казалось, что от его заданий явственно отдает тухлятинкой.

Все прибывшие с ним служили в той же конторе, дела их тоже были не совсем чисты. Ни для кого не являлось секретом, что прекрасная Линда была не только врачом и психологом, но еще и любовницей Пауэрса. Сам лейтенант подозревал, что Линду подсунул ему в койку шеф департамента, выполняя личные инструкции Даллеса. Нашкодившего сотрудника стало много легче посылать на всякие странные задания. Через Линду Гарри стал ходить на коротком поводке.

Старший лейтенант Пауэрс был летчиком и водил самолеты-шпионы. Каждый раз ходя по лезвию ножа, он прекрасно осознавал, что если его прищучат, начальство особо не станет напрягаться для вызволения из неприятностей.

Не особо благородные задания выполнял и Стоун. Месяц назад, в апреле, он летал в разведывательный полет над территорией СССР. Обследовав сверхсекретные объекты Советского Союза – Семипалатинский ядерный полигон, авиабазу стратегических бомбардировщиков Ту-95 близ него, космодром Байконур, сверхвысотный разведчик, самолет-призрак Стоуна благополучно выскользнул из пределов СССР южнее города Мары. Советская сторона в закрытой ноте протеста сделала резкое заявление. Американцы отмолчались: дескать, мы к нарушению границы не причастны. А если бы Стоун совершил вынужденную посадку? Списали бы потихоньку. Теперь настала очередь Пауэрса лететь.

Не то, чтобы задание казалось слишком сложным. Оно просто грязное и неприятное. Придется болтаться почти полсуток в стратосфере, на такой высоте, чтобы не доставали никакие перехватчики, на виду у всех советских ПВО. И не военное задание, а шпионское. Армейцы-то не полетели. И не ради высоких целей он летит, а ради денег и дружеского похлопывания по плечу от. Не особая радость. Некоторые отказывались.

Но Гарри отказаться не мог – ему нужны деньги. В Аризоне у него остался дом с невыплаченным кредитом, жена, которой он изменял, и малолетний сын. А здесь торчали эта сучка Линда и этот мрачный Красовский, следивший за каждым его шагом.

За окном брезжил рассвет. Конечно, все будет нормально. А может, и не будет. Может, например, двигатель отказать. А еще вчера Линда проводила с ним психоанализ и убеждала его расслабиться. А сама притащила целую пачку конвертов с записками на шестнадцати языках на случай, если миссия провалится, и тонкими пальцами с холеными ноготками вколола в воротник термобелья маленькую булавочку. На память. С кончиком, пропитанным ядом кураре. Тоже на всякий случай.

Все же Гарри не боялся. Это был не первый подобный полет. Разведывательные самолеты «Локхид U2» по праву называли самолетами-призраками. Словно издеваясь над Советами, спокойно летали они над Союзом и социалистическими странами, пока их нелепые доморощенные ПВО метались далеко внизу. Имея дозвуковую скорость, небольшую грузоподъемности, U2 мог нести только разведывательную аппаратуру. Он был бы легкой добычей истребителей и зениток, если бы не феноменальная высота полета. U2 – это машина! Она символизировала собой техническую мощь Америки, мощь, недоступную никаким другим странам.

– Пошли! – на плечо лейтенанта легла тяжелая рука. Этот мерзавец Красовский, как всегда, подкрался совершенно неслышно.

Лейтенант Пауэрс встал и направился к переходу в ангар, где техники должны были одеть его в высотный скафандр и снарядить в полет. И где стоял его красавец U2. И где весело покачивалась упругая и соблазнительная попка Линды, по милости которой он и попал сюда.

Пока Красовский подгонял высотный костюм, Гарри с тоской смотрел на Стоуна, усиленно делавшего озабоченный вид. Ему-то сегодня не лететь. Как и Линде, которая прибудет в Швецию через сутки обычным гражданским рейсом.

Гарри не верил, что он может попасть в плен. Америка сильнее всех. Ему, как американцу, дозволялось многое из того, что не дозволено представителям других народов. Задачей его полета было еще раз показать этим русским, насколько далеко они отстали в развитии военной техники и как нелепа их Красная армия, якобы взявшая Берлин и победившая во Второй мировой войне. Глупости все это! Лейтенант Пауэрс твердо помнил, что вторую мировую войну выиграли именно Соединенные Штаты. Именно Америка кормила советских солдат тушенкой, обувала их в ленд-лизовские ботинки и смело несла на врага в чудо-грузовике. А у русских ничего, кроме лучших в мире солдат и лучших в мире танков, и не было. Даже туалетной бумаги. Разве справились бы они без Америки, без ее десанта в Нормандии?

Отношения Америки и Советского Союза начали обостряться сразу после победы во Второй мировой войне. У Америки к тому времени имелось ядерное оружие и средства его доставки – стратегическая авиация. А истерзанный войной Союз представлялся американцам сборищем голодных и темных мужиков, которые только и умели, что пить водку и охотиться на медведей.

Америка вышла из войны богаче, чем была до нее. Она уже подарила миру автомобиль «Форд» и жевательную резинку. Она сбросила атомную бомбу на Японию и изобрела «Кока-Колу». Великая Америка железной рукой насадила демократию по всему миру. А что русские? Они умели валить лес да менять его на американские консервы.

Красовский закончил свое дело. Гарри встал. Линда подошла к нему, обхватила за шею, прижалась своим упругим телом, потянулась к губам. При этом он ощутил прикосновение ворота белья и вколотую в него булавку. Он грубо оттолкнул Линду. Он не хотел лететь. И в том, что ему придется занять свое место в кабине, отчасти виновата и она. Это Даллес играет в игры, строит козни и высовывает фигу из-за океана. А ему везти эту фигу в кармане.

Пауэрс развернулся и вышел из ангара. Гигантская сине-серая птица с тонкими и размашистыми, как у планера, крыльями, ждала его на взлетной полосе. Капли росы стекали по обшивке. Команда техников громко топала вокруг, осуществляя последние приготовления. Уверенность вновь проснулась в нем. Сила всегда будет на стороне Америки.

Мы, американцы, всегда побеждали. Победили Германию. Разгромили коммунистов в Корее. Это же Америка, которая диктует свою волю всему миру! Весь мир будет жить по нашей указке. И ничто нас не остановит, как не остановит нас эта империя зла. Это мы дали миру паровоз, свинг и джинсы.

Лейтенант Пауэрс дожал до упора рычаг управления двигателями и включил форсаж. Самолет задрожал и начал стремительно набирать скорость. Разогнавшись, он оторвался от земли и постепенно растаял в рассветном небе.

***

– Ну, как там, летит?

– Летит, товарищ маршал!

Майор Головко еще раз посмотрел на огромный пластиковый круг, установленный в штабе противовоздушной обороны, на котором планшетист переставил цветную фишку.

Утро 1 мая 1960 года, Международного дня солидарности трудящихся. И в Москве, и во всех городах Советского союза готовились праздничные демонстрации. Репортажи из Москвы передавались по всем каналам радио и телевидения Советского Союза. Тысячи празднично одетых людей с яркими красными флагами, цветами, транспарантами и воздушными шарами собирались на улицах, чтобы с музыкой и песнями радостно пройти сначала по улицам города, а потом по Красной площади. А дома участников демонстрации уже ждал праздничный обед. Яркое солнце освещало веселую толпу и свежие, пахучие, только что распустившиеся в мае листочки деревьев.

– Папа, я флажок хочу! – канючил карапуз, сидя на плече отца.

– Флаг тяжелый, возьми лучше шарик, – рассудительно ответил отец.

– Хочу! – малыш, глядя сверху на толпу демонстрантов, смеялся и хотел быть как все.

– На, – отец потянул ему большой флаг на толстом деревянном древке. Малыш радостно вцепился в него ручонками и тут же охнул, едва не уронив вырывающееся на ветру полотнище.

– Надо подрасти, – деловито заключил он, – Ладно, папа, давай шарик!

Сверкающий медью оркестр грянул марш. Колонна демонстрантов тронулась, втягиваясь на брусчатку площади Восстания. В ней, радостно улыбаясь, шли молодые и старые, мужчины и женщины, все веселые и нарядные. Многие были с детьми. Яркий, любимый, всенародный праздник начинался.

– Товарищи! – гремел динамик с грузовика, сопровождавшего колонну, – Да здравствует Первое Мая, Международный день солидарности трудящихся! Ура!

– Ура! – дружно закричали в ответ демонстранты, замахали цветами и флагами. Солдаты КГБ в синих погонах, стоящие вдоль дороги, взяли под козырек. Праздник готовился быть ярким. Но мог и не состояться.

***

Центральное разведывательное управление США вовсе не хотело портить людям праздник. Их задачей была разведка, и только разведка. И небольшие провокации. А про то, что у русских существуют какие-то свои дикие праздники, да еще гордо именуемые «международными», они просто забыли. Срок миссии определялся чисто политическими соображениями.

– Если один из самолетов будет потерян, – внушал Эйзенхауэр директору ЦРУ Аллену Даллесу, – мы проявим слабость, и это лишит меня возможности на майском саммите предпринять эффективные действия. Никаких полетов в мае!

– А в апреле? – Даллес был неумолим. Он не любил, когда президент ограничивал деятельность спецслужб.

– Только до 1 мая, – президент сдался, – и только один вылет.

Лишь когда приказ уже был подписан, Даллес вспомнил, что в этот день в России что-то празднуют.

***

Высшее руководство страны выстроилось на трибуне мавзолея Ленина, чтобы приветствовать праздничные колонны демонстрантов. Но настроение было далеко не праздничным. В небе нагло летал неуловимый и неуязвимый враг. И праздник грозил быть испорченным.

– Летит? – первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев толкнул локтем в бок министра обороны Родиона Малиновского. – Летит, я тебя спрашиваю?

– Летит. – Малиновский втянул голову в плечи.

– Скоро будет над Москвой?

– На Москву, судя по курсу, не полетит. Его цель – Сибирь, Урал и Казахстан.

– Замечательно! – у Хрущева задергалось лицо, – Во время всенародного праздника нарушитель летает над нашей страной как хочет и сам выбирает себе курс. Соедините меня со штабом ПВО! Спят они там, что ли?

Хрущев в ярости повернулся к Малиновскому спиной, сбежал с трибуны и кинулся к узлу связи.

– Маршала Бирюзова на связь. Срочно!

Офицер госбезопасности подал Хрущеву трубку.

– Центральный командный пункт ПВО! – ответил спокойный голос.

– Вы чем там занимаетесь? – Хрущев топнул ногой, – кто там у вас летает?

– Нарушитель, сверхвысотный самолет, предположительно американский разведчик. Принимаем меры.

– Знаю я ваши меры! В прошлом году американцы летали, и вы тоже все меры принимали. В апреле летали! Они в нашем небе хозяйничают как хотят, а вы все меры принимаете!

– Делаем, что можем, товарищ первый секретарь! Но у него потолок в полтора раза выше, чем у истребителей. Мы его не достаем.

– А где Королев с его ракетами? Где? Позор! Страна напрягла все силы, обеспечила ПВО всем необходимым, а вы один самолет остановить не можете!

– Никита Сергеевич, если бы я мог стать ракетой, полетел бы и сам сбил этого проклятого нарушителя!

– Принять меры! Докладывать каждые полчаса.

Хрущев бросил трубку на пол. Трубка раскололась, он наподдал ее и начал топтать ногами. Праздничные колонны подходили к Красной площади. Сюда же подруливал и иноземный самолет. И ничего сделать нельзя. Америка устанавливала свои порядки. Старший лейтенант Гарри Френсис Пауэрс выполнял задание.

***

Первая ракета пошла хорошо. Рев стартового ускорителя заставил звенеть стекла в казармах военного городка. О том, что сейчас будут стрелять ракетами на поражение цели, знали все. Еще час назад металлическим голосом взревела сирена, на этот раз не так, как на учебе, а более басовито.

В кабине управления стояли жара и духота.

– Дистанция? – подполковник Рузаев, командир дивизиона, не отрываясь от планшета, смахнул пот.

– Пятьдесят километров до входа в зону поражения.

– Сопровождение?

– Автоматическое! Перехожу на ручное! – офицер наведения, старший лейтенант Семенов, переключил тумблеры. Зеленая отметка цели поползла по экрану локатора. За ней тянулся зеленый крест сопровождения, напоминавший перекрестье прицела.

Война огненной волной прокатилась по всем офицерам. Рузаев повоевал достаточно. Семенову воевать не пришлось, но его отец погиб в сорок втором под Сталинградом, а старший брат вернулся, волоча не сгибающуюся ногу, через полгода после призыва в сорок четвертом. Войну они оба знали не понаслышке. Война – это холодные зимние ночи, это голод, это грязь, это разруха, это гибель близких. Это ночные налеты, когда, ложась вечером спать, ты не знаешь, доживешь ли до утра.

Они выжили в той войне. Молодые мальчишки, они уцелели. И они мечтали о мирной жизни. И они точно знали, что если в их руках не будет достаточно сильного оружия, война опять придет на их землю. Они очень хорошо знали войну и не хотели воевать. И в их руках теперь было достойное оружие. Вот только война опять маячила на пороге.

Было первое мая 1960 года. Третья мировая война вновь показала свой звериный оскал. А еще вчера все шло так хорошо.

***

Военный городок при дивизионе готовился к празднику Первомая. Офицеры зорко выискивали следы непорядка. Солдаты с выпученными от усердия глазами скребли, мыли, чистили, красили. Свежей побелкой покрывали все подряд – казармы, столовую, бордюр плаца. Старшина пытался побелить туалеты при казарме, но майор запретил – демаскирует.

Офицерские жены не остались в стороне. Пользуясь хорошей погодой, они вынесли из комнат офицерского общежития все ковры и лихо выбивали их на турниках спортплощадки. Над спортплощадкой стоял орудийный грохот, и поднимались клубы пыли.

Само первомайское утро тоже выдалось напряженным. Офицерские жены в своих домиках пекли и жарили, готовили праздничный обед. Их мужья, затянутые в парадную форму, повели солдат в баню, чтобы те чистыми предстали на торжественный смотр. Сияние солнца на золотых погонах, шуршание веников, скрип хромовых сапог смешивались с запахом свежих пирогов и бравурным маршем из репродукторов. И вдруг репродуктор щелкнул и замолк. Сначала негромко, а затем все сильнее, повышая голос до крещендо, взвыла сирена. Ее вой дрожал и рвал уши.

Из домиков и казарм выскочили офицеры и, на ходу поправляя фуражки, бросились по узкой дорожке на позицию.

Тревоги сегодня никто не ожидал – не в правилах начальства было устраивать учения в праздники. Но никто и не думал медлить. Тревога – всегда тревога.

Из казармы пулей вылетел взвод солдат во главе с сержантом. Заряжающие ринулись на полигон, обгоняя офицеров, и тут же принялись расчехлять установки. Не прошло и полминуты – а уже раздался рев дизель-генераторов автономного питания. Ворота гаража распахнулись, из них выполз первый тягач. В дивизионе воцарился боевой, слегка упорядоченный хаос. И как апофеоз боевой тревоги, из бани выскочили солдаты в нижнем белье и голые, на ходу натягивая штаны, бросились к батарее. Последним из бани выбежал старшина. Одним локтем он прижимал стопку банных шаек, другим – связку веников. Бормоча что-то под нос, он ловко метнул обе стопки в дверь каптерки и неторопливой начальственной рысью затрусил к блиндажу, где хранились запасные ракеты.

Ровно через минуту веселый, готовящийся к празднику военный городок стих и превратился в отлаженную военную машину. Уже все знали, что тревога не учебная, а боевая, и что в их сторону снова направляется неопознанный нарушитель. Подполковник Рузаев, как и шестнадцать лет назад, занял свое место в окопе.

– Дистанция?

– Вне зоны поражения.

Подполковник Рузаев глянул на планшет. Отметка сверхвысотного нарушителя стояла далеко, вне зоны действия дивизиона. Они пока еще ничего не могли сделать.

Инженер Иванов, сидевший на высоком железном табурете посередине кабины управления, лихорадочно терзал листочки блокнота. Как разработчик, он неоднократно наблюдал за испытательными стрельбами, но настоящий бой видел первый раз. Он прекрасно знал возможности комплекса и понимал, что даже если бы нарушитель летел в два раза выше, он все равно был бы в зоне досягаемости. И высокая скорость не была бы им помехой. Но курс нарушителя лежал далеко в стороне.

Новейший ракетно-зенитный комплекс «Двина», которым командовал подполковник Рузаев, не доставал до цели. Ракета не долетала.

Заведующий лабораторией КБ «Факел», Виктор Иванов лихорадочно теребил свой несчастный блокнотик. Он знал, на что способно его детище. И знал, что офицеры пока что бессильны. Нарушитель старательно обходил защищаемую ими зону.

А такого оружия не было пока что ни у кого в мире. Американцы обложили весь мир военными базами, им послать на Союз бомбардировщики очень даже просто. У Союза баз не было, зато имелись гениальные ученые. И ракеты, потомки легендарных «Катюш». Такие ракеты, делать которые американцы так никогда и не научились. Техника, на десятки лет опередившая американскую, о чем Америка пока не догадывалась.

Иванов разрабатывал первые в мире радиоуправляемые ракеты, способные поднять стокилограммовый заряд на высоту более тридцати километров. Офицер наведения, находясь на земле в передвижной кабине управления, мог управлять полетом ракеты и наводить ее на цель, ясно видимую на локаторе. Всего в распоряжении командира зенитно-ракетного дивизиона имелись Офицерские жены: один локатор с системой наведения и шесть ракет на шести установках, которыми он мог стрелять, как из револьвера. Все системы работали в норме. Установки были заряжены и ждали одного-единственного нажатия кнопки. Но нарушитель, словно издеваясь, огибал зону поражения комплекса.