Странная неожиданность

– А что это за сумма? – опешил боярин.

– Мои отец и мать сейчас нищета, голь перекатная. Папа, он был неплохим бондарем, и мы жили хорошо, грех жаловаться. Но сильный пожар три месяца назад сжег мастерскую, материалы, закупленные для заказов, инструменты. Отец полез тушить, и пламя повредило ему обе руки. Работать пока не может, да и не с чем – все огонь сожрал. А с заказчиков уже были взяты немалые деньги вперед. Теперь они ходят и требуют или готовые бочки, или вернуть назад их деньги. А у нашей семьи уже и есть нечего стало. Скоро зима, а нас грозят за долги выселить из дома, и отнять его. Чтобы хотя бы отдать долги, надо раздать одиннадцать золотых. Ты знаешь, считаю я всю жизнь плохо, да и память на всякие расчеты-подсчеты у меня не ахти какая. Папа говорит эту сумму и в меди, и в серебре, а я хорошо помню только про одиннадцать золотых. Поэтому, когда нашелся один старый богач, ему уже пятьдесят пять лет, представляешь, какой дед, и он уже заморил жестокостями и побоями трех жен, и начал свататься ко мне, отказу ему не было. Но мои требуют пятнадцать золотых, а месье Жан Клермонт дает всего десять. Пока все дело из-за этого и встало. Но я очень боюсь, что скоро все у них сладится.

– Убеги!

– Такие девушки, как я, от родителей, а потом от мужа, не бегают. От судьбы не уйдешь, моя точка зрения никогда не меняется. В прошлой жизни, как ты меня не звал с тобой убежать, а я всю жизнь от тебя, свет моей души, без ума, как увижу – вся горю, притронешься – делай со мной, что хочешь, все стерплю, ради тебя все преодолею, но не убегла, уж не взыщи. Девичий стыд с тобой и в прошлый раз махом позабыла, и в этот жду не дождусь новых твоих причуд. Велишь – на площади перед церковью после богослужения голая при народе плясать буду, но против родителей или венчанного мужа не пойду. Против души моей это. Яду, как в прошлый раз, у меня никакого нету, и достать его тут невозможно, придется утопиться. Речушка, правда, у нас мелкая, но пару омутов я знаю. Камень на шею для верности, и вперед. Чужому не отдамся ни за что! Хватило мне этой гадости и в прежней жизни, натерпелась на десять жизней вперед. Прослежу только, чтобы этот древний гаденыш родителям деньги сполна отдал, а то потом, после моей смерти, с него и не вырвешь, и отправлюсь в речку, на покой. Так что поторопись, любый. Очень жду! Слезно прошу тебя по мере сил, если меня уже в живых не застанешь, помочь сэкономленными деньгами милым родителям, а не …

Окно затряслось и растаяло в воздухе. Богуслав рухнул на скамью и зарыдал в голос. Прорыдавшись, он жесткой рукой протер лицо, поднял его к императору и зарычал:

– Слушай ты, лекарь нечеловеческий двадцать пятый, … твою антековскую мать! Дай мне хоть ведро своего пойла поганого, только чтоб я сразу в силу вошел, и в эту нерусскую страну Францию ускакал! Деньги хоть все возьми, – боярин содрал с себя полотняный жилет с деньгами для похода, – оставь только двадцать золотых: пятнадцать Настеньке, пять мне на дорогу! Назад или саблю продам, или коня, доберемся как-нибудь! Только бы успеть!

– Интересное предложение, учитывая нашу бедность, – замодулировал на разные лады нечеловеческий голос, – напомни только, сколько в этой сумочке твоих денег? Изложи отдельно про добытое твоим нелегким трудом золото, твоими заботами серебро, сэкономленную тобой медь. Поделись, как ты шил этот жилетик, варил пеммикан, сушил его, лазал за рябиной. Не один день, поди, старался, чтобы Полетта, которую ты Настенькой зовешь, прожила не пару – тройку месяцев до прилета каменюги неведомой, а годами нежилась в теплой боярской постельке, да бойко рожала тебе новых желанных деток, красавиц и умников? А где ты в великолепной Франции без побратима и его собаки, которая все дороги знает, будешь этот то ли мелкий городишко, то ли крупную деревушку искать? Она в центре страны, не порт, не столица, никто ее и не знает. Местность там густонаселенная, не то что тут, на Руси, нипочем с ходу это село не сыщешь. В общем искать тебе, не переискать. Полгода коня и саблю проедать будешь, пока при большой удаче это иностранное село отыщешь. А найдешь быстро – тут же и погибнете, обнявшись с любимой. Володя в одиночку такое дело не осилит, да еще по ходу и погибнет – это ему не чирьи на боярских толстых задницах лечить. А он ни в одной битве вообще никогда не участвовал, так, в мелких стычках и то с простыми людьми. Ну на это, конечно, наплевать – у тебя этих побратимов немеряно, одним больше, одним меньше, не обедняешь, а вот нерусскую в обеих жизнях девушку жалко. И тебе-то, конечно, наплевать, кем эти деньги и как были заработаны – чужого, да еще легко доставшегося, совершенно не жалко. И чужака из будущего, вырванного из уютной и обеспеченной жизни 21 века, чего жалеть? Наплевать на то, сколько он тут вертелся, чтобы монету для спасения этого мира, к которому чужой, может быть и отношения никакого не имеет, помнишь, как ты рассказывал ему о параллельных мирах, добывал – пусть у нас потрудится! Не задумываться, почему за девять с лишним веков, из миллиардов других людей, не нашлось хотя бы еще одного достойного? Все-таки вдвоем им половчей бы тут крутиться было. И почему Владимир вместо того, чтобы броситься в церковь просить Бога, или к волхвам, умолять Макошь доставить его обратно, возглавил этот почти безнадежный поход? Сообщаю еще раз, для особо понятливых бояр, что твоя сила вернется через два дня, без всякой дополнительной оплаты. Прошу только во время сообщения мою маму, особенно в нехороших выражениях, больше не упоминать!

На Славу было жалко смотреть. От неласковых слов он корчился, как полураздавленный червяк. Кругом от большой любви обделался! И как не обгаживайся и спасение мира не предавай, все равно в конечном итоге ничего не выиграешь, опорочишь только честное боярское имя.

Посидели молча. Антекон двадцать пятый, так и не дождавшись интересного доклада о заслугах Богуслава, продолжил беседу.

– Насчет диеты по продуктам и употреблению красного вина разногласий у наших медицинских наук нет. – Тут он завершил свою лекцию, и, как всякий хороший оратор, спросил: – еще вопросы есть?

– А конкретно не можете нам сообщить время прилета метеорита и до какого числа мы еще можем его отвести от Земли? – спросил назойливый я.

Последовала пауза. Видимо, мой вопрос был сродни тому, как если бы слушатель, ненадолго прибывший в столицу нашей родины Москву за покупками и впечатлениями, и случайно затесавшийся в аудиторию полную физиков-теоретиков, спросил у докладчика после прослушивания интереснейшей лекции о пю-мезонах: скажите, а вот там у нас, в Н-ской области в позапрошлом годе коровенка в болотине утопла, нельзя ли оказать научное содействие для извлечения и оживления несчастной животины?

Потом верховный антек начал объяснять в соответствующем стиле лекции ключе.

– Прошу заметить, что мы, антеки, народ искушенный в лечебном действии трав и медицине, а отнюдь не астрономии, и строительством подземных обсерваторий не увлекаемся. Может быть встреча с известным знатоком и практиком этой науки Омаром Хайямом облегчит для вас путь к знаниям о космических скоростях и расстояниях. Мы же не освоили пока даже мелочей – физики колоссальных пространств, дифференциального и интегрального исчисления, и поэтому помочь вам не в состоянии.

Читает, подлец, ой извините! – умник и разумник подземный, мысли мои и воспоминания, ох читает!

– Маленькое дополнение в виде средневекового сувенира для уважаемого нашим народом Володи. Теперь ты можешь закрыть любой сундук, шкатулку, даже просто холщовую сумку словом «закройся», а открыть – «откройся». После твоего закрытия никакой взломщик или колдун, без нарушения целостности ларца, доступа к его содержимому не получат. Замки для тебя теперь в этой жизни излишни. И совсем мелочь. Мы не можем перекинуть тебя в 21 век. Но доступ к его знаниям недавно был получен. Это оказался выход в Интернет. Теперь ты можешь просмотреть не только однажды прочитанное, а вообще все! Информации очень много, часть ее недостоверна, но уж чем богаты, тем и рады. Если что-то понадобиться от нашего народа, скажите Марфе. Она передаст, кому надо, и вас найдут. По пустякам не беспокойте! На этом все, что я хотел сегодня сделать и сообщить. Поэтому разрешите откланяться, – и антек просто поэтапно, как Чеширский Кот у Льюиса Кэрролла, растворился в воздухе. Даже улыбки не оставил!

У средневековой публики, не видевшей мультиков и фильмов «Алиса в Стране чудес», от удивления отвисли челюсти. Ваня растерянно огляделся.

– И что теперь делать?

– Уходить – ответил ему любимец антеков – некий Володя, известный коллекционер сувениров, полученных им от малых народов. И мы ушли.

Глава 9

По дороге через прорубленную Ваней просеку к месту стоянки нашего отряда, Богуслав немножечко оттаял от перенесенной радости и последующего за этим горя. Завязался разговор. Теперь Слава сидел на шее богатыря, а я неторопливо шел сам по осеннему лесу.

– Как думаешь, неужели мне повезет, и я увезу Настю живой из этого вертепа, как он там?

– Мулена?

– Во-во.

– А какая тебе больно разница, рвануть из Корсуни или отсюда?

– Как это?

– От Киева скакать, придется проехать Польшу, Чехию, Германию, а возможно и карабкаться через горы Швейцарии. Везде убивать кучи разбойников и воинов, служителей тамошних бояр. Все будут пытаться тебя ограбить или убить.

– Да я…

– Да, ты – это сила. Но ведь и иностранцы не лаптем щи хлебают, есть и у них не слабее тебя свои кудесники. Наверняка есть и такие, что убивают и грабят проезжающих через их земли. То есть то ли прорвешься через четыре враждебные тебе страны, то ли завязнешь и погибнешь, бабушка еще надвое сказала.

– Вот черт!

– Многие из них и не скрывают, что они в сговоре с дьяволом.

– С чертями?

– Да нет, бери выше – с самим Сатаной!

– Вот ведь какая незадача…, – растерянно отозвался боярин и белый волхв.

Видимо, соперник показался ему великоват.

– И что же теперь делать?

– Вот об этом я тебе и толкую. Биться с черным явно придется еще до прихода на Русское море.

– Почему?

– Он не даст нам прорваться к дельфинам, постарается извести после выхода из Киева.

– Уверен?

– Ну вот гляди. Сейчас Василиса доложила ему, что ты убит. Всем понятно, что без тебя мы ноль без палочки, и ему нужно уточнить, что мы теперь станем делать. Если повернем назад, он переключится на другие отряды, а если попытаемся идти и без тебя, быстренько нас перехватит и всех поубивает. А потом уже можно заняться и остальными. Я не особо верю, что слуг у него куча, поэтому скорее всего для выяснения будет послана та же ведьма, просто в новом обличье. Тут то мы ее и изловим!

– А что дальше?

– А дальше будет видно после ее поимки.

– И при чем тут Франция?

– А при том, что из Корсуни до Никеи на корабле добраться можно гораздо проще и безопасней, чем по суше.

– А что за Никея такая?

– Это крайний французской город-порт. В наше время, это место отдыха знати – Ницца.

– И что у нас общее море с Францией? Эка ты хватил!

– Схвати сам. Называется все по-разному: Русское море, Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, Эгейское море, Средиземное море. Но если плюнуть на названия, то быстро поймешь, что на берег в этом плавании можно не сходить. Плывешь себе и плывешь. На одном конце Русь, на другом Франция. Залез на корабль в Корсуни, слез в Никее.

– И это правда?

– В этом-то Интернет врать не будет.

– Про что вы все толкуете? Интернет какой-то…

– Ты Библию читал?

– Интересовался.

– И как книга?

– Толстенная, страх!

– Вот Интернет в тысячу раз больше этой книги, и в нем написано обо всем, что знает человечество. Впрочем, это я сболтнул. Не в тысячу.

– Вот и я думаю, что это ты загнул!

– В тысячу миллионов раз.

Богуслав чуть не навернулся с Емельки. Богатырь еле успел поймать боярина правой ручищей.

– Как же это может быть? Где хранить такую бездну знаний?

– У меня умещается вот в такой коробочке, – и я показал руками размеры ноутбука. – Все знания хранятся где-то далеко. Я спросил, мне ответили. Захотел прочесть какую-нибудь книгу на другом конце Земли, мне ее дали почитать, услышать какую-то песню – мне ее спели. И наплевать, что это сделали очень давно, ее увидели особым глазом – камерой, и это знание будет храниться сотни лет.

– Это какое-то несусветное колдовство!

– Я тоже так оценивал раньше, потом привык и несколько лет назад наловчился этим пользоваться.

– Ты величайший колдун, там, в своем времени!

– И нас таких – каждый второй. А если взять наших детей и внуков, они с этим вырастают, и умеют пользоваться этим, как мы с тобой ложкой и ножом.

– И карлик вывел тебя на все это?

– Да. Правда, знаний о вашем веке не так много, поэтому приходится изворачиваться. Например, чтобы найти Никею, пришлось проглядеть всю историю Ниццы.

– И это точно?

– Вот это – совершенно точно. Как и мой рассказ о морях и проливах.

– А далеко ли от Мулена до Никеи? Не три года скакать? Что за город Мулен?

– Это надо поглядеть. Есть ли он еще в 21 веке, а то наищешься. Емельян! Сажай меня на руку!

Все махом было исполнено, и мы поехали дальше.

– Есть этот городишко и в наше время, – порадовал я Богуслава минут через пять, – но в ваше время, это скорее деревня.

– А далеко?

– Немного ближе, чем от Смоленска до Киева. Полдня пути на коне разница.

– Всего-то?

– Так будет в 21 веке, вряд ли и сейчас эти городки расползлись. Просто поменьше стали по размеру.

– А далеко от Корсуни до Никеи? – вошел во вкус Слава.

– Два расстояния от Новгорода до Корсуни.

– Всего? Да тут на двадцать дней пути!

– А что поделаешь, – зато безопасно. И уйдет время на изгибы пути, остановки для заправки водой и пищей, в общем, клади не меньше месяца.

– Да наплевать! Это все легко решаемо!

Тут он опечалился.

– Доживет ли только счастье мое…

– Не горюй. В неделю раз будем на нее поглядывать. Думаю, антеки нам, пока воюем против камня, не откажут.

– Да он не велел часто-то…

– Антекон двадцать пятый понимает, что тебе только дай волю, каждый день на любимую глядеть будешь. Поэтому строгости и ввел. А в неделю раз император нас может и перетерпит.

– Дай-то бог…

– Бог то бог, да не будь и сам плох! – козырнул я одной из своих любимых пословиц. – Ты чем тосковать да заранее горевать, планируй лучше, как нам Невзора извести, да Мавру к этому делу половчей припрячь!

– Конечно, конечно…

Я обвел глазами наше окружение. Марфа держалась в опасной близости.

– Марфуша! Слетай на версту вперед! Взгляни, не караулит ли нас враг какой неведомый!

Застоявшаяся от нашего тихоходства собачка с готовностью унеслась.

– Мне тоже куда-нибудь сбегать? – спросил толковый и верный Иван, поняв мой хитроумный замысел.

– Тебе нет. Ты же у антеков глазами и ушами не служишь?

– Я? – нет, конечно.

– А Марфа – да. Так что если хочешь, можешь и послушать.

Он почему-то захотел. Удивительное дело!

– Ты понимаешь, Богуслав, мы ведь про антеков ничего не знаем. Про горных гномов много всего пишут: и женщины у них бородатые, и до человеческих баб мужчины-гномы сильно охочи, и еще всякую чушь. Рассказчики противоречат друг другу на каждом шагу. О детях карликов практически ничего не говорят. А как это на самом деле, особенно у лесных, мы понятия не имеем. Никого из нас они в свою жизнь не допускают. Мы вот у них два раза были, ты хоть одну женщину или ребенка видел?

– Да нет.

– И я нет. А ведь за детками не уследишь – тут заорут, там пробегут. А тут полная тишина. И никого не видно. И ведь наша бабенка из любопытства хоть одна да высунется. А тут полное безгномье оба раза. Может их женщины страшные, как моя жизнь и они их за прочными решетками от нас прячут? А есть ли у них вообще женщины и дети?

– Ну а как иначе?

– Разделился на две одинаковые половинки, и все дела. В природе и так бывает. Не все, как мы, плодятся. Поэтому есть ли у них любовь, нам неизвестно. Вон, Марфушка уже назад несется. Закончим про сомнительное.

Марфа подлетела, прогавкала, что врагов близко нет, но спугнула лося. При ней оживился Слава, и беседа потекла дальше.

– А чего говорят, что ты там жил уж больно хорошо? Зарабатывал-то много?

– Какие там заработки на государственной службе! Слезы, а не заработки.

– Что ж так?

– Не ценят наш труд.

– Но жил, как и здесь, достойно? Прислуга, дом свой, лошади?

– Пахал, как лошадь, это было. Приходилось бегать на две службы, кое-как сводил концы с концами. Но заработал реальные деньги отнюдь не лекарем.

– Кареты, как и тут делал?

– Кареты нет, но крутился всячески. Машины гонял в другие города, пусконаладку в районных городах, да в крупных мастерских налаживал, свой большой грузовик по дешевке купил, людей нанял, возили грузы и еще всякие затеи были. Вот с этих денег жили хорошо – жена не работала, квартиру супруге отделали, а главное, я себе на старость жилище приобрел, оформил пока на мать, мало ли что. Вторая половина моя в последнее время нахальничать да дурковать стала, бросать было пора. Ну и денег накопил для безбедной жизни. Только вертеться, как бес перестал, меня сюда и закинуло.

– А зачем жену бросать? Проще избить ее, как сидорову козу, да приструнить.

– У нас порядки другие, и уже давно.

– Неужели бабе волю можно давать? Это вы сделали большую ошибку!

– Возможно да, а возможно и нет – уж очень жизнь за эти столетия переменилась. Да чего сейчас об этом судить да рядить – я от своей Забавушки из этого времени никуда. Никого я так не любил никогда, как мою красавицу, хотя женщин за жизнь грело мою постель немало. Последняя, видно, это моя любовь, самая сильная и окончательная. Емельян, опусти меня на землю, дальше опять на своих двоих пойду, хватит кататься.

Пришли, отдохнули пообедали, и двинулись опять в сторону Киева. Так и шли до позднего вечера. Остановились в большом селе Подстепновка. Большая церковь красовалась в центре села, избы были справные, народ приветливый, а постоялый двор с хорошей харчевней просто утешил умаявшуюся от похода душу.

Да, не турист я, ой не турист. Выраженный домосед и урбанист. Нету города, и в большой деревне на мягкой кроватке с удовольствием поваляюсь.

Постоялый двор предлагал все мыслимые для 11 века услуги: вкусную еду в харчевне, удобную ночевку лошадям в конюшне, девочек и женщин на ночь. Впрочем, этой услугой воспользовался один Олег – очень соскучился по женскому полу после длительного общения с очень неласковой к оборотню женой.

Я, Богуслав, Матвей сильно тосковали по любимым. Матюха, вдобавок, опасался повторного заражения венерической болезнью.

Прошлый раз от такого паскудного залета молодожена и его избранницу вылечил все тот же я. Елена, слава богу, и не прочухала по своему наивному девичеству всю глубину проблемы, а то за заражение нехорошей болезнью, вдобавок полученной от иногородних шлюх, долбила бы суженого до гробовой доски.

Протоиерей вообще оказался до этого дела не охотник, и ушел в гости к сельскому попику. Ванечке вполне хватало его Наиночки, Емелю нечего было баловать, а своих денег он еще не заработал.

В общем, опорный пункт на знаменитом пути «из варяг в греки», потешил путешественников. Проваливался я в сон с мыслью, где же они тут степь нашли, в честь которой свое поселение назвали? Леса же дремучие кругом…

На следующий день мы поехали дальше. Я уже почти вошел в силу и слезал с Викинга, только когда он умаивался. В этих случаях я пересаживался к Славе, уже катившему на коляске, и отряд двигался дальше.

Говорили про Средиземное море, страны, которые нужно будет боярину миновать, обсуждали Францию, частенько справляясь о мелочах в Интернете. На третий день после Подстепновки показался стоящий на семи холмах Киев, мать городов русских.

А где же отец? Москва, что ли? Так ее еще и в городах-то нету, так, простая деревуха пока. Когда еще до нее Юрий Долгорукий своей отнюдь не короткой рукой доберется…

Новгород и не претендует на столь высокое звание. Как писал замечательный русский историк Василий Осипович Ключевский: Новгород является старшим сыном России, родившимся, однако ж прежде матери.

Выходит, все наши города голимая безотцовщина? Столь странное наименование разъяснил нашей безграмотной ватаге высоко ученый церковнослужитель Николай. Оказывается, мать городов, – это неловкое переложение греческого термина метрополия, означающего в правильном переводе – столица.

Тут поучаствовала в роли гида по своему родному городу и Наина. В наличии уже было четыреста храмов, восемь рынков и трое ворот – входов в столицу. Конечно, зайти в стольный град через уже каменные Золотые ворота было бы очень празднично, но нам для удобства лучше воспользоваться неказистыми деревянными Жидовскими воротами, и пройти через них в главную часть города – Подол.

Все смолчали, но видимо подумали: какой проводник, такие и ворота. Да и на Подоле-то неизвестно какая нация селится… В общем, с бойкой нерусской девчушкой ухо надо было держать востро, а то вместо Константинополя враз где-нибудь на Иудейских горах в Иерусалиме окажешься, за ней не заржавеет.

Хотя вход в город через Лядские ворота вызвал бы еще большие сомнения, теперь уже насчет нравственности девушки. Пусть уж лучше по национальному вопросу пошушукаются, любимый в этом деле явный интернационалист, юдофил из юдофилов, чем ему, еще неискушенному в этой жизни, в уши напоют: а ты точно знаешь, чем твоя девица в родном городе была занята? Вон через какие ворота повела, не к подружкам ли по основной своей профессии поближе держится? Выбор Наины, если не брать в расчет всякую мелочь, типа близости ворот к точке нашего нахождения, был понятен: уж лучше быть трижды иудейкой, чем один раз перед милым нарисоваться в шлюхах!

Впрочем, все наши антисемитские опасения оказались напрасны, Подол в самом деле оказался самой крупной частью города, небольшое количество Наининой родни погоды не делало, в трактирах, вместо пирогов и судака, тушеного в сметане, мацу с рыбой-фиш по-еврейски не подавали. В общем, даешь Жидовские ворота!

Да и то сказать, если бы каждому жестко было предписано проходить через соответствующие ему ворота, что бы мы имели в итоге? Наина при полном параде вошла бы через Жидовские ворота, пронося на плечах Ванечку, мы с Богуславом кое-как протиснулись бы в калиточку при Золотых, а остальные? Не в Лядские же им переться! Вдобавок, там вечно большая очередь из представительниц слабого пола.

Матвей и Емеля уверенно через Кремлевскую стену перемахнут, ночью еще и Олег, повизгивая и карабкаясь в одних трусах, с элегантным вырезом для волчьего хвоста, тоже перелезет, а протоиерею в поле с лошадями что ли ошиваться? Недоработки в названиях были очевидны.

Вот попробуйте перекинуть эти входы на российскую эстраду 21 века, что вы в итоге получите? Людей, неспешно шагающих под ручку со спонсором через Золотые ворота, умников и умниц с хитрыми глазками, уверенно проходящих в Жидовские, и при этом очень мелодично исполняющих «7.40», вал симпатяшек и просто красавиц, берущих штурмом Лядские ворота, в общем все, как всегда.

Но надо же еще бережно провести приятнейших мужчинок, которые пришли обнявшись, и исполняя свой гимн – «Голубую луну», в трусиках, как у оборотня – с дырочкой на попочке, и без пра-а-тивного хвостика! Он же будет мешать более тесному общению, милый…

Вернемся к меню в общепите разных русских городов. Вся разница в блюдах между киевской и новгородской кухней заключалась в более интересном и сложном великолепнейшем борще с идущими к нему в придачу вкуснейшими пампушками, аналогами наших пышек, которые тут подавали в горячем виде и с ароматной чесночной подливкой. Соленое сало тоже торжествовало кулинарную победу над чисто русскими аналогами.

Отъевшись вволю, народ подался кто-куда: мы с Богуславом пошли поваляться в номер, обожравшаяся Марфа брела следом и другого времяпровождения, кроме как полежать и отдохнуть возле любимого хозяина, пока не представляла; Наина повела Ивана знакомиться с будущей родней, особенно с тещей и падчерицей; Николай, прихватив с собой для усиления Емелю, пошел полюбоваться Софийским собором, а заодно и помолиться. Вдобавок ему нужно было передать церковному руководству письма от новгородского епископа Германа.

Матвей решил полюбопытствовать на базарах насчет хорошего оружия, а Олег устроить проверку в местных веселых кварталах. В общем, все были при деле.

Можно было не спешить: антеки через среднеазиатскую овчарку передали, что мы стали первыми среди аналогичных групп, движущихся параллельными курсами к Русскому морю, и поэтому нам надо переждать несколько дней, пока подтянутся отставшие. Это было очень кстати: Наине нужно получить у нелюбимого мужа развод через раввина, а мне посетить учителя Добрыни – Захария. Нужно было разобраться, где же все-таки разыскивать Омара Хайяма.