Мировая история

Предположение о такой воле Бога Августин сделал по виду двух городов. Один город был приземленным, его основали люди сортом пониже, поэтому он выглядел далеким от совершенства, сотворенным греховными руками, каким бы великолепным внешне ни казался и какую бы важную роль время от времени ни играл в божественном промысле. Иногда преобладает его греховный аспект, и становится ясно, что люди должны сбежать из приземленного города – но Вавилону тоже предназначалась своя роль в божественном плане. Другой город был небесным городом Бога, общиной, основанной на вере в обещания Бога о спасении, и к такой цели человечество готово было совершить опасное паломничество из приземленного города. При этом людей будет вести и вдохновлять церковь. В церкви следовало сформировать одновременно символ города Бога и средство его достижения. С появлением церкви изменился весь ход истории: с того момента стало ясно видно борьбу в мире добра со злом, а спасение человечества заключалось в его защите. Такие аргументы повторяются вслух постоянно до самых наших времен.

В аргументации Августина эти два города выглядят по-другому. Иногда они представляются двумя группами людей: теми, кто приговорены к наказанию в следующей жизни, и теми, кто совершает паломничество к славе. Эти города воплощают в себе деления всего рода человеческого здесь и сейчас, а также всех тех, кого уже настиг суд божий со времен Адама. Но Августин считал, что принадлежность к церкви совсем не означает принадлежность к одной группе и то, что остальная часть человечества принадлежит к другой. Возможно, сила воззрений Августина со всей мощью проявлялась в их двусмысленности, слабости натяжения нитей аргумента и предположения. Государство нельзя было просто так называть приземленным и ущербным: ему отводилась своя роль в божественном замысле, а правительство по его природе было Богом данным. Позже по этому поводу было сказано весьма много; от государства потребуют оказать церкви услугу через предохранение ее от земных врагов и при помощи ее собственной власти по навязыванию чистоты веры. Но все-таки мандат небес (как сформулировали это представители еще одной цивилизации) могли отозвать, и, когда это случалось, даже такое событие, как разграбление Рима, выглядело всего лишь одним из ориентиров в процессе осуждения греха. В конце Город Божий должен победить.

Блаженный Августин в своем величайшем труде избегает простых определений, причем, возможно, он избегает их во всех смыслах. Августин заслуживает гораздо большего внимания, места для которого в настоящей книге не хватит. Его, например, считали внимательным и добросовестным епископом, любящим пастором для прихожан; он к тому же устраивал гонения на раскольников и заслужил сомнительную славу тем, что убедил правительство империи применить силу против донатистов. Он написал захватывающее церковное исследование, которое, притом что представляется глубоко противоречащим фактам его молодости, послужило основанием для литературного жанра романтической и вдумчивой автобиографии. Он мог быть художником словесного выражения – использовать латинские слова, а не греческие (ему пришлось просить помощи у Иеронима Стридонского в переводе своих трудов на греческий язык) – и считался заслуженным ученым-богословом, но его художественность происходила из страсти, а не из мастерства, и его латынь часто грешила малой выразительностью. И все равно его творчество пропитано римским прошлым. Именно с высоты своего мастерства римской традиции он взирал, образно говоря, очами христианской веры на туманное, неясное, а для кого-то еще и пугающее будущее. В своем творчестве он, возможно, воплотил традиции двух древних культур более полно, чем кто-либо еще в те времена раскола, и, скорее всего, именно поэтому полторы тысячи лет спустя он все еще возвышается над ними.

В ходе вооруженных вторжений германцев сформировались первые народности современной Европы. Они подразделяются на четыре основные группы. Самые северные племена саксов, англов и ютов устремились на территорию старинной римской провинции Британия, начиная с IV столетия, и осели там задолго до того, как этот остров покинули его обитатели, когда последний римский император, провозглашенный своими солдатами, переправился с армией в Галлию в 407 году. Британию в то время оспаривали сменявшие друг друга группы захватчиков и романо-британские жители до появления на ее территории в начале VII века семи англосаксонских княжеств, окруженных кельтским миром, состоящим из Ирландии, Уэльса и Шотландии.

Притом что первые британцы все еще жили коммунами, предположительно сохранявшимися до X века, а возможно, и дольше, романо-британская цивилизация исчезла полностью, в отличие от остальных западных цивилизаций, от которых остались хоть какие-то следы. От романо-британской цивилизации не осталось даже языка; его практически полностью заменил германский язык. Мимолетные проявления последних попыток романо-британского сопротивления воплотились в легенде о короле Артуре и его рыцарях, которые служат неким напоминанием о высоком боевом искусстве конной гвардии последнего римского императора, но не более того.

Следов административной или культурной преемственности между этой провинцией империи и княжествами варваров фактически не сохранилось. Имперское наследие передалось будущей Англии в виде физических памятников. Они достались в форме руин городов и усадеб, редких христианских крестов или величественных сооружений типа Вала Адриана, над происхождением которых ломали голову переселенцы, пока им не осталось ничего другого, как поверить в легенду о том, что их возвели великаны, обладавшие сверхчеловеческой силой. Некоторые из этих реликвий, таких, например, как банный комплекс, сооруженный на термальных источниках в городе Бат, пропали из вида историков на сотни лет, а в XVII и XIX веках их вновь открыли люди усилиями хранителей древностей. Сохранились проложенные римлянами дороги, иногда на протяжении столетий служившие в качестве торговых маршрутов, даже когда их конструкции разрушались под действием времени, ненастья и любителей дармового строительного материала. В конце упомянем естественных переселенцев, прибывших вместе с римлянами и прижившихся в Британии: имеются в виду такие зверьки, как хорек, или растения вида горчицы, служившей приправой к жареной говядине, тысячу с лишним лет спустя ставшей своего рода мифологизированным блюдом. А вот от духовных ценностей, созданных римлянами, нам практически ничего не досталось. Исчезло романо-британское христианство, каким бы оно ни было, и хранители этой веры удалились на некоторое время в туманную даль, где монахи кельтской церкви вынашивают свои думы. Так возник еще один Рим, призванный преображать английскую нацию, а не римскую империю. А до преображения английской нации преобладающее, как нигде более, формирующее влияние в пределах данной старинной имперской территории будет оказывать германская традиция.

Совсем иная картина складывалась на противоположном берегу Ла-Манша. Очень многое там сохранилось в неизменном виде. После опустошения вандалами Галлия продолжала находиться в тени вестготов Аквитании. Участие в отражении нашествия гуннов позволило им взять на себя самую главную роль, какой они никогда не играли. К северо-востоку от Галлии тем не менее лежали земли германских племен – франков, которым еще предстояло отобрать у вестготов их тогдашнее превосходство. В отличие от вестготов франков никто не обращал в арианское вероисповедание; наряду со всем прочим по этой причине им должно было принадлежать будущее Европы. Они призваны сыграть ведущую роль в формировании контуров Европы, потеснив остальные племена варваров.

По захоронениям первых франков создается представление об объединении воинов, построенном на принципе подчинения нижестоящих чинов вышестоящим. Тяготеющие к оседлому образу жизни больше остальных тогдашних варваров, они в IV веке обосновались на территории современной Бельгии между реками Шельда и Мёз, где их признали римскими федератами. Часть их двинулась дальше вглубь Галлии. Одна группа франков осела в Турне, где из них выделилась правящая династия, позже названная Меровингами; третьим королем (если это слово уже можно употреблять) этой династии числится Хлодвиг. Он считается первым великим деятелем в истории страны, известной как Франкия (Франция), названной в честь народов, которых объединил король Хлодвиг I.

Хлодвиг I стал правителем западных франков в 481 году. Формально он тогда еще считался вассалом римского императора, но вскоре двинул свои войска на последних римских губернаторов Галлии и подчинил себе народы земель далеко к западу и вниз по течению Луары. Между тем восточные франки разгромили аламаннов, а когда Хлодвига I избрали еще и их королем, королевство франков охватывало всю территорию долины низовий Рейна и Северную Францию. Так сформировался центр государства франков, которое в положенное время стали считать наследником римского господства в Северной Европе. Хлодвиг I взял в жены принцессу еще одного германского народа – бургундцев. Эти бургундцы поселились в долине реки Роны, а также в области, уходящей на юго-восток к современной Женеве и Безансону. Она была католической, хотя ее народ принадлежал к арианскому вероисповеданию, и в какой-то момент после их венчания (традиционно относится к 496 году), а также после крещения на поле боя, напоминающего о Константине, сам Хлодвиг I перешел в католицизм. Тем самым он заручился поддержкой пользовавшейся величайшим авторитетом римской церкви, все еще сохранявшейся после крушения империи на землях варваров, в период истории, который теперь принято считать временем религиозной войны с остальными германскими народами Галлии. Католицизм к тому же считался путем к установлению дружбы с романо-галльским населением. Такое обращение в католика, несомненно, подразумевало политический ход и к тому же означало важный перелом. Править в Галлии должен был Новый Рим.

Первой жертвой Хлодвига I стали бургундцы, хотя их не удалось полностью усмирить до самой его кончины, когда править ими поставили принцев Меровингов, но сохранили структуру независимого государства. Потом франки взялись за вестготов; им оставили только юго-восточные территории, которые они занимали к северу от Пиренеев (позже названные Лангедок-Руссийоном и Провансом). Хлодвиг I считался теперь преемником римлян во всей Галлии; император его признал, назначив консулом.

Столицу франков Хлодвиг I перевел в Париж, и его похоронили там в церкви, как первого франкского короля, а не варвара. Но история Парижа как постоянной столицы тогда не начинается. Германское королевство не стало еще тем, что позже будут считать государством, да и римляне его не признали. Оно представляло собой некое наследие, состоящее, с одной стороны, из земель и, с другой, из родовых групп. Наследие Хлодвига I поделили между собой его сыновья, и франкское государство оставалось в раздробленном состоянии до 558 года. Несколько лет спустя оно снова распалось. Постепенно на его территории сложились три относительно устойчивые части франкского государства. Одна из них называлась Австразия со столицей в Меце, а центр его притяжения находился к востоку от Рейна; ее западным эквивалентом стала Нейстрия со столицей в Суассоне; под тем же самым правителем, но отдельно, находилось королевство Бургундия. Их правители постоянно спорили по поводу принадлежности приграничных земель.

В таких условиях начинает формироваться франкская нация, переставшая быть средоточением воинственных шаек варваров, они преобразились в народ, принадлежащий узнаваемому государству, говорящий на местном латинском диалекте, а в его недрах зарождалось сословие землевладельческого дворянства. Важно отметить, что от этой нации к тому же происходит христианское толкование роли варваров, изложенное в «Истории франков» (в 10 книгах, с автобиографией), составленной святым епископом Григорием Турским, принадлежавшим к романо-галльской аристократии. Видные деятели остальных варварских народов тоже оставили такого рода труды (возможно, величайшее среди них произведение посвящено Англии и принадлежит перу Беды Достопочтенного), авторы которых предприняли попытку примирения традиций, язычество все еще пользовалось большим авторитетом на фоне христианства и цивилизованного наследия. Нужно сказать, что Григорий представил картину жизни франков после смерти его кумира Хлодвига I, выглядевшую весьма мрачно; он считал, что франкские правители вели себя настолько неразумно, что их государство обречено на забвение.

Других варваров Меровинги в Галлию не пускали, зато отобрали у остготов земли к северу от Альп, где их величайшим королем считался Теодорих. Его право на власть в Италии, откуда он выбил остальных германцев, было признано римским императором в 497 году. Он относился к безусловным приверженцам власти Рима; крестным отцом Теодориха числился сам император, и до 18 лет его воспитывали в Константинополе. «Наша верховная власть представляется повторением вашей монархии, всего лишь подобием вашей единственной в мире империи», – написал он однажды императору в Константинополь из своей столицы в Равенне. На его монетах появилась надпись «Рим Непобедимый» (Roma Invicta), а когда Теодорих поехал в Рим, он в цирке провел игры в старом стиле. Но с точки зрения права он числился единственным остготом, наделенным статусом римского гражданина; его личная власть признавалась сенатом, но его соотечественники считались обычными наемными солдатами Римской империи. На гражданские должности он назначал римлян. Один из них считался его другом и советником. Его звали Боэций, философ, которому суждено было стать ведущим мыслителем своего времени, через которого наследие классического мира передалось ученым средневековой Европы.

Теодорих представляется разумным правителем, поддерживавшим добрые отношения с остальными варварскими народами (он женился на сестре Хлодвига), и пользовался среди них авторитетом первого среди равных. Однако он не разделял арианского вероисповедания своего народа, а духовное отчуждение в конечном счете сыграло против остготской власти. В отличие от франков и вопреки примеру своего правителя они не могли считаться преемниками римского прошлого. Поэтому после кончины Теодориха полководцы Восточной империи выгнали всех остготов из Италии и ее истории. Те покинули Италию в руинах, и на ее территорию в скором времени вторглись новые чужаки – племена лангобардов.

На западе Хлодвиг оставил вестготам фактически одну только Испанию, с территории которой они вытеснили местных вандалов. Там уже успели обосноваться другие германские народы. Ее ландшафт доставлял несколько иные трудности – одинаковые для всех последующих захватчиков и правителей, и властители королевства вестготов не смогли сопротивляться дальнейшей поступательной романизации, которая стала гораздо агрессивнее, чем при его основателях в Галлии, где они намного менее слились с существовавшим обществом, чем это сделали франки. Вестготы, а их насчитывалось намного меньше – около 100 тысяч человек, сплотились вокруг своих вождей, которые повели их из Старой Кастилии в другие провинции; их споры достигали такого накала, что на протяжении более полутора веков здесь на юге не удавалось восстановить власть императора. В конце концов короли вестготов обратились в католическую веру и через церковь мобилизовали авторитет испанских епископов. В 587 году закладывается долгая традиция католической монархии Испании.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.