Пленница мрачного лорда

Николь Лок

Пленница мрачного лорда

In Debt to the Enemy Lord

Copyright © 2017 by Nicole Lock

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Пролог

Сознавая собственную беспомощность, он стоял подле нее в утреннем свете, частично скрытый во тьме, а солнечные лучи, точно пики, пронзали ее коленопреклоненную фигуру, распростершуюся на холодных каменных плитах замка.

Она рыдала. Слезы капали с распухших глаз на крепко стиснутые руки. Ее платье измялось, черные волосы спутанными прядями спадали на пол. Внезапно она запрокинула голову, как раненый зверь, обнажающий перед врагом яремную вену, и по измученному горем телу пробежала яростная дрожь. Она открыла рот, но сумела выдавить лишь невнятный гортанный хрип. Затем с губ ее сорвалось имя, которое он никогда больше не позволит произносить в своем присутствии:

– Уильям!

Имя отца обожгло его, как удар хлыста.

Тиг смотрел на плачущую мать. Смотрел, как она рвет на себе платье, сотрясаясь всем телом от судорожных рыданий. Смотрел, но ничего не мог поделать. Правда оставалась неизменной: сколько бы мать ни призывала отца, тот не услышит. Потому что он мертв. Тиг был с матерью, когда гонец принес ужасную весть.

Тиг стоял за колонной, сжав кулаки. Он не горевал. Его боль подпитывалась из гораздо более глубокого и мрачного источника, имя которому гнев. Гнев, охвативший его две недели назад, когда он стал свидетелем ссоры матери и тетки. Тиг подслушивал, прячась за зеленой стенной драпировкой. Уже тогда он понял, что отец никогда не вернется. А сегодня узнал, что отец погиб, но его это даже не огорчило. Для Тига родитель перестал существовать намного раньше – когда бросил жену и сына.

Тиг не оплакивал кончину отца, но чувствовал себя беспомощным при виде горя матери. Мальчик вышел из-за колонны и обхватил ее руками за шею. Объятие их длилось не более секунды, а потом мать замерла, и из горла ее вырвался новый вопль. Прижимая одну руку к огромному животу, а второй сжимая ладонь сына, она с трудом выдохнула:

– Тиг! Тиг, зови на помощь!

Каменные плиты под коленями матери почернели от разлившихся вод и крови. Темное пятно – предвестник беды – подбиралось к его ногам. Тиг отстранился и бросился прочь, чтобы привести кого-нибудь. Покидая мать, он дал себе клятву.

Глава 1

Уэльс, 1290 г.

– Я умру, – пробормотала Анвен из Брайнмора. – И почему? Потому что полезу на дерево, упаду – и расшибусь насмерть. Вот почему.

Она снова обошла вокруг гигантского дуба, толстые нижние ветви которого могли с легкостью выдержать ее вес. Но нет, ей нужно забраться на тоненькие веточки на самом верху. Она больше не видела своего охотничьего ястреба-тетеревятника, запутавшегося в кроне, зато слышала его жалобные крики.

– Ах, бедняжка, теперь ты нуждаешься во мне! Отчего же ты не послушался меня, разорвал свои путы и улетел в Дамегский лес?

Анвен подпрыгнула, вытянув руки, но не сумела уцепиться за нижнюю ветку. Подол ее длинного синего платья раздулся, точно колокол. Девушка принялась поспешно расшнуровывать корсаж.

– Я звала тебя, звала, а ты лишь хлопал своими маленькими крылышками и тянул за собой кожаные путы. Теперь-то тебе не все равно, правда? Когда ремешки запутались в ветвях.

Покончив со шнуровкой, Анвен повела плечами. Платье скользнуло вниз по ее стану и упало на траву. Содрогаясь всем телом и стуча зубами, она переступила ногами. В лесу сейчас даже в одежде зябко, а уж раздетой и подавно. Этим ясным ноябрьским утром холод заставил людей сидеть по домам, поэтому вокруг не было никого, кто осудил бы ее за отсутствие стыдливости. Анвен встряхнула платье и аккуратно положила на ствол поваленного дерева. Все же это ее лучший наряд, пусть и поношенный, с прорехой на рукаве.

– Бросила бы я тебя, если б могла, Галли, но как забудешь о добром короле Англии и его заносчивом лорде Гвалчду, который прикажет отрубить мне руку за то, что упустила тебя.

Маленький ястреб испустил дикий крик.

– Ты, выходит, тоже за смертный приговор? Так вот знай: вынесут его не мне, а Мелуну. Добрый старик сокольничий ни разу в жизни тебя не обидел. Так что вызволю я тебя ради него, а не ради спасения твоей тощей шеи.

Шагнув к стволу, Анвен низко пригнулась и подпрыгнула, но лишь оцарапала руки о кору дерева и плюхнулась на спину на кучу опавших листьев.

– Аааххх!

Анвен села, чтобы восстановить дыхание, но ничто не могло сдержать кипящую в ее душе ярость. Давая волю раздражению, она стукнула кулаком по глинистой земле.

– Ну почему мне нельзя было просто пойти домой? Тебе ведь известно, как я ненавижу бывать в деревне Гвалчду. И крыши домов-то там все соломой крыты, и на улицах чистота!

Анвен разозлилась еще сильнее, стоило лишь подумать о Гвалчду, и, вскочив на ноги, закричала:

– Угораздило же тебя улететь, дрянная птица! Только работы мне добавил. Стою тут, болтаю…

Подпрыгнув, Анвен ухватилась-таки за ветку. Расцарапанные руки тут же ожгло резкой болью, но девушка не ослабила хватку. Раскачавшись, закинула ноги на узловатый сук, но руки снова соскользнули. Ее захлестнул гнев.

Плохо, что она кричит на птицу, забыв о гордости. Еще хуже от того, что хочется поддаться мрачным мыслям. И почему? Потому что сравнила Брайнмор с Гвалчду? Ее дом лучше Гвалчду, и так будет всегда.

Не желая сдаваться, Анвен что было сил вцепилась пальцами в кору. Гордые валлийцы Брайнмора до конца войны сражались против англичан, и она поступит так же. Напрягая силы, девушка подтянулась на сук и испустила крик.

– Ты слышал? – спросил Тиг, лорд Гвалчду, осаживая коня.

– В Дамегском лесу нет никого, кроме диких зверей, деревьев да глины, налипающей на мои стремена, – содрогаясь от холода, ответил Рэйен. – И чего мы тащимся в эти дебри в такую несусветную рань?

– Тихо!

Рэйен фыркнул, но все же придержал лошадь.

Напрягая слух, Тиг пытался расслышать что-то помимо похрустывания веток под копытами своего скакуна. Позднеосенний воздух напоен запахами сосны и влажной земли, пронизан посвистом редких пташек, оставшихся зимовать в этих бесприютных краях.

Крикнув по-птичьи, Тиг прислушался. Затем рявкнул:

– Тебе известно, зачем мы здесь. Это единственное место, где можно спрятаться.

– Никого мы тут не найдем, – возразил Рэйен. – С тех пор как мы получили послание, минуло несколько часов. Враг давно убрался из этих мест. Если что и повезет отыскать, так только следы.

Чувствуя нарастающее раздражение, Тиг пустил коня вскачь.

– Значит, следы и будем искать.

Час для поисков был слишком ранним, к тому же мог пойти снег. Если враг скрывается в лесу, он еще глупее, чем кажется. Хотя только дурак и станет угрожать пограничному лорду, хранителю рубежа между Англией и Уэльсом. Который за годы военных действий нарастил мощь и обзавелся землями. Который может обратиться за помощью к самому королю Эдуарду.

Но Тиг не хотел просить о помощи. Не хотел привлекать внимание к тому, кто угрожает его дому. Поэтому они с братом отправились на поиски в одиночку, но пока не обнаружили даже следов врага, оставляющего в замке зловещие послания.

Поначалу Тиг не обращал на эти предупреждения внимания, зная, что никогда не был любим ни своими соплеменниками-валлийцами, ни тем более англичанами. Однако ему удалось завоевать уважение и тех и других. Хоть валлийцы и продолжают исходить ненавистью к англичанам, война закончилась более десяти лет назад, и рано или поздно им придется покориться судьбе, как покорился ей Тиг, перейдя на сторону врага и сделавшись в глазах валлийцев предателем. Он помог королю Эдуарду выиграть войну и сохранил за собой Гвалчду, свой дом.

Нет, соплеменники его не любят, но он предпочитал не замечать мелких угроз. Однако нынешнее послание сулило смерть не только ему самому, но и жителям Гвалчду. Когда враг оставляет окровавленные трупы животных прямо в крепости, показывая тем самым, что способен пробраться за ее каменные стены, закрывать глаза на это нельзя.

Тиг не понимал, отчего угрозы посыпались на него спустя долгое время после окончания войны, как не понимал и их смысла, ведь у него ничего не требовали. И все же происходящему следовало положить конец.

– Какая зловещая тишина вокруг, – заметил Рэйен, направляя свою лошадь следом за Тигом по узкой тропе среди деревьев. – Никак в толк не возьму, братец, с чего это тебе вздумалось рисковать своей драгоценной шеей и ехать в лес лично? Если враг в самом деле прячется здесь, ты рискуешь оказаться в ловушке.

На пути возникла низко нависающая ветка, и Тиг пригнулся. Норовистый конь шагнул в сторону, и пришлось резко натянуть поводья, чтобы не оцарапать ногу о кору дерева.

– Подлый трус не смеет явить мне свое лицо. Клянусь Богом, я отыщу его!

О да, он найдет врага, и когда это случится… Но думать о мести было преждевременно. Неприятель не отыщется сам, пока Тиг будет обсуждать свою безопасность с братом.

– Хватит болтать. Мое терпение на исходе. Давай разделимся до тех пор, пока солнце не окажется в зените.

Скрытый густой листвой, Тиг с обнаженным мечом в руках замер на месте. Увиденное поразило его. Кровь вскипела у него в жилах и мощным потоком устремилась к чреслам. Услышав резкий скрип веток, он ожидал увидеть что угодно, только не древесную нимфу.

Она стояла на толстом суке огромного дуба спиной к нему, обхватив ствол руками и запрокинув голову, отчего ее длинные распущенные волосы свободно спадали по спине.

Но привлекло его не то, что она взобралась на дерево, а то, что на ней… почти не было одежды. Ее серая нательная сорочка оказалась такой изношенной, что под ней отчетливо проступали молочно-белые ягодицы, девичьи бедра и стройные ноги.

Девушка подтянулась на руках и оседлала ветку повыше. Сорочка ее при этом задралась, обнажив нежное бедро.

Тиг подался вперед, чтобы лучше видеть, но этого ему показалось недостаточно, и он выступил из укрытия. Скромный наряд нимфы превосходил самые смелые его фантазии.

– Вот я и застряла в чистилище! – воскликнула девушка.

Замерев на месте, Тиг поудобнее перехватил меч. Хрипотца куда больше соответствовала не голосу лесной нимфы, а скорее мстительной гарпии. Значит, она не одна. Осознание этого остудило его желание, как холодная сталь клинка, вжатого в шею.

– Если бы не дичь, которую ты приносишь… – она неловко выпрямилась, руками и ногами ища опору, и наконец снова обхватила ствол дерева, – еду, которая нам отчаянно нужна, я бы, может, даже рискнула отдать руку этому самозваному королю Эдуарду.

Тиг снова отступил в тень и, не сводя глаз с девушки, продолжал внимать ее дерзким речам.

Двигаясь резко и неуверенно, она перелезла на следующую ветку.

– Это Предатель виноват, что я сейчас карабкаюсь на дерево!

Тот, к кому она обращалась, кем бы он ни был, продолжал хранить молчание. Девушка не только говорила об измене, она, похоже, и есть его враг. Она забиралась все выше и выше, стремясь к самым тонким веткам, и останавливаться, похоже, не собиралась.

– Я всего-то и хотела, что потренировать тебя немного, купить новые путы да отправиться домой. – Распределив вес тела, она сильно отклонилась от ствола, и ветка под ней громко хрустнула, в то время как она тянулась к другой у себя над головой. – Совсем мне не улыбалось застрять в этом промозглом лесу. И уж точно не хотелось покупать тебе путы у нашего бывшего кожевника, которого Предатель переманил к себе.

Уверившись, что девушка одна, Тиг подобрался поближе и увидел ее цель – птицу, слабо трепыхавшуюся среди ветвей. Кожаные ремешки крепко удерживали ее в плотно переплетенной кроне дуба. Это с птицей она разговаривает, опрометчиво бросаясь словами, которые, по ее мнению, никто не слышит.

– Объединившись с английским хищником, Предатель все у нас украл. – Подняв руки над головой, она оттолкнулась от ствола и оказалась прямо под веткой с птицей. Одной рукой она стала тянуть за тонкие ремешки, пока не освободила пленника. – Победа в войне должна была остаться за Уэльсом. Так и случилось бы, не переметнись могущественный лорд Гвалчду на сторону неприятеля. И с какой целью? Чтобы набить свое толстое брюхо!

Итак, перед ним враг. Не мужчина даже, а всего-навсего женщина, вступившая в неравную схватку с деревом.

Тиг резко хлестнул мечом по бурой растительности и двинулся к дубу.

Девушка вздрогнула и выпустила верхнюю ветку; нижняя, та, на которой она стояла, покачнулась.

– Вы?!

Даже с расстояния Тиг заметил ее изумление, сменившееся узнаванием и всепоглощающей ненавистью, зеркально отражающей его собственную.

– Да, я. – Тиг был доволен, как лис, вонзивший клыки в горло пойманной добычи. – Спускайся, тебе следует выказать мне свое почтение.

– Почтение? – презрительно бросила она, всем телом напрягшись от ярости. – Почтение? – повторила она, и ветка, на которой она балансировала, подломилась под ней с оглушительным треском.

Девушка попыталась ухватиться за ствол, но поздно.

– Ловите меня! – вскричала она и сорвалась вниз с головокружительной высоты.

Падая, она отчаянно молотила руками по воздуху, ударяясь ногами, спиной, головой о сучья, пока наконец Тиг не поймал ее в свои объятия. Приземление ее было таким стремительным, что выбило воздух у него из легких. Опуская ее кажущееся безжизненным тело на землю, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Девушка была жива, но из ее левого виска сочилась кровь. Тиг оторвал лоскут от своей нижней рубашки и обмотал вокруг ее головы. Потом осторожно ощупал конечности, стараясь не прикасаться к глубоким ссадинам. Все кости были целы, но она ударилась головой и отчаянно нуждалась в лекаре.

Хоть девушка ему и враг, она одна и совершенно беспомощна. Ее золотистые волосы напитались кровью, а кожа сделалась бледной, как у покойницы. Оставь он ее здесь – она не выживет.

Положив ее голову себе на сгиб локтя, Тиг прижал девушку к груди и свистом подозвал коня. Он потеряет драгоценное время, добираясь в Гвалчду пешком, но рисковать, скача верхом, Тиг не осмеливался, чтобы не растревожить сильнее рану у нее на голове.

Не так он расправляется с врагами. Они встречают смерть от его руки, а не от падения с дерева.

– Что случилось?

Тиг посмотрел направо. До Гвалчду оставалось еще несколько миль пути, и он не ожидал никого встретить. Через несколько секунд до него дошло, что это его брат, не представляющий угрозу.

– Где тебя, черт подери, носило? – потребовал Тиг ответа.

Рэйен спешился.

– Когда ты приказал мне ехать восвояси, я и помыслить не мог, что ты так нуждаешься в моем обществе. Я б тебе сразу сказал, что разделение нашим поискам не поможет. Не знай я тебя лучше, заподозрил бы, что ты невысокого мнения о моей способности управляться с мечом.

– У меня нет времени думать о твоих чувствах. Девушка ранена.

– Давай помогу тебе сесть в седло, а сам поскачу вперед предупредить сестру Ффайон.

– Она же не умерла!

Рэйен вытянул вперед руки.

– Я и сам это вижу, дорогой брат. У Ффайон могут оказаться нужные лекарства, чтобы исцелить ее.

Тиг передал девушку на руки Рэйену, сел на коня, снова принял ее в объятия и прижал к себе. В период войн он научился обращаться с ранеными, но сейчас он имел дело не с солдатом в тяжелой броне, а с хрупкой женщиной. Тигу казалось, что она легче перышка.

– Ффайон не обрадуется, что ты привез кого-то домой в такой час, – заметил Рэйен.

Ффайон не обрадуется, когда узнает, кого именно он привез домой.

– Наша тетушка вообще когда-нибудь бывает довольна? Похоже, Бог не слушал ее, когда сделал меня единственным защитником этой девушки.

– Всегда можно препоручить ее заботам кого-нибудь из жителей деревни.

– Нет! – воскликнул Тиг и сам удивился такой реакции. Ему вовсе не хотелось отдавать ее на попечение других людей. – Мы попусту тратим время. Подготовь мою комнату.

Не дожидаясь, пока брат тронется в путь, Тиг полностью сосредоточил внимание на девушке в своих объятиях. Она безвольно прильнула к нему, так что он ощущал каждый ее неглубокий вдох. Лоскут его некогда белой рубашки, обмотанный вокруг ее головы, пропитался алой кровью. В ее волосах запутались листья и кусочки коры, а лицо сделалось почти прозрачным. Даже верхом дорога домой не будет быстрой.

Тигу оставалось только надеяться, что он успеет вовремя.

Глава 2

– Кто она такая? – спросил Рэйен, понизив голос. Тиг не сводил глаз с девушки, лежащей на его кровати.

– Не знаю, – отозвался он. – Хотя у меня имеются на этот счет некоторые подозрения.

Слуги действовали проворно, и вот уже в очаге пылает огонь, в котлах кипятится вода, а Ффайон смешивает лечебные травы.

– И ты принес ее сюда, в Гвалчду, прямиком в свою комнату?

– Да.

Тиг скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как его верная служанка Грета промывает девушке рану на голове. Веки ее затрепетали, но не разомкнулись. Она может умереть, несмотря на заботу, которой ее окружили.

– Да? – переспросил Рэйен. – И это все? Интересно, дорогой брат. Очень интересно. – Он повернулся, собираясь покинуть комнату. – Я голоден, увидимся в Большом зале.

Тиг дождался, когда Рэйен закрыл за собой дверь, и вновь посмотрел на девушку. Он понимал, что ему действительно следует рассказать брату, что произошло в лесу, но он не мог заставить себя выйти из комнаты.

У него не было никаких причин оставаться. Незачем ему смотреть, как Грета нежно прикасается тканью к коже вокруг раны девушки, осушая ее. Тигу следует вымыться перед трапезой, ведь он весь пропитался потом и кровью. Ее кровью.

Девушка теперь выглядит совсем иначе, нежели во время их встречи в лесу. Тогда она двигалась, выказывая не грациозность, но, как это ни странно, силу. Теперь он счел бы ее мертвой, если бы не равномерное дыхание, вздымающее ее девичью грудь.

Рану на голове потребуется зашить. Грета заплела волосы девушки в косу, чтобы не мешали. То была женская работа, довольно незамысловатая, однако Тигу никогда прежде не приходилось видеть ничего подобного. Теперь же он стоял и смотрел, как зачарованный, на пухлые пальцы Греты, проворно сплетающие пряди и закрепляющие их на конце.

Он вспомнил, как эти длинные золотистые локоны сияли в солнечных лучах, а теперь, плененные, они сделались такими же безжизненными, как и их хозяйка.

Стараясь избавиться от гнетущего чувства вины, Тиг вышел из своей комнаты.

Умывшись и переменив платье, Тиг вошел в Большой зал. Вечерняя трапеза уже завершилась, и его шаги гулко отдавались в просторном пустом зале. Рэйен сидел на стуле с высокой спинкой перед малым очагом, в котором догорали поленья.

– Что случилось в лесу? – спросил Рэйен.

Тиг налил себе вина, жадно глотнул, но тут же поморщился.

С губ Рэйена сорвался смешок.

– Вино разбавили водой. Наблюдательностью ты, конечно, не блещешь, но не можешь не знать, что Ффайон думает о вине.

– Напомни мне переговорить с управляющим. Ему следует лучше следить за тем, что мне подают на стол.

Заняв второй стул с высокой спинкой, Тиг рассказал брату, что увидел и услышал от девушки в лесу.

– Бессмыслица какая-то. Зачем бы ей идти в лес в одиночку? Особенно в такую чащу и так близко к Гвалчду, – возразил Рэйен, после того как Тиг рассказал все, что знал.

– Она враг.

– Ты в этом уверен?

– Она высказывалась против меня и короля.

– Мы же на границе Уэльса. Какой местный житель здесь не высказывался против тебя или короля? Боюсь, дело в том, что твое легендарное терпение готово лопнуть, вот ты и торопишься с выводами. – Рэйен оборвал себя и прижал пальцы к губам. – Почему ты не винишь меня? – спросил он.

– За что? Не ты был в дозоре прошлой ночью, когда нам доставили послание.

– Угрозы начались с моим возвращением в Гвалчду. Первое послание было найдено под седлом моего коня.

Тиг бросил на брата раздраженный взгляд:

– Ты не враг.

– А ты слишком легковерен. Это может тебя погубить.

– Я никому не доверяю. – Тиг покачал вино в кубке. – Странно, что я вообще поощряю этот разговор.

– Потому что ты не дурак, – подхватил Рэйен. – Факты изобличают меня. С малых лет я рос вдали от тебя и вернулся домой только прошлым летом. И через месяц после моего приезда начали появляться послания с угрозами твоей жизни. Их доставляют тебе прямо в крепость, но ты пока не сумел выяснить, кто за всем этим стоит.

– Это не ты, – возразил Тиг.

– Кому выгодна твоя смерть? Мне. Кто может свободно перемещаться по крепости, оставляя послания? Я. Кто способен подобраться достаточно близко, чтобы убить тебя? Я.

– Довольно! – рявкнул Тиг.

– Почему ты так доверяешь мне? – настойчиво повторил Рэйен.

– Ты мой брат.

– А ты – безумец, – со смешком отозвался Тиг. – Или, возможно, ощущаешь мое разумное влияние и понимаешь, что с моей стороны было бы глупо угрожать собственному дому.

– Или понимаю, что ты слишком много болтаешь и потому не в состоянии хранить секреты.

Рэйен потянулся к кувшину с вином.

– Почему в таком случае ты столь поспешно заключил, что эта девушка враг? Потому что она молчит?

Тиг посмотрел себе в кубок. В тусклом свете не было видно дна, вино казалось черным.

– Что ей понадобилось вблизи моего жилища? – Он пригубил вино. – Ее появление здесь, пусть я и сам ее принес, слишком удобно. Даже если она не враг, она может подстроить ловушку.

– Полагаешь, что девушка, лежащая в твоей постели с раной на голове, способна на это?

– Да, полагаю. В этой ситуации лучше поостеречься, чтобы не получить нож в спину.

Рэйен поднялся на ноги и потянулся.

– Любопытно, кто она такая. Спрошу ее саму, когда поправится.

Поздно ночью Тиг возвратился в свои покои. Девушка была не одна. Грета спала в кресле в углу, уткнувшись подбородком в грудь. Не в силах сопротивляться, он склонился над постелью, положил ладонь на голову девушки и погладил по волосам. Веки ее затрепетали. Девушка не проснулась, но Тигу показалось, что она отозвалась на его прикосновение. И он почувствовал… благодарность. Эта простая ласка успокоила его, усмирила тревогу, избавила от чувства одиночества, которое казалось столь же чуждым, как и другие ощущения, которые девушка в нем невольно всколыхнула.

Надежда. Она подарила ему надежду, упав прямиком в его протянутые руки.

Надежда. Нелепое, бесполезное чувство…

Тиг встал и вышел из спальни. Должно быть, он просто устал. Не по нутру ему эта пробудившаяся в нем чувствительность. Он прожил в одиночку большую часть жизни, так будет и впредь. Его люди верят, что он сможет их защитить.

Женщина способна погубить, как и мужчина, а может, даже в большей степени. Именно по этой причине он не был с женщиной с тех самых пор, как начались угрозы. Когда на карту поставлена жизнь, чувствам и слабостям нет места.

Качаясь на волнах чего-то мягкого, теплого и удобного, Анвен пребывала в объятиях сна, когда услышала скрип двери.

Она открыла глаза и увидела стоящего на пороге мальчугана, с трудом удерживающего большой медный кувшин с водой.

– Ой! – Он со стуком опустил свою ношу. – Вы проснулись!

У Анвен нещадно болела голова и не было сил ответить.

Мальчишка указал на кувшин:

– Я принес вам воду для умывания, миледи. Вы проснулись! Нужно разнести эту весть по дому! – Он умчался, а она осталась лежать, глядя на опустевший дверной проем, не в силах повернуть голову.

Когда на пороге появилась мужская фигура, зрение Анвен прояснилось, и она заключила, что перед ней самый красивый мужчина, которого ей когда-либо доводилось видеть.

В лучах солнечного света он казался золотым – весь, с головы до ног. Его непокорные золотистые кудри, казалось, источали сияние. Орлиный нос и квадратный подбородок придавали его красивому лицу мужественность. Глаза цвета расплавленного янтаря смотрели на нее с тревогой и любопытством.

Тут он улыбнулся, и Анвен подумала, что многие девушки лишились бы чувств от этой улыбки. Многие, но не она.

– Где… где я? – с трудом выговаривая слова, спросила она.

– А ты не знаешь? – Мужчина взял стул и шагнул ближе. – Помнишь хоть что-нибудь?

Голова болит так, будто в нее вонзили сотню кинжалов.

– Нет. – Снова накатила чернота, грозящая поглотить сознание, но она не позволила. – Нет.

Мужчина положил ей на лоб смоченную в прохладной воде ткань, и Анвен, радуясь прохладе, смежила веки. В голове ее быстрой чередой замелькали образы: кто-то ухаживает за ней, сквозь сон она слышит низкий голос, ощущает прикосновение мозолистых, но таких ласковых пальцев. Кто этот человек?