Тень чужака

– Пошли.

Парень не повел и глазом. Взялся за ручку двери:

– О'кей.

Они вышли в пустой коридор. Быстро подошли к двери, ведущей к переходному мостику. Здесь, спиной к ним, стояла стюардесса. Услышав, что кто-то остановился у нее за спиной, обернулась. Она была худенькой, точнее, такой, какой обычно бывают все стюардессы. При этом сразу было видно: она не в себе. Бледная, в глазах растерянность, то и дело кусает губы. Увидев Шутова и Фрэнка, схватилась за голову:

– О, джентльмены… Ради бога, вернитесь в коллектор… Посадки еще нет…

«Нет, – подумал Шутов, – крутить сейчас не нужно. Надо сразу поставить все на свои места». Показал значок:

– Успокойтесь, сестренка… Мы из полиции…

– Из полиции? Но… – Стюардесса начала нервно покусывать пальцы, один за другим, будто пробуя их на вкус. – Вы в самом деле из полиции?

– Конечно. – Шутов показал удостоверение. – Полиция штата Аляска. Устраивает?

– Да, но… но полиция только что здесь была…

Полиция здесь только что была… Черт… Проклятие, значит, они обошли их и здесь…

Стюардесса смотрела на Шутова во все глаза. Отвечая на ее немой вопрос, он сказал как можно спокойнее:

– Была? Зачем?

– Они… Они сказали, на самолете контрабанда… Схватили одну стюардессу, заперли в туалете. Экипажу велели до их возвращения не двигаться с места… Но если вы полиция, вы должны знать?

– Мы и знаем. – Кажется, ему удалось справиться с собой. – Их было трое?

– Н-нет… Пятеро…

– Стюардессу они заперли в хвостовом туалете, так ведь?

– Да… В хвостовом…

– Стюардессу зовут Стелла?

– Д-да… Стелла…

– Отлично… Фрэнк, побудь-ка здесь вместе с сестренкой… На всякий случай достань свою игрушку, хорошо? С ней ведь легче, если кто попробует выйти, сообразил?

– Сообразил. – Фрэнк коротким движением достал из-под куртки «узи». Достав свой автомат, Шутов мимо стюардессы, превратившейся в столб, двинулся по мостику к входу в самолет. Первый шаг, на площадку, ведущую в бизнес-класс, он сделал практически на корточках. Присев на одно колено, заглянул в салон. Прямо перед ним, серая от страха, стояла стюардесса-мулатка. Увидев его, девушка вскрикнула. Выпрямившись, он быстро схватил стюардессу за руку. Прошипел, приблизившись к ее лицу вплотную:

– Из полиции здесь кто-нибудь остался?

– Из п-полиции? – Она наверняка готова была вот-вот упасть в обморок. – Н-н-нет… Они… все… уехали…

– Стелла все еще заперта в туалете?

– Стелла? – Девушка крупно дрожала, так, будто ей было холодно.

– Да, Стелла. Она все еще в туалете?

– Н-не знаю… Они… не велели… Не велели двигаться…

– Правильно сделали. Стой здесь и не двигайся. Понятно?

– П-п-понятно…

Оставив мулатку, Шутов бросился по проходу в хвостовую часть. В самолете в самом деле никого не было, если не считать еще двух стюардесс, застывших у буфета. Не обращая на них внимания, он проскочил мимо. Остановившись у туалетов в хвосте, вгляделся. Надписи на всех шести кабинах оповещали, что туалеты свободны. Крикнул:

– Стелла? Стелла, это я, Майк. Эй, Стелла, ты здесь?

Никто не отвечал. Оглянувшись, он вдруг увидел нечто, появившееся из-под двери одной из кабин; в следующее мгновение стало ясно, что это медленно ползущая струйка крови. Распахнул дверь.

Стелла сидела на стульчаке, боком к нему, прижавшись головой к дальней стене. В левой стороне груди можно было рассмотреть небольшое пулевое отверстие, почти без следов крови. Кровь, залившая стену за спиной Стеллы и образовавшая небольшую лужицу на полу, вытекла из выходного отверстия под левой лопаткой. Шутов дотронулся до щеки убитой; кожа еще не остыла. На мочках ушей можно было также рассмотреть подтеки крови, уже засохшей, образовавшиеся из-за разорванной кожи – след вырванных из ушей сережек.

Темные глаза Стеллы, смотревшие прямо перед собой, казались стеклянными. Беззвучно выругавшись, Шутов пригнулся. Осторожно прикрыл девушке веки. Оглянувшись, осмотрел салон.

Две стюардессы, выйдя в проход, испуганно наблюдали за ним со стороны буфета. Обе были белые; обе, пока он шел к ним, подняв «узи» на уровень груди, смотрели не на него, а на ствол. Подойдя, он нарочно не опустил ствол. Спросил тихо:

– Что здесь делала полиция?

– Α-a ва… А ва… – Подавив икоту, одна из стюардесс, повыше, с ухоженными светлыми волосами, замолчала. – Α-a в-в-вы… В-в-вы…

– Спокойно, сестренка. Спокойно. Успокойтесь обе. Я не сделаю вам ничего плохого. Что здесь делала полиция?

– Они приехали… – Откашлявшись, та, что повыше, вроде бы наконец пришла в себя. – Они приехали вместе со «скорой помощью». В их машине.

– Точно вместе со «скорой помощью»? В этой же машине?

– Точно. Я сама видела. Они вышли из машины вместе с санитарами.

– Через какую дверь они вошли?

– Через заднюю, – стюардесса кивнула, – вот через эту.

– Вошли – и что дальше?

– Пока санитары укладывали Риту… Девочку, которой стало плохо… Копы сразу же схватили Стеллу… Схватили, заломили руки, закрыли рот… И потащили в задний туалет…

– Они ее убили, – неожиданно сказала вторая, темноволосая, со смуглым оттенком кожи. – Точно убили.

– Почему вы так думаете?

– Что тут думать? – Высокая посмотрела ему в глаза. – Было слышно, как они выстрелили. Потом вышли оттуда и сказали нам, что мы везем контрабанду. И взяли чемодан из буфетной. Из-под стойки.

– Чемодан? – Наверное, в его голосе прозвучало что-то особенное. Иначе бы слово, которое он выкрикнул, не подействовало бы так на стюардесс. Обе смотрели на него не отрываясь.

– Д-да… – наконец сказала высокая. – Чемодан. Они его вынесли на носилках. После Риты. Сказали, в этом чемодане контрабанда.

– Куда они дели чемодан потом? Когда вынесли из самолета?

– В «скорую»… В машину скорой помощи… – сказала высокая.

– Вы точно это видели?

– Точно. Я смотрела в иллюминатор.

– Значит, вы видели, куда поехала «скорая»?

– В иллюминатор всего не увидишь. Но примерно… – Махнула рукой. – Примерно они поехали туда. В ту сторону.

– Вы показываете в сторону летного поля.

– Они туда и поехали. Потом, наверное, свернули.

Лишь сейчас Шутов сообразил наконец, куда могла поехать «скорая помощь». Бросившись к двери, на которую показали стюардессы, распахнул ее. Трапа у двери не было, он стоял чуть в стороне, метрах в двадцати. Но сейчас было не до трапа. Спрыгнув вниз, упал на бок, чтобы тут же вскочить на ноги и посмотреть туда, куда показывала стюардесса.

Все было в точности так, как он думал. В начале взлетной полосы стоял фургон скорой помощи. В конце же, видимо, только что оторвавшись от земли, медленно поднималась вверх, постепенно теряясь в облаках, двухмоторная «сессна».

Пока он вызывал коммандос, пока нашел джип, чтобы подъехать к микроавтобусу скорой помощи, конечно же оказавшемуся пустым, – «сессна» исчезла в облаках окончательно. Без следа.

Глава 2

На селекторном аппарате на столе вспыхнул красный глазок. Секретарша нажала кнопку:

– Да, сэр?

– Карин, – раздалось из динамика, – там должен был подойти сержант… Из Чугача. Нед Файле… Он пришел?

– Так точно, сэр. Он давно здесь. Ждет.

Шутов сидел, стараясь никак не реагировать на переговоры по селектору. Кроме секретарши, стройной юной блондинки, в приемной их сейчас было двое: он и немолодой темноволосый сержант полиции. Сержант пришел после него; сейчас, сидя на краешке кресла, он сосредоточенно разглядывал собственную фуражку, которую держал в руках. Судя по смуглой коже и чуть раскосым глазам, в жилах этого полицейского текло немало индейской крови.

– Мистер Файле, вы готовы? – спросила секретарша.

Сержант широко улыбнулся. Встал, четким движением надел фуражку. Незаметно подмигнул Шутову.

– Попроси его… – донесся голос Макнэлли. – Пусть пройдет.

– Хорошо, сэр. – Отключив селектор, секретарша посмотрела на сержанта: – Сейчас. Надеюсь, все будет в порядке.

– Спасибо, мэм. – Сержант исчез за дверью.

Шутов посмотрел на секретаршу. Она виновато улыбнулась:

– Мистер Шутов, клянусь, я здесь ни при чем. Я всего лишь подчиненная. Даю честное слово, я каждый день уговаривала шефа принять вас первым. Но… – Она развела руками. – Ради бога, извините.

– Карин, вы здесь ни при чем. Я постою в коридоре, хорошо?

– Конечно. Я тут же позову вас.

Выйдя в коридор, остановился у окна. За крышами, совсем близко, отливала серебром местная река, Чена. Поверхность реки была усеяна лодками и катерами всех возможных моделей. У парапета, застыв над удочками, стояли спиннингисты в разноцветных куртках. Понаблюдав за ними, Шутов снова ощутил то, от чего за эти три дня вроде бы избавился, – приступ холодной ярости. Он уже третий день подряд просиживал по нескольку часов, дожидаясь назначенного приема. С ним еще никогда так не поступали. Даже в России, когда он работал в сибирской милиции. С любым, самым высокопоставленным начальником, будь это хоть президент Соединенных Штатов, он никогда бы не допустил подобного унижения. Но сейчас он был бессилен.

На сегодня его вызвали к десяти утра. Сейчас стрелки часов приближались к одиннадцати, тем не менее уверенности, что Крис Макнэлли, начальник фэрбенкской полиции, примет его в обозримом будущем, у него не было. Откуда-то сверху, с высот, которые называются «руководством полиции», их операция, которую они считали сверхсекретной, была выдана русской мафии со всеми потрохами. Те, кто увез чемодан, рассчитали их с Байером «на первый-второй» без всякого напряжения, играючи. Теперь же руководство решило отыграться за это на его костях, заставляя просиживать по нескольку часов в приемной Макнэлли.

В управление в Вашингтоне он позвонил в первый же день, как только стало ясно, что «сессна» с чемоданом и всеми, кто их так элементарно приделал, исчезла бесследно. В ответ на его попытку хоть как-то объяснить происшедшее ему сказали: все. От операции он отстраняется без каких-либо объяснений со стороны начальства.

Откомандирование в Фэрбенкс, считавшееся до этого момента временным, становится постоянным. Иными словами, он поступает в полное распоряжение Макнэлли.

Сейчас, в июне, солнце здесь практически не заходило. Правда, его довольно часто закрывали тучи – как это случилось три дня назад, когда «сессна» с чемоданом упорхнула из-под самого их носа. Глядя на Чену, Шутов подумал: скорее всего, эта «сессна» уже в России. Или в Панаме.

Не выдержав, замычал, стиснув зубы. Да господи, он бы выдержал тысячу таких унижений, разве дело в этом? Чтобы подобраться к этому чемодану, они с Байером угробили без малого год жизни, изворачивались, хитрили, придумывали всевозможные уловки. Чего стоило одно только внедрение Стеллы… А все остальное? Ночевки на вентиляционных решетках в Нью-Йорке, постоянная смена квартир, жизнь, скрытая до такой степени, что иногда для них становилась проблемой даже связь с собственным начальством. Тем не менее они выдержали все это. Выдержали. Вышли на этот проклятый «боинг». При этом еще три дня назад они имели на руках наметки практически всей цепи русской наркомафии, действующей в Соединенных Штатах, Канаде и Латинской Америке.

Теперь же все это рухнуло. Главное, они нарочно не трогали эту цепь, рассчитывая загрести всю шайку сразу после того, как возьмут чемодан. Шутов снова замычал. Проклятие. Они получили все, что хотели. Получили «сессну», унесшую на своем борту все, чего они с таким трудом добились. При этом они еще ухитрились потерять Бартенса и Стеллу.

Единственным, что его несколько утешало, было сознание, что Дик, во всяком случае пока, проколов не допустил. На второй день после случившегося, просматривая одну из фэрбенкских газет, на предпоследней странице он нашел снимок «мертвого» Дика. Сделан снимок был как будто чисто: Дик, так же как и убитый «полицейский», был снят сверху, по грудь. Дик на снимке, в том числе подтеки крови и жуткая рана вместо левого глаза, выглядел вполне реально. Хороша была и подпись, гласившая: «Работник правоохранительных органов Р. Байер, погибший в перестрелке во время инцидента в аэропорту». Люди, отвечающие в ФБР за паблик рилейшнз, дело свое знали: фотография была помещена только в одной газете, не повторяясь в других. В остальном же все до одной поступающие в местные киоски газеты были заполнены поясными снимками мертвого «полицейского», снятого сверху анфас, а также фотографиями мертвой Стеллы и Кэннон – исчезнувшей стюардессы. Естественно, все без исключения газеты называли Кэннон жертвой киднеппинга, захваченной с целью выкупа. Однако сам он, Шутов, в тысячный раз обдумывая в эти дни все, что произошло в тот злосчастный день, был твердо уверен: Кэннон работала на мафию. Она, причем наверняка не одна, была внедрена в состав экипажа и оказалась умнее Стеллы. И все же в конечном итоге операция провалилась не из-за Кэннон и не из-за тех в экипаже, кто работал на мафию. А из-за того, что нападавшие знали все. До самого последнего их шага. Выдать же все до последней детали мог только кто-то из своих. Полицейский. Причем полицейский, занимающий достаточно высокий пост.

Чемодан с золотом, всех боевиков и стюардессу, которая, теперь он абсолютно в этом уверен, на них работала, увезла «сессна». Силуэт «сессны», поднявшейся со взлетной полосы и скрывшейся у него на глазах, он запомнил во всех деталях. Кроме этого, сразу после исчезновения самолета он опросил всех в аэропорту, кто мог видеть эту «сессну» хоть краем глаза. И хотя ни в одном из документов аэропорта самолет зарегистрирован не был, он теперь знал о нем все. Стоявшая в аэропорту и заранее подготовленная неизвестно кем машина была «Сессной-310» «Ни-Ар Лэйт», выпущенной ориентировочно в начале восьмидесятых годов. Вес без груза – около трех с половиной тысяч фунтов, с полной нагрузкой – пять с половиной тысяч. Посадочных мест шесть, максимальная скорость 238 миль в час, длина разбега при взлете 1335 футов, раскат при приземлении 640 футов. Для операций вроде той, что была проделана с ним и Байером, – идеальная машина.

Сзади скрипнула дверь. Обернувшись, Шутов увидел улыбающегося сержанта.

– Замечательный человек. – Сержант надел фуражку. – Просто замечательный.

Сержант продолжал смотреть на него. Шутову не оставалось ничего другого, как повторить:

– Замечательный человек?

– Да. Просто отличный. Я имею в виду босса. Мистера Макнэлли. Имейте это в виду. Клянусь, мистер Макнэлли всегда поддержит человека в трудную минуту.

– Да? – неопределенно сказал Шутов.

– Да. Ладно, братишка. Желаю удачи. О'кей?

– О'кей.

Козырнув, сержант ушел. Почти тут же из двери кабинета выглянула секретарша:

– Мистер Шутов, вас ждут. Вы готовы?

– Конечно.

Проводив его до двери кабинета, секретарша сказала негромко:

– Я рада. Желаю удачи.

Шутов улыбнулся ей и вошел в кабинет.

Глава 3

Крис Макнэлли был из тех людей, которые в сорок пять выглядят намного старше. Его узкое сухое лицо будто еще больше сжимали наверху плотные, практически без седины волосы, в средней части головы эти волосы превращались в редкий пушок.

При виде Шутова Макнэлли улыбнулся, встал и, когда тот подошел к столу, пожал ему руку. Оба уселись. Все еще сохраняя на лице улыбку, а точнее, ее тень, Макнэлли сказал:

– Мистер Шутов… Я должен извиниться… наверное… за то, что заставил вас все эти три дня приходить сюда впустую. Да?

– Не знаю, мистер Макнэлли.

Несколько секунд Макнэлли делал вид, что поправляет лежащие на столе предметы: ручки, папку с делами, перекидной календарь, пачку газет. Наконец, посидев неподвижно, он сказал:

– Но вы тоже должны меня понять. Вы ведь читали… – Взяв верхнюю газету, не спеша развернул ее. Положил на стол так, чтобы Шутов мог видеть первую полосу. – Вы ведь читали вот это?

– Читал. – Шутов сказал это, не глядя на газету.

– И что вы скажете? – спросил Макнэлли.

– Что я могу сказать? Ничего. – Шутов старался не смотреть в его сторону.

– Понятно. Ничего. – Макнэлли так же неторопливо сложил газету, положил ее поверх стопки. – Ладно. Ладно, мистер Шутов. Я не хочу вас травмировать дополнительно. Понимаю, вам после случившегося самому несладко, и все же позвольте мне сказать то, что я обо всем этом думаю. Без взаимных обид. Хорошо?

– Пожалуйста.

– О'кей. Когда вы прилетели сюда, к нам в Фэрбенкс, несколько дней назад, начальство спустило нам жесткую инструкцию: помогать вам во всем. И не лезть в ваши дела. Что мы и делали. Хотя… Хотя уверен: многие из моих ребят, отлично знающие обстановку, могли бы вам помочь. Но о'кей, ладно. Приказы начальства, как известно, не обсуждаются. Значит, вы приехали. Отлично. У вас сверхсекретное задание, вы боевые ребята, и все такое. Затем в нашем аэропорту по непонятной причине появляются трупы. Тут же мне звонит высокое начальство и дает понять: со сверхсекретной операцией покончено. С трупами разбирайтесь в обычном порядке. Однако на мой вопрос, будет ли мне предоставлена какая-либо дополнительная информация, касающаяся проводимой в аэропорту операции, мне объясняют: не будет, больше того, мне дают накачку, чтобы ни я, ни мои ребята не лезли не в свое дело и все такое прочее. Хотите, я объясню, что все это значит, простыми словами?

Макнэлли смотрел на него сквозь некий барьер, образованный сложенными вместе кончиками пальцев двух рук. Улыбнулся:

– Мистер Шутов… Я понимаю, в жизни полицейского всяческих передряг хватает с избытком. Но согласитесь, в данном случае случилось то, что нормальные люди называют «оказаться по уши в дерьме». Вы оказались по уши в дерьме. Но при этом потянули за собой и нас. Меня и всю полицию города. Сейчас по уши в дерьме мы все вместе с вами. Весело, да?

Шутов молчал, потому что обсуждать эту тему с Макнэлли было бы просто глупо. Не дождавшись ответа, Макнэлли вздохнул:

– Ладно. Ладно, мистер Шутов. Понимаю, вам тяжело. Но моя тяжесть, поверьте мне, не меньше. Вы лейтенант полиции, детектив первого класса, и ваш перевод сюда, в Фэрбенкс, – явное понижение. Но извините, вы проиграли, а за поражения надо платить.

Будь оно все проклято, подумал Шутов. Много этот констебль понимает в поражениях. Их выдали, преступно выдали. Причем не исключено, что к этому приложил руку кто-то из людей Макнэлли, если не он сам. Однако Шутов вынужден сейчас сидеть, прикусив язык. Поскольку в общем-то Макнэлли прав. Да, их выдали, но в том, что они завалились, есть и их вина. Поскольку они недостаточно закрылись.

Макнэлли улыбнулся:

– Ладно, мистер Шутов. Ладно. Забудем об этом. Вижу, вам сейчас действительно несладко. – Взял лежащую перед ним папку. Раскрыл, перелистал несколько страниц. Сказал, усмехнувшись: – Да, мистер Шутов, перестаньте, в конце концов… Перейдем с официальных отношений на обычные, раз уж мы оказались в одной упряжке. А? Вы не против?

– Нет.

– Отлично. Вообще, я вижу, вы неплохой парень. Ладно. О'кей, вот ваше досье, присланное начальством. Родился в России, в Бла… Благоу… ищчен… коу… Ну и названия у вас. Как это читается?

– В Благовещенске.

– Ладно. Ну его к дьяволу, я все равно не смогу произнести. Окончил среднюю, затем высшую школу русской милиции. Работал на золотоносных приисках, контролировал золотодобычу. Все правильно?

– Правильно.

– Далее… Переехал в Соединенные Штаты, получил статус беженца… Работал волонтером в полицейских участках… Затем, получив гражданство США, поступил в Полицейскую академию. Окончил с отличием. Специализация – оперативная работа. Место жительства – Нью-Йорк. Холост. – Макнэлли закрыл папку. Отодвинув ее, сказал: – Значит, так: я для вас – Крис, вы для меня – Майк. О'кей?

– О'кей.

– Отлично. Значит, Майк, выдам маленькую тайну. Как только я понял, что должен вас куда-то определить, я решил использовать вас по делу. То есть на оперативной работе. Использовать человека с послужным списком вроде вашего где-то еще – расточительство. Но… Но, Майк, поймите: после случившегося я должен подождать. Я посоветовался с Джуно[1] и… И знаете, мы нашли вам отличное место. Просто отличное.

Макнэлли смотрел на Шутова с улыбкой, а точнее, с тенью улыбки. Поскольку это явно означало, что он, Шутов, должен что-то сказать, он сказал:

– Спасибо, мистер Макнэлли.

– Мы же договорились, Майк. Не мистер Макнэлли. Крис. Просто Крис.

– О'кей. – Шутов улыбнулся. – Спасибо, Крис. Просто я еще не привык.

– Вас интересует, какое это место? А, Майк?

– В общем, да. Какое?

– Начальником отделения полиции в Национальном парке. В Минтоукуке. Знаете этот парк?

– Н-нет. Не слышал.

– Неудивительно. Большинство американцев с континента, когда заходит речь о наших парках, знают только Глейзер-Бэй и Денали. В лучшем случае добавляя к этим двум Юкон-Чарли. Парки же вроде Арктик-Гейтс, Ноатак или Минтоукук, не знаю уж почему, считаются недоступными. Люди почему-то вбили себе в голову, что добраться туда тем, кто не живет на Аляске, можно лишь в два летних месяца, да и то с огромным трудом. Они не знают, что Минтоукук – не такое уж недоступное место и не такой уж плохой парк. Там есть чем заняться и зимой, а весной и летом, особенно сейчас, когда тамошние жители делают первые попытки привлечь туристов, там очень даже неплохо.

В глазах Макнэлли, смотревшего на него сквозь все тот же барьер из сложенных вместе пальцев, светился неподдельный энтузиазм. Именно поэтому Шутовым вдруг овладело ощущение полной безнадежности. Так, будто его внезапно опустили в мокрую вату, и не просто мокрую, а чуть тепловатую.

– Думаю, Майк, когда вы жили в Сибири, вы привыкли к холоду? А?

– Ну… в общем. – Шутов попытался представить себя начальником отделения полиции в отдаленном национальном парке – и не смог. – Дело не в холоде.

– Не в холоде? А в чем?

– Не знаю. – Шутов в самом деле не знал, что он может сейчас сказать Макнэлли. – Знаете, мистер Макнэлли… То есть Крис… Это трудно объяснить. Я действительно оперативник. И точно знаю, что я создан совсем для другой работы.

– Майк, я сам прекрасно это понимаю. Но, во-первых, это ведь не навсегда. Во-вторых, очень даже не исключено, что вам там понравится. Вы сам себе хозяин, ни от кого не зависите. В вашем подчинении восемь человек. Сейчас там начальником Джеймс Келли, он отлично справляется. Но ему под пятьдесят. Келли уже намекал, что хотел бы уйти на пенсию. Мне пока удалось его отговорить, но, если он меня вдруг прижмет, сами понимаете, Майк, – деться некуда. Придется отпустить. Ну а тут – вы. То есть все одно к одному. А, Майк?

Мокрая вата, подумал Шутов. Мокрая теплая вата. И ничего больше.

– Не знаю, – сказал Шутов. – Мне кажется, я для этой работы не очень подхожу. Хоть я и повторяюсь, но это так.

– Для какой «этой», Майк? Это обычная полицейская работа. Больше того, на днях… – Макнэлли придал лицу озабоченное выражение. – На днях там произошло нечто вроде крупного ограбления. Ограбили банк.

– Да? – вынужден был сказать Шутов. – Там есть банк?

– В самом Минтоукуке банка, конечно, нет. Но в зону Минтоукука, а значит, и в вашу, входит Дэмпарт. Городок тысячи на две – две с половиной жителей. Там есть отделение «Полар-банка». Так вот, два дня назад туда завезли, как это обычно делается, наличные для обслуживания населения. Пятьсот с небольшим тысяч долларов. Завезли их утром, а вечером они пропали. Вот так.

– Интересно, – сказал Шутов. Хотя ничего интересного в пропаже пятисот тысяч долларов в провинциальном отделении банка он не видел.

– Очень. Правда, думаю, пока вы туда приедете, Келли эти деньги найдет. Раньше делались такие попытки. И все кончались для грабителей неудачей. Что естественно. Там ведь все на виду. – Макнэлли изобразил нечто, что, видимо, считал дружеской гримасой. – Значит, Майк, договорились? Вы берете Минтоукук? Дэмпарт-Сити, зону заповедника и парк? И восемь полицейских в придачу? А?

– Ну… – Шутов помолчал. – А если я откажусь?

– Майк… – Нахмурившись, Макнэлли принялся рассматривать некую, похоже, хорошо им изученную точку на столе. – Давайте не обострять отношения. Вы полицейский офицер. Я, хотите вы того или нет, ваш начальник. В конце концов, я ведь мог ничего этого вам не говорить. Сообщить о назначении, вручить бумаги, и все – до встречи. – Посмотрел на Шутова: – Так или не так?

– Так. – Шутов усмехнулся. – Но есть еще такая вещь, как отставка.

– Майк… – Макнэлли застыл. – Майк, не делайте глупостей. Я понимаю, у вас сейчас не лучший период в жизни. И все же возьмите себя в руки. Отставка не для вас, вы молодой растущий офицер. У вас все впереди. Не делайте глупостей, Майк. Поверьте мне, вы ничего не потеряете, оказавшись на некоторое время в Минтоукуке. Уверяю вас.

Шутов ничего не ответил.

– Ладно, – сказал Макнэлли. – Договоримся так: вы обдумаете все. Остынете. И завтра утром явитесь ко мне за бумагами. Чтобы со спокойной душой улететь в Минтоукук. Хорошо?