История Отечества IX – начала XXI века

Важным моментом, объясняющим своеобразие восточной цивилизации, является отсутствие полных прав частной собственности и порядок отправления политической власти. Верховным собственником всего в стране выступало государство, правитель был верховным хозяином всего, что находилось в стране. Имущественные права частных лиц не имели никаких правовых гарантий. Собственники не имели уверенности в завтрашнем дне. Любое неудовольствие чиновника, государственного человека, вовремя не получившего «бакшиш» – взятку, вознаграждение, оборачивалось разорением, если не гибелью, и конфискацией имущества в пользу казны.

Поэтому частная собственность, товарно-денежные отношения и другие атрибуты рыночной экономики, возникнув на Востоке, силы для самостоятельного развития не обрели, сразу оказавшись под контролем государства. Зависимость от государства, отсутствие правовых гарантий собственности, скованность личной инициативы стали тормозом для дальнейшего развития интенсивной экономики. Деньги предпочитали вкладывать в роскошь, а не в «дело», не превращать их в работающий капитал. Богатство и собственность без власти мало что значили, напротив, принадлежность к власти, получение какой-либо должности давало право на богатство. Человек, облеченный властью, являлся более значимым, чем имевший собственность. Поэтому на Востоке такую господствующую роль играла бюрократия, чиновники.

Отсутствие полноценной частной и господство государственной собственности связаны с еще одной важной чертой восточных обществ – абсолютным преобладанием государства над обществом. Все отношения в обществе регулировались государством. Все: и богатый, и бедный, и знатный, и простолюдин – оказывались равно бесправными перед государственной властью, равно зависели от нее. Государство связывало воедино общины, брало на себя функции управления, распоряжения экономикой, контроля над культурой, духовной сферой.

Неудивительно, что характер государственной власти, как правило, был деспотичным, т. е. во главе государства находился правитель, власть которого никем не ограничивалась, была бесконтрольной, не стеснялась никакими законами, нормативными правилами. Правитель рассматривался наместником бога на земле, а бюрократия, управлявшая от его имени, играла колоссальную роль.

Еще одной важной чертой государств восточного типа является их многонациональность. Цементирующим началом, удерживающим народы с разными языками, историей, культурами в одной стране, являлась сильная государственная власть. При ослаблении ее эти империи распадались.

Но, следует отметить, общества восточного типа обладают достаточной прочностью. На базе рухнувшего по какой-либо причине государства с легкостью возникает новое, с такими же чертами, даже если создает его иной этнос. Например, государство Великих Моголов на останках государства Рашпутов, государства Передней Азии, сменявшие друг друга, – от Урарту до Арабского халифата, государства на территории Египта и т. д.

Западный, или европейский, тип цивилизации также представляет собой не географическую категорию, а символ определенных жизненных ценностей. К нему относятся античные цивилизации Древней Греции и Рима, европейские государства с начала Нового времени, США, Австралия, Новая Зеландия, Канада.

Главной чертой общества западного типа является нацеленность на прогресс, улучшение, на постоянное развитие во всех сферах жизни – экономической, политической, социальной, культурной. Темп перемен, характерный для этих обществ, быстрый, поэтому опыт предыдущего поколения стремительно устаревает. Общество нацелено в будущее, ориентировано на движение вперед, на изменение, совершенствование не только социально-экономических и политических отношений, но и предметного мира, окружающей среды.

Если общества восточного типа нацелены на духовное самосовершенствование, на эмоциональное восприятие мира, то западная цивилизация – скорее на преобразование окружающего мира, на рациональное его познание. Сознание человека западного типа рационально. Он может верить в бога, но все же воспринимает мир в реальности и в решении практических вопросов свободен от религиозных норм. Цели деятельности здесь носят, главным образом, прагматический, практический характер.

Динамическому развитию обществ западного типа способствует идеология индивидуализма, согласно которой одной из основных ценностей является самоценность индивида, его экономическая, мировоззренческая, политическая свобода, его право самому определять направления своей деятельности и приоритеты своей жизни. Второй стороной индивидуализма является осознанная ответственность человека за самого себя, за благополучие своей семьи. Человек западного типа цивилизации ориентирован прежде всего на личный успех, его поведение жестко никем не регламентируется, хотя коллективные интересы, безусловно, учитываются. Их оберегают нормы морали, религии, законы.

Важную роль в формировании системы ценностей западного типа цивилизации сыграл протестантизм – течение в христианстве, которое сформировалось в ходе Реформации ХVI в. Суть его в том, что успех в земных делах, а именно экономическое процветание, признается богоугодным делом. «Труд – та же молитва», через работу человек обретает спасение души, а экономический успех, богатство есть свидетельство богоизбранности. Девиз протестантской этики: при личной скромности в потреблении, при отказе от роскоши в быту, от роскошной церкви – процветающее «дело». Протестантизм нацеливает человека на активную деятельность, на экономический успех, на самостоятельное решение собственных проблем.

Еще более существенной основой западной цивилизации, чем религия, является принцип святости частной собственности. Юридические нормы для защиты частной собственности, гарантии ее сохранения были выработаны еще во времена Древней Греции и Рима, они сохранялись незыблемыми и в Средние века, и именно их считают основой рыночной экономики, условием для развития личной инициативы и активности западного человека. Это является условием для существования «самоподдерживающейся» экономики с быстрым и эффективным внедрением достижений науки и техники в производстве, с быстрым и гибким реагированием на спрос.

В политической сфере особенностью государств западного типа цивилизации являются отношения диалога между государственной властью и обществом. Государство не довлеет над обществом. Даже в Средние века власть монарха не была безграничной, он делил ее с феодальной знатью, с городскими общинами, с римским папой. Она не обожествлялась, а у населения всегда были рычаги давления на государственную власть, контроля над ней с помощью вначале сословно-представительных органов, а после – демократических институтов правового государства, в котором санкции государственной власти ограничиваются законами.

Кроме того, государство в обществах западного типа не обладает всей монополией на управление обществом. Если в обществах восточного типа человек сталкивается в повседневной жизни, как правило, только с государством, которое, в его представлении, должно заботиться о нем, помогать в решении личных дел, наказывать виновных, то на Западе многие функции берет на себя гражданское общество. Наличие гражданского общества – автономной от государства системы общественных институтов (профессиональных, церковных, научных, спортивных обществ, клубов), которые могут решать разные проблемы граждан, оказать давление на государство, заставить власть считаться с их интересами, – является важной характеристикой обществ западного типа.

И здесь в качестве основного ядра выступает собственник.

Наличие независимого от государства источника дохода, с одной стороны, делает его относительно независимым от политической власти, и, с другой стороны, порожденное этим чувство хозяина, осознанный личный интерес требуют от него активного участия в политической и общественной жизни и не меньшего проявления инициативы, чем в экономической сфере.

Исторические традиции привели к тому, что характерной формой политического режима в странах западного типа стала либеральная демократия, атрибутами которой являются парламентский строй, буржуазные свободы, частная собственность, свобода экономического предпринимательства.

Особенности российской цивилизации

Проблема особенностей российской истории теоретически начала разрабатываться с первой трети ХIХ в., со времен знаменитых споров западников и славянофилов. Из множества мнений современных исследователей по этому поводу можно выделить четыре основные принципиальные позиции.

Обращая внимание на то, что в России существовала частная собственность, в начале ХХ в. имелись политические партии, буржуазные свободы, подобие парламента, ряд исследователей делает вывод, что Россия исторически развивалась в общем русле с Европой, правда, отставала от нее, но в целом принадлежит к западному типу цивилизаций. И в настоящее время, после ликвидации тоталитарного режима большевиков, Россия может вернуться на прежний, общий с Западом путь с рыночной экономикой, парламентом, демократическими свободами.

Вторая точка зрения заключается в том, что Россия – страна восточного типа. Ей всегда были присущи черты восточных обществ: авторитарное государство, коллективистское сознание, сильные общинные и антисобственнические традиции в менталитете, отсутствие реальных экономических свобод, экономическое и политическое господство бюрократии, неверие в силу закона, подчинение общества государству. Поэтому все попытки ввести ее в европейскую культуру оканчивались неудачей.

Третья позиция заключается во мнении о самобытности российского общества, о существовании самостоятельной российской цивилизации. Главными ее чертами являются преобладание духовно-нравственных основ над материальными, культ добролюбия и «внутренней правды», нестяжательство, самобытные формы демократии в виде артельного и общинного самоуправления, наличие хозяйственного механизма, достаточного для обеспечения страны всем необходимым.

Четвертая концепция (из выделенных нами) сводится к тезису о том, что Россия занимает промежуточное положение между цивилизациями и поэтому то колеблется в сторону реформ, приближающих ее к западному типу, то отказывается от них, возвращаясь к восточному типу. В основе этого – доминирующая роль государственного начала в организации всей жизнедеятельности страны и слабость, точнее сказать, отсутствие гражданского общества. Непрерывная военная угроза, соперничество с Западной Европой требовали от государства постоянных реформ в области хозяйства, социальных отношений, и оно действовало, исходя из собственных потребностей.

Таким образом, входя в общеевропейский процесс, российская государственность развивалась на манер азиатских деспотий. Это определяло своеобразный маятниковый ритм развития российской государственности, который может быть описан по схеме: реформы (либерализация) – контрреформы (возвращение к авторитарным методам управления), «смутное время», революция – усиление государственного начала.

Эшелонная концепция модернизации России

Модернизацию в собственном смысле слова можно рассматривать как переход от традиционного (преимущественно аграрного) общества, которое строится на отношениях личной зависимости, к современному (преимущественно индустриальному) обществу, где господствуют рыночные отношения, преобладает индустриальный труд, действуют правовые нормы, признающие суверенность личности и принцип разделения властей, а в духовной сфере устанавливается плюрализм. Модернизация неотделима от эволюции западноевропейской цивилизации, а также от того влияния, которое оказывала эта цивилизация на неевропейские общества.

В ходе первой модернизации в Западной Европе складывались централизованные «государства-нации» с сильной королевской властью. Под их покровительством возникали единые национальные рынки, системы денежного обращения и налогообложения, развивались законодательство и руководствующаяся законами судебная власть. Формировалось, хотя и не без конфликтов, гражданское общество.

В то же время эта модернизация привела к так называемому первоначальному накоплению капитала – насильственной экспроприации у крестьян и ремесленников, свободных частных собственников их собственности, прежде всего на землю, которая переходила в руки крупных купцов, «обуржуазившихся» феодалов, верхушки ремесленных цехов. А с первоначальным накоплением капитала появлялись и мануфактуры – сугубо капиталистические предприятия.

Первая модернизация обеспечила западноевропейской цивилизации военно-техническое превосходство над другими цивилизациями, позволив навязать им свою «модель развития», втягивая в систему мировой торговли. Но в силу естественных исторических различий между ними и Западной Европой, конкретных форм вовлечения в орбиту европейского влияния, разные страны по-разному испытывали на себе это влияние. Такое взаимодействие и столкновение цивилизаций привело к образованию трех эшелонов модернизации.

К первому эшелону модернизации принадлежали страны, где модернизация была органичной (эндогенной), вытекала из хода повседневной жизни: Великобритания, Франция, Голландия, Северная Германия, отчасти Северная Италия, Швейцария, а впоследствии – США и Канада. В них все стороны общества – обыденная жизнь, экономика, политика, духовная сфера, правовые отношения – развивались равномерно, хотя это не исключало и социальных конфликтов. Эти страны образовали ядро мировой модернизации, или центр системы капитализма.

Но за географическими и цивилизационными границами Западной Европы и Северной Америки, внутри которых рождались модернизационные импульсы, находились полупериферия и периферия мировой капиталистической системы – второй и третий эшелоны модернизации.

В странах второго эшелона модернизации внутренние, в том числе социокультурные, предпосылки капитализма не могли или не успели сложиться, поэтому они оказывались неорганичными (экзогенными). Развитие капитализма стимулировалось влиянием со стороны Запада. Но при этом такие страны были и оставались политически независимыми. Основным субъектом модернизации, инициатором и организатором преобразований в этих странах было государство.

Ко второму эшелону принадлежали страны Восточной и Юго-Восточной Европы, Япония, Турция и Россия. Их правящую элиту или сменявшие ее группы к модернизации побуждали такие внешние факторы, как, например, угроза независимости страны. Так, реформы Александра II в России стали прямым следствием военно-политического поражения в Крымской войне. Страны второго эшелона активно использовали опыт социально-экономического и технического развития, формы организации производства и социальных институтов более развитых стран. Правда, такое заимствование не сопровождалось соответствующими переменами в культуре и обычаях общества, и тогда эффект от него резко снижался. Несмотря на трудности, страны второго эшелона вступали на путь индустриального роста, развития промышленности, техники и массового образования, политической демократизации и верховенства закона.

Но был еще третий эшелон модернизации, к которому исторически принадлежало подавляющее большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки. Модернизация этих стран начиналась путем их колонизации и включения в систему мировой торговли в качестве поставщиков колониального товара. Ради этого строились порты, дороги, склады, здания торговых и административных контор, создавалась инфраструктура, необходимая для жизни колонистов и местных чиновников. Такая модернизация обычно мало затрагивала уклад жизни основной массы населения. В результате ее между различными формами экономических отношений и социальных связей не возникало того соответствия, которое было характерно для них в странах органичной модернизации. Главным результатом модернизации в странах третьего эшелона стала их зависимость от Запада.

История России XVIII–XX вв. изобилует множеством конфликтов на почве вынужденных, догоняющих модернизаций. Развитие России во многих отношениях представляло собой мучительный процесс приспосабливания к логике исторической эволюции Запада. Причем оно определялось этой эволюцией не меньше, а возможно, и больше, чем развитие других стран, расположенных за географическими пределами Западной Европы и Северной Америки.

Как только Западная Европа делала очередной шаг вперед в приращении своей технической и военной мощи, Россия должна была делать то же самое – во имя сохранения собственной независимости. Так еще в XV–XVI вв. закладывались предпосылки специфической модели развития России – имперской модели модернизации. Страна должна была проводить необходимые преобразования, не дожидаясь, пока созреют для них внутренние предпосылки.

В данном случае интересна позиция известного автора теории «стадий роста» У. Ростоу. Применительно к России его позиция сводится к тому, что страна в своем развитии проходит те же стадии, что и Западная Европа, разница лишь во времени прохождения, когда Россия отстает на 60–70 лет. Вторую из них («предпосылки взлета», т. е. отход от традиционного общества) он предлагает датировать двумя исходными моментами:

– с точки зрения политической модернизации – это 1696 г. (начало царствования Петра I);

– с точки зрения развития экономики – это 1861 г. (отмена крепостного права).

В третью стадию («взлет», или развитие капитализма от домонополистического к монополистическому) Россия вступила в 1890 гг. (реформы С.Ю. Витте) и завершила ее к 1914 г. Франция, США и Германия прошли эту стадию еще в середине XIX в.

Имперская модернизация начиналась по инициативе наиболее активной и дальновидной части правящей элиты и опиралась на мощь государства, т. к. в России не было сплоченного предпринимательского класса, который мог бы стать инициатором обновления снизу, как в странах первого эшелона капитализма. Такая модернизация не была направлена ни на улучшение условий жизни народа, ни даже на обогащение правящей верхушки. Если в ходе модернизации происходило и то, и другое, то только как побочный результат преобразований. Задачей же имперской модернизации было создание сильной армии, оснащенной современным вооружением, и сети работающих на нее предприятий.

Для этого на Западе выборочно заимствовались технические достижения и научные знания, которые прямо или косвенно относились к военному делу. Нередко такие заимствования стимулировали развитие собственной науки и техники. Но на первых порах, когда начинался виток имперской модернизации, многие технологии и образцы технических достижений приходилось закупать за границей в обмен на сырье и продукты питания – лес, пеньку, меха, зерно, мед.

Имперская модернизация требовала концентрации огромных масс рабочих рук для строительства дорог и крепостей, кораблей и новых заводов, а также городов и дворцов, должных подчеркнуть величие империи. При этом, разумеется, нельзя было обойтись как без насилия по отношению к народу, так и без мощного аппарата управления.

Имперская модернизация в силу ее верхушечного, принудительного характера почти не затрагивала культуру и повседневную жизнь большей части общества или затрагивала их в отрицательном смысле. Тем не менее она невольно стимулировала индивидуалистическое начало в культуре России, по крайней мере, выборочно, у отдельных лиц и социальных групп. Так, Петр I опирался на инициативу отдельных незаурядных личностей. Другой пример – модернизация, начатая Александром II, которая не могла бы осуществиться, если бы не способность к личной инициативе и предприимчивость многих русских людей, причем на всех уровнях общества.

Но как только разрыв между Россией и Западной Европой сокращался до «приемлемых размеров», самодержавие более не нуждалось в проявлении личной инициативы, к которой оно относилось с большим подозрением. Общинное начало, его опора, вновь брало верх над индивидуализмом. Период реформ заканчивался, наступал период контрреформ, продолжавшийся до тех пор, пока разрыв между Россией и Западной Европой вновь не принимал угрожающих для российского самодержавия масштабов.

Впрочем, контрреформы не могли не наступить. Поскольку ресурсы для имперской модернизации добывались за счет эксплуатации крестьян, то на подлинную модернизацию всего хозяйства, как в странах Западной Европы, ресурсов просто не оставалось. Это увековечивало бедность, а бедность в свою очередь способствовала сохранению крепостничества и общины, которые помогали выжить. Следовательно, бедность способствовала и преобладанию общинного начала над личностным в народной культуре, что препятствовало органичной модернизации.

Верхушечный, во многом вынужденный характер имперской модернизации предопределял отчуждение основной массы народа от целей и методов преобразований. Модернизация выступала как чуждое народу явление, предзнаменование конца света или других напастей. Недаром в годы петровской модернизации самого Петра в народе сравнивали с Антихристом. В ходе имперской модернизации возникал и усугублялся социокультурный раскол общества, с которым были связаны социальные конфликты (между крепостными и помещиками, а позже между рабочими и предпринимателями)1.

Одним из последствий форсированной модернизации в России стало разрушение традиционного образа жизни, вызвавшее, помимо раскола, массовую маргинализацию населения. Правда, в годы петровских реформ маргинализация уравновешивалась тем, что согнанные со своих мест люди превращались в крепостных рабочих посессионных мануфактур или шли в солдаты, становясь служивыми людьми. В ходе модернизации, начатой Александром II, не находящие себе применения, разоренные крестьяне превращались в полупролетариев, поденных рабочих или попросту в бродяг. Подобная участь ожидала и многих из тех, кто жил и работал в городах. Эта массовая маргинализация накапливала взрывоопасный потенциал в обществе.

Известно, что в конце XIX – начале XX вв. по темпам роста промышленного производства Россия была впереди всей Европы. К началу Первой мировой войны империя сумела наладить собственное производство многих видов машин и оборудования, заменяя ими импорт. Но индустриальные успехи в полном соответствии с имперской моделью модернизации достигались в первую очередь за счет крестьян, т. е. основной части населения страны. Попытки П.А. Столыпина провести аграрную реформу и создать опору самодержавия в деревне – класс частных хозяев-землевладельцев, – хотя и повысили эффективность сельского хозяйства, в целом лишь запутали ситуацию. Отторжение рынка и частной собственности крестьянским, традиционным обществом только усилилось, поскольку реформа разрушала последнюю опору основной массы крестьян – общину.

На фоне обострения социокультурных проблем и структурных несоответствий в экономике оставалась нетронутой архаичная система управления. Собственно, это и было проявлением поверхностного, верхушечного характера имперской модернизации. Абсолютно не соответствуя новым задачам, которые вставали перед Россией, система управления развалилась в экстремальных условиях войны. В этом отношении неудача в войне с Японией ничему не научила российскую правящую верхушку. Ограниченность и исчерпанность имперской модернизации, проводившейся царским самодержавием, стали очевидными для широких слоев российского общества. Но при этом задача модернизации отнюдь не снималась с исторической повестки дня. Наоборот, события военных лет показали ее актуальность.

Соответственно в рамках системы, которая существовала в России до 1917 г., не было социального субъекта, способного возглавить и провести новую модернизацию. Конечно, в среде царской бюрократии, военных, буржуазии, интеллектуалов были яркие личности, мыслившие современно и болевшие за судьбу России. Но не они задавали тон в стране. Чтобы решить задачу новой модернизации России, требовалась «внесистемная сила». А такая сила, в свою очередь, должна была выступить под антикапиталистическими лозунгами. Отрицание капитализма должно было помочь выполнить его же историческую работу, т. е. капитализм должен был развиваться через собственную противоположность.

Таким образом, для осмысления особенностей российской цивилизации большое значение имеет применение разных методов исторического познания, которые помогут в определении основных черт европейского и азиатского типов цивилизаций. Существует множество разных подходов в постижении истории России. Авторы данной работы придерживались эшелонной концепции модернизации России. Поэтому изучающие историю нашей страны должны сами, в силу своих знаний, избрать ту или иную точку зрения.

Вопросы для самоконтроля

1. Перечислите и охарактеризуйте функции истории.

2. Какие методы изучения истории вы знаете? Расскажите о них. 3. Чем отличаются европейский и азиатский типы цивилизаций? 4. Место России в цивилизационном процессе. В чем заключается проблема российской истории?