Соло для шпаги

Какой порт? Какая северная застава? Если уж на кону стоят такие деньги, то люди де Бернье взяли под наблюдение все выходы из города еще днем, чтобы Бельчонок не смог ускользнуть. Нельзя соваться ни туда, ни туда, если жить хочу! А я пока на тот свет не спешу.

Я свернул вправо, пересек маленький парк позади монастыря Святого Антония, перебрался через остатки старой городской стены и оказался в темном и неприглядном районе Триана, населенном преимущественно городской беднотой и наемными работниками с окрестных ферм. Гулять здесь в темное время суток чужакам не рекомендуется – как по причине большой вероятности быть убитым и ограбленным, так и из-за возможности свернуть себе шею, угодив в темноте в канаву с нечистотами. Зато через Триану можно выйти из Кантадера прямо в поля, минуя все заставы и посты стражи.

Я не часто бывал здесь, но повадки местных обитателей были мне прекрасно знакомы. Потому, едва заслышав сзади осторожные шаги, небрежно бросил через плечо:

– Крысам на корм пущу, канальи!

Подействовало. Еще десяток шагов ночные охотники следовали за мной, оценивая реальность угрозы, потом отстали. И правильно сделали, ибо в противном случае все вышло бы ровно так, как я и обещал. Не по зубам я местным грабителям.

Миновав перекресток с главной местной достопримечательностью – трактиром «У Марии», в котором отродясь никакой Марии не было, я осторожно спустился в овраг. А поднявшись на его противоположный склон, уже очутился на окраине ржаного поля. Здесь город заканчивался.

Когда намечал себе маршрут, думал в этом месте постоять пару минут, глядя на ночной город. Так сказать, попрощаться с Кантадером. Однако, повернувшись, обнаружил, что отсюда смутно видны лишь ближайшие трущобы Трианы да далекие огоньки расположенных на горе богатых вилл. Сплюнув с досады, я отправился прямо по ржаному полю в сторону севера, стараясь при этом немного забирать левее, чтобы утром выйти к дороге на север, в сторону города Энсенадо.

Впрочем, на сегодня я счел свою задачу выполненной и, завернувшись в плащ, завалился спать прямо в поле. Думаю, что банда графа де Бернье завтрашний день точно должна потратить на мои поиски внутри Кантадера, так что нет никакого смысла сбивать ноги в темноте, тем более что денек выдался беспокойный, а силы мои не беспредельны. Лучше отдохнуть сейчас, в месте, где меня гарантированно не найдут, чем потерять бдительность от усталости на дороге.

Кантадер – еще не север Нугулема, но здесь уже чувствуется дыхание предгорий, а по ночам воздух прилично остывает даже в середине лета. К утру не то чтобы стало холодно, но после знойного дня и душного вечера утренняя свежесть оказалась прекрасным бодрящим средством, чтобы разбудить меня еще до восхода солнца.

Быстро сделав с десяток разминочных движений, чтобы согреться, я направился в сторону дороги. Почти сразу мне повезло встретить крестьянина на телеге, спешащего по утренней прохладе вернуться из города в свою деревню. За медную монету он любезно согласился подвезти меня до постоялого двора в селе Сабадель и поведал новости о странном переполохе в Кантадере и наемниках, которые совместно с городской стражей проверяют всех выезжающих из города.

Я изобразил неподдельный интерес, чтобы потешить самолюбие рассказчика, и полностью поддержал его утверждение, что при короле Хуане Добром такого безобразия не происходило. Хотя откуда мне знать, как было при короле Хуане, если он правил еще до моего рождения? Жаль, что о ночных происшествиях мой попутчик не имел ни малейшего представления, завалив меня россказнями о чем угодно, только не об интересующих меня событиях. Это было странно, поскольку обычно слухи такого рода распространяются быстрее ветра. Было похоже на то, что де Бернье настолько серьезно относится к этому делу, что убедил городского алькальда де Стефано действовать в своих интересах.

Липкие щупальца страха проникли в мою душу, заставив невольно оглянуться в сторону удаляющегося Кантадера. Что же такого украл Бельчонок, что наемники готовы ради этого перерыть сверху донизу большой город? Или ими движет только лишь месть за убитых товарищей?

Месть тоже важна, это для Ожерского легиона вопрос престижа, но на силовую поддержку завершения сделки с Мигелито были изначально брошены слишком большие силы. Что-то тут не так. И ответ может крыться в тех письмах, что Бельчонок вручил мне бонусом к оплате моих услуг. Придя к такому выводу, всю оставшуюся дорогу до Сабаделя я с трудом сдерживал желание ознакомиться с содержимым писем немедленно.

Со словоохотливым возницей мы распрощались у постоялого двора «Еловая шишка». Его деревня располагалась в стороне от большой дороги, и он предпочел продолжить путь, не задерживаясь здесь на стаканчик вина. Я же оплатил комнату, заказал завтрак в номер и велел в течение часа меня не беспокоить.

За чтение писем принялся прямо за едой, терпеть дольше не было мочи. Дважды останавливался из-за охватывавшего меня чувства стыдливости – чтение подобных писем для меня все равно что подглядывание в замочную скважину. Неприлично. Да и ничего необычного в них не было, просто любовная переписка молодого дворянина и замужней женщины. Причем, судя по пожелтевшей бумаге и выцветшим чернилам, истории этой было как минимум пара десятков лет, так что нельзя было даже быть уверенным, что ее участники еще живы и находятся в добром здравии.

Но любопытство и желание пролить свет на причины наших с Бельчонком злоключений в конце концов преодолели мои моральные устои, заставив-таки дочитать чужие письма до конца.

Дворянина звали Фернандо, сеньору – София, и их любовная связь длилась не менее пяти лет. Более того, плодом этой любви стали двое сыновей! Потом любовникам пришлось расстаться, но полная трогательных слов переписка продолжалась еще много лет.

Ну и что здесь, черт побери, такого, что могло заинтересовать де Бернье? Настолько заинтересовать, чтобы отвалить за эти письма кучу золота Бельчонку, а потом перевернуть половину Кантадера в их поисках? Решительно не понимаю! Ладно бы история была относительно свежа, чтобы использовать ее в целях шантажа, но тут-то все не так: случилось это лет так двадцать-тридцать назад, и бастардам, рожденным от этой яркой, но, по сути, преступной любви, сейчас больше лет, чем мне.

Я настолько погрузился в размышления, что не сразу обратил внимание на доносящийся с улицы шум. Судя по всему, на постоялый двор прибыло сразу много людей, и они вполне могли оказаться наемниками Ожерского легиона. Эта тревожная мысль заставила меня испуганно метнуться к окну.

Слава богу, нет. Это были не люди де Бернье. Во дворе «Еловой шишки» стояла роскошная карета с незнакомым мне гербом на дверце. Слуги в синих ливреях выгружали из нее дорожные сундуки, местные конюхи распрягали лошадей, а богато одетый толстячок лет пятидесяти на вид на повышенных тонах разговаривал с группой вооруженных людей. Последних было восемь человек, и по тому, как почтительно они себя вели по отношению к толстяку, можно было определить их как находящихся на службе у этого чем-то недовольного господина.

Судя по всему, это нанятая охрана при богатом сеньоре, причем почти целиком состоящая из бывших солдат. Лишь предводитель, как раз и споривший о чем-то с нанимателем, явно был дворянином.

Я высунулся в окно, стараясь разобрать суть спора, но тут распахнулась дверца кареты, и во дворе «Еловой шишки» появилась прелестная молодая девушка. Правильные черты лица, вьющиеся каштановые пряди, выбивающиеся из-под модной шляпки, легкая походка… Она не могла не привлечь к себе внимания. Причем не только моего, но и всех находившихся в это время во дворе, включая командира охраны и сердитого сеньора. Все как по команде замолкли, обратив свои взоры на сеньориту.

– Отец, я распоряжусь насчет завтрака! Сеньоры, жду вас через четверть часа в общем зале!

– Сеньоры, Элена, не хотят нас дальше сопровождать! – нервно выпалил хозяин кареты. – Хотя уговор был совсем другой!

– Насильно мил не будешь, папенька, не хотят – не надо. В Энсенадо наймем новую охрану.

Сказано это было совершенно спокойно, без малейших проявлений гнева или презрения к нарушившим договор охранникам, но и без сожаления. Я невольно залюбовался девушкой, демонстрировавшей завидную выдержку и в то же время отсутствие высокомерия и заносчивости. Большая редкость по нынешним временам в среде юных аристократок, знаете ли.

И тут, словно почувствовав мой взгляд, сеньорита подняла голову и увидела меня, наполовину высунувшегося в окно. Наши взгляды встретились, я в первый момент растерялся, но потом сподобился-таки на молчаливое приветствие. Элена ответила легким кивком головы, после чего направилась внутрь «Еловой шишки». Из моей же груди невольно вырвался вздох сожаления: почему-то сразу подумалось, что именно такую девушку я хотел бы видеть хозяйкой в своем доме, и тут же вспомнилось, что никакого дома у меня нет, а голодранцам вроде меня не стоит даже мечтать о таких сеньоритах.

– Как жаль! – прошептал я и снова вздохнул.

Невольно моя рука нащупала перевязь, в которую я загодя аккуратно перепрятал все монеты из оставшегося от Бельчонка кошеля. По иронии судьбы, именно сейчас я чувствовал себя обеспеченным на год вперед человеком. Правда, это если вести тот образ жизни, что я вел в Кантадере. В таком случае я мог бы безбедно существовать, даже не торгуя, как обычно, своей шпагой, но этих денег было явно недостаточно, чтобы обзавестись собственной усадьбой или даже просто домом.

От невеселых мыслей меня отвлек осторожный стук в дверь. Слуга сообщил, что оседланная лошадь ожидает меня в конюшне. Что ж, не нужно забывать о грозящей мне опасности. Чем быстрее я уберусь подальше отсюда, тем больше у меня будет шансов остаться в живых.

Глава 5

В эту ночь долина Акутель была ярко освещена огнями сотен больших костров и тысячами факелов. Почти десять тысяч эльфов праздновали великую победу над ненавистным Нугулемом. Несколько веков враги из рода человеческого шаг за шагом теснили светлых воинов в дремучие леса и холодные горные долины, не успокаиваясь, пока по эту сторону гор оставался хоть один эльф. Ненасытных южан остановили скорее горы с их суровым климатом и дефицитом плодородных земель, нежели упорство ослабленных постоянными войнами эльфов. В результате нугулемской экспансии эльфийское королевство Анкилон лишилось чуть не половины населения и двух третей территории.

Эльфам было за что ненавидеть весь род человеческий, они веками мечтали о мести людям, которых презрительно называли сегдами, и неоднократно предпринимали попытки взять реванш, но люди становились все сильнее и раз за разом наносили анкилонцам болезненные поражения. Дело дошло до того, что подданные эльфийского владыки на несколько десятилетий заперлись в горах, радуясь уже тому, что их просто оставили в покое. Многие тогда склонны были поверить в пророчества об угасании эльфийской расы.

Но три года назад Нугулем ввязался в войну с Эскароном и потерпел жестокое поражение, его северные границы оказались почти беззащитными, чем поспешили воспользоваться анкилонцы, практически без сопротивления вернув себе несколько плодородных долин. Может, нугулемцы и отбили бы их обратно, да неожиданные союзники в лице эскаронцев подтвердили законность эльфийских завоеваний условиями мирного договора. Так что нугулемскому королю пришлось смириться с тем фактом, что долины остались за Анкилоном.

Однако подобное положение дел категорически не устраивало приграничных землевладельцев: одни из них лишились своих наделов, другие не желали иметь столь беспокойных соседей, как эльфы, так что мира на новой границе не было ни дня. В непрекращающихся взаимных набегах гибло мирное население, угонялся скот, уничтожался урожай. Численность вовлеченных в противостояние постоянно росла, столкновения шли с переменным успехом, но до сих пор это были все же пограничные стычки. А вот сегодня в долине Акутель произошло первое полноценное сражение между баронами нугулемского севера и анкилонской армией князя Лантаниона Агирре. И впервые за долгое время эльфы одержали в ней убедительную победу.

Светлейший князь Лантанион из великого дома Агирре сегодня просто светился от счастья. Его ставка на армию приносила все большие дивиденды. А ведь риск потерпеть очередное поражение от Нугулема и тем самым угробить свою репутацию был очень велик. Не зря же добрый десяток представителей великих эльфийских домов под разными предлогами отказались от этой сомнительной чести. Что ж, пусть теперь кусают локти, ведь благодаря этой победе его шансы на трон владыки уже возросли, а при грамотном ведении дел и вовсе могут взлететь до небес!

Строго говоря, сегодняшняя битва не была крупной, но это не так уж и важно. В конце концов, смотря с чем сравнивать. А сравнивать будут с поражениями последних десятилетий да результатами мелких пограничных стычек. И тут уж результат налицо! Уж слишком давно Анкилон не побеждал Нугулем в полноценных полевых сражениях. И пусть большая часть нугулемской армии представляла собой сборную солянку из ополчений местных баронов, регулярные части королевской армии тоже присутствовали на поле боя. А раз так, можно смело трубить на весь мир о великой победе над людьми! Здесь главное – правильно подать новость, сделать акцент на нужных вещах, все остальное пусть останется в тени, а через время и вовсе сотрется из памяти.

И то, что фактически анкилонской армией в бою руководил генерал Арчерион, тоже не так уж важно, ведь он всего лишь простой тан, то есть дворянин низшего пошиба, и за ним не стоит ни один из великих домов. Мало того, даже в захудалом доме Эйнаурральде он является изгоем, так что политического веса не имеет никакого. Если уж на то пошло, он вообще прибыл сюда представителем эскаронского короля для помощи в реорганизации эльфийской армии и любой свой шаг согласовывает с ним, светлейшим князем Лантанионом.

– Слава светлейшему князю Лантаниону из дома Агирре и его победоносной армии! – торжественно провозгласил Нимидель, эльф из ближайшего окружения князя.

– Слава! Слава! Слава! – взметнулись вверх тысячи наполненных сладким эльфийским вином кубков.

– Арчериону из дома Эйнаурральде, нашему полководцу, слава! – поднявшись, зычным голосом провозгласил князь.

– Слава! Слава! Слава!

На этот раз возгласы прозвучали на порядок тише, но на лице генерала не дрогнул ни один мускул. Он давно уже не питал иллюзий по поводу всенародной любви к себе на родине. Не нужно было ему возвращаться! Все ведь было у него в Эскароне: дом, друзья, служба, уважение, но разве же начальнику департамента безопасности откажешь?

– Друг мой, ты необычайно мрачен для такого великого праздника, – над ним склонилось широкоскулое лицо Лантаниона с хищно загнутым носом, – ты больше других заслужил эти почести. Ведь это ты принес нам победу! Настоящую, большую победу!

– Для нугулемцев стали большим сюрпризом наши пушки, – пожал плечами Арчер, – в следующий раз они так не оплошают.

– В следующий раз будет следующий раз, – усмехнулся князь, – а сегодня мы празднуем победу! Пей, веселись, наслаждайся моментом!

– Да, светлейший! – Спорить с представителем великого дома Агирре было бесполезно, поэтому эльфийский полководец покорно склонил голову.

– Мои поздравления, светлейший! Наконец-то сегдам указали их истинное место!

Перед князем подобострастно склонился высокий светловолосый эльф. Из-под расшитого золотыми позументами плаща была видна переливающаяся в свете огней факелов серебряная кольчуга – признак древности и богатства дома. Ничего удивительного, ведь эрлы – это вам не какие-нибудь таны или простые эльфы. На эльфийской сословной лестнице они лишь на ступеньку ниже князей, так что в большинстве своем немногим уступают им в деньгах и власти.

– Эрл Мереон Азкаррага! – Князь отсалютовал подошедшему кубком. – Ваш отряд сегодня покрыл себя славой! Будьте покойны, владыке будет доложено о ваших подвигах!

– Благодарю вас, светлейший князь! Надеюсь, в ближайшее время у нас будет возможность совершить еще много подвигов, ведь исконные земли Анкилона простираются еще на сотни километров на юг.

– Об этом мы подумаем завтра, Мереон! Но, признаюсь тебе честно, – хитро улыбнувшись, эльфийский предводитель подмигнул собеседнику, – у нас с генералом Арчерионом существуют разногласия по поводу дальнейших действий.

– Тан Эйнаурральде слишком долго прожил среди сегдов. – Мереон отвесил Арчеру вежливый полупоклон, но даже не пытался убрать с лица насмешливую улыбку. – Неужели их женщины лучше эльфиек?

– Не о том думаешь, эрл, – усмехнулся в ответ генерал, – для нас сейчас было бы величайшей глупостью подавиться насмерть, попытавшись откусить слишком большой кусок пирога.

– Скажи, Арчерион, – вкрадчиво промолвил Мереон, – почему ты так жалеешь нугулемцев? Ты ведь жил в Эскароне, а там почти так же их ненавидят, как и у нас.

– Ты меня не слышишь, – печально покачал головой Арчер.

– Довольно споров! – прервал дискуссию князь. – Сегодня мы пьем за победу и ее главного творца – нашего генерала Арчериона! Слава!

– Слава! Слава! Слава! – отозвались сотни эльфийских голосов.

Как только представитель великого дома, увлеченный празднованием, забыл о нем, Арчерион поспешил исчезнуть. Он вернулся в свою палатку, зажег масляный фонарь и склонился над расстеленной на походном сундуке картой. Генерал смотрел на нее, но мысли его были далеко.

Ведь как все хорошо начиналось! В вечном противостоянии с Нугулемом Эскарону был нужен сильный союзник на севере, и эльфы были подходящим вариантом. Тем более что новым главнокомандующим был назначен Лантанион, сумевший даже на начальника департамента безопасности Эскарона графа де Бюэя произвести впечатление благоразумного и деятельного командира. Настолько благоразумного, что он готов был преодолеть традиционный для своего народа консерватизм по отношению к огнестрельному оружию.

Эльфы в большинстве своем никак не желали избавиться от высокомерия по отношению к людям и всему людскому, потому упрямо не желали признавать превосходство аркебуз, мушкетов и пушек над луками, копьями и наррашами. Нужно ли говорить о том, сколько сражений было проиграно из-за этих дурацких предубеждений?

Князь Лантанион открыл новому оружию дорогу в Анкилон, само оружие поставили эскаронцы. И вот тут-то и понадобился Арчер, долгое время живший в Эскароне и хорошо знакомый как с огнестрельным оружием, так и с современными методами ведения боевых действий. Ему доверяли эскаронцы, и он был эльфом – других таких кандидатур, устраивавших бы обе стороны, просто не существовало.

И Арчерион два года пахал как проклятый, чтобы сегодня пожинать заслуженные лавры победителя. Но все было не так просто. Эльфов можно было научить стрелять из аркебуз и пушек, но совершенно невозможным оказалось вытравить из них ненависть к людям, которых они презрительно называли сегдами. Это было неприятно, но Арчерион теперь понимал нугулемцев, несколько веков кряду безжалостно загонявших его предков в горы, – другого языка, кроме языка силы, эльфы не понимали.

Вот и сейчас, освоив новое оружие и убедившись, что оно в состоянии приносить пользу, его соотечественники рвались вперед, жаждали людской крови и совершенно не желали прислушиваться к доводам рассудка. Даже казавшийся таким благоразумным светлейший князь Лантанион с каждым днем все больше и больше поддавался влиянию реваншистских настроений, требующих незамедлительно идти возвращать исконно эльфийские земли. Еще немного – и даже страх похоронить вместе с поражением свои шансы на занятие в будущем трона владыки будет не в состоянии удержать князя от глупостей!

Зря граф де Бюэй поверил в Анкилон! Эльфы не будут играть по его правилам. Несмотря на все усилия Арчера, они полезут вглубь Нугулема, нугулемцы расценят это как нападение и пришлют на север королевскую армию. Будет война, в которой у Анкилона нет никаких шансов на победу. А эскаронцам-то как раз война не нужна! Им нужно иметь на севере вооруженный кулак, способный в случае нового обострения отношений с грозным соседом угрожать совместным ударом ему во фланг!

– Что ж, может, это и к лучшему, – прошептал генерал.

Никак он не мог предполагать, насколько неуютно будет себя чувствовать среди соотечественников. Но если Лантанион нарушит условия договора с Эскароном, Арчер сможет считать свою миссию оконченной и вернуться в Монтеру. Бравые эльфийские вояки считают, что уже все знают и умеют, почувствовали себя непобедимыми? В таком случае его руководство им больше не нужно, а добровольно участвовать в безумствах он не собирается. Тем паче что в своем воинственном угаре его соотечественники не делают различий между людьми и без раздумий обратят против эскаронцев, попадись они на пути, их же оружие.

– Хорошо, что ты добился освобождения всех пленных, – как и положено разведчице, Ненор возникла в палатке совершенно бесшумно, – сейчас бы их точно перерезали. Там такая вакханалия, того и гляди прямо сейчас выступят на Нугулем.

– Очень надеюсь, что князь протрезвеет раньше, чем отдаст приказ, – хмуро ответил Арчерион.

– На него давят. И столичная верхушка, и прихлебатели из его окружения здесь, типа эрла Мереона. Этот явно из всей партии войны самый влиятельный. Если он умрет, остальные поутихнут. Хочешь, я сделаю это? – Она опустилась на корточки, чтобы заглянуть ему в глаза.

Можно было не сомневаться, что разведчица способна справиться с этой задачей, но Арчериона не устраивала смерть оппонента, способная бросить хотя бы тень подозрения на него и его сторонников. Вот если бы это произошло во время какого-нибудь несанкционированного светлейшим князем рейда на вражескую территорию – тогда другое дело. А глупо подставляться, тем паче рисковать жизнью Ненор он не собирался. Невооруженным взглядом было видно, что эльфийка питает к нему большую симпатию, но генерал пока старался держать дистанцию, принципиально не желая давать волю чувствам на службе. Однако для обоих было очевидно, что и он неравнодушен к разведчице, так что все могло измениться в один прекрасный день, если Арчерион покинет эльфийскую армию.

– Нет-нет, так не пойдет! – Он протянул ей руку и помог подняться. – Если это случится в нашем лагере, то все сразу подумают на меня или моих друзей. А если в бою, то жажда мести за него только подхлестнет горячие головы.

– Как же тогда нужно?

– Пока никак. Нужно подождать – и Мереон сам ошибется, я в этом уверен.

– А если нет?

– Если нет, то я умываю руки. Нападение на Нугулем – это катастрофа. Нам нужно сейчас закрепиться здесь, в долине Акутель, на большее у нас просто нет сил.

Оба немного помолчали, обдумывая сказанное, затем Ненор неуверенно спросила:

– А «умываю руки» в твоем понимании – это что? Возвращение в Эскарон?

Арчер понял, что она имеет в виду, и, неожиданно для самого себя, предложил:

– Поехали со мной!

– Ух, неожиданно! – восхищенно выдохнула разведчица. – Я подумаю!

– Думай! И прошу тебя, не нужно самодеятельности! Держись ближе ко мне.

– Слушаюсь, мой генерал! – Ненор браво щелкнула каблучками и, звонко засмеявшись, выскользнула на улицу.

Глава 6

Мне посчастливилось увидеть сеньориту Элену еще раз внизу, в большом зале «Еловой шишки», где она отдавала распоряжения поварам по поводу завтрака для своих людей. Девушка не повернула голову в мою сторону, но я готов был поручиться, что отчаянно косила глазами все время, пока я шел от лестницы к выходу. Я же снова поймал себя на мысли, что просто любуюсь этой незнакомкой. Эх, и почему она не встретилась мне в эскаронской столице, где я чувствовал себя гораздо увереннее?

Впрочем, не время мечтать о несбыточном. Вот разберусь с этой мутной историей, в которую влип по вине бедняги Мигелито, вернусь в Монтеру, к прежней жизни. А там, если не транжирить деньги налево-направо, через пару лет можно накопить на небольшой дом в городской черте. Не замок, не поместье, но уже кое-что. С таким уже и о семье подумать можно. Кузены же де Вилья пусть подавятся своим наследством. Правы они или не правы – бог им судья, больше я не буду тратить время на эти глупости.

И мечтать о богатых и красивых сеньоритах тоже не буду. Я не из охотников за богатыми наследницами и привык во всем рассчитывать только на себя и свою шпагу. Хотя… Кому я вру? Об этой мечтать буду – очень уж хороша, по крайней мере, на первый взгляд. А в таких случаях второй взгляд, может, и не нужен, чтобы не портить впечатление от первого.

Купленная мной в «Еловой шишке» лошадка оказалась вполне приличной, так что к обеду, преодолев почти два десятка километров, я уже прибыл на постоялый двор «Окорок», где рассчитывал обменять ее с доплатой на свежего скакуна. Отсюда до городка Энсенадо было всего три километра, но заезжать в сам город не было необходимости, поскольку чуть раньше дорога поворачивала на восток, в сторону Уэски – крупнейшего города северо-востока Нугулема.