Режиссер волейбольного театра

В какой-то момент в середине восьмидесятых в Белгород ненадолго вернулся в тренерский штаб Венгеровский. И вновь все вокруг зашевелилось, задвигалось. Юрий Наумович вновь поставил несбыточную, как казалось, задачу – выйти в высшую лигу чемпионата СССР. Поэтому мы сделали ставку не на молодых и перспективных игроков, а на приезжих «зубров», которые, как нам казалось, были способны вывести команду из затянувшегося кризиса.

Работы у меня прибавилось – надо было все начинать несколько по-иному: прислушиваться к мнению учителя, пристраивать приезжих волейболистов на «работу». Да-да, не удивляйтесь. Вовсе не случайно я взял слово «работа» в кавычки. Ведь в те годы профессионалов в спорте в советской стране быть не могло, а понятие «профессионал» считалось самым что ни на есть негативным, нарицательным, таким же, как «империалист», «банкир» или «миллионер». Помните, у Высоцкого в песне про хоккеистов: «Профессионалам по разным каналам то много, то мало на банковский счет. А наши ребята за ту же зарплату уже пятикратно выходят вперед…»

Поэтому волейболисты, как и представители всех других видов спорта, были оформлены в лучшем случае инструкторами физкультуры, а чаще всего числились крановщиками, сантехниками, гардеробщиками…

Команда вновь заиграла, вновь выиграла российские студенческие соревнования, была второй на всесоюзной арене. Правда, возрождение продолжалось недолго, потому что Юрий Наумович вновь «подался на вольные хлеба», и созданный тогда нами новый коллектив тоже развалился. Я ездил за ним, уговаривал вернуться и опять продолжить ту работу, которая могла позволить создать команду, о которой мы оба мечтали. Но в тот раз никакие уговоры с моей стороны не подействовали на учителя – он был непреклонен.

* * *

Я прекрасно понимал, что лепить команду нам самим, с помощью только ректора «Технолога», влюбленного в волейбол, и группы таких, как я, энтузиастов, – дело безнадежное. Важна была поддержка, хотя бы моральная, областного руководства. О материальной даже и не мечтал. Но добраться до самого верха мне в те годы было очень непросто. Кто я был? Для первого секретаря обкома КПСС Алексея Филипповича Пономарева – никто, один из жителей Белгорода. Чем я мог похвастаться? Команды, как таковой, не было, побед даже на республиканском уровне – кот наплакал. А то, что я – судья всесоюзной категории по волейболу, для областного руководителя не имело никакого значения.

Тем более Алексей Филиппович же был в фаворе, его ценили в Москве на Старой площади, где квартировал Центральный комитет партии, он стал Героем Социалистического Труда за успехи в сельском хозяйстве. Белгородская область всегда считалась аграрной, урожай собирали высокий по тем временам.

А тут совершенно случайно, возвращаясь из поездки, встретились с ним в полупустом вагоне СВ поезда Москва – Белгород, он меня пригласил в свое купе. Предложил выпить по рюмке коньяка. Я не отказался. Вот, подумал, повод поговорить о наших проблемах. Вдруг действительно поможет?

Возьми и скажи: «Алексей Филиппович, все у нас на Белгородчине хорошо, город и село строятся, нас хвалят. И по делу. Только вот в спорте мы отстаем почти по всем показателям». В нашей дружеской беседе мы попытались поговорить о спорте вообще и на Белгородчине в частности.

В ответ я услышал откровенное: «Знаешь, мил человек, я в этом вашем спорте ни х… не понимаю».

После сказанного Алексеем Филипповичем разговор о спорте прекратился. А ведь он мог в одночасье решить тогда любой вопрос, и мы бы не мыкались в конце восьмидесятых по различным республиканским лигам и разномастным кубковым соревнованиям.

* * *

Именно тогда я понял, что «нельзя ждать милости» ни от кого, ходить все время с протянутой рукой, просить денег – трудное и неблагодарное дело. Пришел к выводу, что нужно постараться самим искать спонсоров, наладить контакты с теми организациями, деловыми партнерами и общественностью, которые действительно могли оказать реальную помощь клубу, но при этом и самим определенную выгоду получить. А еще собрать вокруг себя грамотных, инициативных, творческих людей, разбирающихся в предпринимательской деятельности, которые бы могли помочь становлению клуба на первых порах и в дальнейшем. Потому что на рубеже восьмидесятых-девяностых годов прошлого века спорт, как, впрочем, и раньше, после Московской Олимпиады, финансировался по остаточному принципу, а на строительство спортивных арен вообще было наложено табу.

В это сложное время с местными предпринимателями, которые только-только начали выстраивать свой бизнес, как и мы свою команду, договариваться было бесполезно. А еще я следовал заветам Всевышнего: «Делай справедливое и доброе», и он «воздаст человеку по делам его».

Тогда, как и все вокруг, начали мы вести предпринимательскую деятельность. Чем только, естественно в рамках закона, мы не занимались! Постепенно пришли к тому цивилизованному малому бизнесу, чем занимаемся и сейчас. Запустили рекламное агентство, открыли магазин спортивной одежды и экипировки, построили гостиницу с рестораном, там же соорудили тренировочную клубную базу с тренажерным залом, бассейном, медико-восстановительным центром, летним волейбольным стадионом с трибунами, теннисными площадками и с прекрасной прибрежной зоной отдыха для горожан. Как видите, вся эта деятельность имеет прикладное значение и сейчас во многом тесно связана с буднями волейбольного клуба.

Случалось, в клубе возникали сложности с финансами, но, благодаря этой работе, всегда находились средства на текущие расходы.

Постепенно, вставая на ноги с колен, купили небольшой автобус, выезжали на нем на международные матчи и объездили всю Европу. А уж когда начали выигрывать крупные соревнования, основали свою авиакомпанию АОН (авиация общего назначения), в ней с самого основания и по сей день работают на постоянной основе профессиональные летчики – пилоты первого класса: командир Алексей Крупенко и Игорь Гура. Приобрели Як-40, капитально отремонтировали самолет, на авиаремонтном заводе в Минске поставили современную авионику, завод же помог купить новые агрегаты и двигатели в смазке. И на сегодня это воздушное судно имеет десятилетний ресурс по всем регламентам и законам гражданской авиации. Это помогает сократить время на дорогу, теперь команде не надо просиживать часами в каком-нибудь московском аэропорту в ожидании рейса на очередной календарный матч куда-нибудь в Новосибирск или Новый Уренгой. Все это идет на пользу игрокам, которым остается больше времени на восстановление. Но я и без того забежал далеко вперед. До клубного самолета, до взлетной полосы предстояла еще многолетняя «рулежка».

* * *

Неразбериха во всех видах спорта, связанная с исчезновением с географических карт великого государства под названием Союз Советских Социалистических Республик, длилась недолго, однако шума наделала много. Но перед тем как это произошло, состоялись два тура чемпионата СССР в первой лиге, первый из которых стал определяющим для нашей белгородской команды.

Он проходил в 1991 году в Одессе с участием хорошо известных и достаточно заслуженных в то время клубов, таких как одесский «Политехник» или харьковский «Локомотив». Оказавшись в Одессе-маме, мы, к своему удивлению, узнали, что по положению каждая команда должна помимо основного выставить еще и дублирующий состав, к чему не были готовы абсолютно, приехав всего с дюжиной игроков и двумя тренерами – кроме меня, был и еще мой помощник Сергей Новоченко. Нужно было как-то выходить из ситуации, в противном случае нас бы просто не допустили к соревнованиям. И тут у меня родилась идея вписать в заявку, кроме волейболистов, еще и нас с Новоченко в качестве играющих тренеров.

Благодаря моей смекалке, «Аграрник», так тогда именовался наш коллектив, допустили, и команда провела первые игры в новом для себя дивизионе. Это неординарное решение сыграло ключевую роль в дальнейшей судьбе команды. И дело даже не в качестве волейбола, какой мы в то время демонстрировали. Для нас было важнее, что мы оказались в компании с прочими клубами, хорошо известными в Стране Советов. Это было знаковое событие, которое явилось как бы стартовой площадкой для сегодняшнего «Белогорья».

Самое удивительное, что после Одессы второй тур в том же году игрался в селе Анастасиевка, что в Ростовской области, которое даже районным центром не считалось, да и жителей в нем было кот наплакал – тысяча, полторы, не больше. Я уж не говорю, что никаких условий для проведения соревнований в этом, с позволения сказать, сельском поселении не было. Странным было, как Всесоюзная федерация пошла на поводу у главного тренера ростовского СКА Валерия Санько и разрешила там играть. О гостинице в этом селе и слыхом не слыхивали – часть команд разместили в классах местной начальной школы, в одноэтажной маленькой больнице, часть в зале и на сцене сельского клуба, но большинство жили в частном секторе под крылышком заботливых и гостеприимных казачек. И это зимой, в жуткий мороз. До зала, который, разумеется, не соответствовал никаким требованиям, приходилось добираться, преодолевая огромные сугробы. Ни о каких зрителях и речи быть не могло: им просто негде было сесть. Вот в таких кошмарных условиях проходили всесоюзные соревнования. Поскольку они оказались последними в чемпионате СССР среди команд первой лиги, как раз перед самым распадом великой страны, то оставили на всю жизнь в памяти всех участников из Ростова, Белгорода, Екатеринбурга, Симферополя и других городов самые негативные воспоминания. Подобного неуважения к игре, игрокам, судьям, тренерам я больше никогда и нигде не видел.

* * *

Как известно, первый чемпионат в высшем эшелоне новой страны был организован на скорую руку и прошел в конце марта 1992 года в Универсальном спортивном зале ЦСКА. В однокруговом турнире соревновались семь команд, параллельно выступавших в Открытом чемпионате СНГ. Но уже в сезоне 1992/1993 был разыгран первый полноформатный чемпионат России для дюжины команд высшей лиги.

Для того чтобы определить участников второго по счету всероссийского турнира, командам бывшей первой всесоюзной лиги, чей турнир был прерван и не доигран, дали возможность выяснить отношения между собой в Обнинске Калужской области и определить команды, которые должны были войти в число сильнейших российских клубов и уже бороться с грандами за медали.

В том турнире соревновались команды из Обнинска, Владимира, Твери, Иркутска, Сочи, Екатеринбурга, Ростова-на-Дону. Нам удалось выйти победителями в непростом споре за место под солнцем. Для многих в Белгороде наше попадание в высший свет отечественного волейбола стало неожиданным: не было веры ни в команду, ни в меня как тренера.

Перед тем как направить заявку на участие во втором по счету, а на самом деле первом полноценном чемпионате России, меня пригласил к себе председатель областного спорткомитета, человек весьма влиятельный в области, к мнению которого прислушивались областные руководители. Известно было о его любви к футболу. И поэтому футболисты долгие годы были в городе на привилегированном положении. Спортивный чиновник был предельно откровенен: «Не хочу держать камень за пазухой. Я никогда тебе не верил и команду твою всерьез не воспринимал. Но ты, Геннадий, доказал, что можешь работать и способен выигрывать». Дальше последовали извинения и обещания всесторонней помощи.

На команду и впрямь обратили внимание, нам пошли навстречу в различных организационных вопросах. После чего мы могли уже проводить полноценные тренировки и ставить перед собой вполне конкретные задачи. Первая из которых звучала самым конкретным образом: закрепиться в высшей российской лиге – суперлигой она стала называться позже. Надо откровенно здесь сказать, что наш город и область были вовсе к этому не готовы и не имели условий для команд высшего спортивного мастерства. Сначала нужно было что-то выиграть, после этого, если результат заметят, возможно, начнут создавать необходимые элементарные условия. За границей же все совсем наоборот: сначала создают условия, потом требуют результат.

Мы самым серьезным образом готовились к дебюту в высшей лиге. И в самый канун первых матчей, которые должны были пройти в конце октября, нам представилась возможность сыграть в международном турнире в Алжире. Там в то время работал специалист из Казахстана Вячеслав Шапран. Мы победили, но главное, что для команды в новом качестве это был первый международный опыт.

В чемпионате команды были поделены на шестерки, и нам два стартовых тура пришлось играть в Москве.

Свою самую первую игру в высшем дивизионе российского волейбола мы провели 24 октября 1992 года против столичного МГТУ и уступили в трех партиях. Но с этого момента начали отсчет своих игр в чемпионате России, которых на сегодняшний день уже более восьми сотен – по этому показателю к нам пока и близко не может, и вряд ли сможет в обозримом будущем, приблизиться ни одна из команд суперлиги. 26 сезонов подряд мы играем на высшем уровне, являясь единственным клубом, который бессменно выступает в главном российском волейбольном дивизионе. Старейшая команда суперлиги.

В первом туре мы все пять матчей проиграли. Зато во втором смогли одержать три победы – над МГТУ (ровно через месяц после первого поражения), ростовским СКА и нижневартовским «Самотлором». Причем все эти матчи состояли из пяти сетов, но решающие мы непременно выигрывали.

Уже тогда мне сопутствовала удача, может заметить читатель. Не вижу в этом ничего плохого. Выходит, я – фартовый. Короче, в первом для нас всероссийском турнире мы заняли восьмое место из двенадцати команд. Разумеется, я – максималист по натуре – был не совсем удовлетворен. Но главную задачу мы выполнили – место в высшем российском дивизионе сохранили.

В следующем сезоне сделали еще один шаг вверх в российском чемпионате. Он проходил по той же схеме, что и предыдущий: две шестерки по туровой системе играли между собой в два круга, а затем команды, занявшие в каждой из них три первых места, разыгрывали медали, а оставшиеся – места с седьмого по двенадцатое. Так вот, мы оказались лучшими во второй группе.

Чемпионат завершился 21 марта. А уже на следующий день «Локомотив», так тогда называлась наша команда, на своем «Икарусе» отправился вместе с болельщиками через пол-Европы, через весь Апеннинский «сапожок» на юг Италии, точнее в Сиракузы, древнейший город на острове Сицилия, для участия в чемпионате мира среди профсоюзных команд.

Мы понимали всю полноту ответственности – все-таки не какой-то заштатный турнир, организованный местной федерацией, а серьезное международное соревнование, в котором принимали участие также команды из США, Франции, Португалии, Австрии, Болгарии, Финляндии, Испании и Италии. Это было очень интересное, но главное – полезное для нас, для становления команды, да и вообще во всех отношениях нужное событие. Выражаясь языком сегодняшней молодежи – подлинная интернациональная волейбольная тусовка. И выступили мы достойно – дошли до финала, где уступили клубу из Финляндии. Домой возвращались удовлетворенные показанной игрой и результатом.

Впрочем, оказалось, что на отдых нам оставалось совсем немного времени. Дело в том, что между двумя национальными федерациями – России и Аргентины – существовала договоренность о том, что вторая сборная страны, которой на тот момент не существовало, отправится в Южную Америку для участия в международном турнире: руководство ВФВ предложило нам сыграть в этом статусе. Ну разве можно было отказаться от столь заманчивого предложения!

И мы полетели в Аргентину. Провели в пути почти сутки и безо всякой акклиматизации чуть ли не с самолета вышли на площадку. Только по прибытии на место выяснилось, что играть предстоит с реальными первыми основными сборными Аргентины, Франции и Чехии в городке Санта-Роса. Мы вышли на площадку в форме национальной команды, и никто даже понятия не имел, что против реальных национальных команд выступает клуб даже не из первой российской шестерки. Зато сами белгородские волейболисты в форме с надписью «Россия» сражались в каждом матче за свою страну. Ни к одному из них я не мог предъявить претензий. Мы даже выиграли один матч у первой команды Франции и заняли третье место.

После столь ответственного выступления, которое, безусловно, сработало на имидж клуба, нас перестали путать с югославским Белградом, а уже называли Белгородом. Мы стали узнаваемыми, волейбольный мир нас признал. И поездка в Аргентину во многом этому способствовала. Потому что, в конце концов, я признался местным журналистам, что под знаменем второй сборной России играл никем не усиленный, не самый известный клуб российской высшей лиги. В ответ мы услышали исключительно комплименты в свой адрес, а потом прочитали немало лестных отзывов о нашем выступлении в Южной Америке.

* * *

Новый сезон для нас начался с нескольких знаковых событий. Важным стало участие нескольких наших игроков – Сергея Тетюхина, Владимира Касторнова и Ильи Хитушкина – в турецкой Анкаре в чемпионате Европы среди молодежных сборных. Юниоры завоевали тогда первое место и получили право сыграть на первенстве мира 1995 года в Малайзии, а Тетюхин был признан самым ценным игроком континентального первенства. Одновременно у меня впервые появился помощник с громким именем – Вячеслав Зайцев. Некогда лучший связующий мира, олимпийский чемпион, неоднократный чемпион мира и Европы. Мало того, что я получил грамотного и именитого ассистента, к тому же имевшего определенный опыт зарубежной работы. Имя Зайцева должно было привлечь новых зрителей на трибуны, да и для областного руководства согласие известного спортсмена поработать с нашей командой значило немало: им тоже стало интересно, чем же коренному питерцу приглянулся периферийный клуб из «деревеньки», как я с любовью называл свой город. Вячеслав Алексеевич проработал у нас два года, внес определенную лепту в успешное выступление клуба, но из-за проблем личного характера вынужден был уехать из Белгорода. К слову, сегодня Зайцев живет в Белгороде на постоянной основе.

Между тем команда заметно укрепилась не только новыми игроками, сыграло свою роль и возросшее внимание средств массовой информации: о нас стали писать и говорить. Когда же по итогам четвертого по счету российского чемпионата нам удалось взойти на вторую ступеньку пьедестала, имидж белгородского клуба взлетел на серьезную высоту и с той поры, как мне представляется, только укреплялся. Хотя случались и не самые удачные годы.

Сам чемпионат 1994/1995 получился любопытным. Потому что на его финише оказалось, что команды – занявший второе место наш «Локомотив» и ставшую пятой одинцовскую «Искру» – разделяли всего три очка. И это после тридцати семи сыгранных матчей по сумме предварительного и финального раундов.

Мы завоевали серебряные медали! Многие посчитали это случайностью. Но я-то нисколько не сомневался в закономерности такого итога, к которому шли почти два десятка лет. Когда же и через год «Белогорье» (уже не «Локомотив») вновь завоевало российское серебро, никто уже не считал, что мы заняли чужое место. Да оказались единственной командой, которая сумела составить конкуренцию ЦСКА, в составе которого выступало немало именитых мастеров, как на предварительном этапе, так и в финальном турнире.

Шестерка лучших команд вышла в финальный турнир, который проходил в нашем «Космосе». Кстати, в матчах с разъездами мы трижды выиграли у будущего чемпиона, а вот на домашнем финальном соревновании проиграли.

Генеральным спонсором команды стал Стойленский горно-обогатительный комбинат, который согласился нас поддержать, генеральным директором этого предприятия тогда был Федор Иванович Клюка. И мы реально ощутили поддержку известного коллектива. Так что в этих серебряных медалях есть доля тружеников комбината, а первую победу в Кубке России мы посвятили стойленцам.

Знаковым событием стала победа российской молодежки на чемпионате мира в Малайзии, посвященном столетию волейбола. В ее состав входили игроки «Белогорья» Тетюхин, Хитушкин и Петр Кобрин.

Наконец, после весьма продолжительного перерыва, удалось вернуть в Белгород моего учителя – Юрия Наумовича Венгеровского. Причем приехал он не один, а привез с собой из Харькова целую плеяду молодых волейболистов, самый яркий из которых, Александр Косарев, стал в итоге призером Олимпийских игр.

Да, чуть не забыл упомянуть еще об одном событии, которое лично для себя считаю важным, – мне официально были вручены удостоверение и значок заслуженного тренера России.

Перестройка, ускорение, гласность

Помните эти три слова, которые в горбачевские времена – с середины восьмидесятых годов – повторяли по всем телеканалам и радиостанциям, словно слова молитвы «Отче наш». Вот и в отечественном волейболе, в большей степени в мужском, настали такие времена, когда нужно было выстраивать все по-новому.

Результаты мужской сборной – седьмое место на чемпионате мира 1994 года, четвертое на Олимпийских играх-96 и два пятых на чемпионатах Европы 1995 и 1997 – никого не могли удовлетворить: ни спортивное начальство страны, ни руководство Всероссийской федерации волейбола, ни нас, клубных тренеров, ни самих игроков, разумеется, не говоря уже о многочисленных любителях нашей игры.

Нужно было ускоренно и гласно производить перестройку всего волейбольного хозяйства, но, прежде всего, требовалось обновление тренерских кадров главной команды страны. Потому что на протяжении многих лет, говоря о тех, кто может и должен встать во главе сборной, называли одни и те же фамилии, только в разном порядке – Вячеслав Платонов и Виктор Радин. Был даже момент, когда после очередного безмедального выступления мужской сборной Николай Карполь готов был перейти на работу в эту команду. Во всяком случае, публично (в шутку или всерьез – мне неведомо) заявлял об этом. Как будто больше и не было в стране специалистов, готовых прийти в главную команду с новыми идеями. Но тогдашние руководители федерации, словно зашоренные, никого вокруг не видели. Или видели, но не решались доверить столь ответственный участок человеку, как им казалось, без должного опыта.

Нужно было с чего-то начинать. И большие волейбольные мужи решили в качестве первого шага изменить систему розыгрыша внутреннего чемпионата.

Все прекрасно помнят, какие это были времена – середина девяностых годов. Большинство участников первенства перебивались, образно говоря, с хлеба на воду, потому что государственного финансирования, как в советские времена, не существовало вовсе. Некоторые команды получали поддержку из местных бюджетов, часть подыскали спонсоров. Были и такие, кто занимался коммерческой деятельностью, а некоторые жили исключительно за счет продажи своих игроков в зарубежные клубы. При этом продавать-то уже было некого – лучшие российские волейболисты уже несколько лет как имели неплохие контракты за рубежом – большинство в Италии, кое-кто во Франции, Японии и Турции. Уезжали теперь большей частью середняки, которые не дотягивали до уровня сборной, но определяли лицо российского чемпионата. Тем самым делая его, и без того невзрачного, еще менее привлекательным.

В целом же экономическое положение большинства некогда ведущих команд ухудшилось. Из-за этого исчез существовавший и приносивший много пользы институт дублеров – средств на содержание резервистов у команд не стало. А ведь дублеры зачастую тренировались вместе с ведущими игроками, набирались ума-разума гораздо быстрее, взрослели буквально на глазах.

Федерация рекомендовала создавать фарм-клубы. Но желаемой отдачи не получалось: соревнование дублеров было обязательным явлением, а фарм-клубы появлялись по желанию и по возможностям. И в середине девяностых из шестидесяти команд, участвовавших в чемпионате России в разных лигах, фарм-клубами могли похвастаться лишь двенадцать.

Важным, но для меня – максималиста по натуре – совершенно непонятным представлялось то, что руководство, даже не волейбола, а отечественного спорта, было удовлетворено четвертыми местами мужской и женской команд России. И знаете почему? Да потому что это было лучшее выступление на Играх-1996 среди всех прочих отечественных игровых видов спорта! Остальные же игровики либо вообще в Атланту не пробились, либо участвовали, но не добрались до полуфиналов. Подобная успокоенность мне, повторяю, была совершенно непонятна. Единственное, что могло оправдать подобную непритязательность, так это то, что российские олимпийцы впервые выступали под триколором. В индивидуальных видах это не так сказалось на результатах, как в игровых: наши национальные сборные только-только начинали формироваться, сыгрываться без оглядки на кадры из Прибалтики (в баскетболе), из Украины (в мужском волейболе и женском гандболе).

* * *

В сезоне 1996/1997 в суперлиге (это название появилось впервые) соперничали восемь команд. Собственно, восьмую – московский «Спартак» – можно было в расчет не принимать: за два круга предварительного этапа спартаковцы из четырнадцати матчей проиграли все, и только в двух им удалось выиграть по одной партии. Да вообще о чем можно было говорить, если один из сетов в матче ЦСКА – «Спартак» продолжался – не поверите – восемь минут и завершился, естественно, с неправдоподобным результатом – 15:0. Правда, по старым правилам с правом перехода подачи такое было возможно. Сегодня подобные результаты исключены: не может быть, чтобы хоть однажды кто-то не ошибся, вводя мяч в игру.