Царство Греха

Возможно, бабушка Мария волновалась за нее не зря.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что Мальваги пришли забрать свое? – спросила я. – И что было предсказано?

Бабушке явно не нравилась эта тема, но я была настроена решительно и не отстала бы от нее, не получив ответов. Она вздохнула.

– Есть легенда, которая утверждает, что демоны должны вернутся на Сицилию в это самое время в поисках некоего предмета, украденного у дьявола.

Такой истории мне прежде не приходилось слышать.

– И что же было украдено?

Мама вновь замерла над своими марципанами. Бабушка осторожно глотнула вина, пристально вглядываясь в бокал, словно могла увидеть на дне предсказания будущего.

– Кровавый долг.

Я подняла брови. Видимо это должно было звучать зловеще. Продолжить расспросы мне помешал стук в боковую дверь, через которую мы обычно принимали продукты от поставщиков. Перекрывая шум голосов в маленьком зале, отец позвал дядю Нино развлекать гостей. В коридоре послышались шаги, и дверь со скрипом отворилась.

– Добрый вечер, синьор Ди Карло. Эмилия здесь?

Я сразу узнала этот волнующий низкий голос. Понятно, зачем он пришел. Была только одна причина, по которой Антонио Винченцу Бернардо, недавно вступивший в ряды святого братства, когда-либо приходил сюда. Соседний монастырь во многом полагался на пожертвования и благотворительность, так что раз или два в месяц я готовила для них ужин от нашего ресторана.

Я вытерла руки о полотенце, сняла фартук, расправила складки на темной юбке и стряхнула с себя муку. Да уж, королева пепла, от которой к тому же еще и разит чесноком. Все это время бабушка недовольно качала головой.

Мне пришлось подавить разочарованный вздох. Восемнадцать, и никакой надежды на романтику.

– Эмилия… пожалуйста.

– Бабушка, на улицах уже полно людей. Все готовятся к завтрашнему празднику. Обещаю ходить только по центральной дороге. Быстро приготовлю ужин и на обратном пути захвачу с собой Витторию. Не успеешь опомниться, как мы обе будем дома.

– Нет, – она встала с кресла и за руку отвела меня к оставленной мной разделочной доске. – Тебе нельзя уходить, Эмилия, не сегодня, – бабушка ухватилась за собственный амулет с умоляющим выражением на лице. – Пусть кто-нибудь еще сегодня пожертвует им еду, иначе вы окажетесь в этом монастыре мертвыми.

– Мама, прекрати! – закричала Николетта. – Как ты можешь!

– Не волнуйся, ба, твоя внучка не умрет еще очень-очень долго.

Поцеловав бабушку, я ухватила еще не до конца вылепленный марципан с маминой тарелки и сунула его в рот. Не переставая жевать, положила в корзину помидоры, свежий базилик, домашнюю моцареллу, чеснок, оливковое масло и маленькую бутылку густого бальзамического соуса, который дядя Нино привез из недавней поездки в Модену. Он не считался традиционным, но мне нравятся эксперименты, и я часто добавляю капельку уксуса для аромата. Туда же отправилась банка с солью и булка хрустящего хлеба, который мы испекли чуть раньше.

Затем, чтобы избежать дальнейших споров, я быстро выскользнула из кухни и тепло улыбнулась брату Антонио в надежде, что он не слышал, как бабушка на кухне проклинает его и весь монастырь. Он был молод и слишком хорош собой для члена братства. Всего на три года старше нас с Витторией. Глаза цвета топленого шоколада, на губах всегда блуждает притягательная улыбка. Он вырос по соседству, и я часто мечтала о том, что однажды выйду за него замуж. Но, к сожалению, парень решил посвятить себя религии, хотя без сомнения пол-Италии мечтали страстно поцеловать его, включая и меня саму.

– Добрый вечер, брат Антонио, – называть его братом было очень странно, учитывая мои далеко не сестринские мысли. – Снова экспериментирую, и сегодня решила приготовить брускетту с капрезе для братства. Заманчиво звучит?

Я от души надеялась на положительный ответ. Блюдо было быстрым и простым. И хотя, конечно, поджаренный хлеб был бы вкуснее, огонь для этого блюда вовсе не был необходим.

– Звучит просто божественно, Эмилия. И, пожалуйста, называй меня Антонио. Зачем так церемониться старым друзьям? Кстати, у тебя очень красивая прическа, – добавил он застенчиво.

– Спасибо, – я поправила цветок в волосах.

Мне с детства нравилось носить цветок апельсина или плюмерии в волосах, чтобы люди могли различать нас с сестрой.

Нельзя забывать, что Антонио решил посвятить себя Господу Богу, так что его слова не могли считаться попыткой флирта. Хотя мне бы очень этого хотелось.

– В монастыре сейчас почти никого нет, братья вернутся позднее, – объявил он, – но если хочешь, я могу помочь тебе.

Из-за двери было слышно, как бабушкин гнев становится оглушительным и неудержимым, но мой друг из вежливости притворялся, что не слышит криков о демонах, убивающих девушек по всей Сицилии и крадущих их души. Я изобразила на лице самую очаровательную улыбку, на которую была способна, и надеялась, что она не слишком напоминает гримасу.

– Отличная идея.

Тем временем крики за дверью стало совсем невозможно игнорировать, и я заметила, как Антонио слегка приподнял бровь. Обычно бабушка вела себя очень осторожно, когда поблизости были клиенты, но только не в этот раз. Если сейчас бабушка Мария начнет кричать о темной магии и защитных заклинаниях прямо при нашем госте, семейному ресторану придет конец.

Если люди и боялись кого-то так же сильно, как Мальваги, так это ведьм.

Два

Когда мы зашли в монастырь, я уже не вспоминала ни о дьяволе, ни о демонах, которые, как утверждала бабушка, снова рыщут по земле в поисках душ. И хотя на Антонио, несомненно, приятно было смотреть, я старалась не замечать изгиб его губ и прядь каштановых волос, падающую на лоб, когда он бросал на меня взгляд и быстро отводил глаза. Меня занимали лишь мысли об оливковом масле. В коридоре почему-то пахло жженым тимьяном, что заставило меня задуматься о том, каково на вкус оливковое масло с тимьяном в сочетании с кростини[4].

Я снова начала мечтать о собственном ресторане и о его идеальном меню. Из кростини получилась бы фантастическая закуска, если положить на хлеб нарезанные грибы, обжаренные в масле с чесноком и белым вином. Возможно, было бы неплохо посыпать сверху немного пекорино и петрушку, чтобы сделать вкус еще более насыщенным…

Мы вошли в комнату, где хранились кухонные принадлежности, и я сосредоточилась на поставленной задаче, мысленно поместив рецепт с кростини в особую папку в своей голове. Достала из шкафа две разделочные доски и большую миску, уместив все на крошечном столике.

– Займусь помидорами, а ты нарежь моцареллу кубиками.

– Как скажете, синьора.

Мы оба полезли в корзину, и пальцы Антонио коснулись моих. Я быстро достала из нее овощи и притворилась, что ничего не произошло. Хотя в действительности от этого неожиданного прикосновения по моему телу пробежала дрожь.

Готовить вдвоем с Антонио в полутемной комнатке где-то на задворках монастыря – неплохой способ скоротать вечер. Если бы он не решил посвятить себя богу, сегодня между нами могло бы начаться нечто большее.

А теперь мы стали врагами, хоть он об этом и не подозревает.

Брат Антонио монах, а я ведьма. И не просто деревенская колдунья с заговорами против черного глаза. Моя семья представляет собой нечто другое, не принадлежащее человеческому миру. Наша сила внушает страх, а не уважение. Мы, как и женщины из еще двенадцати семей, секретно живущих в Палермо, являемся настоящими Дочерьми Луны, потомками Богини. По острову разбросаны и другие семьи, подобные нашей, но для всеобщей безопасности связь между нами не поддерживается.

Наша магия – это нечто особенное. Она передается только по женской линии, но получает ее не каждая. Моя мать, рожденная от ведьмы, не унаследовала никаких способностей. Впрочем, ее выпечку без сомнения можно считать волшебной. Только божественным благословением можно объяснить ее талант готовить фантастические десерты.

Когда-то существовал единый совет, в который входили старейшины каждой из семей, где есть ведьмы. В Палермо его возглавляла бабушка, но он распался вскоре после нашего с Витторией рождения. Причина разлада оставалась неясной, но по моим сведениям именно в тот момент старая София Санторини обратилась к черной магии, но что-то пошло не так, и она лишилась разума. Поговаривают, что всему виной человеческий череп, использованный ею для одного из ритуалов. Впрочем, кто-то утверждает, что это было черное зеркало. Но в одном все соглашаются: ее сознание обречено теперь блуждать между мирами.

Такое внезапное помешательство насторожило людей. Всюду поползли слухи о вмешательстве дьявольских сил. Ситуация стала слишком опасной, чтобы ведьмы могли встречаться друг с другом даже тайно. В итоге тринадцать семей, живущих в Палермо, договорились молчать обо всем и избегать контактов.

Забавно: человек привык винить дьявола во всем, что ему не по душе. Не странно ли? Нас считают злом, хотя именно люди сжигали нас на кострах и наслаждались этим зрелищем.

– Итак, если забыть о демонах, наводнивших наш город, как твои дела? – спросил Антонио, не пытаясь скрыть ухмылку. – Как хорошо, что сегодня за твоей грешной душой присмотрит член святого братства.

– Ты невыносим.

– Да, но ты на самом деле так не считаешь.

Темные глаза моего друга сверкнули, и я, вспыхнув, бросила в него кусочком помидора. Впрочем, он с легкостью увернулся.

– По крайней мере, надеюсь, что не считаешь.

– Ничего тебе не скажу.

Мое внимание снова сосредоточилось на мясистом томате. Как-то раз в детстве я наложила на друга заклинание правды, чтобы узнать, разделяет ли он мои чувства. Предположение подтвердилось, так что мир вокруг будто бы наполнился радостью и сиянием. Но когда я рассказала об этом бабушке, она заставила меня месяц драить кухню от пола до потолка в одиночку.

Такая реакция оказалась для меня неожиданной.

Бабушка сказала, что заклинания правды, хоть и не принадлежат к темной магии, являются частью Запретного и не должны применяться к людям. Запретное включало в себя не так уж много видов магии, но все они могли иметь ужасные, разрушительные последствия.

Свободная воля – один из главных законов природы, нарушать который не позволено ни темным, ни светлым магам. Вот почему заклинания правды считаются недопустимыми. И стоило нам подвергнуть сомнению хоть одно из этих правил, приходилось выслушивать пугающую историю Софии Санторини.

Однако не все ведьмы в нашем сообществе разделяли бабушкины взгляды. Когда ковен[5] распался, кое-кто открыто обратился к черной магии. Например, семья моей подруги Клаудии. Они верят, что магия есть магия, и сила может использоваться так, как пожелает ведьма. У приверженцев темного искусства в ход шло все, включая кровь и кости. Когда нам было по пятнадцать, Виттория попыталась объяснить это бабушке и как результат неделю мыла туалеты.

– Планируешь завтра улизнуть из ресторана, чтобы попасть на праздник?

Антонио закончил с моцареллой и принялся старательно нарезать базилик.

– Возможно. Зависит от того, сколько у нас будет гостей. Честно говоря, скорее всего, я пойду домой и опробую парочку новых рецептов или просто почитаю.

– Такая богобоязненная девушка наверняка будет читать Святое писание.

– Хммм, – я заговорщически улыбнулась своей разделочной доске.

Роман, который я читаю, весьма хорош, хоть и не имеет отношения к религии. Лучше не пересказывать ему последнюю главу, в которой герой выражает свою любовь множеством самых изобретательных способов, в том числе и физически. Предполагаю, что его выносливость можно считать божественным благословением. Во всяком случае, я бы после такого точно уверовала.

– А вы в братстве планируете какие-нибудь развлечения?

– Смотря что считать развлечениями. Думаю, мы займемся чем-нибудь очень серьезным и духовным.

Кто бы сомневался. После скоропостижной кончины матери Антонио в прошлом году, он удивил всех решением покинуть родной дом и погрузиться в религию. Строгие обычаи монастыря помогали ему переносить горе. Я рада, что ему стало лучше, пусть это и означает, что нам никогда не быть вместе.

– Вот, – я протянула ему буханку хлеба, – нарежь его, а я пока займусь сервировкой.

В миску с томатами отправились моцарелла и базилик. Немного оливкового масла, измельченный чеснок, щепотка морской соли. Добавив капельку бальзамического соуса, смешиваем все ингредиенты.

– Как прошла твоя поездка? Слышала, дело касалось слухов об оборотнях.

– Да. Еретики, явившиеся сюда из Фриули[6] после инквизиции, рассказывают забавные сказки о том, что могучие воины, в момент опасности обращающиеся в животных, чтобы защититься от злых сил, вернулись, – фыркнул он. – По крайней мере, такую историю мне рассказали в той деревне. Они убеждены, что Богиня собирает духов вместе и учит их защищаться от нечестивых. Не так-то просто развеять эти древние мифы. Так что не только твоя бабушка верит, что демоны вернулись.

Мы встретились взглядами, и на его лице появилось тревожное выражение.

– Мне… – из коридора послышался голос, слишком тихий, чтобы можно было разобрать слова.

Антонио прижал палец к губам. Некто заговорил снова, теперь чуть громче. Расслышать сказанное все еще было невозможно, но звучало оно весьма недружелюбно. Я схватилась за нож. Фигура в капюшоне выступила из тени и протянула к нам руки.

– Грешники-и-и…

По телу побежали мурашки. Бабушкины сказки о демонах тут же были вытеснены из моей головы реальным страхом перед охотниками на ведьм. Вот они меня и нашли. А использовать магию перед ними и Антонио, не разоблачив себя, невозможно.

Я так быстро отпрыгнула, что споткнулась о юбки и врезалась в корзину с припасами. Серебряная посуда с грохотом упала на землю. Бутылка моего особого бальзамического уксуса разбилась. Антонио выхватил деревянные четки, спрятанные под его мантией, и шагнул вперед, встав между мной и злоумышленником.

– Во имя Иисуса Христа приказываю тебе, демон, изыди!

Внезапно фигура согнулась пополам и… расхохоталась. Охвативший меня ужас мгновенно сменился гневом. Я отошла от стены и в ярости уставилась на нее.

– Виттория!

Сестра перестала смеяться и отбросила капюшон с лица.

– Не обращайте внимания, просто я увидела выражение твоего лица. Это было очень весело.

Антонио медленно отошел в сторону и, хмурясь, принялся разглядывать залитые уксусом стеклянные осколки на полу. Сделав глубокий вдох, я молча сосчитала до десяти.

– Это вовсе не было весело. Из-за тебя я разбила уксус.

Виттория поморщилась, глядя на разбросанные всюду стекла.

– О, Эмилия, мне очень жаль.

Она пересекла маленькую комнату и сжала меня в объятиях.

– Когда вернемся домой, можешь в качестве наказания разбить мои любимые духи с лавандой и белым шалфеем.

Я вздохнула. Сестра предложила это искренне. Она с радостью отдаст мне драгоценный флакон и будет смотреть, как он разобьется вдребезги, но мне месть не нужна.

– Лучше выпью рюмку твоего лимончелло.

– Сделаю тебе целый кувшин.

Виттория громко расцеловала меня в обе щеки и кивнула Антонио.

– А ты выглядишь очень грозно со всеми этими божественными атрибутами, брат Антонио. Будь я демоном, непременно провалилась бы в ад.

– В следующий раз окроплю тебя святой водой, чтобы изгнать бесов.

– Хммм. Боюсь, потребуется целая ванна, чтобы сработало.

Он покачал головой и обернулся ко мне.

– Мне пора. Нужно помочь братству с подготовкой к завтрашнему празднику. Не переживай из-за уксуса, я вернусь позже и все отмою. Спасибо за наш ужин, Эмилия. После праздника мне вновь предстоит отправиться в поездку, развеивать слухи и предрассудки. Но надеюсь увидеться с тобой по возвращении.

Едва он вышел за дверь, моя бестолковая сестрица принялась кружиться по комнате в танце, притворяясь, что страстно целует Антонио.

– О, Эмилия! Надеюсь увидеть тебя, когда вернусь. Лучше сразу голой, в моей постели, выкрикивающей имя Господне всуе.

– Прекрати, – прикрикнула я на нее. – Вдруг он тебя услышит.

– Вот и прекрасно, – она призывно покачала бедрами. – Может, наконец, поймет, что делать. Ему еще не поздно покинуть братство. Нет такого закона, который обязывал бы остаться в монастыре навечно. Для мужчин есть и более захватывающие способы прийти к религии. Пусть лучше посмотрит, как ты купаешься в святой воде.

– Сколько же в тебе кощунства.

– Зато ты покраснела с ног до головы. Почему бы тебе не рассказать ему о своих чувствах? Или, может, стоит просто поцеловать его? Судя по тому, как он на тебя смотрит, сомневаюсь, что брат Антонио станет возражать. В худшем случае, начнет читать проповеди. Тогда просто задуши его четками.

– Ну, хватит уже строить из себя богиню любви. Не надоело работать свахой?

Я схватила ее за руку и потащила прочь из комнаты, с облегчением обнаружив, что коридор пуст.

Ни Антонио, ни других членов святого братства. Слава Богине! Мы поспешили по сумрачным коридорам к выходу и перестали бежать, лишь когда монастырь превратился в темную точку за нашими спинами.

Дома на кухне Виттория достала апельсины, лимончелло, красное вино и бутылку просекко. Я наблюдала за тем, как она методично отправляла ингредиенты один за другим в кувшин. Чашка того, щепотка сего, немного засахаренной кожуры… лучше всего сестре удавались зелья, духи и напитки. Редкие моменты, когда она становилась абсолютно серьезной. Мне нравилось наблюдать за тем, как Виттория полностью растворяется в ощущении чистейшей радости.

Когда она принялась нарезать апельсины, у меня потекли слюнки. Это был мой любимый напиток в исполнении сестры, вдохновленный сангрией, которая в последние годы приобрела популярность во Франции и Англии. Англичане, переехавшие в Палермо, привезли рецепт с собой и добавили его к нашей и без того богатой и эклектичной кухне. Бабушка говорит, что испанцы переняли его у древних римлян, которые называли вино со специями «гиппокрасом». Не важно, откуда взялся этот напиток, я обожаю смесь апельсинового сока с вином и пузырьками игристого. Виттория опустила ложку в ароматную смесь, быстро перемешала, попробовала немного и налила мне щедрую порцию, затем взяла бутылку лимончелло и жестом пригласила наверх.

– Быстрее, Эмилия, пока мы никого не разбудили.

– А где ты пропадала? – спросила я, тихо прикрыв за нами дверь спальни. – Мы думали, бабушка изведет все оливковое масло, чтобы проверить «Вино и море» и весь остальной остров на присутствие дьявола.

Виттория упала на матрас с бутылкой в руках и улыбнулась.

– Призывала дьявола. Одна древняя книга нашептала мне свои секреты, и я решила взять сатану в мужья. Приглашу тебя на свадьбу, но учти, что церемония наверняка пройдет в аду.

Я бросила на нее сердитый взгляд. Не хочет говорить правду, и не надо. Пусть хранит роман с Домиником в секрете хоть до старости.

– Перестань привлекать к себе столько внимания.

– Иначе что? Мальваги явятся похитить мою душу? Может, я и сама бы им ее продала.

– Иначе у нашей семьи будут проблемы. На прошлой неделе убили двух девушек. Обе были ведьмами. Антонио сказал, люди в последнем городишке, который он посещал, болтают об оборотнях. Сейчас не время для шуток про дьявола. Ты же знаешь, как это бывает у смертных: сначала оборотни, потом демоны, а в итоге преследовать они станут ведьм. Это лишь вопрос времени.

– Знаю.

Виттория тяжело вздохнула и отвернулась. Я открыла рот, чтобы спросить ее, что она делала в монастыре, но сестра резко обернулась, в ее взгляде сквозило озорство.

– Кстати, пробовала ли ты в последнее время какие-нибудь новые коктейли?

Мой вопрос остался невысказанным. «Какие-нибудь коктейли» – наша кодовая фраза, которой мы обозначаем особые ведьмовские видения и знаки. Мы часто его использовали для обсуждения тем, которые хотели скрыть от людей и всяких любопытных бабушек. Я откинулась на подушку и подтянула колени к груди. Прежде чем ответить Виттории на этот вопрос, мне пришлось прошептать заклинание тишины, чтобы заглушить звуки наших голосов.

– Ну, пару ночей назад мне приснился призрак…

– Стой! – Виттория поставила лимончелло на пол, схватила дневник и приготовилась записывать.

– Расскажи мне все до мельчайших подробностей. Как призрак выглядел? Светящийся силуэт или просто ощущение? Он говорил с тобой? Когда это случилось, как только ты заснула или глубокой ночью?

– Ближе к утру. Сначала я решила, что проснулась.

Я отхлебнула из бокала и рассказала сестре про странный сон: бесплотный голос, слишком тихий, чтобы различить слова, шептал нечто бессмысленное, нечто из мира снов. Уверена, что это была всего лишь игра моего богатого воображения, а не предвестник грядущего кошмара.

Три

Мы вовсю готовились к ужину. Я быстро разделывала рыбные тушки, не обращая внимания на тихий хруст костей, когда вдруг осознала, что накануне забыла корзину в монастыре. Поскольку был день праздника, у нас собралась целая толпа посетителей, и мне пришлось ждать закрытия «Вина и моря», чтобы отправиться за своими вещами.

Может, оно и к лучшему. Братство будет праздновать день Святой Розалии, и мне не придется волноваться из-за встречи с Антонио. Не хочу сталкиваться с ним, учитывая вчерашнее поведение Виттории. Ей позволялось быть смелой и нахальной, люди в ней это обожали. Но мне, к сожалению, такое качество не досталось. Сегодня с самого утра сестра вела себя необыкновенно тихо. Что-то ее беспокоило. После того, как я пересказала ей свой сон прошлой ночью, казалось, она тоже хотела чем-то со мной поделиться, но вместо этого просто отложила дневник в сторону, отвернулась к стене и уснула. Может, поссорилась со своим тайным воздыхателем, и теперь собиралась встретиться с ним в монастыре.

– Знаю, что сегодня у нас будет полно работы, – внезапно сказала Виттория, прервав ход моих мыслей. – Но мне нужно уйти немного пораньше.

Бабушка проскользнула мимо нашей матери, которая варила эспрессо, чтобы подать его вместе с десертами, подняла плетеную корзину, полную небольших улиток, поставила на стол и кивнула моей сестре.

– Вот, свари-ка их для бабалуччи[7], – она хлопнула мою близняшку по руке. – Да не слишком долго, чтобы они не стали резиновыми.

Я подняла брови, ожидая продолжения и того, что бабушка непременно запретит Виттории покидать ресторан, но та ничего не сказала. Пока сестра быстро небольшими порциями отваривала улиток, бабуля измельчала чеснок. Вот она поставила на огонь сковороду с оливковым маслом, и вскоре мы все работали в едином ритме, и я полностью сосредоточилась на рыбе, отбросив все посторонние мысли. Но что-то тревожило мою сестру. Ей придется все рассказать, но позже.

Виттория доставала улиток из воды, а бабушка выкладывала их на сковороду с маслом и чесноком, слегка обжаривала и добавляла немного соли, перца и свежей петрушки. В конце она прошептала над блюдом короткое благословение, поблагодарив еду за насыщение, которое она принесет, а улиток за их жертву. Вряд ли это можно считать магией, но клянусь, еда от этого становилась вкуснее.

– Николетта, – позвала бабушка. Мама отодвинула в сторону последний поднос с готовыми десертами и перекинула через плечо полотенце. – Отнеси чашку бабалуччи своему брату, попроси его выйти на улицу и угостить всех, кто голоден. Это поможет нам с очередью и привлечет больше людей в тратторию.

Может, бабушка и не использовала магию, чтобы влиять на наших посетителей, но она отлично владела искусством соблазнять людей, взывая к их собственным чувствам. Запах жареного чеснока совсем скоро должен был привлечь за наши столики множество голодных посетителей.

Когда мама покинула кухню, бабушка заговорила, погрозив нам деревянной ложкой.

– Вы видели небо сегодня утром? Оно было алым, словно кровь дьявола. Оставайтесь дома, займитесь своими гримуарами[8] и пришейте сушеный тысячелистник под юбки. Дома для вас найдется куча дел. Кстати, амулеты при вас?

Я вытянула свой из-под лифа и показала ей. Виттория со вздохом сделала то же самое.

– Хорошо. Вы же не снимали их, правда?

– Нет, бабуля, – ответила я, игнорируя тяжелый взгляд сестры.

Технически мне даже не пришлось лгать. Когда нам было по восемь, это она сняла свой амулет, а мой оставался на мне. Насколько мне известно, с тех пор ни одна из нас этого не повторяла.

Бабушка сделала глубокий вдох и, кажется, успокоилась.

– Слава Богине. Вы же знаете, что случится в противном случае?

– Наш мир обратится в ужас и прах, – Виттория вытянула руки вперед и скривилась, изображая демона. – Дьявол вырвется на свободу, мы утонем в крови невинных, и наши души будут навечно прокляты и заточены в аду.

– Нехорошо смеяться над богиней, посылающей знамения, Виттория. Эти амулеты могут освободить принцев Ада. Если не хотите быть виноватыми в том, что Мальваги вернутся в этот мир после того, как Первая Ведьма пленила их, прислушивайтесь к предупреждениям.