Егерь. Последний билет в рай

Едва я выкатил скутер из гаража, как появились оба рыжих: Петрович спрыгнул откуда-то сверху, похоже, что с крыши, и заскочил в родную корзинку, одновременно с ним Галя хлопнула входной дверью. Выглядела она гораздо свежее, чем за завтраком. Бледно-голубой комбез местных биологов сидел на ней как влитой, и я невольно залюбовался точеной фигурой. Девушка тряхнула непокорной рыжей копной и смерила меня лукавым взглядом:

– Все никак не угомонишься? Терпи теперь до вечера.

– Всенепременно, – хмыкнул я и оседлал скутер.

Мощный электромоторчик еле слышно загудел, отозвавшись на нажатие пуска, так что мне осталось лишь отпустить педаль тормоза и крутануть ручку акселератора. Скутер послушно сорвался с места, едва не окатив замешкавшуюся Галю фонтаном мелких камешков.

– Кто последний, тот готовит ужин!

Пока что счет у нас был почти равный – четыре три в мою пользу. Галя чертыхнулась и помчалась следом.

Начинался новый рабочий день, за вычетом четырех выходных уже девятый по счету.

Система тау Кита, планета Нереида,18 декабря 2537 года, тогда же

До купола биолаборатории добрались практически одновременно, так что я решил проявить благородство и зафиксировал ничью. Галя с этим предложением нехотя согласилась, и мы втроем направились к центральному шлюзу, оставив скутеры в длинном ряду точно таких же машин. Маршрут за неполные две недели стал привычным, но местный персонал на нас с Петровичем все еще реагировал не совсем адекватно – напрягал мой воинственный вид. Никто кроме меня не разгуливал по лаборатории вооруженным, двое Охотников обычно сидели в закутке у главного входа и далеко не уходили. Я же имел привычку заявляться на планерки полностью экипированным, разве что шлем в помещении снимал.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от вчерашнего: в малом брифинг-зале уже разместились руководители направлений и начальники исследовательских партий, и хмурый доктор Робинсон как раз врубил проектор. Директор базы эти сборища игнорировал, собирая у себя начальников отделов раз в неделю, обычно в понедельник. Собственно, ничего нового мы в ближайшие полчаса не услышим, примерный план работ был озвучен еще накануне. Сегодня он будет доведен до сведения исполнителей официально, и озадаченный народ разойдется по кабинетам, лабораториям и прочим интересным местам. Гале здесь делать было нечего, и она сразу направилась к капсуле скоростного лифта, который соединял с основным корпусом подводный модуль, расположенный с той стороны скальной гряды. В принципе, к нему можно подобраться и по морю, но в этом случае дорога растянулась бы на час с лишним.

По логике мне бы тоже сюда таскаться не следовало. Но я числился отдельной боевой единицей, не подчиненной командиру Охотников капитану Отто Поттингеру, посему приходилось присутствовать и самостоятельно получать задание на предстоящий рабочий день. Сегодня все оказалось столь же скучно и банально, как и вчера, и за день до этого. Робинсон ограничился одной фразой в мой адрес: выдвинуться в составе поисковой партии доцента Раскольникова на остров с координатами такими-то, номер по каталогу такой-то, и провести разведку местности. За прошедшие дни я уже трижды участвовал в аналогичных миссиях, так что сейчас лишь молча кивнул в ответ, дескать, понял. Впрочем, Робинсон уже переключил внимание на следующего подчиненного, и мне оставалось только ждать завершения планерки. Петрович дисциплинированно сидел под моим стулом и даже не пытался слинять – смирился с ежедневным ритуалом.

Наконец все формальности были соблюдены, Робинсон вырубил проектор, и народ загремел стульями, торопясь вырваться на свободу. Мы с напарником благоразумно пропустили вперед основной поток и спокойно вышли в белоснежный коридор, где и уткнулись в того самого доцента Раскольникова – здоровенного мужика с буйной шевелюрой и жидкой бородой, которая почему-то росла клочками. Однако Валентина это не смущало, и он категорически не желал расставаться с сомнительным украшением. В двух миссиях из трех мы работали совместно, так что уже успели наладить дружеские отношения.

– Здравствуй, зверь! – торжественно поприветствовал Раскольников Петровича, не поленившись нагнуться и почесать кота за ухом. Это тоже уже успело превратиться в своеобразный ритуал. – Привет, Олег. Опять за нами увязался?

– Здоров! – Я пожал ладонь-лопату и хмыкнул: – Все претензии к Робинсону. Или кто там у вас план составляет. Надеюсь, сегодня будет не так уныло, как в прошлый раз.

– Размечтался! – закатил глаза доцент. – Знаю я этот островок, были мы уже там, в прошлом году еще. Палец, мля! Достала уже эта политкорректность. Мы его гораздо проще называем, правда, непечатно получается.

– А что, похож?

– Сам увидишь, – отмахнулся Валентин. – Этот фаллический символ торчит посреди острова, видно издалека. Все, хорош прохлаждаться, катер уже ждет.

Раскольников решительно развернулся и потопал к выходу в стартовый комплекс, рассекая людской поток с неумолимостью линкора. Мы с Петровичем пристроились к нему в кильватер и благополучно выбрались на свежий воздух. На бетонированной площадке, одной из длинного ряда, красовался хорошо знакомый мне легкий катер, являвшийся одновременно богато оснащенной передвижной лабораторией. У раскрытого люка пассажирского салона уже топтались двое неизменных спутников доцента Раскольникова – Валерка и Роберт, младшие научные сотрудники и по совместительству аспиранты.

– Кто сегодня водитель кобылы? – поинтересовался я, пожимая руки коллегам.

Петрович по традиции распушил хвост и фыркнул в ответ на приветствия.

– Серегина смена, – сказал Роберт и полез в салон. – Шеф, все готово, можем выдвигаться.

– Датчики не забыли? – строго уточнил Валентин, протискиваясь между двух рядов кресел. – А то вплавь за ними возвращаться будете.

– Как можно, шеф! – возмутился уже Валерка.

– Ты бы вообще молчал в тряпочку, балаболка! – отрезал доцент.

Успевший развалиться в одном из кресел Петрович с негодованием взвыл, подтверждая справедливость возмущения ученого: в прошлый выход ушлые аспиранты «забыли» ящик со сканирующими головками на складе, и нам пришлось отказаться от половины запланированных опытов. Парням, конечно, досталось, но перспективный клочок суши остался без постоянного мониторинга, а повторно туда вернуться не позволял строгий график работ. Мысленно пожелав Петровичу быть терпимее к окружающим, я согнал его с облюбованного кресла и устроился в нем сам. Напарник в отместку запрыгнул на колени к Роберту. Тот ничего против не имел, чем рыжий нахал и воспользовался.

В переборке ожил обзорный экран, и на нас строго глянул пилот Серега – серьезный молодой парень, аккуратно упакованный в штатный летный комбез с символикой «Генезис-3000». В отличие от сменщика, жизнерадостного раздолбая Эда, предпочитавшего яркие футболки с провокационными надписями и легкомысленные бейсболки, Серега был аккуратистом во всем, в том числе и в пилотировании, чем несказанно меня радовал. С ним я был уверен, что катер не ухнет в пике в самый неподходящий момент или не начнет выписывать фигуры высшего пилотажа, обходя стайку местных псевдочаек. Такими штучками грешил Эд, за что неоднократно ловил в бубен, Серега же предпочитал «поспешать не спеша» и был надежен, как сейф в швейцарском банке.

– Все в сборе? – осведомился пилот, хотя прекрасно видел салон на дисплее. – Не забываем пристегиваться. Стартовая готовность. Экипаж желает приятного полета.

– Эй-эй-эй! – спохватился Валерка. – А где охрана? Или они отдельно сегодня летят?

В ответ люк отсека содрогнулся от тяжелого удара и распахнулся, пропустив двоих Охотников в полном снаряжении. Этих парней я не знал, хотя и видел в расположении, так что машинально кивнул в ответ на приветствие и потерял к ним интерес. Охотники заняли оставшиеся кресла, и Серега врубил антиграв, выводя катер в стартовый коридор. Через несколько секунд взревели маршевые движки, выплюнув из сопел струи ионизированного газа, и наш летательный аппарат рванул с места в карьер, стремительно набирая высоту.

Дорога заняла минут двадцать, я даже не успел толком заскучать, заняв себя проверкой снаряжения и прогонкой тестов. Петрович прекратил валять дурака, вернулся ко мне, и я оснастил его приемо-передающим модулем – ажурным ободком причудливой формы, крепящимся у кота на голове. Коннектор уже торчал в гнезде шлема, так что оставалось только запустить стандартную тестовую программу. Коллеги уже были свидетелями этой процедуры и не удивились, продолжая болтать о чем-то своем, а вот Охотникам зрелище было в диковинку, один даже забрало шлема откинул, чтобы лучше видеть. Впрочем, парни оказались понятливыми и процессу не мешали, предпочитали молча смотреть. К тому времени, как я закончил с формальностями, катер уже начал снижение. Педантичный Сергей действовал в полном соответствии с инструкциями: после двух – разведывательных кругов вырубил маршевые движки и аккуратно посадил катер на симпатичной полянке, образовавшейся посреди густых зарослей. Вид с курсовых камер он вывел на обзорный экран, так что пассажиры могли наблюдать все маневр, равно как и остров. Вынужден признать, Валентин был прав: в самом центре островка торчала скала узнаваемой формы, разве что, в отличие от прототипа, грязно-серая, базальтовая. Она была со всех сторон окружена растительностью с темно-фиолетовой листвой, что еще более усиливало ощущение, что под островом залег озорной великан, решивший таким образом показать свое отношение к миру.

Несколько минут результаты телеметрии, поступающие со сканирующей системы, обрабатывал «мозг» катера в режиме реального времени, потом над люком загорелась надпись «готовность», и бронедверь скользнула вверх. Охотники в загерметизированных скафандрах выбрались из салона и неторопливо разошлись в стороны: ритуал первичного осмотра места высадки выполнялся неукоснительно даже на самых приветливых планетах. Люк за их спинами сел в пазы, отрезая пассажирский отсек от потенциальных угроз, и нам осталось только ждать. Минут через пять разведчики дали «добро» на выход, и ученые оживленно зашевелились, выбираясь из кресел.

Я согнал Петровича с колен и вслед за ним выпрыгнул на роскошный травяной ковер, ничуть не похожий на растительность земных тропических джунглей. Еще одна странность, свидетельствующая в пользу гипотезы о затонувшем материке: почти все острова имели плодородный слой из жирного чернозема, хоть и достаточно тонкий – сантиметров тридцать. Видимо, верхние слои за последние тысячелетия частично выветрились, частично их смыло в море, но превратиться в царство песка и глины местная суша еще не успела.

Рядом с катером царила атмосфера нормального рабочего бардака: аспиранты суетились у распахнутого багажного отделения, выволакивая кофры из гофрированного пластика, свертки, ящики и коробки, и сваливали это все в кучу, возле которой скалой возвышался Валентин. Доцент благодушно щурился, подставив лицо солнышку – его черед настанет часа через два, когда помощники развернут многоконтурную систему мониторинга, и начнут поступать первые данные.

Охотники неторопливо курсировали по периметру поляны, пока что с подозрением поглядывая на кусты, но не пройдет и получаса, как они завалятся на травку в тени катера. Разве что спать не будут, чтобы в случае опасности – как показывал опыт, чисто гипотетической – успеть на нее среагировать. Педант-Серега копался в мешанине оптоволоконных шлейфов, торчащих из аккуратно извлеченной из пульта панели – видимо, магнитола барахлит или еще что-то из той же оперы. Если бы было что-то серьезное, фиг бы мы с базы улетели, с его-то характером. Я усмехнулся, представив на его месте Эда. Тот бы уже давно разложил легкое каркасное кресло и потягивал пиво из жестяной банки, ибо бутылочное не признавал, да еще бы отвлекал от работы Валерку с Робертом. Воображаемая картинка получилась очень живой: развалившийся в кресле Эд с закинутыми на плоскость тощими ногами блаженно щурится на солнышко и почесывает свободной рукой живот. Отогнав соблазнительное видение – сам бы не отказался так позагорать, – я отошел от катера на десяток шагов, загерметизировал шлем и активировал баллистический вычислитель, скрутив кукиш на правой руке. Комп ожил, выдав на дисплей с внутренней стороны забрала схему острова, на которой уже были отмечены все участники поисковой партии. Ага, местный GPS работает нормально.

– Петрович, рядом!

Кот перестал гоняться за псевдобабочкой с пестрыми крыльями и пристроился слева от меня. ППМ перешел в рабочий режим, в углу дисплея развернулась миниатюрная картинка с его камеры. Удостоверившись, что «ле февр» заряжен – на всякий случай я использовал патроны с картечью, – я повесил ружье на плечо по-охотничьи, чтобы и не мешало, и можно было быстро изготовить его к стрельбе, и шагнул к ближайшим зарослям. Проникшийся ответственностью момента Петрович слился с травой, и теперь его местоположение можно было вычислить лишь по задранному хвосту. И то если разглядеть сумеешь.

Заросли оказались не такими уж и густыми – между отдельными кипами кустов можно было проскользнуть, тем более с моими не самыми выдающимися габаритами. Уже через минуту поляна скрылась из вида, и я приступил к непосредственным обязанностям: врубил регистратор и дальше двигался, сначала сделав панорамный обзор, а затем по мере необходимости внимательно осматривая отдельных представителей островной флоры. Вычислитель автоматически составлял базу данных и в дальнейшем изученные растения уже не выделял, поэтому с каждым пройденным десятком метров новых объектов становилось все меньше и меньше. Минут через двадцать неспешной ходьбы мы с напарником перешли в режим прогулки: Петрович убегал на пару десятков шагов вперед, делал в кустах круг и возвращался ко мне. В результате каждого такого забега комп выделял один-два новых объекта, к которым я и выдвигался. После осмотра очередного кустика цикл повторялся.

Растительный мир острова оказался довольно богат, но от флоры посещенных ранее объектов почти не отличался – в принципе ничего удивительного, пока что мы действовали в одной и той же климатической зоне. Месяца через три работы в таком режиме придет очередь островов, лежащих южнее, там самую чуточку прохладнее, да и состав почв иной. Тогда и будем искать отличия.

Животный мир был представлен куда скромнее. Пернатых тут было чуть менее чем до фига: они перепархивали с ветки на ветку, срывались с вершин деревьев шумными стайками, периодически даже с земли вспархивали из-под лап Петровича и с завидным упорством пытались нас обгадить. Не со зла, конечно, но от всех мало-мальских птичьих компаний я старался держаться подальше. В основном это были псевдопопугаи, похожие на Карлушу, но разных размеров и самых причудливых расцветок. Один раз Петрович спугнул местного кролика – того самого, сумчатого и несущего яйца. Серо-черная камуфляжная шкурка неплохо его маскировала, пока он не двигался, но на бегу высоко взбрыкивающие задние лапы и куцый хвост на фоне темной растительности выделялись яркими белыми пятнами.

Кстати, листва у растений вовсе не была фиолетовой. Вернее, фиолетовой была окантовка листа или стебля и сетка прожилок, а вот между ними располагалась обычная живая ткань с привычным зеленым хлорофиллом. Это цветовое сочетание издали смещалось в фиолетовую часть спектра, вводя в заблуждение людей несведущих. Да кому я рассказываю, сам в первый день попался.

Насекомых тоже было море, попадались и довольно крупные экземпляры. В их предельно отвратных вкусовых качествах мы с Петровичем убедились еще в первый выход: не почуяв подвоха, мой напарник попробовал на зуб соблазнительного жука, так его чуть не стошнило. Меня тоже – до сих пор всплывает противный привкус на языке. Это насколько же хреново было моему питомцу, если даже я скривился от омерзения! А ведь я уловил лишь слабый отголосок сигнала кошачьих вкусовых рецепторов! Хорошо хоть файервол был включен в коннекторе, а то вычищай потом шлем. Радовал тот факт, что у островных насекомых пока отсутствовали ярко выраженные морфологические отличия – из-за относительной молодости архипелагов? – поэтому ловить мурашей не пришлось: такие образцы уже имелись в коллекции зоологов. Разве что вычислитель без моего вмешательства вел статистику, но мне это совершенно не мешало.

Удалившись от стоянки катера примерно на километр и осмотрев все встретившиеся по пути биоценозы (даже в заиленный ручеек залезть не поленились, правда, кроме тины и водорослей, ничего в нем не обнаружили), я решил сменить тактику. Ничего особо примечательного вокруг не наблюдалось, поэтому я приказал Петровичу перейти в режим патрулирования и направился по азимуту к торчащей в центре острова скале. Вся информация с моего вычислителя шла прямиком в главный «мозг» базы на Флоранс, и по идее нас в режиме реального времени должен был «вести» кто-то из ученых. Но на Нереиде, учитывая наличие данных первичного исследования, этой нормой пренебрегали, предпочитая в спокойной обстановке пересмотреть записи, буде в них обнаружится что-то интересное. Я, признаться, долго к этому не мог привыкнуть, вот и сейчас подсознательно ожидал оклика куратора, но, ясное дело, не дождался. Смирившись с таким пренебрежением должностными инструкциями, я углубился в чащу вслед за Петровичем. Судя по картинке с его ППМ, ничего стоящего внимания, а тем паче опасного в непосредственной близости не было.

Напарник, почуяв свободу, ускакал чуть ли не на километр вперед, потом вдруг стал нерешительно топтаться на одном месте – судя по плану на дисплее, вблизи той самой фаллической скалы. Подгоняемый любопытством, я перестал глазеть по сторонам и целенаправленно начал ломиться сквозь заросли, обходя разве что совсем уж большие деревья и торчащие кое-где валуны. Вообще-то странно видеть такие камни в джунглях на тропическом острове, обычно они свидетельствуют о зонах прохождения ледника. Еще один фактик в копилочку, между прочим. Минут через десять я добрался до места, спугнув по пути пару зайцев и несметное количество птиц, но комп ничего нового не засек, так что отвлекаться не пришлось.

Джунгли кончились внезапно, как отрезанные: между стеной деревьев и серым базальтовым массивом протянулась широкая «полоса отчуждения», поросшая чахлой травой. Здесь же обнаружилась россыпь валунов самых разных размеров. На одном из них изображал столбик Петрович – весьма характерная поза: уши торчком, голова наклоняется то влево, то вправо, как будто кот пытается что-то рассмотреть в подробностях, но никак не выберет нужный ракурс, а хвост беспокойно хлещет по камню. До того задумался, что машинально вернул шерсти естественный цвет и сейчас ярко выделялся на гладкой макушке валуна. Интересно, чего это он почуял? На всякий случай присев под кустом (покрытие-хамелеон послушно превратило скафандр со шлемом в пестрый зелено-фиолетовый ковер), я взял ружье на изготовку и шепнул в микрофон:

– Обстановка.

Петрович прижал уши, но вместо внятного доклада динамики выдали короткую фразу:

– Там… мррр… Стррранное?..

Тягучий синтезированный тенор необъяснимым образом сумел передать вопросительную интонацию, но я и так видел, что напарник не на шутку озадачен. Включив «стереорежим» и развернув окошко камеры ППМ на ползабрала, я уточнил задачу:

– Цель. Наблюдение.

Петрович мотнул рыжей башкой, отчего изображение на левой половине дисплея дернулось, и уставился куда-то на вершину скалы.

Надо сказать, что вблизи она уже не походила на некий мужской орган – видимо, из-за размера: с моей позиции я видел уходящую почти вертикально вверх изъеденную ветром базальтовую стену, самой природой приспособленную под птичий базар. Но пернатые почему-то думали по-другому и облетали каменюку стороной. По крайней мере, даже следов помета я на ней не обнаружил, не говоря про гнезда. Судя по показаниям сканера, с нашей стороны «палец» возвышался на тридцать два метра и имел в диаметре у основания около пятидесяти, постепенно сужаясь к вершине. Активировав рабочее пространство, я вывел на свободную половину дисплея трехмерную модель острова и принялся вращать ее вокруг оси, рассматривая со всех сторон. Точно, ракурс неудачный. Если скалу обойти, то можно и схулиганить: оставить на какой-нибудь ветке оптический датчик, навести его на вершину, а самому подняться наверх. Фотка получится пикантная, к гадалке не ходи. Ладно, замнем для ясности. Пока что не до шалостей, Петрович озадачился не просто так.

Заставив кота осмотреть всю скалу, я врубил увеличение и уже собственными глазами обшарил вершину, но так ничего подозрительного и не обнаружил. Остался последний способ…

– Петрович, взять!

Кот маханул с валуна, в полете изменив окрас на серый, и ужом заскользил между скальными обломками, прильнув к земле. Кончик вытянутого в струнку хвоста огибал встреченные препятствия, ни разу не задев даже мелкий камешек, и вскоре я потерял напарника из вида, сосредоточившись на картинке с ППМ. Еще в детстве я видел по телику передачу про обычных мышей. Там к одной зверушке прицепили камеру, запустили ее в нору, и мышь устроила забег по узкому лабиринту. Ощущения были незабываемые. В случае с Петровичем аналогия полная: он, когда хотел остаться незамеченным, выбирал самый извилистый путь. Получился этакий марш-бросок по пересеченной местности. С непривычки кто-то на моем месте запросто мог потерять ориентацию в пространстве, но мы с напарником долго репетировали, так что для меня зрелище успело уже стать банальным и дискомфорта не вызывало.

Кот быстро добрался до подножия скалы, обежал ее слева и отыскал удобную тропинку, вившуюся почти до верха. Для такого ловкача, как Петрович, подъем трудностей не представлял, и мой напарник принялся изображать горного козла, умудряясь удерживаться даже в самых узких местах. Где не справлялась уникальная координация, помогали когти. Он на шестой этаж по пенобетонной стене забирался, когда мы в санатории отдыхали, а тут какой-то базальт, к тому же порядочно подточенный ветром. В общей сложности на подъем кот потратил минуты три, причем последние несколько метров он буквально крался. Оказавшись на более-менее плоской вершине, Петрович окончательно слился с поверхностью камня и пополз к противоположному краю площадки. Осторожно высунул голову, пошарил глазами – я на пару секунд отключил мимикрию, и напарник меня успешно засек, как и я его. А потом кот нашел взглядом то самое «Стррранное?..», и я озадаченно чертыхнулся.

Надо сказать, было от чего. На небольшом выступе в паре метров от любопытного кота расположилось крайне необычное для местных островов существо: крупная тварь типа летучей мыши с роскошными перепончатыми крыльями, блестящей черной шерстью и головой, украшенной огромными ушами-локаторами. «Мышь» лежала пластом, расправив крылья, и отблески местного солнца играли на антрацитово-черной поверхности. Дохлая? Или у нее на крыльях солнечные батареи? Не, бред. И вычислитель молчит, что характерно. И что делать?..

Пока я задавался этим извечным вопросом, Петрович решил проявить инициативу. Синтезатор уверенно выдал: «Стррранное!!!», и кот сиганул с вершины, в полете раскорячив лапы с выпущенными когтями. Меня чуть не замутило – на дисплее земля стремительно понеслась навстречу, – но мой напарник знал, что делает: приземлился он удачно, практически на хребет твари. По крайней мере, мне так показалось. Но «летучая мышь» имела на этот счет собственное мнение – она умудрилась неведомо как почуять нападение и сместилась в сторону. А вот сгруппироваться для полета не сумела, и Петрович вместо спины вцепился зубами в кончик правого крыла, попутно располосовав когтями перепонку в крайнем сегменте. Существо гортанно каркнуло и, оступившись, рухнуло со скалы, увлекая за собой горе-охотника.

– Пипец котеночку, – потрясенно пробормотал я, борясь с дурнотой: не успел свернуть окошко ППМ и теперь сполна наслаждался ощущением свободного падения.

В отличие от меня, Петрович вовсе не считал ситуацию критической: пока тварюга пыталась расправить крылья, чтобы выйти из пике и уйти в планирование, он подобрал под себя задние лапы и от души пробороздил тушку – длины его тела как раз хватило, чтобы дотянуться. «Летучую мышь» закрутило в воздухе, образовался комок из двух сцепившихся тел, и этот комок дважды приложило о скалу, прежде чем он рухнул на пологий склон, начинавшийся где-то на трети стены, и скатился к подножию. На втором ударе Петрович на мгновение отрубился, но зубы и когти не разжал, всего лишь вернул шерсти естественный цвет, так что внизу оказался черно-рыжий мячик, распавшийся на потрясенную зверюгу и утробно воющего кота, висящего на крыле. Чертов мутант, я чуть в штаны не наделал, а Петровичу хоть бы хны!..

Между тем тварь тоже оклемалась, выпростала из складок на брюхе две мощных ноги типа страусовых и вприпрыжку понеслась к кустам, помогая себе свободным левым крылом и волоча правое вместе с офигевшим Петровичем. «Мышь» оказалась крупной, повисший на ней кот смотрелся бультерьером на бегемоте и совладать с ней самостоятельно не мог. Отпустить же не желал – когда еще такой богатый трофей попадется?