bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

Темлин оцепенел, затем пискнул, потом сглотнул и выдавил:

– Я… я не… я не могу добиться того, чтобы этот проект вновь был запущен… я не способен на это. В это уже вовлечены такие силы… Так много членов Симпоисы уже проинформированы о вопиющем нарушении со стороны Алого Беноля самих основ…

Ямамото прервал его словесный понос легким движением руки.

– Ну что вы, – вкрадчиво-ласково произнес он, – никто и не собирается требовать от вас того, что вы не можете совершить. Мы же вполне адекватные Деятельные разумные, и понимаем, чего можно, а чего нельзя хотеть. – Адмирал примиряющее улыбнулся. – Поэтому мы и не собираемся требовать от вас того, чтобы проект Алого Беноля был бы восстановлен в правах…

Темлин облегченно выдохнул.

– …официально. – Тут Ямамото улыбнулся и все так же вкрадчиво добавил: – А вот неофициально…

Помощник главы Симпоисы похолодел. Это что же… они что же… да нет, не может быть. Если Симпоиса приняла решение остановить какой-то проект – оно окончательное и никакому пересмотру не подлежит. Это – закон. И с этим ничего нельзя сделать. Он выпрямился и уже открыл рот, чтобы это сказать, а затем закрыл и задумался. Интере-есно. Темлин знал, что едва ли не львиную долю усилий его начальник, Желтый Влим, прилагал именно на то, что чтобы Симпоиса либо принимала решения, которые он хотел, либо… чтобы она не принимала по интересующему его вопросу никаких решений. И ничего более. То, что существуют еще какие-то способы достигнуть цели, например, наплевать на решения Симпоисы и сделать по своему, но неофициально, помощнику главы Симпоисы и в голову не приходило. А эти люди говорят об этом так, как будто это для них обычное дело.

– Это надо обдумать, – медленно произнес помощник главы Симпоисы после долгого размышления. Адмирал благосклонно кивнул. Мысли, которые бродили в не слишком умной голове этого мелкого человечка, поставившего целью своей жизни прорваться к вершинам власти, не взирая на то, что для этой самой власти у него не было ничего – ни знаний, ни способностей, ни цели, для которой ему и нужна была бы эта самая власть, – не были для Ямамото никаким секретом. За время своей службы в морском министерстве он повидал множество таких. Для них власть нужна была ради самой власти – и не более. То есть сама власть являлась для них и целью, и наградой, а отнюдь не инструментом для достижения неких, действительно важных целей, как, скажем, для него. И сейчас из разговора с ним, этот человечек внезапно понял, что существует еще одна возможность подгрести под себя побольше власти и влияния. Причем, как ему казалось, быстро и без проблем.

– Обдумайте, – согласно произнес Исороку, – причем, если мы договоримся, я могу пообещать вам, что ни одного грана известной нам информации, которая могла бы скомпрометировать вас хоть в чьих-то глазах, наружу не просочится.

– И той, что могла бы скомпрометировать и Желтого Влима тоже, – тут же потребовал мгновенно оживившийся Темлин.

Адмирал улыбнулся и развел руками:

– А вот это уже зависит от вас.

Помощник главы Симпоисы озадаченно посмотрел на собеседника.

– То есть? Что вы хотите этим сказать?

– О, ничего нового, – пояснил адмирал. – Я просто хочу напомнить, что глава Симпоисы, это такая фигура, которая может решить очень многое. И в случае, если его активность будет мешать нам в дальнейшем продвижении проекта, мы будем вынуждены предпринять усилия, чтобы заставить его сосредоточить всю его активность где-нибудь в других сферах. Например, на восстановлении своей собственной репутации и на борьбе за сохранения поста главы Симпоисы.

Темлин снова похолодел.

– Но… вы понимаете, – растеряно начал он, – я же… мое собственное влияние…

– Так и я о том же, – перебил его Ямамото. – Я хочу сказать, что вы должны замкнуть на себя все потоки информации о текущем состоянии дел с нашим проектом и аккуратно отфильтровывать все доклады главе Симпоисы по этому делу. Так, чтобы Желтый Влим постоянно пребывал в уверенности, что все находится под контролем и развивается по его плану. В этом случае нам не будет совершенно никакой необходимости предпринимать хоть что-то против главы Симпоисы. Понимаете меня?

Помощник Желотого Влима снова задумался.

– А как вы себе это представляете после того, как вы… то есть четверо ваших соратников, бежали из изолятора?

Адмирал рассмеялся.

– Кто, они? – Он кивнул в сторону остальных. – А вы не путаете?

Темлин удивленно воззрился на него.

– Полноте, перестаньте, – Ямамото покровительственно покачал головой, – вы же сами предприняли столько усилий, дабы никакой доступной информации о путешествии как вас, так и уважаемой Деятельной разумной Интенель, к месту расположения изолятора нигде не сохранилось. Мы так же приняли кое-какие меры в этом отношении. Это, конечно, не значит, что ее совершенно невозможно отыскать, но для этого должен появиться хоть кто-то, кто будет искать эту информацию. А откуда он появится, если вы замкнете на себя все информационные потоки, связанные с этим делом? Да еще и озаботитесь тем, чтобы оказаться первым, кто узнает, что данную информацию начали искать. Понимаете меня?

Темлин медленно кивнул, а в его взгляде, направленном на адмирала, начали появляться оттенки восхищения.

– То есть… официально вы еще там, в изоляторе?

– Да, – кивнул Исороку, – согласно всем докладам следящих, медицинских и хозяйственных систем сервисио лечебного изолятора. Даже телеметрия поступает исправно. – Он улыбнулся.

– А… если ваши друзья понадобятся на дискуссии по поводу проекта?

– Они будут доставлены туда с соблюдением всех медицинских требований, – согласно кивнул адмирал. – Просто в этом случае вам надо будет связаться со мной, и мы с вами определимся, как точно это будет сделано.

Вспотевшая рожа помощника главы Симпоисы расплылась в облегченной улыбке, но почти сразу же посерьезнела.

– А на какие ресурсы вы собираетесь опираться в дальнейшем продвижении проекта?

– Ну… – уклончиво ответил Ямамото, – кое-какие ресурсы у нас имеются. К тому же, ныне проект находится уже на такой стадии, когда основные затраты Общественной благодарности уже позади. Так что дальнейшее его развитие будет осуществляться скорее социально и организационно. Хотя, естественно, вы должны придумать, как обеспечить нам пусть и не беспрепятственный, но постоянный доступ ко всем материальным ценностям и оборудованию, которые были разработаны в рамках проекта.

– Это сложно, – насупил брови Темлин.

– Если бы это было легко, мы вполне обошлись бы без любых обещаний вам, – мягко намекнул адмирал, поднимаясь на ноги. – Через полчаса жду от вас первых предложений.

Помощник главы Симпоисы со страхом кивнул, но затем взгляд его упал на тонкую девичью фигуру в противоположном конце грузового отсека «капли», и он тут же встрепенулся:

– Э… уважаемый Деятельный разумный, дело в том, что тут есть еще одна проблема.

– Вот как? – Адмирал насмешливо вскинул брови.

– Да-да, – Темлин торопливо закивал, – дело в том, что я… что деятельная разумная Интенель… ну в общем, она настроена в отношении меня крайне агрессивно. Да что там, она просто взбешена. И если вам не удастся как-то нейтрализовать эту агрессивность, наши совместные планы обречены рухнуть, даже не начав воплощаться.

– Хм. – Адмирал смерил сидящего перед ним человека недоуменным взглядом. – Мне казалось, что взаимоотношения с этой женщиной – это сугубо ваша проблема.

Темлин уныло вздохнул:

– Если так, то у меня нет ни единого способа ее решения.

– Ну что ж, – Ямамото задумчиво потер подбородок, – я посмотрю, что здесь можно сделать. Но должен сказать, чтобы на очень многое вы не рассчитывали. Женщины крайне нелогичны и подвержены эмоциям. У меня не слишком хорошо получается общаться с ними.

Но Темлин обрадованно закивал головой. Неизвестно, что там получится у этого странного человека, но в одном он был совершенно уверен – у него самого абсолютно точно не получится ничего.

Глава 2

Ликоэль проснулся от того, что по комнате распространился аромат кофе. Этим напитком угостил его адмирал, ставший настоящим виртуозом в обращении с «кубом». Хотя, в отличие от остальных мастеров подобного уровня он использовал эти свои возможности вовсе не для того, чтобы изобретать новые цвето-вкусовые сочетания, а для максимально точного воспроизводства вкусов и внешнего вида привычных ему и остальным землянам блюд. Кроме того, он предпочитал извлекать из «куба» не готовые блюда и напитки, а полуфабрикаты для их изготовления, и уж потом доводить блюда до готовности на открытом огне. Впрочем, старший лейтенант Воробьев освоил «куб» не намного хуже адмирала. Из его напитков Ликоэлю пришелся по вкусу квас, а из блюд – нечто под названием «шашлык» и еще «расстегаи». Но сейчас Ликоэль был совершенно точно уверен, что никого из этих виртуозов поблизости не было.

Их с Интенель высадили в одном из горных поселений. Та все еще жутко злилась на помощника Желтого Влима, но после разговора с адмиралом нехотя согласилась не выдвигать против того никаких обвинений и не начинать бучу в Сети. Хотя и попыталась обставить это свое согласие требованием оставить в покое Ликоэля и более не претендовать ни на какие его услуги в проекте. Уж что-что, а моменты, когда можно что-то поиметь от окружающих, Интенель всегда чувствовала прекрасно.

* * *

Невысокий сухощавый человек, которого остальные старшие инструкторы назвали странным словом «адмирал», и с которым мастер был очень слабо знаком, смежил веки, а затем произнес:

– Нет.

– Ну, тогда… – взвилась Интенель, но ее собеседник мягко закончил.

– Я не могу принять решение за него. – Он указал на Ликоэля. – Если он согласится с таким условием, то – да, а если нет. – Тут адмирал развел руками. Интенель тут же развернулась и впилась в мастера горящим взглядом.

– Ликоэль, – начала она, – у меня все готово – место, новый личный терминал… мы уедем. Вдвоем. Только ты и я. И наша любовь…

– Быстро закончится, – грустно усмехнулся мастер. – А потом ты снова станешь ко мне равнодушной и уйдешь.

– Ты… – Интенель свирепо вскинулась и, вытянув руку в его сторону, зашипела, – да как ты смеешь обвинять меня, в том, что я разлюблю тебя?! Я пошла на столь многое, чтобы…

Ликоэль протянул руку и погладил ее по щеке, отчего Интенель сначала замолчала, а затем осторожно повела головой, потершись щекой о его руку.

– Прости, – тихо произнес мастер, – у меня есть долг. Я взвалил его на себя сам, и пока не решу, что я его исполнил, я не принадлежу себе.

Интенель несколько мгновений молча смотрела на него, а затем ее губы задрожали, а на глаза навернулись слезы.

– Ну почему, почему… – прошептала она. – Ведь я же все так хорошо придумала. Ты, я и наша любовь. И никого рядом, потому что нам никто больше не нужен. А ты… – И она резко отвернулась.

И тут послышался тихий голос адмирала:

– Тебе очень повезло, милая… очень. Ты отыскала почти невиданное для этих мест сокровище, – он сделал паузу и тихо произнес, – мужчину. Они у вас тут и не водятся почти… Вот только мужчину из обычного человечка делает именно долг. И цель. Просто желания и хотения, какими бы они ни были – простыми, сложными, низкими, возвышенными, – каковые, конечно, имеются у любого, в этом помочь не могут. Потому что желания – это только твое, собственное, и потому их можно менять, то есть сегодня хотеть одно, завтра другое, послезавтра третье, а долг… долг это то, что требует от тебя мир, то, что ты принял на себя как нечто, что кроме тебя никто просто не сможет исполнить… – Адмирал на мгновение замолчал, а затем тихо произнес: – Смерть легка как пух, долг тяжел как гора. Пойми его и помоги ему исполнить свой долг, потому что самое глупое, что может сделать женщина, это поставить мужчину перед выбором: она – или долг.

– Почему? – не поворачиваясь, так же тихо спросила Интенель.

– Потому что он все равно выберет долг, но несчастными станут двое.

Несколько мгновений все молчали, а затем Интенель все так же тихо спросила:

– А если он выберет женщину?

Адмирал ответил не сразу. Некоторое время он молчал, так что Интенель даже развернулась и вперила в него напряженный взгляд, но потом, когда молчание напряглось и зазвенело как струна, улыбнулся и ответил. Тихо, но твердо.

– Тогда он перестанет быть мужчиной. – После чего поднялся и отошел в тот конец грузового отсека, где устроились старшие инструкторы…

* * *

– Ты проснулся? – послышался голос Интенель, а затем ложе, на котором они спали, слегка покачнулось, и мастер почувствовал, как к нему прижалось горячее женское тело. – А я сварила тебе этого горького напитка. По-настоящему сварила, на открытом огне, а не запрограммировала.

Ликоэль открыл глаза и, мягким движением развернувшись на бок, заключил девушку в объятия. Интенель счастливо вздохнула и закрыла глаза…

Эта глава их сумасшедшего романа продолжалась уже десять дней. Десять дней они были предоставлены сами себе. При прощании, старший инструктор Банг отвел его слегка в сторону и, бросив взгляд в сторону Интенель, спросил:

– Помнишь наш разговор?

Ликоэль, в свою очередь, покосился на Интенель, стоявшую рядом с адмиралом, который что-то говорил ей с любезной улыбкой, и кивнул:

– Да.

– Так вот, я, конечно, могу ошибаться, и у вас, незнамо как, все сладиться в лучшем виде и на всю жизнь, но… не шибко расслабляйся. Женщины не привыкли к тому, что да – это да, а нет – это нет, для них все всегда – может быть. Ну не все, конечно, но такие, как твоя. Стервы по натуре. И это не хорошо, и не плохо, просто это данность. Ну, у таких, как они. Так что, конечно, может случиться и так, что любовь пересилит натуру, но шансы на это не слишком велики. Вот такое тебе мое предостережение. Если оно тебе, конечно, нужно.

Так что все это время мастер ждал, что вот-вот Интенель начнет обрабатывать его на тему все-таки отказаться от дальнейшего участия в проекте, но пока она вела себя просто как по уши влюбленная женщина. И он немного расслабился.


Позавтракав, они оделись и пошли гулять. Ликоэля немного тяготило, что, официально числясь в изоляторе, то есть, скрываясь, он не мог вновь начать заниматься любимым делом. Но зато они много гуляли с Интенель, уходя далеко в горы и иногда даже оставаясь ночевать на небольших горных террасах, устроенных в самых живописных местах горных склонов. Горное поселение, которое Интенель выбрала в качестве их первого после побега совместного пристанища, когда готовилась «выкрасть» его из лечебного изолятора, было не слишком многонаселенным. Так что эти террасы по большей части пустовали. Впрочем, главной причиной этого запустения была отнюдь не малочисленность постоянного населения. Это место пользовалось чрезвычайно большой популярностью у путешественников, и в иное время было бы переполнено. Все дело было в том, что в настоящий момент у жителей Киолы резко ослабла тяга к путешествиям, зато столь же резко возрос дискуссионный раж. И вызван он был тем, что Симпоиса опубликовала результаты расследования последнего проекта Алого Беноля…

Мастер с Интенель прошли дальней аллеей и спустились к парку с фонтанами, уже наполненному гуляющими людьми. Некоторую часть присутствующих представляли подобные им с Интенель парочки, но большая часть из находившихся здесь была распределена по кучкам и, судя по всему, оживленно дискутировала, отчаянно жестикулируя и стараясь перекричать друг друга. Интенель наморщила лобик:

– Мне здесь не нравится. Слишком шумно. Пойдем на ту террасу.

«Той» они называли широкую тенистую террасу, устроенную на окраине поселения, над самым обрывом, с которой открывался живописный вид на горную долину и высокий, высотой не менее семидесяти лиовен, водопад, в который время от времени кто-то сигал. Слава Богам, не с самой террасы, а сверху, с обрыва. На ней всегда толпился народ, любуюсь окрестностями, но из-за шума водопада тихие голоса окружающих были совершенно не слышны даже в двух шагах. Так что если встать у парапета и смотреть на долину, казалось, что они с Интенель в этом живописном месте только вдвоем. А из-за висящей в воздухе водяной пыли там было всегда свежо и прохладно.

На террасе было не слишком людно. Они прошли в дальний конец, там, где от парапета до водяных струй водопада было всего три-четыре лиовена, и казалось, что протяни руку – намочишь ладонь, и облокотились на парапет. Некоторое время оба молчали. Наконец Интенель тихо произнесла:

– Хорошо.

Мастер с расслабленной улыбкой медленно кивнул.

– А… тебе обязательно уезжать?

Ликоэль замер: вон оно, началось… но затем поднял руку и молча обнял девушку за плечи. А она торопливо продолжила:

– Нет, я не о том, чтобы тебе отказаться от своего долга. Или что ты уйдешь из проекта… Но ведь в этом вашем проекте наверное есть какие-нибудь разные задачи. Разные возможности. Может, можно что-то сделать, чтобы ты продолжал участвовать в проекте, но при этом остался со мной?

Мастер повернулся и осторожно поцеловал ее в лоб. В принципе, на первый взгляд в ее предположении была своя логика. Житейская, самая простая, но логика. Но, о, Боги, если бы она знала хоть сотую часть того, к чему их готовили там, в лагере, она никогда бы не задала такого вопроса. Потому что тогда бы ей было абсолютно понятно, что их готовили не для того, чтобы остаться на Киоле. Их готовили для того, чтобы ринуться в пекло…

– Знаешь, – осторожно начал Ликоэль, – я думаю, то, что нас с тобой еще никто не потревожил, как раз и показывает, что пока проект может обойтись без меня. Мои командиры – очень чуткие люди, хотя с первого взгляда о них этого никогда не скажешь. Но потом… – И тут он почувствовал, как напряглись под его рукой девичьи плечи. А потом Интенель резко выпрямилась и сказала:

– Пошли, мне уже здесь надоело. И потом эти раскричались. – Она неприязненно покосилась на плотную группу спорщиков, подобную тем, что кучковались внизу, у фонтанов, образовавшуюся на террасе, пока они смотрели на водопад. Ликоэль согласно кивнул. Слушать пустопорожние рассуждения, на все лады обсасывающие, как не прав Беноль, и как вообще Цветной, да еще почитаемый, как самый могучий интеллект Киолы, мог дойти до такого падения морали, ему совершенно не хотелось.

Они уже дошли до ступеней, ведущих с террасы, как вдруг до Ликоэля донесся громкий возглас одного из спорящих:

– А я говорю, что Беноль прав, прав! Насилие должно вернуться в наше общество!

Ликоэль затормозил и оглянулся. Интенель попыталась было потянуть его за руку дальше, но он мягко придержал ее и, коснувшись губами ее щеки, прошептал:

– Подожди, мне хочется послушать.

Девушка недовольно сморщилась, но ничего не сказала и молча пошла за ним к плотной кучке спорящих, не отпуская его руку.

Они подошли к толпе, собравшейся вокруг нескольких отчаянно спорящих людей. Их было трое – высокий худощавый парень со странно выглядящей вздыбленной бородкой и глазами навыкате, девушка со слегка заторможенным взглядом и лощеный красавец с волосами, раскрашенными в несколько цветов и уложенными крупными завитками. Впрочем, как выяснилось позже, девушка практически не участвовала в споре, ограничиваясь обожающими взглядами, которые она время от времени бросала на красавчика.

– Значит, ты отвергаешь весь путь, который прошла наша цивилизация за столько тысячелетий, все достижения нашей культуры, и утверждаешь, что Белый Эронель ошибся?

– Да, да! – Голос бородатого взлетел едва ли не до визга. – Да, это именно так. Философские построения Белого Эронеля содержат в себе ошибку. Причем – системную. Они основываются на ошибочном предположении, что разум, достигая определенного уровня развития, автоматически отказывается от насилия. Потеря доказала нам, что это не так. Но мы до сих пор закрываем глаза на правду, пытаясь изобрести какие-то непонятные, совершенно нежизненные конструкции, этакие философские кадавры, пытаясь одновременно и ничего не менять, и что-то сделать с Потерей. Чем еще это может закончиться, кроме как еще одной Потерей? Когда же мы наконец позволим себе открыть глаза и назвать вещи своими именами? А не прятаться за витийством и словесными кружевами!

Красавец презрительно искривил губы и… тут он заметил Интенель. Ликоэль протолкался к самому центру плотной толпы, так что они с Интенель стояли буквально в нескольких шагах от спорящих, прямо за спиной бородатого. Вернее, за его спиной стоял мастер, а Интенель чуть в стороне, так что ее великолепная фигура была отлично видна красавчику. Он на некоторое время выпал из спора, чего, впрочем, его громогласный оппонент совершенно не заметил. Несколько мгновений красавчик приценивающимся взглядом откровенно ощупывал Интенель, а затем бросил пренебрежительный взгляд на Ликоэля, и на его губах заиграла легкая и слегка презрительная усмешка… И мастер почувствовал, как руигат внутри него, все это время практически сладко спавший, внезапно проснулся и повел сердитым взглядом. Подобные субчики Ликоэлю были знакомы. Они очень любили пребывать в центре внимания, эпатировать, удивлять, покорять, но сами никогда не доставляли себе труда стать кем-то, научиться чему-то, причем серьезно, основательно. Нет, это было не для них – слишком нудно. А вот подковырнуть, раскрутить человека на какую-нибудь эмоцию – страх, отчаяние, недоумение, боль – это да. В этом они короли. Но этот паразит, самоутверждающийся за счет унижения других, даже не подозревал, что на этот раз он не на того нарвался…

Между тем, красавчик развернулся к бородатому.

– Ну хорошо, допустим, только допустим, что отказ от насилия – ошибка, и нашему обществу не помешало бы вернуть некие элементы насилия обратно. Но как ты себе это представляешь? Кто и как будет нам это возвращать?

– Это, это… – бородатый наморщил лоб и даже нетерпеливо прищелкнул пальцами, – этого не будет делать никто. Это произойдет само собой. Насилие искони присуще биологическому объекту, который мы называем человеком. Оно… инстинктивно для него! Вспомните реакцию ребенка на негативное воздействие – оттолкнуть, напугать, ударить! И только воспитание, извращающее и подавляющее естественные реакции человека, приводит к тому, что мы начинаем испытывать отвращение к насилию. К этому свежему и природному инстинкту, без которого, я утверждаю это, человек просто не может называться человеком! – Бородатый с победным видом окинул взглядом всех собравшихся. А красавчик снова скривил рот в презрительной усмешке. Похоже, презрение было самой распространенной эмоцией среди всех, которые он предпочитал испытывать.

– Это – чушь. Насилие – это пережиток неразумности, это наследие наших животных предков, это…

– Ты говоришь штампами, – взвился бородатый, – вбитыми в тебя нашей убогой системой воспитания…

– Уйдем отсюда, – наклонившись к уху мастера прошептала Интенель. – Мне неприятно, как он на меня смотрит.

Ликоэль молча кивнул и уже собирался развернуться, как вдруг красавчик сделал раздраженный жест рукой и, сделав несколько шагов, остановился в одном шаге от мастера, упер в него взгляд и громко произнес:

– Ты приводишь аргументы, которые бездоказательны.

Так, что мастеру даже в первый момент показалось, что он обращается именно к нему. Но это было ошибкой. Просто, похоже, у красавчика был этакий безотказный прием. Вот так, выкатив глаза, воткнуть взгляд в человека в упор и… обычный человек действительно имел все шансы потеряться в такой ситуации, смутиться занервничать и сдаться перед этой беспардонной наглостью. Но Ликоэлю даже стало немного смешно. Этот глупенький и не подозревает, что такое поймать на лезвие боевой нож, направленный тебе в горло или в левое легкое. И испытать мгновенное счастье оттого, что успел, перехватил, парировал. И сумел увернуться от боли. Но именно мгновенное, потому что стоит долю секунды промедлить, и это лезвие ударит куда-нибудь еще. Или прилетит другое. А тут всего лишь взгляд мелкого наглеца. Ну, смешно же…

– Я? – несколько недоуменно отозвался бородатый. Так же введенный в заблуждение тем, что красавчик пялится на Ликоэля.

– Ты. – Красавчик вздернул уголок верхней губы в совсем уж презрительной гримасе. – Если уж ты утверждаешь, что насилие – это инстинкт, так докажи это. Ведь все мы знаем, что врожденные инстинкты нельзя устранить насовсем.

Бородатый озадаченно посмотрел на него, но красавчик уже протянул руку к Ликоэлю.

– Прошу вас, Деятельный разумный, помочь нам развить поле аргументации нашей дискуссии, – велеречиво начал он, все еще кривя губы в высокомерной усмешке, после чего повернулся к бородатому и произнес: – Вот, смотри. – После чего быстро отвел руку назад и со всей дури засветил Ликоэлю пощечину… вернее, попытался. Потому что руки мастера сработали автоматически. Блок, перехват, болевой – и отчаянно заверещавший красавчик повис на классической висячке. Так, во всяком случае, этот прием называл старший лейтенант Воробьев. Ошарашенные слушатели испуганно отшатнулись в стороны, так что Ликоэль, Интенель и бородатый с девушкой внезапно оказались в центре довольно большого свободного пространства. Мастер еще несколько мгновений подержал красавчика на болевом, а затем наклонился к его уху и прошептал:

На страницу:
2 из 5