Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

Джон Т. Эплби

Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

© ЗАО «Центрполиграф», 2018

* * *

Предисловие

Из всех английских королей никто, за исключением, может быть, Вильгельма Рыжего и Ричарда III, не имел худшей репутации, чем Иоанн. Какая часть этой репутации основана на известных фактах его жизни, а какая на шекспировской пьесе – сказать трудно. С уверенностью можно утверждать лишь одно: намного больше людей читало пьесу, чем историю правления короля Иоанна. Читателям хорошо известны три факта, касающиеся короля Иоанна: он приказал Хьюберту де Бургу ослепить молодого Артура, подписал Великую хартию вольностей и потерял все свои сокровища, пытаясь пересечь залив Уош.

То, что мы называем известными фактами его жизни, почерпнуто по большей части из повествований современных хронистов. Все эти исторические документы были написаны монахами, относившимися к Иоанну враждебно из-за его долгой борьбы с папой, и несдержанность высказываний заставляет заподозрить их в необъективности. Таким образом, с самого начала приходится полагаться на мнение предвзятых авторов и постоянно иметь в виду, что, вероятнее всего, нам преподносят худшие стороны характера Иоанна и наихудшую из всех возможных трактовку его действий.

Пьеса Шекспира, служащая источником общепринятого мнения, основана на труде епископа Бэйла, который был нелепой попыткой представить Иоанна своего рода Генрихом VIII, предвосхитившим на три столетия разрыв с Римом. Шекспир отверг большую часть религиозной полемики Бэйла, но сохранил искаженную версию правления Иоанна.

Читая эти два произведения и пытаясь решить, в какой степени они следуют истории и в каких аспектах отклоняются от нее, я понял, как мало информации о короле Иоанне нам доступно. Труд Кейт Норгейт об Иоанне Безземельном, опубликованный в 1902 году, больше не издается и является труднодоступным изданием. Работа доктора Сидни Пейнтера «Правление короля Иоанна» является глубоким научным исследованием, однако в ней не сделано попытки изложить события из жизни короля в хронологической последовательности. Других биографий короля Иоанна мне неизвестно.

Тогда я обратился к современным хроникам – Роджера Ховеденского и Роджера Вендоверского и попытался собрать из них рассказ о жизни Иоанна. Эта книга – результат моего прочтения этих хроник, дополненный информацией из трудов других авторов, таких как Джеральд Уэльский, Ричард из Девайзеса, Ральф из Коггесхолла, а также авторов жизнеописаний святого Гуго, епископа Линкольна, и прославленного рыцаря Уильяма Маршала. Я также использовал письма из различных средневековых собраний. По возможности приводил эти письма целиком, поскольку они, во-первых, не являются общедоступными, а во-вторых, язык этих писем уже сам по себе интереснее, чем любой пересказ.

Книга о жизни короля Иоанна предназначена для широкого круга читателей, а вовсе не только для специалистов по английской средневековой истории. Поэтому в ней нет обычных научных аппаратов – сносок и библиографии. По словам одного из персонажей мисс Комптон-Бернетт, «я собираю факты из нескольких источников в один, и потом это называется биографией».

В написании этой книги мне помогали многие, и всем этим людям я искренне признателен. В первую очередь я благодарен сотрудникам библиотеки Университета Арканзаса, которые обеспечили мне доступ в свои фонды. Также я безмерно благодарен доктору Джону Кларку Джордану, заслуженному декану магистратуры этого университета, который подал мне идею этой книги и терпеливо выслушивал мои высказывания о проблемах, с которыми я столкнулся в процессе ее написания, и Джозефу Майклу Лэлли, эсквайру, за его многочисленные критические замечания и предложения.

Джон Т. Эплби

Глава 1. Иоанн, Граф де Мортен. 1167–1184

Приход Иоанна в мир привлек к себе мало внимания за пределами спальни его матери, королевы Элеоноры (Алиеноры). Будучи четвертым сыном Генриха II, на трон которого уже претендовали три его весьма энергичных старших брата[1], он, казалось, был обречен на жизнь в сравнительном забвении и не мог рассчитывать на титул выше графского. И в течение тридцати лет Иоанн действительно пребывал в забвении, оставаясь незамеченным в тени своего отца, величайшего правителя, которого когда-либо видела Англия, и старших братьев – страстных, очаровательных, непоседливых, вечно пререкающихся ярких личностей, совершенно затмивших своего младшего брата. Когда наконец после тридцати двух лет забвения он взошел на престол, вся Европа еще отлично помнила Ричарда, его брата, в сравнении с которым Иоанн выглядел весьма мрачной фигурой. В век, когда высшим достоинством мужчины считалось умение воевать, кто мог сравниться с Ричардом Львиное Сердце?

Тем не менее Иоанн все же имел малую толику тех качеств, которые позволили Генриху и его старшим сыновьям завоевать сердца и воображение людей. Всю жизнь Генрих любил младшего сына, и его вероломство разбило сердце старого короля, в то время как предательство старших сыновей лишь ожесточило его и подтолкнуло к борь бе. Возможно, Генрих любил Иоанна только потому, что его больше никто не любил. Его определенно не любила мать, поскольку Элеонора, после того как Генрих обратился к другим женщинам, сохранила всю свою привязанность для Ричарда. После смерти отца Ричард обращался с братом с полупрезрительным дружелюбием и, судя по всему, никогда не принимал все его интриги и заговоры всерьез. Генрих выбирал в друзья самых лучших и мудрейших людей королевства, Ричард – самых храбрых воинов, а также лучших поэтов и музыкантов. У Иоанна, похоже, не было друзей, за исключением тех сомнительных типов, которых привлекал к нему личный интерес.

Иоанн подозревал всех – а иначе и быть не могло, поскольку он вырос в атмосфере предательства и междоусобной войны, в которой сыновья сражались то с отцом, то между собой и в любую минуту могли отказаться от своих обязательств и переметнуться на другую сторону. На основе такого опыта Ричард научился строго судить людей, а Иоанн – не доверять всем людям без исключения.

В 1167 году, когда родился Иоанн, его отцу, Генриху II, было тридцать четыре года, и он уже тринадцать лет был королем Англии. Генрих был человеком безграничной энергии, постоянно занимавшимся активной деятельностью. Он не мог ни минуты усидеть на месте – разве что когда читал. Еще он сидел, когда ел. Даже слушая мессу, он проводил больше времени в беседах с официальными лицами, чем следя за службой.

Его любимыми занятиями были охота и чтение. Говорят, у него всегда в руках были или лук, или книга. Он не выносил установившейся рутины и постоянно таскал за собой двор по всей Англии и своим обширным континентальным владениям. Нескончаемые переезды с одного места на другое, пусть и не всегда с головокружительной скоростью, навязанной Генрихом, были обычной чертой жизни королевского двора того времени. Так король мог выслушать просителей и осуществить правосудие в разных регионах своей страны. Кроме того, монаршей свите было легче по очереди посещать королевские замки, разбросанные по всей Англии, и потреблять местную продукцию на месте, чем везти все необходимое со всех частей Англии в некое место, где постоянно обитал двор. Ведь в век долгих и тягостных путешествий на телеге можно было проехать не более десяти миль в день.

Даже когда Генрих собирал со всех своих владений знать на совет, он мог проигнорировать его и охотиться с раннего утра до ночи.

Он обладал неистовым темпераментом, иногда падал на пол в припадке безумной ярости и в гневе грыз тростник. Все представители анжуйского дома были подвержены таким приступам гнева, и их чрезмерные эмоции добавляли правдивости легенде о дьявольской крови в их роду. Джеральд Уэльский рассказывает следующую историю:

«Некая графиня Анжуйская, обладавшая невиданной красотой, но имевшая неизвестное происхождение, на которой граф женился только из-за ее прелестей, редко ходила в церковь, а когда была там, не выказывала большой набожности. Она никогда не оставалась в церкви до тайного канона мессы, а всегда уходила сразу после чтения Евангелия. Эту привычку с большим удивлением наблюдали и граф, и придворные. Наконец, однажды, когда она пришла в церковь и готовилась уйти в привычное время, четыре рыцаря по указанию графа схватили и удержали ее. Графиня быстро сбросила плащ, за который они ее держали, и, схватив двух маленьких сыновей, которые были под правой полой плаща, в правую руку и оставив двух других сыновей, стоявших слева от нее, на глазах у всех присутствующих вылетела из высокого окна церкви».

Джеральд добавляет, что Ричард часто ссылался на эту легенду. По его мнению, не было ничего странного в том, что сыновья постоянно враждовали со своим отцом и друг с другом, поскольку все они произошли от дьявола и к дьяволу уйдут.

Привязанности Генриха тоже были сильными. Всю свою жизнь он щедро одаривал любовью сыновей, которые, в свою очередь, делали все возможное, чтобы ее лишиться. Он был верен друзьям, среди которых были лучшие и самые благородные люди своего времени. Он презирал внешние проявления королевского величия, со своими людьми обращался с фамильярностью, и к нему можно было прийти в любое время дня и ночи.

Во времена, когда платье было простым, Генрих отличался небрежностью в одежде. Богатые люди, и мужчины и женщины, носили просторное платье, доходящее до щиколоток, с длинными рукавами до запястий, перетянутое на талии ремнем или кушаком. Поверх него в холодную погоду надевали плащ или накидку с капюшоном, которая застегивалась на горле или на плече брошью. Генрих привез из Анжу моду ношения накидки, доходящей только до колен, а не до щиколоток, как было принято в Англии, за что заслужил прозвище Короткий Плащ. Платья разных полов различались скорее по цвету и убранству, чем по крою. Правда, приблизительно в это время женщины начали носить длинные конические рукава, под которыми часто были плотно прилегающие нижние рукава. Одежда мужчин, как правило, была зеленой либо коричневой или пурпурной – по большим праздникам.

Занимаясь верховой ездой, мужчины носили тунику до колен и короткую накидку. Рабочий люд одевался в туники до колен (называемые «смок») и бриджи до щиколоток, обмотанные на коленях ремешками. Какое носили нижнее белье – если таковое тогда вообще существовало – неизвестно. Возможно, женщины носили какую-то сорочку, а мужчины – нечто вроде подштанников.

Обеспечение тепла зимой всегда было проблемой. Дома, даже сильных мира сего, состояли только из большого зала с высокой крышей, скорее напоминающего амбар или небольшую церковь, в котором проходила вся жизнь домочадцев. Только позже появилась отдельная спальня для хозяина и хозяйки, а остальные домочадцы спали на полу на тростнике, которым устилали полы замка. В крупных хозяйствах еду готовили в отдельных небольших постройках. В 1204 году, когда Иоанн ремонтировал свои дома в Марлборо и Ладжершолле, он приказал построить в каждом из них новую кухню для приготовления еды, причем с печью в каждой, достаточно большой для жарки в ней двух или трех быков. В небольших домах готовили на центральном очаге в зале. Ели на разборных столах на козлах, которые собирали к каждой еде. Табуреты, сундуки и, возможно, высокие стулья для хозяина и хозяйки довершали нехитрую меблировку.

Продуваемые сквозняками залы обогревались с помощью дровяных каминов, устанавливаемых в центре каменного пола. Дым выходил через отверстие в крыше. Люди старались согреться, надевая больше одежды и подбитые мехом плащи. Они много времени проводили на открытом воздухе и успевали закалиться. Так что человек вроде Генриха, с красными руками и обветренным лицом, вероятно, чувствовал себя в привычной обстановке, находясь под деревом в лесу, и не искал особого комфорта в помещениях.

Автор жизнеописания святого Гуго, епископа Линкольн ского, рассказывает, как Генрих, разозлившись на прелата, призвал его к себе. Прибыв по вызову, Гуго обнаружил короля и его свиту сидящими в кружок на земле. Генрих приказал всем игнорировать епископа, и на его приветствие никто не ответил. Гуго сел на землю рядом с королем, который взял у кого-то иглу и зашивал дыру в своей перчатке. Гуго некоторое время молча следил за его трудами и, наконец, воскликнул: «Как ты похож на своих кузин из Фалеза!» Генрих, не выдержав, расхохотался и объяснил придворным, что прелат имеет в виду мать Вильгельма Завоевателя, простолюдинку из Фалеза, места, известного своими кожевенниками.

Генрих был человеком энергичным – и умом, и телом. Он принес своему многострадальному королевству, измученному анархией и гражданской войной Стефана и Матильды, сильное центральное правительство, которое оказалось эффективным сдерживающим центром для центростремительных тенденций феодальной системы. Каждый барон считал себя независимым господином. Он сам вершил правосудие на своей земле, чеканил монеты и, когда появлялась возможность, вел войны с соседями.

Генрих положил всему этому конец. Он сделал свои суды высшими и постепенно ограничил сферу влияния баронских судов. Он безжалостно подавлял самочинные военные действия и разрушал замки всех баронов, посмевших его ослушаться. Он стал не только феодальным хозяином, но настоящим королем своей страны, принеся закон и порядок на землю, истерзанную беззаконием. Королевский суд снова стал высшим в Англии.

Мать Иоанна – Элеонора Аквитанская, – обладавшая не менее сильным характером, чем ее супруг, определенно была одной из самых замечательных женщин своего времени. Являясь герцогиней Аквитанской, она в 1137 году вышла замуж за Людовика VII Французского и десятью годами позже вместе с ним отправилась в Крестовый поход на Святую землю. Ее обращение с фрейлинами было веселым и легкомысленным. Она откровенно наслаждалась удовольствиями Антиохии, а двусмысленные отношения с ее дядей, Раймундом Антиохийским, даже вызвали слухи об инцесте. Да и вообще ее, свойственная южанкам, жажда жизни, движения и эмоций порождала множество разговоров среди крестоносцев, что чрезвычайно огорчало серьезного и набожного Людовика. Элеонора, со своей стороны, обнаружила, что вышла замуж за монаха, а вовсе не за нормального мужчину. После возвращения из Крестового похода брак, продолжавшийся пятнадцать лет и не давший наследников мужского пола, был расторгнут по причине близкого родства супругов. Декрет объявили 21 марта 1152 года.

Вскоре после развода Элеонора предложила себя и Аквитанское княжество, которое включало большую часть территории Южной Франции, молодому Генриху, который после смерти отца стал графом Анжуйским и герцогом Нормандским. У юноши был также хороший шанс, как у старшего живущего законного потомка деда по материнской линии, Генриха I, сменить своего кузена Стефана на троне английского короля.

Все это делало его одним из самых привлекательных женихов Европы, даже без учета того, что он был веселым, красивым и лихим парнем девятнадцати лет от роду с яркими золотисто-рыжими волосами, ясными серыми глазами и сильным стройным телом мужчины анжуйского дома. Хотя Элеонора была его старше на десять или одиннадцать лет и ходили слухи, что она была любовницей его отца Жоффруа, когда тот был сенешалем Франции, Генрих принял ее предложение. Его не остановил пример отца, который женился на женщине десятью годами старше его и был вынужден изгнать ее из своих владений. Возраст Элеоноры ничего не значил для Генриха в сравнении с ее богатым приданым.

Они поспешно поженились в мае 1152 года, через два месяца после развода Элеоноры. Вскоре после этого Генрих был официально признан наследником Стефана, тот умер, и Генрих и Элеонора были коронованы, став королем и королевой Англии. Церемония прошла в Вестминстерском аббатстве 19 декабря 1154 года. Ее провел архиепископ Кентерберийский Теобальд.

За пятнадцать лет брака у Элеоноры и Людовика родилось только две дочери. Но Генриху она рожала детей с воистину удивительной регулярностью. В начале 1153 года (ходили слухи, что это было слишком рано, если говорить о приличиях) она родила Уильяма, который прожил три года. В 1155 году родился второй сын, Генрих. В 1156 году на свет появилась дочь Матильда, в 1157 году – любимец матери Ричард, в 1168 году – Джеффри, в 1162 году – Элеонора, в 1165 году – Иоанна.

Иоанн, последний отпрыск Элеоноры Аквитанской, родился, вероятно, в Оксфорде, в канун Рождества 1167 года. Утверждают, что он был крещен в большой черной базальтовой купели, которая до сих пор находится в церкви Прешута, в Марлборо. Иоанна отдали кормилице, после чего о нем ничего не известно в течение трех лет.

Помня о своей тревожной юности и трудностях, с которыми он столкнулся при восхождении на трон, Генрих на протяжении своего правления неоднократно предпринимал попытки обеспечить упорядоченный раздел владений между сыновьями после его смерти. Эти попытки принесли ему много проблем и стали основой множества конфликтов как между сыновьями и отцом, так и между братьями. А последние два десятилетия жизни Генриха они нарушали его покой практически постоянно.

В качестве первого шага к выполнению своего плана, когда Генриху-сыну было только пятнадцать лет, 14 июня 1170 года, отец организовал его помазание и коронование королем Англии. Церемонию в Вестминстере провел Роджер Понт-л’Эвекский, архиепископ Йоркский. Ему помогали епископы Дарема, Рочестера, Лондона и Солсбери. На следующий день после коронации Генрих заставил всех своих графов и баронов принести клятву верности и преданности молодому Генриху и повторить клятвы верности, которые они дали ему как наследнику Генриха I в 1162 году.

Этот акт, не имевший прецедентов в Англии, вызвал много неприятностей и в то время, и впоследствии. Коронация преемника короля при жизни короля правящего противоречила английским обычаям. Более того, право старшего сына стать преемником отца еще не было окончательно признано, и процедура избрания нового короля народом, существовавшая до Вильгельма Завоевателя, до сих пор соблюдалась. Действия Генриха подразумевали, что корона – его личная собственность, которую он мог передавать по своему разумению. Такое нарушение древних традиций королевства было оскорбительным для многих в Англии.

Более того, помазание и коронация являлись правом только архиепископа Кентерберийского. Ссора между Генрихом и Томасом Бекетом в то время была в самом разгаре, и Томас бежал во Францию – в ссылку в Понтиньи. Со дня своего посвящения в сан он в высшей степени ревностно относился ко всем почестям и привилегиям своего положения, и это вопиющее нарушение его заветного права, показывающего его исключительное положение в английской церкви, усилило ссору. Зарвавшийся Роджер и помогавшие ему епископы, по жалобе Томаса, были отлучены от церкви папой Александром III, который уподобил их «безрогим баранам».

Третьим отрицательным следствием этой коронации стало то, что она превратила во врага Англии Людовика VII Французского. Молодого Генриха, во исполнение амбициозных планов отца, касающихся женитьбы сыновей, в 1160 году, в возрасте пяти лет, женили на Маргарите, дочери Людовика от второго брака с Констанцией Кастильской. Это был важный союз, укрепивший узы между двумя правителями. Кроме того, приданым Маргариты стал Нормандский Вексен, спорная территория, граничившая с Нормандским герцогством Генриха, на полпути между Руаном и Парижем.

Узнав, что его дочь не была коронована вместе с супругом, Людовик посчитал это оскорблением и, возможно, даже отказом от брака. Он сразу собрал армию и вторгся в Нормандию. Старший Генрих в июле 1170 года тоже поспешил в Нормандию и помирился с Людовиком, обещав, что в следующем году юная пара будет коронована вместе. Обещание было выполнено 27 августа 1172 года, когда они были в Винчестере, архиепископом Руанским Ротру.

Однако сильнее всех пострадал молодой Генрих. Досрочная коронация явно не пошла ему на пользу. Хотя он был помазан и коронован, отец отказывался предоставлять ему реальную власть в стране, корону которой он носил, продолжая крепко держать бразды правления в своих сильных руках. За тридцать пять лет правления старший Генрих провел в Англии только тринадцать лет, но даже во время своих частых и длительных отлучек он поручал правление юстициариям, а не сыну.

Молодой Генрих постоянно просил отца дать ему реальную власть над какой-то частью своего наследства, сделав его королем Англии, герцогом Нормандии или графом Анжу в действительности, а не только номинально. Тогда он мог бы осесть и набраться опыта управления. Но Генрих отказывался. Он предпочитал держать на поводу старшего сына, наделенного титулами, но лишенного и власти, и средств.

Вскоре после примирения с Людовиком старший Генрих, все еще находившийся в Нормандии, тяжело заболел. Опасаясь, что болезнь может оказаться смертельной, он завершил раздел земель между сыновьями, который начал с коронации старшего. Молодой Генрих должен был получить, кроме Англии, Нормандию и все земли, которые старший Генрих унаследовал от отца – Жоффруа Анжуйского. Ричард получал Аквитанию и земли, принадлежавшие его матери, Элеоноре. Джеффри, третий сын, получал Бретань, которой Генрих управлял в интересах Конана Младшего и его дочери и наследницы Констанции, а также земли Констанции. И Ричард, и Джеффри должны были признать своего брата Генриха господином. Таким образом, великая империя Генриха, протянувшаяся от Шотландии до Пиренеев, в какой-то мере сохранялась.

Здесь мы наконец слышим о юном Иоанне – впервые после его рождения. Он получал, в отличие от огромных территорий, выделенных братьям, графство Мортен в Нормандии. Хотя его титул был важным – его получали члены правящего дома Нормандии, – он давал больше престижа, чем власти, поскольку графство было маленьким. Поэтому ему сразу дали прозвище Иоанн Безземельный.

Генрих выздоровел от болезни, ставшей причиной раздела земель, и отпраздновал Рождество в Бюре, что в Нормандии, вместе с супругой и сыновьями Ричардом, Джеффри и Иоанном – новым графом Мортеном. Последнему тогда было три года.

Однако празднования прекратились, когда стало известно о событии, потрясшем христианский мир. Томас Бекет, с которым Генрих вроде бы примирился и который вернулся в Кентербери в начале декабря, отказался снять с архиепископа Йорка и епископов Лондона и Солсбери наказание отлучения, наложенное папой за участие в коронации молодого Генриха. Когда три епископа прибыли в Нормандию и доложили об этом Генриху, тот эмоционально воскликнул: «Что за презренных глупцов и трусов я вскормил в своем доме! Ни один из них не может избавить меня от этого зазнавшегося выскочки!» Четыре рыцаря из его домашней свиты восприняли слова монарха буквально, отправились в Кентербери и 29 декабря убили архиепископа прямо в его соборе.

Генрих сделал вид, что потрясен этим варварским деянием. Да и на самом деле убийство лица, посвященного в епископы, в святом месте было диким и святотатственным актом, от которого стыла кровь в жилах даже у самых черствых людей. Разумеется, король немедленно снял с себя всякую ответственность за это деяние. Хотя покойный архиепископ стал его заклятым врагом, Генрих все же не мог забыть, что в первые годы правления они были близкими друзьями, и, вероятно, не остался равнодушным к столь кровавому концу своего бывшего сподвижника.

Но одной только демонстрации горя было недостаточно. Папа угрожал наложить интердикт на все земли Генриха и его самого отлучить от церкви, если он не покается публично и не подчинится церкви без каких бы то ни было условий. Но до того как до него успели добраться папские легаты, Генрих отбыл завоевывать Ирландию.

Он высадился там в октябре 1171 года, и штормовая зимняя погода прервала все его связи с другими владениями на шесть долгих месяцев. Вернувшись в Нормандию в мае 1172 года, Генрих немедленно встретился с папскими легатами, отрекся от причастности к убийству архи епископа, обещал покаяться и отказался от своей позиции по тем пунктам, по которым существовали разногласия между ним и Бекетом. При этом он руководствовался отнюдь не только угрызениями совести. Генрих осознавал, что назревает бунт, угрожающий его короне, и не мог себе позволить в столь непростое время враждовать с церковью.

Этот бунт, который назревал уже долгое время, был ускорен желанием Генриха обеспечить своего младшего сына. В его основе было множество причин. Это желание молодого Генриха получить хотя бы какую-то власть, на которую он мог претендовать благодаря своим титулам; враждебность Людовика VII, который не упускал возможности подтолкнуть своего молодого зятя к выступлению против отца; а также недовольство многих представителей английской знати суровыми мерами по искоренению беззакония, процветавшего во время анархии правления Стефана Блуаского, – король желал, чтобы все население Англии подчинялось законам и королевской власти. Почему Джеффри и Ричард присоединились к этому мятежу – неясно. Не исключено, что этого потребовала их мать. Поводом для него стали брачные планы, которые Генрих наметил для своего сына Иоанна.