Избранное

Хади Такташ

Избранное: стихотворения, поэмы

© Татарское книжное издательство, 2017

© Шаехов Л. М., сост., предисл., 2017

* * *

Голос Такташа

В татарском народе есть такое крылатое выражение, что татарская поэзия ХХ века стоит на трёх буквах «Т», где первая из них Габдулла Тукай, вторая – Хади Такташ, третья – Хасан Туфан. Все они – корифеи нашей литературы, показывающие её истинное лицо – и глубину мысли, и искренность чувств и побуждений, и национальную принадлежность, имеющую крепкие, сильные корни… Ведь поэзия – это не только собрание стихотворений, являющихся произведениями высокого искусства, но и, в первую очередь, свод мыслей и слов, которые властитель пера посылает будущим поколениям. Там таится национальная особенность, передающийся из века в век, из поэта к поэту национальный код: родной язык, обычаи, культура, история…

Хади Такташ является очень значимой фигурой татарской поэзии 20 – начала 30-х годов прошлого столетия, где он сформировался сначала как поэт-бунтарь, восставший против политики Страны Советов, вскоре в какой-то степени уступивший своим идеалам, но не изменившийся внутри. Наверное, поэтому его жизнь оборвалась на склоне лет, когда ему было всего лишь тридцать. Он смог высказать всё то, что давало росток в его душе к этому времени. Такташ раскрылся и вырос как поэт-трибун, поэт-лирик, а также как ярый и пламенный публицист, прозаик и драматург.

Самым весомым и важным, сложным и глубоко продуманным произведением поэта является драматическая поэма «Трагедия сынов земли». Он начал писать её в виде фрагментов, всё более оттачивая и совершенствуя, довёл до уровня трагедии в шести действиях. По утверждению литературоведа Хатипа Гусмана, среди первых пробных стихотворений Хади Такташа, написанных в 1915 году, было стихотворение о Кабиле-Абиле[1] (о Каине и Авеле). Известно также, что «Трагедию сынов земли» поэт продолжил в 1918 году в Бухаре и в 1920 году в Оренбурге. Произведение было завершено в 1921 году в Ташкенте, в 1923 году оно было издано отдельной книгой[2] и в том же году 12 апреля поставлено на сцене Татарского государственного театра. Постановку осуществил знаменитый режиссер, артист, драматург Карим Тинчурин. В премьере роль Идеи исполнил сам Такташ.

В «Трагедии сынов земли» поэт по-своему пытался понять и объяснить глобальные изменения и невыносимые трудности, которые принесла Октябрьская революция. Своё отношение к происходящим в стране событиям он передал через религиозные мифологические сюжеты, проблему свободы личности рассматривал в нравственно-философском плане.

К произведениям, написанным в годы сотрясений, относятся стихотворения «Газраилы» (1916), «В тёмные ночи» (1916), «Изгнанники неба» (1918), «Казнённый пророк» (1918), «Голод-патша» (1920), «Тени» (1922), «Такташ умер» (1923) и другие. Они мрачны, темны, но в то же время достоверны. Поэт же воспевает свой век, в котором живёт, таким, какой он есть.

Поэзия Хади Такташа напоминает длинный путь, выходящий из темноты и уходящий в солнечную даль. Ведь произведения, которые пробуждают в душе светлые, красивые, тёплые чувства, приятно читать, так как душа человека просит именно таких стихотворений. Среди них «Маленький разбойник» (1926), «Сегодняшняя красота» (1927), «Исповедь любви» (1927), «Мукамай» (1929), «Алсу» (1929) и другие.

Написав поэму «Письма в грядущее» (1931), поэт предсказал жизнь себе и своим стихам в будущих веках. Как говорят в народе, татарин приносит себе предвещанное.

Сегодня если красота умрёт,Её росток у нас взойдёт.Своими грубыми рукамиГрядущего мы красоту создали, —

пишет он, оглашая свои пламенные слова в седые века и веруя в жизнь татарского народа, родного языка и литературы.

Ленар Шаех

1916

Газраилы[3]

(Против первой империалистической войны 1914 года)

Поднялся он в горы, взошёл он на скалы,И крылья свои опустил он устало.Лучится звезда на челе его ясном,От чистого взора заря запылала.Заря запылала и мир озарила,Но ветры пришли и сказали уныло:– Ты лишний здесь, ангел!Тут скорбь, тут могилы —Над этой землёю царят газраилы!На эту звезду прилетел он когда-то,Чтоб счастьем её одарить небывалым:В блаженном Эдеме цветы он посеял,Прекрасные, красные, их поливал он,И песнь распевал онО небе, о неге,И раем он делалВсю этуПланету.Но был недоделан, увы, недоделанТот рай, – в нём цветов не хватало местами,И вновь за цветамиТогда улетел он.И снова, и сноваПо звёздам порхал он, цветы собираяДля рая земного.Когда ж наконец он вернулся —О горе! —Увидел он горы костей человечьих,И крови увидел он целое море.Взбесилась земля, блещут копья стальные,Легли мертвецы на дороги земные,И адское пламя повсюду играет.Планета прекрасная меркнет, сгорает;Лишь пепел остался в садах и на гумнах;Дом радости сделался домом безумных.– О, кто они, злые и хищные души?Откуда явились, чтоб рай мой разрушить?Откуда? —Никто не ответит. Лишь, воя,Снаряды летят над его головою.Задумался он. Что за время настало?И крылья на землю склонил он устало.Лучится звезда на челе его ясном.От ангельских взоров заря запылала.Заря запылала и мир озарила,Но ветры приблизились, шепчут уныло:– Ты лишний здесь, ангел! Тут скорбь, тут могилы —Над этой землёю царят газраилы!

В тёмные ночи

Как жгучий яд, текут ночные думыВ бескровных венах высохших моих,А мрачные мечты – как даль степная,Где лишь порывы ветров ледяных.Душа изранена, угаснет скороОт хищных стрел, от роковых мечей;Хочу я умереть – уйти навекиИз мира злобных джиннов-палачей.Кому свободно здесь, пусть остаётся…А я уйду – покину гнусный ад.Распутная земля! В твоих объятьяхТеперь лишь змеи жадные кишат!Взлечу, стерев следы свои земные,Исчезну в чистой, голубой дали, —Там буду в небе реять одиноко,Вас проклиная, изверги земли.Уйду от вас, – но нет, не позабудуВовек моих проклятий и обид:Пусть вдалеке, покой ваш нарушая,Зловещий, хриплый голос мой звучит.

1917

В пустынях Туркестана

Что за свет там, заря? Что за огни?К какому идёт мир порогу?Почему не видны светлые дни?Почему туманна дорога?Над страной мусульман мрак распростёрКрыла, поглотить её хочет.Куда ни пойди – всюду тьмы костёр,Пречёрны до жути здесь ночи…Солнце, ты где? Где сияешь, луна?Лучистые, где вы, рассветы?Где ты, красивая чудо-страна?Вопросы одни… нет ответов.Где революции людям несутЗарю долгожданной свободы?Мир вверх тормашками перевёрнут,Чтоб жили духовно народы?!Где ты, духовная, сытая жизньВ стране неразменного счастья?Иль ты мираж, что в пустыне дрожит?Хотел бы об этом узнать я!Или на нас, чистых сердцем, табуНаложено властною руцей?..Здесь ночь, здесь не люди – рабов табун,Пустыня вокруг – не укрыться!..

1918

Изгнанники неба

Каменных гор вековые громады,наверно, расплавил бы этот луч —Луч милосердья, в глазах её чистыхсиявший, как солнце сквозь полог туч.Дочь неба, несчастных потомков Адамавсего лишь на миг пожалела она —И вот в четырёх стенах подземельялежит повержена, обречена.Раскинулись волосы чёрной тучей,ручьями текут по сырой земле,Шёлком одели ей грудь и плечи,тенью лежат на скорбном челе.В пыли потускнело прекрасное тело,и только – лучистым звёздам сродни —По-прежнему ярко глаза блистают, —куда ж неподвижно взирают они?..А сверху, сквозь щели чёрной решётки,течёт в подземелье сиянье луны,Как будто все взоры безмолвной ночина дивную узницу устремлены.И кажется, в этой тиши бездоннойсмолкли все звуки, все голоса, —Весь мир взирает самозабвеннов её таинственные глаза.Она ведь сияющей дочерью неба —звездой милосердной цвела в небесах,С безгрешных высот на грешную землювеками взирала в скорбных слезах:Видела кровь, неправду, мученья,страдала, томилась за род людскойИ вот, наконец, к властелину вселеннойявилась, палимая горькой тоской,Пред падишахом небесным склониласьи так повелителя стала молить:«Пусть люди забудут вражду и рабство,не хватит ли слёзы и кровь им лить?..»А что ей ответил Аллах небесный?«Изменница ты! Отступница ты!И место твоё – на земле, в оковах,средь голода, холода и темноты!..»Сказал – и свершилось его повеленье:падучей звездой просверкав во тьме,Низверглась на землю изгнанница неба —очнулась в холодной тесной тюрьме.С тех пор небеса от неё отвернулись…А боль всё сильней, тоска всё острей…Годы идут… И давно эти муки,давно эта жизнь опостылела ей!..Чу! Газраила – ангела смерти —громадные крылья шумят вдали,От их могучих, широких взмаховрассыпались тучи по краю земли.Стало пустынным огромное небо,и воздух застыл, зловещ и тяжёл.Спустился с небес беспощадный вестник,к подножью виселицы подошёл.С острых концов распростёртых крыльевгустая кровь стекает ручьём,Зрачки немигающих глаз громадныхжарко пылают адским огнём.«С неба изменницу сверг Всевышний,сегодня же час её смертный настал!» —Победоносно, чтоб всем было слышно,приказ Аллаха он прочитал.Дверь распахнул угрюмой темницы…Вошёл… И вдруг… Что случилось с ним?..Всегда беспощадный, высокомерный,застыл он, растерян и недвижим.Два дивных алмаза – глаза он увиделжертвы невинной… И в тот же мигВзор её чистый лучом правдивымв жестокое чёрное сердце проник!И сразу смягчились, преобразилисьвестника смерти злые черты, —Застыл он в смятенье, впервые почуявприлив состраданья и доброты.Бессильно поникли зловещие крылья —будто к земле исполин прирос,А на щеках, холодных и жёстких,вдруг заблестели полоски слёз.Впервые забыл он, что должен исполнитьАллаха безжалостный приговор, —В нём искру зажёг доброты справедливойэтот невинный лучистый взор,И перед прекрасной дочерью неба,хоть и лежавшей в грязи сырой,Упал на колени посланец грозный,служить готовый лишь ей одной!Да, на колени упал!.. Но в страхе,вскрикнув, как под ударом ножа,С трудом волоча гремящие цепи,отпрянула дева, молясь и дрожа,Зажмурилась, мук ожидая жестоких,но вскоре, собравши остаток сил,Пугливо, прерывисто заговорила,и горестный зов услыхал Газраил:«Не трогай меня!.. Умоляю… Не трогай!..Ответь сначала: кто ты такой?Зловещ твой приход, ужасен твой облик,хоть вижу, что вестник ты неземной,Ты – житель небес, но не светлого рая,уж слишком злобны твои черты,Ладони от крови густой багровы,пламенем жгучим глаза налиты.Скажи, из каких ты краёв явился,нежданно прорезав ночную тишь?Какую мне страшную тайну откроешь,какую зловещую весть сообщишь?Ответь!.. чья свежая кровь стекаетс острых концов твоих чёрных крыл?..О-о!.. Неужели тебя я узнала?..Не вестник ли смерти ты – Газраил?..»И отвечал ей посланец могучий —негромко, взволнованно отвечал,И голос под гулким сводом темницы,как мягкий морской прибой, зазвучал.Века и века беспощадно и грозновещал он людям их смертный час,Но – чудо! – участливо и милосерднозвучал его голос на этот раз:«Не бойся меня!.. Да, ты догадалась:я – вестник смерти, скорби и слёз,И велено мне, чтоб забрал твою душуи в адский подземный пламень унёс.Пришёл за тобой я, изгнанница неба,но взгляд твой увидел, – и в тот же мигВпервые отрадный луч состраданьяв мою беспощадную грудь проник.Из чёрного льда у меня было сердце —его своим взором согрела ты…Я многих безвинных казнил, но не виделтакой чистоты, красоты, правоты!Не бойся меня!.. Клянусь, что решил ядоброе дело хоть раз совершить —Тебя я спасу, дам свет и свободу,мрак этих стен смогу сокрушить!Дай цепи сначала сниму!..» И с улыбкоймогучие руки простёр Газраил —Железные грубые тяжкие звеньясразу, как жалкую гниль, раздробил.Но что это, что?.. Чуть багровые пальцыкоснулись девичьих нежных рук,Как обожжённая, вскрикнула дева,а белые руки обуглились вдруг,Покорно смежились густые ресницы —лучистым глазам не сиять никогда…Прекрасная дева, безгласная девалежала пред ним холоднее льда.И сразу: «Будь проклят, клятвопреступник!Позор и проклятье на все времена!» —На свитке небес зажглись и погаслигрозящие, огненные письмена.Чу!.. Зазвенел клинок!.. Это в гневезловещий вестник в небо взглянулИ длинный булат – слепящую саблю —на чёрную землю злобно швырнул.Швырнул – и рукою, багровой от крови,грозя побледневшим немым небесам,Крылами шумя и ввысь обращаясь,так возгласил, могуч и упрям:«Будь проклят и ты, небесный владыка!Отныне мне твой ненавистен рай!Будь проклят и ты, повелитель надменный,в твои небеса не вернусь, так и знай!Твоим я слугою был самым верным,а ныне узнал, узнал твой обман, —Из века в век убийцей наёмнымтебе я служил, коварный тиран.Да, каюсь я, горько каюсь пред всеми:бесчестно обманут я был тобой,О сколько по воле твоей беспощаднойя крови невинной пролил людской!Не счесть приказов твоих преступных,какие безропотно я исполнял:Казнить благородных, рубить правдивыхменя каждодневно ты заставлял.Зато не жалел ты щедрых подарков,отлично знал, чем купить меня,Ко мне подсылал самых дивных гурий,чтоб совратить, обольстить меня,Потоком даров, драгоценных, несметных,как цепью алмазной, был связан я, —Не брезговал – брал я твои подачки,и горько за это наказан я!..Впервые отрадный луч состраданьяво тьме ощутил я – в тоскливой груди,Как в чёрный лёд, вошёл в моё сердцежертвы безвинный взор: – Пощади!..Решил ей помочь я, сломать её цепи,несчастную вывести из темноты…Но ты всё предвидел: ты ядом смерти,как видно, мои пропитал персты.Едва я доверчивых рук коснулся,в них влился мой смертоносный хлад,Не смог я добро сотворить… Но в этомлишь ты, вероломный палач, виноват.Ты знал, что ослушаться буду готов я,почувствую жалость к её судьбе,И мне помешал!.. Но коварства такого,Всевышний, вовек не прощу тебе!Довольно! Теперь пред тобой не унижусь,тебе я вызов бесстрашный шлю:В твой пышный, лживый дворец небесный,клянусь, никогда уже не вступлю.И не подсылай обольстительных гурий,в сады меня райские не завлекай:Мой взор не прельстят теперь, не обманутни горы богатств, ни волшебный рай!Отныне я вижу, отныне я знаю:украшен престол горделивый твойНе блеском созвездий – слезами невинных,не зорями алыми – кровью людской.Отныне я понял: обмана и злобыполны все дела и веленья твои,Возвёл ты чертог своего величьяна человечьих костях и крови.Обманут, отравлен, подкуплен тобою,наёмным убийцей я долго служил,Но хватит! За все свои униженья,за все твои козни отмстить я решил.Как ты не простил моего состраданья,так подлой лжи не прощу тебе, —Отныне с тобою помериться силойхочу в небывалой, гневной борьбе.Прощай!.. На земле я решил остаться,в поля справедливых битв ухожуИ всем угнетённым сынам Адамао всех злодеяньях твоих расскажу.Горящее, словно могучее пламя,багряное знамя я людям вручу,Отныне войну я тебе объявляю —за счастье людей сражаться хочу!»

Казнённый пророк

(Голос погибшего перед Октябрьской революцией)

IНе проклинайте меня, о цветы-бутоны!Вас пробуждая в рассветной тиши,Сюда босиком прихожу я каждое утро,Пою-напеваю в лесной глуши.Зачем прихожу?Молодые бутоны! Скажите!Всем расскажите! Зачем прихожу?Ах, нет… Прошу: уж лучше молчите…Не шелестите! Слышите? Не шелестите!А я перед озером этим, на самом краю,Тихонько-тихонько, главу склонив, постою…Я ведь не первый год вот так на зареЗдесь, у воды, одиноко сидеть люблю:Негромко пою, потом помолчать захочу,Опять запою, опять замолчу… А о чём пою?Деревья могучие, вспомните: с юных днейРазве не часто я спал у ваших корней?Молод я был тогда, но прошли года,А сейчас взгляните,Каким усталым, каким бессильнымСтарым скитальцем вернулся я к вам сюда!Вернулся – зачем?.. Но ведь это страна моя,Родные края, где, надеясь из года в год,«Тимур вернётся и нас спасёт!» —Повторял голодный, скорбный народ.А я?..Мать – она и сейчас всё такая же мать;Но даже она мне прямо в глаза иногдаТак поглядит, что голову я склоняю,И кровью лицо заливается от стыда.Бедная мать…IIСкажи мне, мать! В день моего появленья,Кем станет твой сын, молилась ли ты?С мольбой исступлённой, громко рыдая-плача,Лицом о кровавую землю билась ли ты?Быть может, ты так молилась: «Да станет сын мойСыном всего народа, светом в его борьбе!..»Быть может…Скажи, о мать, утешь злосчастного сына,Из дальних краёв вернувшегося к тебе!Солнце – свидетель, что я за свободу бился,Оно повидало меня в разгаре грозного дня!Но палачи, безжалостные злодеи —Они убили… Они казнили меня.IIIКинжал я точу, о мать, роковой кинжал,Мне даже гостя сейчас твоего не жаль!Я крови желаю, о мать, я крови желаю, —Лишь кровью упившись, смою свою печаль!Не удивляйся, прости мне такие слова, —Не ведаю, что говорю я… Схожу с ума…Какой печали огонь на моём лице,Ты понимаешь? Взгляни – и поймёшь сама.IVПолночь… О мать, я виселицу воздвигаю:Отдан приказ – повесить меня должны.Виселицу воздвигаю, чтоб молодым пророкомВзлететь, растаять в море голубизны…Приди, о мать! Поцелуй на прощанье сына!Новым мессией покину я мир… Но сперва,Со сломанной саблей, с петлёй на шее стоя,Последние, гневные произнесу слова.И тучами в небе станут мои проклятья,Наземь посыплются ливнями жгучих стрел, —Горы обрушатся, хлынут потоки крови,Земля покроется грудами вражьих тел!Станут мои проклятья клинками молний,В землю вонзят возмездья стяг огневой,Встав на груди угнетателей, справят праздник —Грозный, торжественный праздник свой…Не плачь, моя мать:«Разлучили меня с сыночком!..»Слёзы и стоны замкни в груди.О мать! Прошу тебя, мать: когда я погибну,Снова борца молодого роди…VЦветы я посеял, о мать, цветы огневые,Пусть прорастут – ведь должны прорасти они?Под свежею лаской весенних, утренних ветровПусть расцветут – ведь должны расцвести они?Когда ж расцветут, когда огнём запылают,О мать моя, пусть люди их соберутИ пусть мой памятник – мой надгробный облик —Пламенем алых цветов обовьют.Пусть будет высечен на моём надгробьеВечно смеющийся охряно-рдяный рот!А на груди«Казнённый пророк» – напишите,Пусть эту надпись каждый прочтёт.Вот мой кинжал, о мать, закалённый, острый!Желанье сыновнее выполни до конца:Убей меня, а из крови моей горячейСнова роди молодого борца!Я вышел в мир, желая привольной жизни,Но злобные джинны мне преградили путь.Я крикнул: «Свободу!» —Они же меня схватили,Руки скрутили, опутали грудь…Я стал соловьём, взлетел на весенний тальник,Чтоб людям вольные песни петь,Они же и тут не отстали – ловцами стали,Меня завлекли в коварную сеть.Я взмыть хотел, воззвать к родному народу,Крылья уже развернул, но они опятьМеня окружили, кровавые, чёрные птицыСтали кричать, заставили замолчать.Где ж вольная жизнь, о мать? Где полною грудьюМожно вздохнуть? Где свет и простор?Или же где та бездонная пропасть, в которой,Прячась, оплакивать свой позор?..Солнце – свидетель, что я за свободу бился, —Оно повидало меня в разгаре грозного дня!Увы, палачи, безжалостные злодеи —Они убили… Они казнили меня…Но нет! Я не умер! Нет, я ещё не умер!Дайте кинжал мой, дайте скорей, прошу!В последний разМой последний завет предсмертныйВсему народу провозглашу!Эй, угнетённые! Скорбные! Дети страданий!Голодные! Падшие! Мученики! Рабы!Идите сюда! Все, кто в угрюмых шахтах,В клетках тюремных, в когтях судьбы!Я вам расскажу о пороках и преступленьяхТех, что пируют в залах роскошных дворцов,О бурях грядущих, о наводненьях гнева…Слышите?! —Ах, не идут… Не слышат мой зов…Сил ещё нет у них… Подняться не могут —Их руки в оковах, мучатся взаперти…Они – во тьме, в угрюмых колодцах жизни,Больны, голодны… Не могут ко мне прийти!..

1920

Голод-патша[4]

Ночь… бесхозная пустошь вокруг…Невесёлые мысли кружат.Я кричу… Крик тяжёл и упруг…Никого…Только ветры блажат —Озабоченно и тяжело,Умножая в душе жуткий страх.Песня ветра – о том, как жилосьВ этих богом забытых краяхВ безысходной смертельной тоске……Краснолицый правитель стоит;Устрашающий взгляд – вдалеке;Груды тел и костей – жуткий вид…Аккуратно причёсан; седой,Цвета местной земли борода;Перелётный чужак-богатырь,Где он царствовал – мёртвый пустырь.Властелин здешний – голод-патша;Обнажённый клинок – палаша,Он свидетель бессчётных боёв,Им порублена уйма голов.Вот упал сын свободной страныК неприступным господским ногам,К небесам руки обращены,Губы шепчут одно: «Хлеба! Нан[5]!»

Моя клятва

Взываю к тебе:Эй, угнетённый,Обманутый, утопший в крови народ!Не в силах терпеть этот ужас, знамёнаЛюбви поднимем и двинем вперёд!(Вытащу из крови народ трудовойИ к вечному счастью выведу его!)Запишите в летопись, ангелы судьбы,Великую клятву – эти слова правы;Печатное слово правды – стены дробит;Пред непреложной истиной – скала дрожит!..Вооружённый словом, лишь раз дёрну руцей,Оковы, вериги вековые – порвутся…Змеюки! Прочь, не будет у вас жизни.Раздавим гадюк, не видать им порогов.Свет впереди, счастье лучами брызнет,И следа не останется от пороков…Смотрите на это знамя,Что я над собой вознёс…В нём кровь, пролитая нами,И море слёз…

В лунном сиянье

И сердце, и душа моя, и вера,Со светом лунным слившись, потеклиЗа горизонт по темноте волнистойИ плавно отделились от земли,И, пролетев через леса и нивы,Сквозь мглу туманов, тяжких и густых,Они до красных воинов домчались,Домчались, чтоб прославить подвиг их.И вот, раскинув крылья, опустилисьНа знамя красное, приветствуя егоПриветствиями пламенными. ПеснюПел от всего я сердца своего.Пел песнь Свободы. И надгробный камень,Встав на колени, я поцеловалИ всем бойцам,Погибшим смертью храбрых,От всей страны привет передавал!

1921

Утешение

1Ветер рычит…Ветер рычит, говорит мне злобно:– Для всех ты чужим родился на свет!..Мой край насмехается: – Сын недостойный,в тебе ни любви, ни религии нет!..А кто любил? Чьей любовью рождён я?С какою тайной я связан, с какой?Никто не знает, никто не скажет…Увы, я погибну, сожжён тоской!Вокруг – только злые, тупые, глухие,у них, как холодные камни – сердца,Меня окружают их тёмные толпы —хохочут и мучат меня без конца.А годы идут… Правдивую веруискал я, искал – не нашёл ничегоИ лишь потерял надежду на счастье —последнее светлое божество.Не дали лучей ни луна, ни солнце,чтоб мог я шагнуть на истинный путь,Волшебницы-звёзды, великие думы —все-все сговорились меня обмануть.Любые радости и красоты,чуть гляну, теряют свой яркий цвет,Каноны всех вер – одно лицемерье,чья ложь оставляет кровавый след.Я словно во тьме потонул навеки,совсем одинок я, опоры нет…Ах, если б хоть кто-нибудь знал, ответил:зачем я, зачем родился на свет?..2УтешениеЯ родился, чтоб таинственным звономпесен моих разнестись по стране,Чтоб мир потрясти!.. О да, всё мощнееБайрона дух оживает во мне.Настанет день: в небе жизни тёмнойзвёздами слёзы мои заблестят,От звуков моих вдохновенных песенвесь край расцветёт, как весенний сад…Тогда, откликаясь на зов мой могучий,и небеса, и земля задрожат!

Трагедия сынов земли

Драматическая поэма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Адам.

Хава (Ева).

Кабиль (Каин) – их первый сын.

Абиль (Авель) – их второй сын.

Аклима – сестра-близнец Кабиля.

Газазил – вестник Идеи.

Джабраил – вестник Закона.

Микаил – вестник Власти.

Азраил (Газраил) – вестник Смерти.

Другие дети Адама, ангелы, скелеты.

Голоса.

Явление первое

Тёмный лес, тёмная ночь. В глубине сцены видны причудливые очертания вздыбленных к небесам горных вершин, вулканов. Когда открывается занавес, на сцене нет никого. Вокруг – зловещая тишина.

ХОР-ПРОЛОГ

(наполняет мощным звучанием всю природу)

Ночь. Небеса высоки и темны.Уснул весь мир, тишиной объят,Уснули люди, уснул их разум,Уснула любовь, и надежды спят…Уснул Аллах, спят горы и небо,Над всей природою – сон и мгла.Уснула луна – этой тёмной ночьюНад Каф-горой она не взошла,Она не взошла…Только вулканы всю ночь напролётК небу взметают огонь и дым —Огонь и дым взлетают столбами,Потом тяжелеют седыми клубами,Ложатся на землю туманом густым…

Хор постепенно затихает. Изредка доносится рычание тигров. Вдруг невдалеке – громкий, мучительный выкрик. И снова тишина. Появляется могучий вестник Идеи – сверкающий лучами Газазил.

Газазил

Чей голос?.. Чу! Надрывающий душуЧей горестный зов донёсся сейчас?Кто плачет этой зловещей ночью?Чей это стонет тоскливый саз?!

Пауза.

Кто там, в угрюмой тьме заблудившись,Путник иль джинн, рыдает в ночи?Кто молит о чём-то владыку небаИ плачет – кровавые льёт ручьи?

(Кричит в сторону.)

Душа горемычная, эй!.. К властелинуРуки за помощью не простирай!Пред этим обманщиком не унижайся,Кровью не плачь, себя не терзай!Он – беспощадный враг милосердья,Он горд и жесток, он предать огнюВесь мир готов!.. Его рай небесныйС потоком багряной крови сравню!..

Быстрыми шагами покидает сцену. Кругом слышится устрашающее рычание тигров и медведей, завывают волки. На сцене появляется Кабиль. Он измучен. Медленно выходит на середину сцены. Долгое молчание.

Кабиль

…Во тьме этой мрачной я заблудился,Всю ночь среди гор и лесов брожу.Чтоб отдохнуть, чтобы сном забыться,Нигде приюта не нахожу.Повсюду, в душу вселяя ужас,Тигры рычат, глазами блестят…Страшны их следы… Шипящие змеиОстрыми стрелами впиться хотят…

(Подняв руки к небу.)