Волчица

– Ну, где ты там застрял?

– Да иду уже, иду.

Ржавый вылез, Блондин вырвал у него канистру и начал обливать дом бензином. Потом откинул пустую канистру в сторону, чиркнул зажигалкой и отошел.

Огонь весело побежал по периметру дома, поднимаясь все выше и выше, пока языки пламени полностью не поглотили его.

– Что ты на меня так смотришь? – спросил Блондин, уловив полный ненависти взгляд Ржавого. – Даже не думай! Ты на кого батон крошишь?

– Да я что, я ничего, – опустив глаза, промямлил Ржавый.

Ничего, я с тобой еще поквитаюсь, случай подвернется, за все ответишь, подумал Ржавый.

– Все, валим отсюда! – крикнул Блондин.

Треск и гул пожара был слышен даже на краю тайги. Ржавый обернулся, посмотрел на горящий дом и вздрогнул. Ему почему-то стало жаль и убитого им лесника, и его молоденькую дочь. Ржавый не был особенно сентиментальным – он никогда не прощал причиненного ему зла, но и о добре не забывал. Он был уверен в том, что если бы девушка не оказала ему помощь, и он бы вернулся в избушку со сломанной, почти болтающейся рукой, Блондин с ним не стал бы церемониться – пустил бы в расход. И еще он знал, что если Блондин найдет Волчицу, он поступит с ней так, как говорил. Или и того хуже…

Плетясь за Блондином по тайге, он подумал, хоть бы девчонка слиняла подальше и заныкалась получше, чтобы ее никто никогда не нашел…

В деревне заметили пожар. И сразу смекнули, что горит не тайга, а старое лесничество. Срочно вызвали пожарных и милицию. Давно по деревне бродили слухи, что объявились какие-то беглые, которые часто наведывались к Веронике на заимку. Кто-то болтанул, и пошло-поехало. Девка она одинокая, ладная. Все боялись, как бы чего с ней не случилось, но навестить сироту, или чем-то ей помочь не решались. Все придерживались мнения – сиди тихо, не получишь лиха!

Милиция приехала первой. Пожарка почти следом за ней. Ведь если пожар перекинется на тайгу, беда коснется всех. Участковый подошел к уже рухнувшему, догорающему дому и долго, почти заворожено смотрел на пламя. Этого он не ожидал никак. Где же Митька? Что с Вероникой? И естественно мысли работали только в одну сторону – хоть бы Митька был жив, а что там с девицей, у которой, по его мнению, рыльце было в пушку, которая что-то явно знала, но не хотела сказать, ему было все равно. Ну, жаль, конечно, девку, но Митька-то племянник, родная кровь…

– Ну, что там, как думаешь? – подойдя к одному из пожарных, спросил Виктор.

– А откуда я знаю? Теперь только криминалисты определят, есть там тела или нет. Че ж мне в огонь лезть или головешки разбрасывать? Залили, и то хорошо. И что на тайгу не перекинулось тоже удача – вишь, ветер какой разыгрался?

– Вижу, – вздохнул Виктор и вдруг вспомнил, о чем договаривался с племянником. Он велел криминалистам, как следует обследовать местность, даже учитывая, что пожарные затоптали почти все следы. Но канистру все же нашли, изрядно обгоревшую, но с одной стороны краска только немного потрескалась. Значит, можно и пальчики найти.

Виктор отошел к пролеску, затем тихонько, подошел к реке, оглянулся, не видит ли кто, и нагнулся к большому, лежащему наполовину в воде дереву. Там было маленькое дупло. Он просунул туда руку и… поблагодарил Господа, к которому, как ярый коммунист, обращался исключительно редко. Вытащив маленький, свернутый в трубочку листочек бумаги, он снова огляделся и положил письмо в карман.

Когда он вернулся, пожарка уже уехала. Возле дымящихся головешек толпились его коллеги.

– Вить, – сказал один из криминалистов. – Пальчики второго в картотеке нашел. Освободился в прошлом году. Не беглый. Кличка Ржавый. А в подполе, чьих пальцев только нет… Ну, хозяев дома естественно полно, но есть еще одни – нашего участкового. Хороший был мужик. Но… Дружба-то у них с лесником давняя была. Когда Вероникин папаша сидел, наш Пётр там вертухаем был. Так что, дружбаны они еще с тех времен. А кое-кто удивлялся…

– А кто убил, так и неизвестно? Больно похоже убивали друганов! – задумчиво сказал новый участковый.

– Пока еще не точно, но подозреваю Ржавого и Штыря. Но есть кто-то еще. Эти два на мокруху бы не пошли. Кто-то надоумил или заставил.

– Ладно, поехали. Тут уже нам делать нечего. А вот того авторитета, который всеми этими делами заправляет, нам надо бы побыстрее вычислить.

– Опять глухарь! Только вот за убийство участкового с нас отдельно спросят, а это дело одной веревочкой со всем этим связано.

Виктор сел в машину и пока был один быстро достал записку и прочитал:

«… Дядя Витя, нас вынудили уйти. Ушли в тайгу, дороги не знаю, когда вернусь тоже, но с нами все хорошо… Дорога дальняя, идем в какую-то избушку, так что связь теряется. Если не вернусь до весны, не волнуйся. И не ищите нас, Вероника говорит, что места там непроходимые и нас там никто не найдет. Ни бандиты, ни милиция…»

Виктор скомкал письмо, и сплюнул в форточку машины:

– Вот дурачок! Куда понесло? Что я теперь его родителям скажу? Ушел в тайгу на зимовку? Да и я тоже хорош! Молодого парня прямо в пекло засунул…

Глава 9. НОЧЛЕГ С УДОБСТВАМИ

Вероника и Митька прошли без отдыха почти целый день. Дон, обвешанный торбами, шел впереди и выискивал тропки, чтобы было легче пройти. Тропок, собственно, никаких и не было. Просто он обходил места с завалами старых, уже отживших деревьев. Молодые люди были ему за это очень благодарны, силы их были уже на исходе. На всем своем пути они не встретили ни одного человека – ни грибника, ни ягодника, так как эти места были уже далеко от деревень и поселков. Они шли к небольшому таежному озеру, где хотели устроиться на ночлег, помыться и пополнить запас воды. Дальше путь им предстоял еще более трудный, так как в тех местах было много болот, а еще дальше их ждали небольшие предгорья и овраги, которые им надо было преодолеть. Шли они уже три дня, Вероника иногда смотрела карту и сверяла путь компасом.

– Я устал тащить эту проклятую тележку, может, все-таки оставим твой фикус где-нибудь на солнечной полянке! – воскликнул Митька и сел.

Вероника тоже присела на ствол старого дерева, вытерла пот со лба и с иронией сказала:

– Тогда выкидывай ружья и патроны, а мамкин фикус я выбрасывать не позволю.

– И что ты так к нему привязалась? Мало ли фикусов, которые сажали наши матери и отцы.

– У тебя мать жива? – тихо спросила Вероника.

– Жива, конечно. И отец.

– А я сирота! – в глазах у девушки показались слезы, она отвернулась от Митьки и прошептала, – а это, все, что осталось от моих родителей. И если ты устал его тащить, значит, его потащу я!

– Да ладно, не плачь, Вероник, дотащу я его. Раз он тебе так дорог.

– Он дорог мне как сама жизнь! Да и тебе теперь тоже…

– Не понял? – озадаченно взглянув на девушку, спросил парень. – А я-то тут причем?

– Ты пошел со мной. А, значит, связал свою судьбу с моей, вот и все объяснение.

– Это ты на что сейчас намекаешь? – испугался Митька. – Я теперь, что жениться на тебе должен?

– Ну, и дурак же ты, как я посмотрю! – грустно улыбнулась Вероника.

– Что это сразу дурак? – обиделся парень. – Просто ты такие странные вещи говоришь!

– И ничего странного. Бандиты видели нас обоих. И ищут теперь нас двоих, а не только меня!

– А-а. Ты об этом! – успокоившись, вздохнул Митька. – А зачем им вообще нас искать? Неужели они все еще надеются найти какое-то там золото? Если оно осталось в доме – все просто! Разобрали избу на дощечки и нашли. Мы им совершенно не нужны!

– Мы видели их. И знаем, что это они убили моего отца и участкового. Дядю Петра.

– Откуда у тебя такие выводы?

– Не знаю. Но, думаю, они так считают.

– Хорошо, а если не считают так, найдут свое «рыжье» и смотаются. Или мой дядька их поймает. И им будет уже не до нас.

– Не найдут.

– Почему? Оно же, как они считают, спрятано где-то в доме, на заимке.

– Они ошибаются. Ладно, хватит рассиживаться, пора двигать дальше. А то мы не доберемся к ночи до озера. И придется ночевать здесь, в этом неуютном высоком лесу. Сейчас пройдем еще немного по прямой, а потом будем сдвигаться на Юго-запад. Через три часа должны прийти к месту нашей ночевки.

– А что мы будем сегодня есть? Надоели грибы, лепешки-то ты все Дону скармливаешь.

– Там ягод много. У болотца. Клюква, да и черника еще попадается. Знаешь, а иногда на пригорках или в высокой траве можно и землянику найти! – сказала парню Вероника и как-то совсем по-детски улыбнулась.

– А что-нибудь посерьезней? – спросил Митя и, конечно же, заметил эту ее улыбку. Он почему-то ни разу не смотрел на нее, как на девушку. Странно. А она ведь очень красивая… И нежная, как цветок!

– Ну, я думала, что в нашей команде мужчина ты. Подстрелишь что-нибудь на ужин. Уже можно и костер разжигать, и шуметь. Нас здесь никто не услышит.

Эта ее фраза сразу же остудила Митьку. Момент очарования прошел, будто его и не было. Сейчас она ему показалась слишком уж взрослой и деловой. Вроде сержанта для новобранцев.

Молодые люди поднялись, Дон, лежавший возле ноги Вероники, тоже поднялся, и побрел впереди. Они устали, хотели есть, и как следует отдохнуть. Вероника знала, что их сегодня ждет ночевка с удобствами, а не под открытым небом, как две предыдущие ночи.

Весь оставшийся путь, Митька думал над словами Вероники. Он вспоминал все сказанные ею странные вещи, особенно про золото. Они ошибаются, что золото в доме! Это была ее последняя фраза. Значит, она знала про золото с самого начала? Ну, во всяком случае, после того, как к ней залезли бандиты. Получается, она знает, где оно? Но молчит и не говорит даже ему. Он немного еще подумал, и решил, что сам бы тоже не сказал о золоте какому-то постороннему человеку, которого знает меньше недели. Тем более, что этот человек был подослан к ней участковым милиционером, да еще является ему племянником… Это все может показаться ей более чем странным. И Вероника вполне может решить, что он был приставлен к ней не для охраны, а для выуживания нужной информации. Короче, она уверена, что он шпион!

Эти три часа дались им тяжело. Они уже с трудом переставляли ноги. Дон тяжело дышал, но все же шел впереди всех, и все время принюхивался, как будто чувствовал запах жилья и вкусной еды.

– Ну, когда же мы дойдем? – стонал измученный Митька. – Эта пальма оттянула мне все руки, а ноги уже совсем не идут.

– Скоро уже. Я тоже уже еле плетусь. Вон – посмотри на Дона, он уже чувствует место ночлега.

– С чего это ты взяла? – вымученно улыбнувшись, спросил Митька.

– Он чувствует цель нашего пути.

– То, к которому мы шли? Избушку?

– Нет. Мы с отцом здесь в позапрошлом году останавливались. Там выстроен крепкий шалаш.

– Шалаш? А я-то думал…

– Для нас и шалаш сейчас что-то вроде дома. Тем более, там есть все необходимое.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Митька.

– Придешь, сам увидишь. Вон, уже вижу, подходим.

Дон завилял хвостом и куда-то понесся.

А Митька, как ни всматривался в то место, возле которого весело крутился пес, так ничего и не увидел. Елки, кусты, куча поваленных деревьев и все! Чуть подальше он увидел небольшое озерцо. Оно сверкало в лучах вечернего солнца и манило к себе. Хотелось скинуть с себя эту провонявшую потом и дымом одежду, и окунуться в прозрачные и очищающие воды озера. Дон уже стоял на краю и лакал воду. Потом поднял голову, посмотрел на хозяйку и радостно гавкнул.

– Все! Пришли! – сказала Вероника и скинула с плеч тяжелый рюкзак.

Митька стоял как завороженный. Вокруг было потрясающе красиво, он не замечал красоты местности, по которой они шли, а теперь вдруг обратил на это внимание! Скорее всего, это от предвкушения отдыха и еды. Он поставил тележку и подошел к Дону. Дон прижал к нему голову и доверчиво посмотрел ему в глаза.

– А он тебя полюбил. И уже доверяет тебе! – посмотрев на нежности Дона, с некоторой ревностью в голосе проговорила Вероника.

– А ты? – повернувшись к девушке, спросил Митька.

– А я… Я… еще не знаю! – растерялась Вероника. Ну, в смысле второго, конечно!

Митька весело расхохотался и ласково погладил собаку. Потом он нагнулся к воде и умылся чистой прохладной водой.

– Иди сюда, недоверчивая наша, умойся!

– Мне тут помощь нужна, иди сюда, а потом и умоемся, и даже искупаемся.

Парень подошел к Веронике и увидел какой-то завал, вместо шалаша.

– Это ты называешь шалашом со всеми удобствами? – с сарказмом спросил он.

– Придется немного постараться, чтобы навести тут порядок! В таком же тоне ответила девушка. – Это мы с батей специально так сделали, чтобы не привлекать внимания.

– Ты ж говоришь, что здесь никто не ходит никогда!

– Ну, мало ли! Вдруг браконьеры забредут. Хотя, сейчас народ пошел мелкий и жадный. Далеко не ходят, настреляют дичи вблизи с жильем, и в деревню, хвастаться и водку пить! Жадность к убийству это страшно! Я понимаю охоту только так – хочешь есть, добудь себе еду. Как в природе. А убивать живность ради забавы и бахвальства это страшный грех. Они хуже зверей! А вообще-то они не тут охотятся, чуть в сторону лучше, там и проходить легче, и подъехать на машинах можно.

– А это далеко отсюда?

– Километров 70-100, – и показала туда рукой.

– Тогда зачем же вы это делали с отцом? – разбирая завалы из старых бревен и сухих веток, спросил Митька.

– На всякий случай. Ушли еще недалеко. Береженого Бог бережет!

– Ой, змея! – закричал Митька и отскочил в сторону.

– И что ты так орешь? – засмеялась Вероника. – Она сейчас уползет. А вообще есть такое заклинание – если видишь змею, надо протянуть руку, вот так – она вытянула руку и выставила вперед ладонь, и сказать – Ози, озоа, озиа! И она тут же уползет.

– И что, помогает? – с интересом спросил парень.

– А как же! Видишь, ее уже нет!

– А если не увидишь?

– Может и цапнуть!

– А вдруг там еще их полно? – испуганно глядя на шалаш, спросил Митька.

– Сейчас все расползутся, даже если и есть. Дон, проверь!

– И ты вот так просто заставляешь любимую собаку лезть в гадюшник?

– Это же Туркменский волкодав, выросший на воле! Он уже их столько убил… и съел. Думаешь, что он таким бодрячком идет? На одних лепешках что ли?

– Ты шутишь! – с ужасом воскликнул Митька.

– Конечно, шучу, про то, что он их ел по дороге. А вообще он свободно берет змею и резким движением ломает ей хребет. Вот и все! Порода такая!

В это время Дон вышел из почти освобожденного шалаша с огромной черной гадюкой в пасти. Змея была мертва.

– Ты как хочешь, а я там ночевать не буду! – заныл Митька.

– Ну, тогда спи на улице, а мы с моим мальчиком сейчас свежую подстилку положим, и ляжем в тепле. Правда, мой мальчик?

Дон бросил змею, подошел к Веронике и прижался к ней широкой спиной.

– Молодец, Дон! Благодарю за службу! – голосом командира проговорила Вероника. – И несколько раз погладила пса по пушистой белой шерсти. – Надеюсь, там больше нет никакой живности?

Дон поднял голову и громко гавкнул. И Митьке показалось, что пес сказал ей: – «Служу Советскому Союзу!»

Глава 10. НОЧЬ

Расчистив площадку перед шалашом, молодые люди натаскали дров и разожгли костер. Погода стояла ясная, хоть и немного ветреная, но это показалось Веронике даже на руку. Можно постирать одежду и за ночь высушить. После того, как они нарубили лапника и сделали в шалаше мягкий и толстый настил, Вероника решила искупаться, да и Митька уже давно мечтал об этом. Почувствовать себя чистым и свежим, после трехдневного таскания по тайге, казалось ему просто блаженством. Найдя в торбах одежду для себя и для Мити, Вероника предложила ему искупаться первым. Митька согласился, но немного побаивался – все-таки не знал какое там дно, да и вид увиденных им ползающих гадов его очень напрягал. Тогда Вероника предложила идти купаться вместе. Парень даже покраснел.

– Что это ты, как красна девица зарделся? По-моему стесняться надо было бы мне?

– Ну, вот, собственно, поэтому… – промямлил он.

– Я не собираюсь купаться нагишом. Не надейся!

– А как же?

– Ты можешь купаться, как хочешь. Меня этим не смутишь. Тем более смотреть я на тебя не собираюсь. Иди вон туда – и показала невысокий ряд кустов вдоль берега. Там хороший заход. А я во-он там искупаюсь. И перекинув через плечо легкое полотенце, пошла к воде.

– Вот дает, девица! – пробурчал себе под нос Митька. – Не смутишь ее, видишь ли, моим голым видом… Сама-то от горшка два вершка, а все туда же!

Митя плескался в озере, плавал, нырял, и никак не мог вылезти из воды. Уже начало смеркаться, надо было скорее одеваться, иначе, как только выйдешь сразу налетят полчища гнуса. Он тайком обернулся и взглянул на то место, где только что купалась Вероника. Девушки он не увидел. Было очень тихо, и он испугался.

– Вероника! Ты где? Дон, ко мне!

– Что разорался-то? – выходя из-за кустов, уже одетая в плотные полотняные штаны и такую же куртку, спокойно спросила девушка. Дон со мной, а ты давай, выползай быстрее. Скоро совсем стемнеет, а нам еще кашу сварить надо.

– Ага, – покраснев, сказал Митя, выхожу уже.

Одевая на себя почти такие же штаны и куртку, он подумал, какая каша? Из топора что ли?

Подойдя к шалашу, он с удивлением увидел, что их одежда уже постирана и сохнет на сучьях деревьев. Когда она успела? – подумал он. И вдруг почувствовал восхитительный запах гречки с тушёнкой! Я сплю – решил он, откуда она взяла гречку и тушёнку? Это, наверное, галлюцинации оголодавшего туриста!

Но Вероника деловито помешивала густое варево и, достав из кармана какую-то маленькую баночку, открыла крышку и посолила похлебку.

– Откуда такое богатство? Ты взяла с собой скатерть самобранку и не сообщила мне? Сколько у тебя еще секретов и тайн?

– Все просто! Мы с отцом оставили тут небольшой запас продуктов. Несколько банок тушёнки и крупу.

– И где же тут холодильник? Что-то не вижу! – шутливо воскликнул Митька.

– Вот. – Вероника взяла топорик и, подцепив кусок дерна, открыла крышку тайника. Достаточно глубоко в земле была зарыта большая железная банка. Она открыла крышку и Митька обалдел. Там было несколько пачек гречки и три банки тушёнки. Соль, чай, сахар, и кусок хозяйственного мыла.

– Отпад! Мы спасены! Теперь дойдем до избушки, не голодая.

– Половину возьмем, остальное оставим на обратную дорогу.

– А, может, возьмем все? – с мольбой в голосе проговорил Митька.

– Посмотрим. Кто знает, как возвращаться будем. А сейчас садись, вот тебе ложка, – Вероника выдала Митьке деревянную ложку и кружку. После каши заварим травяной чай.

– Кайф! – воскликнул Митька и накинулся на еду. Наворачивая кашу вместе с Вероникой прямо из котелка.

Только Дон ел из отдельной миски, которую Вероника прихватила из дома. Он получил свою порцию и съел ее буквально за секунду. Потом он долго лежал в обнимку с пустой миской и осматривал окрестности, охраняя не только хозяйку, но и котелок с вкусной кашей.

После ужина, уже в кромешной тьме, молодые люди пили чай, и почти что клевали носами. Дон бродил вокруг их стоянки, обнюхивал землю, втягивал носом ветер, он будто совсем не устал и никак не мог угомониться.

– Вкусный чай получился! – допивая, сказал Митя.

– Я набрала разных листиков и добавила в котелок немного ягод, которые нашла вокруг.

– Слушай, когда ты все успела? – зевая, спросил парень.

– Привычка! – устало ответила девушка. Не потопаешь – не полопаешь! Пошли спать?

– Пошли. Только дров надо подбросить, ты иди, располагайся, а мы с Доном еще подбросим дровишек в костер и тоже заползем к тебе под бок.

Усталая девушка кивнула головой, заползла в шалаш и через секунду уже спала.

Ночью Дон насторожился. Он тихо выполз из шалаша, и принюхался. Возле их ночлега бродил зверь. Он еще не понял, что это за зверь, и представляет ли он какую-нибудь угрозу для его хозяйки. Парня он хозяином не считал, но уже привык доверять ему. Пес спал между молодыми людьми, но старался больше прижиматься теплым боком к любимой хозяйке. Сейчас он не знал, стоит ли будить ее, зверь бродил вокруг их стоянки почти бесшумно, но Дон чувствовал его.

В конце концов, пес решил оставаться рядом с Вероникой, и просто наблюдать, и вслушиваться. Перед шалашом ярко пылал костер, и дикий зверь не подойдет близко. Ему показалось, что это существо не причинит им вреда, он спокойно положил голову на лапы и стал ждать.

Проснулся Митя, он протер глаза и увидел Дона, который почти выполз из шалаша и тревожно принюхивался.

– Ты что, Дон? – шепотом спросил он у пса, и погладил ему спину. Шерсть на спине собаки была вздыблена, и Митька понял, что возле их стоянки кто-то бродит. Он не знал, будить Веронику или нет. Она так сладко спала, что ему не хотелось ее беспокоить. Сам он захотел в туалет. И выйти ему все равно бы пришлось. Слишком уж навалился он вечером на чай. Митька еще немного потерпел, но вскоре ему стало совсем невмоготу… Но как только он попытался выползти на улицу, Дон схватил его зубами за штанину и не позволил ему двинуться ни на сантиметр. Он держал его очень крепко, и при этом смотрел на него своими умными глазами.

– Дон, мне надо выти, понимаешь? – зашептал ему на ухо Митька. – Ты же мужчина, должен понять, мне срочно надо отползти до кустов.

Дон немного подумал, и вылез вместе с ним. Стоя возле Митьки, он продолжал держать его зубами за штанину, не позволяя отойти от шалаша даже на полметра.

Митька осмотрелся, но в кромешной тьме ничего не увидел. Где-то вдалеке закричала какая-то птица, Митька вздрогнул от неожиданности и решил, от греха подальше, побыстрее закончить со своим мокрым делом и залезть обратно в шалаш. Дон всматривался в темноту и тихо порыкивал, чем окончательно напугал парня.

– Дон, пошли спать! – прошептал парень. И пес, еще раз посмотрев по сторонам, залез вместе с Митькой в шалаш.

И что он там мог видеть в таких потемках? – подумал Митька, вылез на мгновение из-под крыши их временного жилища, подкинул в огонь два толстых полешка, а потом завалился на лапник и мгновенно заснул.

Дон же не спал всю оставшуюся ночь. Он чувствовал кого-то, и, зная, что это существо не причинит вреда его хозяевам, все же решил охранять их до самого рассвета. А там он разберется, кто к ним пожаловал, и что ему нужно. Он знал точно только одно – это был не волк и не человек…

Митька проснулся раньше Вероники. Дона в шалаше уже не было, вокруг было тихо, если не считать гомона птиц и таких уже привычных звуков оживающего леса. Он выглянул из шалаша, но не увидел собаки.

И где его носит? – подумал Митька. И еще он решал, говорить ли Веронике, что ночью вокруг их шалаша кто-то бродил? Может, не стоит пугать её, ведь все, вроде бы, обошлось?

Он приподнялся на локте и стал смотреть на спящую девушку. Она была восхитительна. Тихая, теплая и беззащитная. И такая красивая! Почему он не замечает этого тогда, когда она бодрствует?

Вероника потянулась и открыла глаза.

– С добрым утром, фея! – сказал он и улыбнулся.

– От чего же я теперь стала феей? – улыбнулась ему в ответ Вероника.

– Когда ты спишь, а не командуешь, ты очень похожа на прекрасную фею! – сказал Митька и пригладил рукой волосы.

– Прихорашиваешься? – с ехидцей спросила Вероника.

– Да нет. Я и так красив.

– Ну, в этом я не сомневалась! – засмеялась Вероника и стала вылезать из шалаша.

Митька, наблюдая за девушкой, и любуясь, как грациозно она выползает из их ночного укрытия, вдруг заметил, что она замерла и больше не двигалась с места, оставив внутри только свою соблазнительную попку. Но ведь это не могло быть заигрыванием с ним? Что же тогда?

Он последовал за ней и увидел, наконец, того, кто не давал им спокойно спасть! Ну… Не ему, так Дону.

С небольшого пригорка на них внимательно смотрела большая черная овчарка.

Дон бродил рядом и не обращал на нее никакого внимания…

– Боже! – воскликнула Вероника, я, кажется, знаю эту псину! Это же собака дяди Петра!

Глава 11. МАРТА

– А ты уверена, что этот не волк? – рассматривая собаку, спросил Митька.

– Какой волк? – засмеялась Вероника, – он бы уже лежал мертвый, рядом с шалашом. А потом, я в состоянии отличить собаку от волка!

– А… Забыл, наш Дон ведь волкодав! – с иронией сказал Митька.

– И нечего иронизировать! Я думаю, если бы он увидел, как Марта режет нашу последнюю овцу, он бы ей задал. Но не думаю, что убил бы.

– Ты так считаешь?

– Просто уверена! Это произошло через несколько дней после убийства участкового. Собака бегала голодная. И никому ненужная.

– Но она могла у кого-нибудь из местных попросить есть.

– В деревнях редко кормят приблудившихся собак.

– Но все же должны были знать, чья это собака!