Королева ариданов. Книга третья

Глава 6

– Открой-ка ротик… ― произнёс нежный голосок, и что-то твёрдое, холодное и противно пахнущее, потыкалось в губу Бегунка. Плотнее сжав рои и веки, он притворился что по-прежнему спит, и даже дышать начал медленнее.

– Это делается проще. – неожиданно раздался хриплый старческий голос. – Зажимаешь нос… – кто-то больно схватил Бегунка за нос и тот, задохнувшись, вынужден был поспешно открыть рот. – И выливаешь лекарство.

Бегунка перекосило, и он уже собрался выплюнуть гадость, когда некто быстро захлопнул ему рот и с силой провёл по горлу, заставляя проглотить содержимое.

– Ну вот всё и в порядочке! Вот мы и проснулись! Странный конечно зверёк, но скорее всего не опасный. Нет выдвигающихся хватательных когтей, – старик бесцеремонно подёргал Бегунка за лапы. – Нет острых клыков… ― грязный противный палец потыкался в зубы. – Скорее всего грызун.

Бегунок с трудом удержал себя от искушения как следует тяпнуть за палец, но решил, что до выяснения всех обстоятельств лучше не ввязываться в неприятности.

– Глаза и уши чистые, шёрстка блестящая, думаю это животное вполне здорово, и в обмороке просто от волнения.

Возле уха Бегунка неприятно лязгнула металлическая петля, его ухватили за загривок и бесцеремонно перенесли на новое, уже не такое удобное и мягкое место.

Вновь взвизгнула петля, лязгнула задвигаемая щеколда, и Бегунок с огорчением понял, что попался. Слегка приоткрыв глаз, он увидел вокруг себя частые металлические прутья и несколько тонких металлических цепей подвешенных к потолку клетки.

«Неужели они собираются пытать меня, а потом подвесят на этих цепях?» – холодея от ужаса подумал Бегунок спеша плотнее зажмуриться. Ему вдруг как в детстве показалось, что, если не видишь неприятности, они растают сами собой. Впрочем, неприятности исчезать ну никак не желали! Несчастный носик, который, словно глаза, закрыть было невозможно, торопился рассказать обо всём что было вокруг. Пахло старой птичьей подстилкой, заплесневелыми остатками еды, пером, валяющимся поблизости и, главное, металлом, преградой вставшим между зверьком и свободой. У Бегунка от огорчения даже слезу выдавило! И как это его угораздило так глупо и легко попасться?

– Раз это животное из грызунов, можешь кормить его зёрнами, крошками, да и в прочем любыми отходами со стола.

Бегунок покривился, где это видано, чтобы такое чудное редкое существо кормили словно поросёнка отходами? А как же фрукты? А чистая родниковая водичка??? На глаза опять навернулась слезинка и он шумно засопел носом пытаясь прервать истерику. Его бок давным-давно отлежался и уже срочно-пресрочно требовалось размять онемевшие лапки!

Бегунок опять приоткрыл глаз фокусируя взгляд не на клетке, а на помещении, в котором она находилась. Успел увидеть сутулую спину седого маленького человека, выходящего из комнаты и мальчика лет двенадцати стоящего неподалёку.

Едва дверь за стариком закрылась, Бегунок вскочил на ноги.

– Ну и что? – спросил он сердито. – Ты будешь теперь держать меня в клетке?

Худенький, с короткой стрижкой чёрных волос, бледнолицый мальчик, вздрогнув замер, прижав ладонь к сердцу. В больших черных глазах, в которых давно прописалась тоска, добавилась настороженность. Он пристально вгляделся в ожившего «грызуна», с опаской огляделся по сторонам и наконец робко спросил.

– Ты говорящий?

– Я не говорящий, а разговаривающий, чувствуешь разницу? А ещё я поющий, танцующий, бегающий, прыгающий… и вообще очень замечательный. Причём, заметь, не злой и не кусающийся. И зовут меня Бегунок. А тебя?

Мальчик сделал два робких шага вперёд настороженно разглядывая Бегунка.

– Разве мыши умеют разговаривать?

– Я не мышь! – обиделся Бегунок. – Я такой же, как и ты, только меньше ростом. Тебе бы вот понравилось сидеть в клетке, в которой недавно сдохла какая-то птица?

– Откуда ты знаешь?

– Ты бы хоть подстилку сменил, воняет же! И вообще, выпусти меня отсюда немедленно! Верх жестокости заставлять такое замечательное существо как я сидеть в столь гадком ограниченном пространстве!

– А ты не убежишь?

– Пока не разберусь что к чему, нет. К тому же я голоден… Намёк понимаешь?

– Голоден?

– Ой, кажется я уже начинаю сердиться. Не мог бы ты думать немного быстрее? Отчего каждый ответ так надолго застревает в твоей голове?

– Не знаю.

Мальчик сделал пару нерешительных шагов вперёд осторожно разглядывая Бегунка.

– Ну чего тут можно бояться? – начал уговаривать Бегунок. – Тебе же сказали: когтей нет… – он продемонстрировал лапки с растопыренными пальцами, – Зубов, один-два и обчёлся… – он показал зубки, и закрыв рот придал мордочке самое умильное выражение. – Ушки… Надеюсь мои хорошенькие ушки тебя не пугают? А хвостик? – он просунул сквозь решётку кисточку хвоста. – Можешь потрогать. Только осторожно. Не правда ли, он чудесный?

Повинуясь приказанию, мальчик протянул руку и осторожно коснулся меховой кисточки. На лице его родилась несмелая полуулыбка, но всё же он ещё не решался на более отчаянные поступки.

– А теперь открой клетку и дай мне побегать… А, впрочем, этот нехитрый механизм против тупой канарейки я могу открыть и сам. – Бегунок откинул щеколду, выбрался из клетки и весело запрыгал по столу на одной ножке.

– Я весёлый Бегунок, у меня сто десять ног!

Он игриво покрутил бёдрами, пробуждая к жизни кровообращение, повертел плечами и обернулся к мальчику.

– Ты так и не сказал, кто ты и как тебя зовут?

– Ахочинес Восьмой. Сын Властителя Вселенной Ахочинеса Седьмого, короля всего что есть на земле. – причём сказано всё это было совершенно потерянным голосом, таким, каким можно было сказать: «Я сын разбойника и завтра меня казнят».

– О, какая досада, – сокрушённо покачал головой Бегунок, подходя по столу к мальчику и беря его за рукав. – Во-первых хочу тебя огорчить: не всё что есть на свете, находится под властью вашего короля. Есть и другие страны, и другие миры, и другие короли, и властители. Так что насчёт вселенной ты не завирай. Во-вторых, почему ты говоришь «сын» если ты девочка?

Ребёнок отшатнулся, испуганно заозирался вокруг.

– Под страхом смерти! Это же великая тайна, которую не позволено нарушать! Как ты узнал? От кого?

– От моего чудного носика. Ты пахнешь как девочка… тьфу ты! Молчу-молчу!

– Разве люди пахнут по-разному?

– Конечно. Мои лучшие друзья, близнецы. Мальчик и девочка. Они родились в один час, похожи как в зеркале, но пахнут по-разному. Тут уж меня не проведёшь! А в чём проблема то? За что казнить?

Девочка вздохнула, осторожно присела на самый краешек табурета.

– Властителем Вселенной ведь может быть только мужчина, а у мамы родилась я… Сначала об этом даже не сообщили подданным, и ждали мальчика. Но мальчик родившись умер, за ним второй, и тоже… И тогда меня выдали за него. Так и объявили: радуйтесь люди, у Властителя родился наследник! Все думали, что эта ложь на короткое время, король ждал, но мама всё время болела и больше никто у неё не родился.

– Почему ты говоришь «король», а не «папа»?

– Разве я могу назвать отцом Властителя Вселенной?

– Не знаю. Я бы не побоялся.

– Потом мама неожиданно умерла, и король взял себе новую жену, которая родила ему сына.

– Твоего брата.

– Нет, конечно же! Она родила маленького Властителя Вселенной. Сегодня ему исполняется два года, и подданные официально передадут ему этот титул.

– А зачем маленькому титул, он же ещё ничего не понимает?

– Давали бы и раньше, но маленькие дети часто болеют и умирают, поэтому только в два года можно торжественно отпраздновать это событие.

– Не понимаю! А как же ты? Как объяснить всем что был Ахочинес Восьмой двенадцати лет, и вдруг стал двухлетним?

– Да очень просто… – Ахочинес опустила глаза и вяло поколупала на столе заусеницу. – Со мной неожиданно что-нибудь случиться и всё встанет на свои места. Останется… должен остаться только один наследник.

– Что значит «случиться»? Папа… э-э Великий и Всемогущий тебя убьёт?

– Я не знаю. Просто недавно у меня пропала няня, потом служанка, а вчера умерла моя любимая птичка…

– Но ведь он берёт тебя с собой на охоту… разве это не знак его расположения?

– Иногда мне кажется, что он немного меня любит, и пользуясь случаем, когда Сюзерры, его новой жены, нет рядом, не только показывает меня подданным, но и ищет общения… А иногда, он бывает таким злым, что мне кажется, что он только и хочет, как завезти меня подальше… и оставить на съедение шоркам!

Девочка поёжилась, нервно потерла плечи руками, словно они мёрзли.

– Как можно, сначала любить, а потом так невзлюбить, что пожелать смерти? – осторожно спросил Бегунок. – Не понимаю!

– Сюзерра постоянно твердит Властителю, что я тупое и ужасное чудовище… что хуже меня нет никого на свете… И Властитель всё больше и больше этому верит. К тому же раз девочка королю не нужна, её не должно быть. Ведь то, что я не мальчик, невозможно скрывать вечно, я расту и с каждым днём это становится всё заметней.

Она со вздохом отвернулась, оправила свою чёрную одежду, и снова повернулась.

– Ты наверно проголодался? Чего бы тебе хотелось?

– Наконец-то! – радостно заскакал Бегунок. – Я ведь такой безумно голодный! В животе уже просто всё высохло! Хочу… фруктов, киселя, хлебных сухариков и… ещё что-нибудь сладкого.

Глаза девочки опять испуганно заметались.

– Есть только хлебные сухари, вода, и немного каши…

– Это ты такая жадная? – возмутился Бегунок. – Яблочка для меня пожалела?

– У меня просто всего этого нет… Если ты наберёшься терпения, то сегодня, после праздничного ужина, мне может быть и принесут что-нибудь вкусненького. А пока, только это.

– Злодеи! – потряс кулачками Бегунок. – Самые злодейские злодеи во всей Вселенной! Как можно не кормить такую славную де… Ахочинеса? И вообще, должен заметить тебе, что ты живёшь здесь как в тюрьме. Эти чёрные мрачные стены, чёрная одежда, бедная еда. Бежать тебе надо от сюда, и как можно скорей!

– Куда же я пойду? Я ничего не знаю, ничего не умею делать и меня сразу же поймает стража. Смирись. Смирись как я.

– Нет. Не таков Бегунок чтобы бросать товарищей в беде! Тащи—ка пока свои сухари да воду, а потом мы что-нибудь придумаем.

Глава 7

Рика и Робин шли всего-то около часа, а корзины уже исцарапали и оттянули все руки. Путешествие, показавшееся поначалу прогулкой, теперь казалось всё более и более безнадёжным мероприятием.

С высокого холма детям удалось разглядеть на горизонте стены и башни города, но расстояние до него было так велико, а сил вышагивать по жаре на пустой желудок так мало! Поняв, что с такой скоростью до сумерек не управиться, дети начали озираться в поисках помощи. Неторопливо передвигающийся по дороге фургон, мог бы оказаться спасительной соломинкой…

– Если они нас не подвезут, плохо дело! – нахмурился Робин. – Улыбайся! Сделаем всё чтобы понравиться!

– Улыбайся! – Рика скорчила страшную гримасу. – Это именно то, что мне всё время хочется, а ещё петь и плясать…

– Да. И петь, и плясать, если за это нас подвезут до города.

С робкими, добрыми, стеснительными улыбками, встретили Рика и Робин подъезжающий фургон. Приветливо замахали руками, просительно встали посреди дороги.

Коротконогая рыжая лошадь, завидев детей, встала как вкопанная, испуганно разглядывая неожиданно возникшую преграду.

Возчик, нечёсаный дядька лет пятидесяти, с густой клокастой бородой, хмуро взглянул на детей, поднимая хлыст.

– Эй вы, оборванцы! Прочь с дороги!

– Подвезите нас пожалуйста до города, мы вас очень-очень просим!

– Да у вас и денег то поди нет!?

– Зато я могу рассказывать интересные сказки, – Робин вежливо поклонился. ― А моя сестра починит вашу одежду. Мы ученики лекаря, Рика и Робин, несём в город лечебные травы, которые с нетерпением ждут королевские поданные и даже сам… ― Робин многозначительно показал пальцем куда-то в небо.

По лицу возчика волной прошло медленное понимание сказанного. Он тяжело задумался, но неожиданно согласился.

– Так и быть, пока сказки будут интересными вы будете ехать. Только до города я не доеду, сверну на третьей заставе.

Он помог Робину забраться внутрь фургона, принял корзины и девочку.

– Садитесь где хотите, только ничего не испачкайте. Через три дня праздник, я везу дорогие кожи на красильню, а потом собираюсь выгодно продать их на базаре.

– Странно вы возите свой товар. – Удивился Робин, увидев, что все кожи свёрнуты в тугие рулоны, и пристёгнуты к стенам ремнями.

– А как же ещё? – не понял возчик. – Ну давайте уж ваши сказки, только чтоб такие, которые я ещё не слышал.

– Моих вы точно не слышали… Жили—были брат и сестра и умели они превращаться в кошек… – Робин рассказал про появление дракона и короля охотников, про то как котят похитили и увезли на космическом корабле.

– Ну ты уж враль, так враль! – засмеялся возчик. – Всяких я небылиц наслушался, но такого чтоб крепости летали по небу? Ладно бы придумал огромный фургон, или плавучий корабль…

– Вы же просили интересных сказок, вот я и стараюсь. А представлять при этом вы можете всё что вам понравиться.

– Ладно, ладно, ври дальше, только побыстрее, на горизонте вижу третью заставу, там я вас и высажу.

Робин принялся рассказывать о суде над охотником, когда возчик хмурясь стал поглядывать на небо.

– Ох, не нравится мне эта туча, ох не нравится… – бормотал он, нахлёстывая лошадь кнутом.

– Вы опасаетесь шорков? – догадался Робин. – Не беспокойтесь, у нас есть свой сторож. – Мальчик показал Харвика, и тот тут же начал скручивать усы. Чёрная туча закрыла солнце, и мир потемнел.

Лошадь встала, застучала задними ногами, заржала призывно, торопя хозяина. Возчик торопливо спрыгнул на землю, двумя щелчками замков отстегнул упряжь от лошади. Отработанным движением выдвинул из фургона широкую доску с наколоченными поперёк перекладинами, опустил один конец на землю, и хлопнув лошадь по крупу, скомандовал.

– Прячься скорее, скотина эдакая!

Показав невероятную резвость, коротконогая лошадка быстро вскарабкалась по наклонной лесенке в фургон, протиснулась между детьми, и подогнув ноги шумно плюхнулась посреди фургона.

Возчик быстро опустил полог из толстой ткани и начал его зашнуровывать, не оставляя ни малейшей лазейки для шорков.

– Ну что приуныли? – обернулся он к детям. – Отодвиньтесь-ка от стен… можете сесть на эту трусливую старую развалину, она этому будет только рада.

Все прижались к тёплым бокам лошади настороженно прислушиваясь. Некоторое время, казалось, ничего не происходило, но вот Харвик стремительно запрятался в рукав к Робину, а лошадь не только опустила уши, но и закрыла глаза. Возчик положил поудобнее под руку тяжёлую гладко струганную дубинку и замер.

Шорк-шорк-шорк… Раздалось над фургоном, что-то плюхнулось на брезентовую крышу, заелозило, заскреблось отыскивая лазейку, провисло на брезенте неровным бугром.

– Получи!

Возчик коротким отработанным ударом треснул по шевелящейся выпуклости, и та с визгом отлетела в сторону. Тут же, в другом месте крыши появились две новые примятости, но и те тотчас отлетели прочь. С разных сторон и боков фургона послышались безуспешные шуршания и только теперь дети поняли зачем кожа обивки так плотно крепилась к стенам.

Вот чёрная тень зависла над входом, послышалось сопение и возня, но едва противный острый хоботок просунулся сквозь шнуровку внутрь, как возчик со всего размаху приложился по нему дубиной.

Приоткрыв глаз лошадь дружелюбно покосилась на Рику, принюхалась к её корзине и осторожно потянула губами пучок сухих трав.

– Проголодалась, бедная? – Рика погладила животное по носу, и помогла достать пучок.

– Не смей! – неожиданно агрессивно выкрикнул возчик, палкой отталкивая руку девочки. – С ума что ли сошла?

– Лошадка проголодалась… – Рика испуганно вжалась в стену.

– Мало ли что хочет эта безмозглая тварь! – продолжал сердиться дядька. – У неё от еды пучит живот, а если она выпустит газы, то ты будешь больше рада шоркам.

Поняв, что ничего из еды не перепадёт, лошадь, по-человечески вздохнув, положила голову на вытянутые передние ноги и заснула.

– И долго продлится осада? – осмелился спросить Робин.

– Первый раз что ли? – удивился возчик, лупя по очередной примятости.

– Да. Раньше дед никогда не пускал нас в город, а теперь он состарился, а мы подросли…

– Правильно! Каждый кто живёт на этом свете должен трудиться, и наверно стать знахарем, тоже хорошо. А про этих тварей одно можно сказать: они сами себе на уме. Могут и на день задержать, а могут и мимо пролететь не обернувшись. Особенно они любят «шуршать» в сумерки да в пасмурную погоду! А терпеть не могут только солнце, лес, да дым от амбровых деревьев.

– Отчего же дорогу не пробили по лесу, было бы гораздо безопасней?

– Ну ты словно действительно с неба свалился! В лесу же хозяева – Лесные Люди! Это ещё поглядеть надо кто хуже… От шорков хоть в фургоне закрыться можно, а от тех как? Это ещё хорошо, что они, боясь шорков далеко от леса не отходят, иначе бедному человеку и деваться было бы некуда!

– А воины на чёрных конях в чёрных доспехах, кто они?

– Охрана Властителя Вселенной. Никогда правда сам их не видел, но сказок про них слышал много!

– А они чего-нибудь боятся?

– Каждый чего-нибудь боится… Говорят, что они любят охотиться со страшными летучими тварями, по сравнению с которыми шорки… просто ерунда. И особенно любят за грозой гоняться. В саму-то грозу не лезут, потому что в железо одеты, а вот дичи в это время вылавливают немерено. Вся она вылезает из нор в то время, что шорков в небе нет. Те в грозу никогда не летают… может тоже бояться или глохнут? Не знаю. Так вот чёрные охотники так за грозой и ходят, пока не надоест.

– А они-то куда же коней своих прячут в случае опасности?

– А чего им прятаться? Сверху коня железная защита, всадник с острым мечом, да монстры их ручные, летучие… Вот и поди прицепись к коню на полном скаку, то ли мечом, то ли копытом по башке получишь!

Луч солнца неожиданно пробившись сквозь тучи заплясал по брезенту фургона. Чёрные тени шорков исчезли, и лошадь, поставив уши торчком, осклабилась в довольной усмешке.

Возчик отёр вспотевший лоб, отложил в сторону дубинку, и убедившись, что Харвик развернул усы, принялся расшнуровывать фургон, ловко и быстро запряг лошадь, уселся на своё место и звучно хлопнул хлыстом.

Глава 8

Дорога обогнула высокий скалистый утёс, и… дети ахнули от изумления. Перед ними открылся огромнейший простор на много-много дней пути. Поля, по которым они ехали постепенно уходили направо, упираясь в огромный каменный город-крепость. Прямо же, насколько хватало глаза, колыхался безбрежный лес. (О, те несколько хилых деревьев под которыми ютился Ваош-Куп, едва ли в сравнении с ним можно было бы назвать даже подлеском!). В лесу, открывшемуся взгляду, деревья были в три-четыре раза выше обычных. Их огромные серо-сине-зеленые вершины, казалось, поддерживали небо, и было не понятно, ветер ли шевелит ветви деревьев, или это они, медленно покачиваясь из стороны в сторону, гонят низкие редкие облака прочь.

Было видно, как дорога, дойдя до леса, разветвляется. Одна уходила направо и шла параллельно лесу до самого города, другая сворачивала на лево и терялась среди холмов. По средине, на самой развилке, высилось странное сооружение вроде деревянной башни, без видимых окон и дверей, окружённое трёхметровым частоколом, остро отточенным и плотно подогнанным.

– Что это?

– Третий кордон. Единственное место до города, где путники, захваченные врасплох непогодой или сумерками, могут переночевать, почти не опасаясь за свою жизнь.

– А частокол зачем?

– От лесных людей. Кроме того, на заставе около десятка вооружённых королевских стражников, которые и должны обеспечивать безопасность… хотя, судя по тому, что Лесные люди уже разграбили и спалили все остальные заставы, делают они это не слишком успешно. Вот что дети, времени мы с вами потеряли очень много, поэтому как доедем до третей заставы, так поторопитесь и больше до города нигде не останавливайтесь!

– А если до сумерек до города дойти не успеем?

– Ищите укрытие. Крестьяне на такие случаи иногда выставляют соломенные укрытия, так что не зевайте!

– А пока, ещё осталось немного времени, расскажите свою сказку до конца…

Оказалось, что третья застава была близка к городу, да и теперь уже Рика и Робин не были одиноки на дороге. Туда-сюда сновали фургоны, крестьяне везли на небольших тележках урожай, уставшие путники волочили ноги согнувшись под тяжёлыми тюками и корзинами, да ещё пара вооружённых всадников, пронеслась мимо.

Дети пристроились идти рядом с мальчиком лет шестнадцати, катившим за собой тележку с несколькими мешками сапог.

– Привет! – решился заговорить с ним Робин через некоторое время.

Мальчик кивнул, даже не взглянув в его сторону.

– Вы тоже идёте в город? – как можно дружелюбней продолжил Робин надеясь разговорить спутника.

–Да.

– Я смотрю вы везёте в город обувь, вы сапожник?

–Да.

– Наверно неплохо заработаете на ярмарке.

Мальчик настороженно покосился на Робина, кажется вопрос о деньгах показался ему подозрительным.

– Вы шьете не так как… в другом месте. У всех сапог такие длинные голенища, и совсем нет сандалий…

Сапожник, не ответив, испуганно покосился вокруг, словно ища защиты, и заметив, что вокруг достаточно людей, успокоился и продолжил путь.

– Это ведь из-за шорков высокие голенища? – догадалась Рика.

Мальчик посмотрел на неё, потом на Робина, а потом снова на Рику. Изумлённо похлопал глазами и кивнул.

– Какой он неразговорчивый, – прошептала Рика. – Всё «да» или «угу». Давай спросим, можно ли нам поставить свои корзинки на его тележку? Он веса и не заметит, а мы немного передохнём.

– Да у него и так вся спина под рубашкой взмокла, а ещё ты со своими корзинками!

– А может у него есть чего из еды? Я уже такая голодная, что не откажусь ни от чего.

– Мы же не попрошайки! Вот донесём тра́вы до лекаря, наверно он предложит нам и ночлег, и ужин.

– Ужин! Какое хорошее, аппетитное слово. Так и вижу на тарелке кусочек румяной, обжаренной на вертеле курочки, тушёные овощи со сметаной, хлеб, фрукты… чего-нибудь забывшись Рика начала говорить громче, и мальчик-сапожник тоскливо сглотнул слюну.

– Замолчи! – прошипел Робин. – Что ты всё про еду, да про еду? Тебе же сказали, не привлекай внимания. Ссутулься. Шаркай ножками…

– Шаркая ножками мы и за неделю до города не дойдём, а от корзины меня уже не только ссутулило, но и скривобочило, и загорбатило.

– Давай я немного понесу обе корзины, а ты передохнёшь.

– Вот ещё!

– Ну переложи половину трав ко мне, и тебе станет полегче.

– Я не неженка.

Некоторое время шли молча, как вдруг Робин, оживившись, принялся что-то искать по карманам.

– Нашёл! – радостно извлёк он небольшой засохший кусочек хлеба. – И как только я мог позабыть о нём?

Он отломил половину и с улыбкой протянул сестре.

– На, поточи зубки, злючка!

Мальчик-сапожник из-под ресниц искоса проследил за куском, облизал губы и отвернулся.

Заметив это Робин вздохнул, легонько толкнул его в плечо, протянул свою половинку.

– Могу я тебя угостить?

– У меня нет денег.

– Угостить, это значит без денег. Просто так.

Глаза мальчика расширились. Словно ожидая подвоха, он внимательно вгляделся в Робина, в протянутый кусочек хлеба, потом быстро схватив его, затолкал за щёку и отвернулся.

Робин незаметно вздохнул. Нет, он не ждал пышных слов благодарности, или слёз радости, но уж что – ни будь в ответ промычать можно было?

Неожиданно кто-то закричал, и мгновенно поднялась невероятная суматоха. Побросав тележки и вещи, люди с криками ужаса бросились бежать в поле.

Рика и Робин замерли, не понимая, что происходит. От леса на людей неслась группа всадников, которая вдруг рассредоточившись «серпом», стала захватывать бегущих в полукольцо.

– Бросайте корзины! Бегите! – крикнул сапожник, толкая Робина и Рику в сторону от дороги.

Дети побежали, постепенно наполняясь ужасом. Всеобщий страх проник в них и быстро захватил целиком. Уже не видя ничего перед собой, они неслись, не разбирая дороги, крича вместе со всеми.

Короткий рывок вверх: это Робина на скаку подхватил всадник, бросил перед собой поперёк седла и повернул коня к лесу.