bannerbanner
Принцесса, сыщик и черный кот
Принцесса, сыщик и черный кот

Полная версия

Принцесса, сыщик и черный кот

Язык: Русский
Год издания: 2018
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
11 из 11

– Вы, случайно, котом не были никогда? – улыбнувшись своим мыслям, спросил Роман.

Колотушкин растерянно пожал плечами:

– Почему котом? Каким котом? Я с Украины.

– Ну, раз с Украины, – передразнил его Роман, – тогда пойдемте ко мне.

– К вам? Поздно уже. Я так, познакомиться.

– Попугать захотел, Иван Колотушкин?

– Нет, что вы! Ахмед сказал, иди, поговори, тебя мент… это… полицейский то есть…ищет. А чего меня искать-то! Вот он я! Давно уж стою тут!

– Ну, познакомились, допустим. Дальше-то что?

В этот момент стеклянная дверь гостиницы распахнулась, и в лучах неяркого света застыл Сид.

– Эй! Мистер Нестеров! У вас все в порядке? – спросил он громко, с явной угрозой в голосе.

– Да, Сид! Все в порядке.

– Что это за тип?

– Это не тип, Сид, это – мистер Колотушкин!

– Меня зовут мистер Колот, – сказал вдруг по-английски Колотушкин. Он произнес это, нисколько не заботясь о произношении, – Я так представляюсь. Англичане не могут сказать мою фамилию полностью. Так исковеркают! Сам не узнаю.

– Сказать фамилию! – передразнил Сид. – Так не говорят!

– И черт с ним, что не говорят! Я с Украины.

– Откуда?

– Неучи! – проворчал Колотушкин по-русски, – Ни хрена не знают, кроме своего туманного Альбиона!

– Кроме чего? – удивился Роман.

– Туманного Альбиона! Англии, значит…

– А ты забавный тип, мистер Колотушкин. То есть, мистер Колот.

– Да ладно вам! Иван я.

– Откуда ты язык знаешь, Иван?

– От верблюда! Сейчас без этой фени никуда. Сами знаете.

– И давно?

– Чего давно?

– Язык-то давно изучил?

– Какое изучил? Так… базарю понемногу. То да се. Практика!

Сид ничего не понимал, но, уловив насмешливые интонации в голосе Романа и будто виноватые нотки в ответах мистера Колота, повернулся и исчез в холле гостиницы.

– Чего это он? – спросил Колотушкин. – Друг, что ли?

– Друг.

– Небось, в полицию пошел звонить, старый идиот!

– Вряд ли. Ему спать пора, а мы тут с тобой языками чешем. Так зайдешь ко мне?

– Чего это я зайду? Говорю же, поздно. Я того… пригласить пришел… на прогулку.

– Сейчас, что ли?

– Нет, конечно. Кто же в такое время в море выходит? По добру-то? Завтра. Я утром заеду, и мы на «Комету». Хочу показать.

– Ахмед велел?

– Ахмед мне велеть не может. Просил. И я тоже не против. Ну как? Пойдем завтра, с утра?

Роман задумался на мгновение.

– Да вы не бойтесь! Обратно доставим! Мы что, без понятия?

– Кто ж вас боится, одноглазых?

– Не надо обижать, мистер Роман. Меня глаза в честном бою, можно сказать, лишили. Один на один.

– В зоне?

– Почему в зоне. На воле. Мальчишкой еще был. Подрались там с одним во дворе. Я ему ухо откусил, гаду.

– Значит, ходит где-то человек без уха?

– Нет. Не ходит. Лежит уже. Давно. Только это не моих рук дело.

– Интересная, как я погляжу, у тебя жизнь. Яркая.

– Не жалуемся. Тепло. А это – главное. Ну, так заезжать мне завтра?

Роман кивнул и хотел уже было подняться на следующую ступеньку, но обнаружил у своего живота большую раскрытую ладонь. Он с удивлением поднял глаза на Колотушкина. Тот несмело, по-детски открыто улыбался. Черная лента с подушечкой на глазу, желтый зуб, одутловатое обветренное лицо и детская улыбка – все это было похоже на финал спектакля в театре юного зрителя, когда злодеи вдруг оказывались добрыми парнями, потому что их играли добрые парни. Занавес опускался и страшные, жестокие пираты, раскланиваясь и улыбаясь, выходили к публике, поражая контрастом сценического образа и человечности актера.

Роман взялся за эту ладонь и слегка ее сжал. Ладонь тотчас выскользнула, и грузное тело растворилось в темноте. Только скрипнул гравий под тяжелым шагом, хлопнула дверца автомашины. Мелькнули яркие красные огни, и тяжело урчащий джип исчез в темноте.

Глава 19

Каролина

Утром следующего раздался ранний телефонный звонок. Роман открыл глаза, не понимая, где он и кто он. Сон испуганно отлетел и спрятался где-то в дальнем уголке мутного еще сознания.

– Да, слушаю, – крикнул Роман в трубку. – Я вас слушаю.

– Я тебя разбудила? – спросила трубка по-русски, но с заметным акцентом. – Да что ж я спрашиваю! Конечно, разбудила! Перейдем на английский, господин майор?

– Каролина! – Роман быстро сел в постели и тряхнул головой. – Ты где?

– Далеко, сэр! В Лондоне. У нас, между прочим, еще более раннее утро, чем у вас там.

– Что случилось?

– Ничего. Еле дождалась рассвета. Чуть не умерла ночью от нетерпения.

– Ты заболела?

– Возможно. Во всяком случае, здоровый человек так себя не ведет. А ты здоров?

Роман вздохнул, потер ладонью лицо.

– Смотря что ты имеешь в виду.

– Я соскучилась.

– Спасибо. Прости, никогда не умел болтать по телефону. Все равно спасибо. Послушай…

– Слушаю.

– Каролина, понимаешь…

– Ты хочешь сказать, что любишь меня? И трусишь?

– Да, да. Я не привык. Один раз в своей жизни это сказал и, кажется, здорово ошибся. Я тогда не только в этом ошибся…

– Не смущайся! Я говорила это не менее десятка раз. И каждый раз ошибалась.

– Возможно, и сейчас?

– Заметь, я тебе этого не сказала.

Она тихонько засмеялась.

– Ты взяла меня сонного! Наверное, ты сама сон.

– Наверное. Во всяком случае, глаза слипаются.

– Ты вынудила меня признаться, а сама спрятала голову… Я этого так не оставлю!

– Дурачок! Совсем дурачок. Ну, чего бы я стала тебе звонить с острова на остров? В такую-то рань!

– А как же другие признания? Не меньше десятка?

– Слова одни и те же, а мысль в них вкладывается каждый раз искренняя, как впервые. Не веришь?

– Не знаю. Каждому свое.

– Именно. Тебе солнце, мне – туман. За окнами прямо молоко!

– У нас говорят – «Туманный Альбион». Только вчера ночью слышал.

– Тебе кто-то это шепчет по ночам, мерзавец?

– Да, одноглазый тип, похожий на того жуткого кота, на Диаса.

– Стоило мне уехать, как ты уже натворил глупостей?

– Боже! Разве ты для этого звонила?

– По большому счету, для этого. Наш разговор – сплошная глупость. Так не бывает. Ведь не бывает? Скажи, не бывает?

– Значит, я еще сплю. И ты тоже.

– Что у тебя происходит?

– Ничего. Совсем ничего! Кстати, о тебе не прекращает говорить Артур Сузу.

– Этот не вымерший еще «черный полковник»? И что же он такое говорит? Надеюсь, ты уже вызвал его на дуэль?

– Не успел. Он требует тебя на остров! Говорит, что должен реабилитироваться и без тебя к котам не пойдет!

– Я прилечу. Через неделю, а, может быть, через две. Здесь все затягивается. Словно в куклы играю.

– Издержки аристократического быта?

– Похоже на то. Вам, плебеям, это чуждо. Вы счастливы лишь знать об этом, а попробовали бы сами!

– Нам, плебеям, многое чуждо. Но иногда соблазняем аристократок… и даже принцесс!

– Не порть себе нервы. Будь успешным, и все.

– Успешным? А что такое «быть успешным»?

– Удача, помноженная на силу. Разве ты не знаешь этого?

– Ты моя удача. Осталось только найти силы.

– И тогда ты станешь успешным?

– Наверное. Это неважно. Удача, помноженная на силу! Неплохо сказано. Это ты придумала?

– Боюсь, я. Я вообще афористична. Ты не находишь?

– Не знаю. Но сказано хорошо. Можно, я выбью это на своем плебейском фамильном гербе?

– Выбивай. А потом повесь его на щит.

– Зачем? Щит тяжелый, его надо с собой таскать. Не хочу.

– Тогда запомни, и все.

– Я хочу тебя видеть!

– Скоро прилечу. Разберусь тут со своим фамильным гербом и прилечу! Правда, здесь есть чудесный, милый старик… Единственный близкий мне тут человек.

– Разбирайся поскорее с гербами, со стариками, пожалуйста. А то вдруг меня отзовут?

– Что, налаживаются дела? Почти искоренил международную преступность на острове?

– Похоже, она нас искореняет. Если это поймут в нашей штаб-квартире, то меня отзовут. Прилетай скорее!

– И то, и другое когда-нибудь случится.

– Что ты имеешь в виду?

– Все. И то, что я прилечу, и то, что тебя отзовут. Что тогда будет? Как дальше?

– Не знаю. Не хочу об этом думать!

– Удача, помноженная на силу?

– Удача, помноженная на силу! Наш девиз. Пусть будет так. Я люблю тебя.

– Люблю. Люблю…

Ее голос вдруг смялся, растворился в унылых, равнодушных сигналах. Роман еще некоторое время подержал в руках трубку. Потом бережно положил ее на рычаги и отвалился на подушку. Он смотрел в потолок и блаженно улыбался. Неплохо и, главное, неожиданно начался день. Посмотрим, как он продолжится. В любом случае, хуже. Потому что не будет ее. Она на другом острове, в сером тумане.

Глава 20

Колотушкин

Совсем близко облизывала берег хрустальная волна; рыжая пыль, долетевшая за ночь из далекой Сахары, спустилась с небес и покрыла автомобили и светло-серый камень строений на набережной.

Роман выпил кофе в баре и только успел позвонить Козмасу, чтобы сказать о предстоящем сегодня морском путешествии, как в гостиницу вошел одноглазый Иван Колотушкин. Он завертел головой и, увидев Романа за столиком у окна с чашечкой кофе в руке, широко улыбнулся. Его ночное уродство растворилось в утреннем свете, даже черная повязка на глазу показалась бутафорией, а не грозным свидетельством жестокого жизненного опыта.

– Роман… не знаю отчества… я уже здесь.

– Без отчества. Просто Роман. Доброе утро, мистер Колот.

– Да что вы, в самом деле. Иван я. В крайнем случае, Колотушкин.

– Это в каком крайнем?

Колотушкин смутился, развел луками:

– Да я так, к слову.

Из-за барной стойки на него мрачно смотрел Сид. Роман подумал, что если бы даже он сам не позвонил Козмасу, это непременно бы сделал старый повар. Попробуй тогда все объяснить киприоту и греку, не вызвав подозрений. Роман поднялся и, допив последний глоток бурого пойла, который Сид именовал «кофе», подошел к Колотушкину.

– Ну, Иван Колотушкин, поехали?

– Пошли! В море ходят, а не плавают.

– Усвоил. Пошли.

Огромный черный «Лэнд-Крузер» стоял у самого порога гостиницы. Старая седая англичанка, давно жившая в гостинице, пыталась обойти его, чтобы войти в холл, но у нее это не получалось. Места даже для ее щуплого тела почти не осталось.

– Черт побери! Какой болван… – начала она.

– Это я, мэм! – ответил одноглазый, спускаясь вместе с Романом по лестнице. – Не бухти! Сейчас уберем.

Последние слова он произнес по-русски, но суровый тон англичанка уловила и, поджав тонкие губы, нехотя отодвинулась в сторону. Роман поторопился сесть на пассажирское место, а одноглазый, не спеша протерев платком огромное боковое зеркало, кряхтя и сопя, сел за руль.

– Все им некогда! Чухонцы хреновы. Хоть и эти, как их, англосаксы. Один хрен! – ворчал он, отъезжая от гостиницы. – Целый день у окошка сидит, старая стерва, в небо плюет!

Роман с интересом взглянул на Колотушкина и подумал, что одноглазый, пожалуй, не один и не два дня наблюдал за гостиницей Романа, если уже знает привычку англичанки сутки напролет, почти без сна, сидеть у окна и глазеть на пустую, пыльную улочку. Получается, что Ахмед и компания заинтересовались русским сыщиком куда раньше, чем он ими.

…Акулье тело белой «Кометы» дрогнуло и сорвалось в море. Подводные крылья зло резали волну, бегущую навстречу. Изумрудная вода упрямо пенилось, вскипала и долго возмущенно бурлила за хвостом «Кометы».

– А вот, говорят, на воде следов не остается. Невозможно рассечь пространство, не оставив следа – сказал Роман. Он стоял в капитанской рубке. За штурвалом восседал одноглазый, еще больше теперь напоминавший флибустьера. Он снял с себя рубашку, обнаружив под ней полинялую тельняшку. Капитан, седой угрюмый мужчина, и его помощник, парень лет девятнадцати, сидели на небольших крутящихся табуретках.

Флибустьер повернулся зрячей половиной лица к Роману:

– Намек понял! Выходит, мы тебе след оставляем, а ты по нему идешь… как собака.

– Пусть собака. А ты не любишь собак, Колотушкин?

– Не люблю. Говорят, в прошлой жизни кто-то был собакой, а кто-то котом. Я – котом.

Роман засмеялся, хлопнул одноглазого по плечу.

– Что смешного? – Колотушкин будто даже обиделся.

– Я же тебя вчера спрашивал, не был ли ты котом? А ты что мне ответил?

– Это фигурально! Просто не люблю псов. Коты, они сами по себе, а псы всегда у ноги. Иначе это – волки! Вот ты слышал когда-нибудь о том, чтобы люди возвели собаку в святые?

Роман пожал плечами, пытаясь припомнить что-нибудь подобное.

– То-то! А котов священными животными очень во многих местах считали и считают. Возьми хотя бы Египет!

Роман задумался. Потом вздохнул и спросил:

– Зачем вы здесь?

– Бизнес. Морской транспорт и все такое.

– Только перевозка людей?

– Пока – да. Но собираемся расширить дело.

– Много вас?

– Хватает.

– Зачем вам Ахмед?

– Пассажирская линия. Лимассол – Бейрут и назад. А что, нельзя?

– Почему же нельзя, можно. Только дело-то не в этом. Видишь ли, Ваня, сколько веревочка ни вейся, а конец ей будет. И, кажется, он уже у меня в руках.

– Да ну? – одноглазый недоверчиво хмыкнул. – Даже интересно!

– Интересно? А мне вот не очень! Лучше бы я чем-нибудь другим занялся.

– Вот и занимайтесь! Можно, я вас лучше на «ты»? А то непривычно как-то… Мы люди простые.

– Можно. Если непривычно, то можно.

– На брудершафт, значит.

– Только целоваться мы не будем.

– Почему? – одноглазый рассмеялся.

– Боюсь, привыкнешь.

Теперь в капитанской рубке засмеялись все. Роман посмотрел на девятнадцатилетнего помощника.

– А ты-то как здесь?

Капитан вдруг опять стал серьезным.

– Я не для того сына родил, чтобы он в вашей армии вшей кормил! А тут не достанут! – сказал он угрюмо.

– А другим можно?

– У других свои отцы имеются. А если нет, то сами думать должны.

– Значит, по-вашему, если все «подумают», то и служить некому станет?

– Мне это все равно! Кто хочет, пусть служит где хочет и за что хочет. А Генке и здесь есть, что делать. Мужик он уже и так что надо!

Капитан искоса взглянул на сына. Тот слегка покраснел и отвернулся.

– Ваше дело… только…только здесь он вряд ли что усвоит.

– Ничего! Если человек, его волна вынесет. Верно я говорю, Иван Кириллович?

Одноглазый важно кивнул:

– Верно, капитан. Человек, он и есть человек. Роман! Гляди налево.

Колотушкин показал пальцем в сторону далекого теперь уже кипрского берега.

– Вон мыс, видишь? Да ты прямо смотри.

– Вижу. Город там. Крепость какая-то, по-моему.

– Крепость… – передразнил одноглазый. – Фамагуста это. Отелло там свою Дездемону придушил. Слыхал? Шекспир!

– Мавр венецианский. Слыхал.

– Да какой мавр! Выдумал все Вильямка. Белый он был. Губернатором служил. Мзду собирал. Ему пираты сундуками взятки возили. А он им тут все радости мира… А баба его с одним таким же одноглазым, наверное, как я, снюхалась! – флибустьер засмеялся, довольный своей шуткой. – Вот ее муженек и придавил! Молилась ли ты на ночь, Дездемона? И за глотку хвать!

– Что-то все очень просто получается! Опять, выходит, мир вокруг вас вертится, а не вы его обтачиваете со всех сторон.

– Так и есть! Мы живем по законам природы. Значит, в центре! А вы обтачиваете! Хорошее слово! Под себя обтачиваете! Вильямка сказку сочинил, и вы рады-радешеньки! Мавр венецианский! Пожрать, поспать и бабу «у койку» завалить! Все вокруг этого! Верно, помощник капитана?

Парень ухмыльнулся, но капитан тяжело посмотрел на него, и тот вновь отвернулся к морю, словно что-то важное разглядывал на однообразной, размытой водой и солнцем линии горизонта.

– Ты это, Иван Кириллович, ты парню-то голову не морочь. Пожрать, поспать, бабу… – угрюмо сказал капитан. – Рано ему еще бабу!

– Бабу никогда не рано, но бывает поздно! – заржал Иван и хитро взглянул единственным глазом на капитана.

– Это кому как! Кому и рано еще… – не унимался капитан.

Роман вздохнул и подошел к капитану.

– Научится, говорите? Возмужает?

– Возмужает! А нет, так хоть живой будет. У нас в Ростове, в его классе, уже пять похоронок из Чечни пришло. Не успели хлопчики возмужать, а их уже в землю зарыли. Сына не дам!

– Бывал я там, в командировках. Понимаю.

– А вот коли понимаешь, так и молчи лучше! О маврах поговорите… о венецианских… – буркнул капитан.

Помолчали, глядя на приближающийся берег, с которого свисала грязно-желтая кладка древней, угловатой крепости. Под ней тоскливой махиной придавил землю порт, врезаясь в море стрелами пирсов и ровными линиями причалов.

– Туда не пойдем? – сказал одноглазый, – там турки. Нельзя. Арестуют, черти! Отелло-то ихний! С Дездемоной!

Он поднялся с вертящейся табуретки и кивнул капитану:

– К штурвалу, капитан! Правь в открытое море! А мы с ментом вниз спустимся, коньячком побалуемся.

Капитан перехватил штурвал и сел на табуретку одноглазого. Сын подошел к нему и привычно встал справа, у приборов. «Комета» резко наклонилась, заложила лихой вираж. Фамагуста с портом остались позади, за кормой. Скорость стала стремительно нарастать.

Одноглазый и Роман спустились в пустой салон. Задняя дверка открылась, оттуда вышел полный темноволосый грек и выкатил тележку, уставленную щедрой выпивкой и нещедрой закуской, словно она здесь была лишь как дань чужому этикету. Грек улыбнулся, сверкнув рядом белых зубов, и подкатил тележку к одному из столиков, накрытому белой крахмальной скатертью. Тускло поблескивали серебряные приборы.

– VIP, – с гордостью сказал Колотушкин и значительно причмокнул языком: – Как в лучших домах! Садись, брат-мент, коньяк будем пить.

– Спасибо, брат-урка! – зло выдавил Роман. – Только я с тобой коньяк пить не стану.

– Брезгуешь?

– Я коньяк только по вечерам пью, да и то не со всеми.

– Ты не обижайся, Роман, что я тебя ментом кличу. Мы в это слово не всегда плохое вкладываем. Менты, ведь они тоже разные бывают.

– Зато блатные все одинаковые.

Одноглазый мягко толкнул Романа, но этого хватило, чтобы тот тяжело плюхнулся в глубокое крутящееся кресло, вкрученное в пол.

– Не скажи! – хмыкнул Колотушкин и ловко сел напротив, на диван, протиснувшись между столом и диваном. – И урки разные бывают.

Иллюминаторы судна заливала шумная волна. Сквозь них ничего, кроме молочной пены, видно не было. Негромко работал где-то под потолком кондиционер, слегка укачивало, когда крылья вспарывали волну, и судно ныряло в провал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
11 из 11