По ту сторону реки (сборник)

Убедился в чём-то. Уравновесился, что ли…

А над ним, далеко и близко, высоко и ниже не бывает, пофыркивала весна этого года.

Наверное, непоследнего.

Детали

Начинаю понимать деталиИ через окно открытоеВсматриваться в дали,Возвращая полузабытое.Это – как ученическая прописьС кляксами, оттого и мило…Понадеюсь: вдруг Ты попросишьРассказать о том, что без Тебя было.Затуманилось всё. И в дымке,Как на фото с жёлтой вуалью,Где чьи-то счастья стоят в обнимку,Не затронутые печалью.Слёзы там… И сплошные вздохи…Притяженье счастливых взглядов…Это всё из другой эпохи:В ней придумано больше, чем надо.Можешь этим лишить меня покоя,Может, сразу впаду в твою немилость…То же самое происходило, но – другое…Ты пришла – и всё переменилось.7 декабря 2016 г., 9–10 февраля, 16 марта 2017 г.

На вырост

Жизнь на вырост. Как одежда большого размера.

Пересменок

За белыми тёплыми северными ночами неизменно следуют тёмные холодные и колючие южные ночи.

Хвороба

Снег слёг с безнадёжностью расхворавшегося человека, чтобы уже не выздороветь, никогда не подняться.

Вечная тяга

Тянет в детство. В далёкие края, где жил когда-то. На свою пыльную улицу. К нашему полуподвалу с тремя окнами, взглядывающими на подобие тротуара. К длинным и широким картофельным полям, к жарким подсолнуховым зарослям. К домикам-мазанкам, с нередко соломенными крышами. К тинистой речке Ворскле, поверхность которой была, как и трава, тёмно-зелёной, а по берегам выстраивались тягучие, густые заросли камыша.

К малоснежным зимам и жарким летним дням тянусь, как к спасению. К орешникам, высоко в небо забрасывающим свои ветви-уды. К чугунным колонкам: из них мы набирали серебристую холодную воду. Гудящий рынок представляю.

И вблизи его площадь с большим репродуктором на столбе. Деревья: клёны, много клёнов, воображаю себе. А более – высокий дуб на, как тогда казалось, широкой детсадовской территории. Он сбрасывал на землю крупные жёлуди, их так приятно было собирать, доверху набивая карманы.

Вижу своё ДЕТСТВО. Вижу себя, молодыми – родителей, детьми и юными – старшую сестру и младшего брата.

Всё раннее и дальнейшее восприятие жизни, все её разнообразные ощущения, начинались отсюда.

Вкусы и пристрастия, запахи и цвета, отношение к людям.

Этот день, эта ночь…

Этот день —Повторение прошлого:То ли грустного,То ли хорошего,То ли светлого,То ли дождливого,Неприметного,Некрасивого?Этот день —Повторение памяти:То, о чём говоритьНе станете.И о чём второпяхНе вспомнитеВ одиночестваУзкой комнате.Из того углаИз укромногоСмотрит тихоВ зерцало скромное.И не видит онТем не менееСвоего в стеклеОтражения.ПонарошкуСебя неволили —ИллюзорноеСчастье строили?ПонемножкуХлеба крошили?Как в оплошкуБывали-жили.Снова ночь…ПодошлаНе ко времени:ПродолженьемПоспешной темени,Позапурженной,Затуманенной,Для других, не своих,Оставленной,То ль расспросамиНе встревоженной,В чистом полеНавечно брошенной.Пусть довлеют над ней бывания,Донимают её хотения —Недоступные ожидания,Непонятные ощущения…Из неё на свободу просится(Надоело, наверно, мучиться)Докучавшая мне бессонница,Как наскучившая попутчица.29 октября 2012 г., 1 марта 2013 г., 15 октября 2015 г., 19 августа 2016 г., 9, 15, 27 февраля, 23 мая 2017 г., 18 октября 2017 г.

Шпиль

Прежний шпиль на колокольне музейного сольвычегодского Благовещенского собора был неправдоподобно выгнут.

Накренившись в сторону, зорко всматривался он в окружающую местность, по-стариковски рукой прикрыв глаза от яркого, слепящего и обжигающего надоедливого июльского солнца. Когда-то в это вытянутое железо безрассудно, как шальная птица, неразборчиво стукнулась молния. И бездыханно упала, плюхнулась на холодную и жёсткую землю.

Как поступить?

Приятие и неприятие. Иногда только один шаг, отделяющий настоящий поступок от ненастоящего, показушного действия.

Красные строки

Согласитесь, нечасто даже красным стержнем пишутся прекрасные строчки!

Выбор

Выбор – всегда уход внутрь себя. Испытание и искус. Горячечность соблазна и липкий, холодящий, пронизывающий насквозь, унижающий страх.

Одно и другое

Бессонница и бессовестность – две вещи, вольно или невольно, но неизменно проистекающие друг из друга.

Как что-то близкое. Как из чего-то фактурно-производное.

Как длительно-затяжная, трудно поддающаяся излечению болезнь.

Архангельская область, Няндомский район

Все – живы!

Николаю Николаевичу Куракину

…И стоим на семи ветрах —Резких, склизких.Самый сильныйНа свете страх —За близких,За доверчивых и родных…В будниКак же дальше мы житьБез них будем?ОдинокостьСтучит в окноЧутко.Всё равно ещё,Всё равноЕсть минутка.После праздногоЗабытьяЖдут мотивыРазмышлять,Что и ты, и яЖивы!Пусть туманы там,Как дымы,Млечны.Всё равноУбеждаюсь: мыВечны!Лес шумит.И трава в росе.Звуки песни,Счастье – настежь!И наши все —Вместе.И на фонеРодных берёзДеревенскихПоднимаетсяНебо в ростРезко.ВозвышаютсяВ годы, в дниТе дубравы.Люди тожеРастут,Они —Здравы.Виден каждогоДобрый взгляд —Все красивы!И по-прежнемуКрай мой свят,Святы нивы.…Неизменен родных маршрут,Мысль пристанет:«Сеют впрокИ, как раньше,Жнут».Память, память…Вместе с солнцем зайдёт в зенитКромка света…Лист сорвавшийся зазвенитВ голос с ветром.7–8 октября 2015 г., 16–17 февраля 2016 г., 16 марта 2017 г.

Разновес

Прелости оттаивающей весенней земли сменяют прелести растущих и благоухающих трав и цветов. Такой вот поразительный разновес.

Сосульки

Ледяной сгусток – серебристый рядок сосулек – радостно и бесшабашно свесился с домовых карнизов, зорко высматривая место для удачного приземления.

Надежда

Может, ты зря ждёшь раскрытия заблудившейся тайны. Может, напрасно настроила себя на тоскливое ожидание. Ничего же не произойдёт. Лишь будет другой день, но удивительно похожий на тёплый этот. Но без нас.

Остуда

Вроде бы настроился на стужи, и всё равно не можешь с ними свыкнуться. Они пронизывают всего тебя, выхолаживают, отнимая редкое тепло.

Будто и души изнутри коснулась, бесцеремонно дотронулась до неё та, первая, изморозь.

Понимание: это если не навсегда, то надолго.

О луне

Девочка на мартовской улице. Восклицает, удивлённая: «Мама, а когда мы идём, луна идёт за нами!»

Громко взвизгивая, хрустит под ногами прохожих не успевший очнуться от резкой дневной оттепели подстывающий под вечер снег.

На небе по-доброму жёлто-оранжевой апельсиновой долькой свисает яркий весенний полумесяц. И – вся улица в любопытстве: задрала голову вверх, чтобы получше разглядеть это смелое лунное шагание.

Гуси

И опять летятЧерез все преграды,Натруждая своиШирокие крылья,И —Чужим краямБезгранично рады,Рвутся туда изо всех усилий,Потому что надо.Надо им!Очень надо!…А на земле вдогонкуШумят листопады.А на землеЦветочно ещё, нарядно.А на земле не жаркоИ не прохладно.И закаты там,И восходные перепадыРазгораются,Как большие лампады.И ярчат огни,Всё сильнееЯрчат! Ярчат!Где-то гуси летят,Кричат…Снова выжить —Одно хотенье птичье,Так привычно оно.Перекличка зычна.Улетают.Нет осторожности обычной!Улетают далёко,Куда глаза глядят.…А с земли вдогонку имГремят раскаты.И похожи крикиНа восклицанье«Ах, ты!»Ружей стволыНе только грозят.Мечутся, метятВ стаю птичью!Кто бы видел опасности…Кто бы видел…К цели ближе.Поближе к цели!Значит, есть ещёЛовец на добычу.И чем ниже спустившись,Они летели,Тем точней становилсяПоследний выстрел.Очередной заслышанГусиный гогот,Сколько в полёте своихПотеряет стая?СколькоЗа дальнюю ту дорогуРасшвыряет ихПо свету,Раскидает?…Снова в чужие страныЛетят и летят гуси,Снова ониМеняют свои жилища.Снова порывыВечной моей грустиРыщут за мной.Ищут меня.Ищут!17–23, 30 января, 6 февраля 2017 г.

Слякоть

Слякоть трётся о ноги, насквозь промачивает обувь. Въедлива и надоедлива она. Неотвязчива, как никудышный, тоже слякотный, мерзостный такой, никчёмный человечишка.

Досье величия

Печальное зрелище: наблюдать сборщиков своего неуёмного, надутого, как зелёный воздушный шарик, величия.

А личности нет. (Откуда ей было взяться?! Почва не та!).

А есть её подобие, шарж, насмешка, пародия. И дел откровенных, не корыстных, не требовавших ничего взамен – так, на копеечку. Или на две копейки. Всё остальное – приспособленчество к обстоятельствам, угодничество нужным людям, поиск удачных выгод.

А нате ж! Человек тратит уйму времени на составление собственного досье, копит аргументы и факты, подтверждающие его исключительность и значимость.

Всю энергию направляет на выбеливание и припудривание, выхорашивание и приподнимание Дорогого Себя.

Растит, обильно удобряя, лавры, чтобы украсить ими поседевшие виски или лысеющий высокий лоб. Радуется мнимым или малым таким достиженьицам. Воспаряет. Триумфует. Бьёт в барабан и дует в фанфары. Ликует. Празднует. Торжествует. И при этом опасливо оглядывается по сторонам. И при этом аккуратно избавляется от тех, кто может составить хоть какую-то конкуренцию: «подсидит» или, как от хлебной булки, отщипнёт кроху успеха. Он думает, что этой вот шумихой вокруг себя, которую сам же планово и продуманно организовал, подначивает и искусно подпитывает, может привлечь к себе дополнительное внимание публики. Притом, публики любой. Но лучше, приятнее – титулованной, находящейся при власти. Следовательно, есть реальная возможность остаться в веках; заделаться классиком и небожителем хотя бы в отдельно взятом региональном закуточке.

Даже такой расклад дальновидного мужчину устраивает вполне. Бедняжка! Не осудить – пожалеть его хочется!

Вывод

И взятки гладки,И выбора нет:На той брусчатке —Событий след.Коричнев, длиненИ труден он,Но не из глины.Не обожжён.И не был вынутИз жар-печи,И вдруг не кинутНа кирпичи.Не ниткой вдет онВ иголки сталь.Лежит под светомИ смотрит вдаль:На неба просинь,На облака.На эту осень,Что есть пока;На листья клёновИ тополей —Их обречённоГнетёт к земле.Их ветром метит,И рвёт, метёт…Опять к столетьюПрибавлен год!О чём мечтаем?О чём смолчим?Мы не летаемИ не хотим!Долой загадки!Ищи ответ!На той брусчаткеЗа следом – след.И был он нужен,Как верный путь.И не досуженКогда-нибудь.Он сер и проченДавным-давно.А в общем…Впрочем,Нам всё равно,Что этот каменьСобой укрылЗемные тайныНебесных крыл.Пускай в былинах,В той рассказне.И на картинах.И на стене.Они – поверьяИных повес.…Слежались перья,И блеск исчез.Под грузом-спудом.От рук и глаз.Не будут чудомВ остатний раз.…Под слоем пылиДавно лежат.И эти крыльяНе полетят.29–30 октября, 20 ноября, 14 декабря 2012 г., 13 августа 2015 г., 8, 16 февраля 2016 г., 15 февраля, 19 июня 2017 г., 23 октября 2017 г.

Свет в окне

Спящее большое кирпичное здание. А в нём одно-единственное светящееся окно, вызывающим образом проступающее из черноты ночи наподобие грозной амбразуры военного дота.

Ожидание

Ждал помощи.

И – чтобы она по своей мощи соответствовала тому томительному ожиданию.

Одно и то же

Всегда одно и то же, доходящее до парадокса: ярая прижизненная опала и яркая посмертная любовь!

Похожи!

Железнодорожная станция Котлас-узел. Два репродуктора смотрят в разные стороны.

Со стойкой непоколебимостью и демонстративным равнодушием голов-близнецов российского великодержавного орла.

Поэт и мистик

Характеристика непризнанным гениям: мистик и поэт. Которая лучше?

Что же это такое?

Свобода, слетевшая с ободов. Непоправимый сбой?

Не хочется…

Не хочется покидать этот мир в непредсказуемую пору – поздней осенью или затяжной зимой.

Зачем мучить хороших – живых! – людей, которые ко мне, смею надеяться, придут, чтобы отдать последний поклон.

г. Архангельск

Архангельский трамвай

Жизнь к закату. Время – мимо.Унывай – не унывай.Это всё невозвратимо,Как архангельский трамвай.И надейся. Не надейся.Но своё он откатал.Переплавленные рельсы —Тот же бросовый металл.Как пуская искры-гривы,Было так, бежал вагон!Чтобы чей-то свист игривыйПрозвучал ему вдогон.Чтоб снежинок синих стаяПрилипала на стекло.Чтобы думали, вздыхая,Все, что очень повезло.Вот он едет, предположим,Разогнав тоску и грусть.И в вагоне этом тожеПассажиром нахожусь.Пусть же будет мне неловко,Но спрошу настырно я:– Подскажите, остановкаСкоро будет ли моя?И без всякого укораСкажет мне седой дедок:– Нет, сынок, тебе не скоро…Погоди. Не вышел срок.Мол, совсем резону нетуТоропиться и спешить.…Я по старому билетуПродолжаю дальше жить.4, 23 марта, 8 июня 2017 г.

Прощание

Прижал родственников к себе, опасливо, торопливо. Будто от сердца отрывал. Припозднившаяся машина наконец-то появилась и теперь ждала меня, что называется, на всех парах.

Пора? Пора!

И тотчас же навалилось грустное, щемящее, безвыходное.

Дерзкая мысль пронеслась в голове: «Нам больше не увидеться». Поднял глаза на дядюшку и тётушку. И ощутил: они думают то же самое. Но обострённее, горестнее. Попрощались, взмахнули подрагивающими руками.

Седовласый старик вытирал носовым платком ослепший глаз, а зрячим тянулся к глухому кабинному стеклу, высматривая мой контур.

Хлопнула автомобильная дверца – резко, раскатисто, как гремит гром. Оглушительно взревел мотор. Дёрнулась машина. Поехали. Оглянуться? Мысленно я представил: два больных старика (мужчина и женщина) согбенно продолжают стоять посреди дороги, укоризненно глядя вслед уходящему транспорту.

И я уходил из их жизни быстро, скоро. Они уходили из моей судьбы так же бесповоротно.

Машина спешила в областной центр, к Белгородскому железнодорожному вокзалу, к скорому непоседливому поезду, до отправления которого осталось совсем ничего – меньше часа.

Стирался, обрывался, исчезал след, который раньше много лет нетерпеливо вёл сюда. И то отчётливее уяснялось. С горьким выводом, что ничего-то, ничегошеньки не вернуть.

Невозвратимо. Извечное притяжение, оставшееся из глубокого моего детства, исчезало – вот досада! А взрослеть и стариться мне пришлось далеко отсюда, в другом краю, не в этом, не здесь.

…Машина, как окаянная, гнала и гнала вперёд.

Мелькали деревья, дома, поля, снова жильё и опять поросли разных зелёных массивов-насаждений бежали навстречу.

В кузов и лобовое стекло резко ударялись встречные потоки воздуха.

Думы мои прошли, как проходит внезапная головная боль. Появилось безразличие, похожее на безропотное согласие со всем, что происходит и будет происходить в дальнейшем.

Ничего уже не пугало, не тревожило, не беспокоило, не ныло, не совестило.

Подсолнуховое поле топорщило жёлто-коричневые оплеухи своих перезревших плодов.

И их коснулось не очень замечаемое прежде, неотступное бремя увядания.

Успелось!

А мы успели —В прошлом веке жили,Ещё тогдаСмеялись и грустили,Наращивали в школеИнтеллект.Столетье – пшик!По истеченью летЕго, большого, вмигИсчезнул след.А вместе с нимИ те, кто былИ были.Они здесь улыбалисьИ любили.А в том окнеВключали жёлтый свет.Тот век приходитВсё же поминально:Ведь в бытованьеБыло всё нормально:Мы – дети.Мы росли.Растём быстрей…И если посмотретьНа всё формально,То это никакаяИ не тайна:Чем старше,Тем становишься старей…А наше время,Словно мел растёртый;Как дворника сменяемые мётлы,Гоняющие листья тополей.Те листья, как грачей кричащих стаи,Свои в саду устроили раздраи:И этот взлёт, и постоянный грай.Им кувыркаться.Придорожной пыльюДышать.Кричать всё в том же изобилье.А дворник(Э-э-эй!)За всеми убирай.И музыкой бренчат вовсю ансамблиНа поприщах семейных дискотек.И наступать опять на те же граблиНас заставляет двадцать первый век.Он более (не менее!) жестокий:Решения диктует нам и сроки;Как пишется, он задаёт формат.Мы оказались как бы вне формата —Устойчиво обходимся без мата…А листья нам на головы летят!Они летят потом почти неслышноИ не гремят по мостовой булыжной,Хоть шлёпнуться сюда – предел секунд.И всё же будет мягкою посадка…Но стойкие ценители порядкаВсей красоты осенней не секут[2].И в том, конечно, никакого риска,Что та листва ложится так же близкоК подверженным усталости ногам.И зря мы жизнь не понарошку хаем,Руками гимнастически махаем.И сами – здесь! – устраиваем гам.И думаем про конуру и норы.И то лады, что не заводим спорыО том, где лучше годы коротать.Чем дальше от рожденья – к краю ближе.Не время года – Жизни Время движет!Цветам – цвести. И им же – отцветать!Привычки те оно меняет смело —Вне графика, не глядя на число.И осень оглянуться не успела,А перед ней зимы видать чело!Ну а сейчас одна стоит задача —Побольше сил для дела накопить.Всё правильно, а то… А то иначеВопрос реальный: быть или не быть?И всяк из нас – прямой заложник быта,Покуда всё уменье не забыто.(По правде: не получится забыть.)Условие поставлено:Работать!Костры в садах,И дым от них, и копоть,И тянущийся кверхуЕдкий чад.Они мне до сих порМечтать мешают,Они МОЮ эпохуЗавершают,Они и в этой памяти

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Краснознаменный Северо-Западный пограничный округ.

2

Не секут – т. е. не понимают (сленговое выражение). – Прим. автора.