Дерзкий незнакомец

Марк Баклоу – один из самых опасных и устрашающих людей из всех, кого она знала или слышала. Многие благоговели перед ним или боялись. Марк безраздельно царил в банде головорезов. Они встречались в Оукбридже, в древнем запутанном лабиринте под домом. Подземное помещение удачно располагалось недалеко от выхода из тоннеля, служа отличным убежищем, потому и сам Марк, и его подельники могли приходить и уходить, когда заблагорассудится.

Оукбридж находился в самом сердце земель, подвластных Марку, куда констебли наведывались редко и неохотно. Ему известны все дороги, тропинки и обходные маршруты, все дома и тайные укрытия. Воры и негодяи, служившие ему и получавшие долю прибыли, знали: задумай они провернуть грязные делишки у него за спиной, еще до наступления ночи станут беспомощными, плавающими в реке трупами. Бросить вызов Марку Баклоу осмеливались лишь самые отъявленные грабители да головорезы, и, как бы Уильям ни храбрился, он не из их числа. Марк грозился убить его, если тот не будет выполнять приказы. Уильям понимал, что это не пустые слова, и опасался не только за себя, но и за жизнь сестры.

Кристина не питала иллюзий насчет брата. Усилием воли она подавила возникающие в сознании страшные картины того, что с ним может сделать Марк Баклоу, в противном случае запугает себя до смерти. Даже любя Уильяма, она не могла отрицать того, что он склонен к лености.

Отец отправил его в Бейллиол-колледж[2] изучать право и умер, когда сын еще не окончил университет, оставив ему солидное наследство. Преисполненный собственной значимости, Уильям бросил учебу и, движимый сомнительными радостями столичной жизни, отправился в Лондон, где свел знакомство с компанией необузданных распутных молодых людей, открывших перед ним двери элитных мужских клубов. Там процветали азартные игры с высокими ставками. Лишенный наставника, Уильям не противился искушению и, покатившись по наклонной, за два года промотал состояние.

В это отчаянное время он познакомился с Марком Баклоу, который потчевал его рассказами о баснословном богатстве, ссудил деньгами, чтобы расплатиться с наиболее настойчивыми кредиторами. Уильям, конечно, пообещал вернуть долг, когда удача снова окажется на его стороне. Искренне полагая, что обрел настоящего друга, поверил всему, что говорил мерзавец, суливший новое прибыльное начало и уверяющий, будто он хозяин своей судьбы и получит все, что заблагорассудится.

Однако Уильям глубоко заблуждался.

– Не может же Марк вечно творить бесчинства, – заметила Кристина. – Ему нравится водить дружбу с состоятельными людьми, ведь это сулит легкую наживу. Когда он попадется, это ему не поможет.

– Сомневаюсь, что все так просто. Вообще понятия не имею, что он делает с награбленным добром. Мне-то уж точно ничего не перепадало, – горько сетовал Уильям. – Честно говоря, Кристина, я вообще ничего не знаю о Марке. Когда он не в Лондоне, то ведет дела прямо из комнаты на постоялом дворе.

– Ты-то откуда знаешь?

– Просто смотрю в оба. Он встречается с людьми в трактире «Черный лебедь», что в Уэйкеме. Всегда тайно. А после собраний они обычно расходятся кто куда.

Кристина нахмурилась, гадая, во что еще ввязался Марк.

– Что бы он ни делал, надеюсь, ты держишься от этого подальше. И без того увяз по самые уши. Как бы я хотела, чтобы вы вообще не повстречались, но нам отлично известно, зачем ты ему понадобился. Марк умен, коварен, расчетлив и отправил на тот свет бессчетное количество людей. Он давно положил глаз на Оукбридж. Дом находится на отшибе и полон тайников. Лучшего места для разбойничьего логова и не придумаешь, а ты со своими пустыми карманами облегчил ему задачу.

Привлекательное лицо Уильяма зарделось от смущения.

– Знаю! Я уже устал извиняться и сожалеть о случившемся.

– Я тоже сожалею. Ты даже не представляешь, как сильно. Но лучше жить в бедности, чем так, как мы.

Нет, брат вовсе не плохой человек, просто слабохарактерный.

– Что я могу поделать? Марк прочно держит меня в силках, хотя многие месяцы я не получал от него ни пенни.

– Чему я очень рада, в противном случае ты бы сделался таким же преступником, как и он. Все случилось именно так, как он спланировал. Ему во благо. Мне больно принимать участие во всем этом, Уильям. Ненавистна даже сама мысль. Презираю себя за то, что приходится делать, ведь мы причиняем людям боль и страдание. Вот и сегодня, занимаясь организацией увеселительного вечера, не могу не думать о том, что тысячу раз умерла бы от стыда, если бы возвращающиеся от нас гости – будущие жертвы Марка и его приспешников – догадались о нашей с ним связи.

– Они ни о чем не догадаются, если мы будем помалкивать. Нам хорошо живется в Оукбридже. Или предпочитаешь оказаться в тюремной камере, ожидая, пока тебя вздернут на виселице?

Жестокие слова хлестнули Кристину точно кнутом, пришлось отвернуться, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

– Прошу, не говори так. Я и без того напугана. Ненавижу Марка за власть над нами. Страшно подумать, что с нами будет дальше. Один неверный шаг, Уильям, и он без колебаний прикончит нас.

Уильям смягчился, проникнутый глубиной ее чувств и страхом.

– Знаю. Именно поэтому и нужно делать все так, как он говорит. Ты здесь в безопасности, Кристина.

– Я хочу обрести душевное спокойствие и защиту и жить, не боясь Баклоу. Когда ты с ним познакомился, я предупреждала, чтобы был осторожен со своими желаниями, ведь они могут исполниться, но за это придется платить. Дорого платить. – Она многозначительно посмотрела на брата. – Сомневаюсь, что сквайр Кершо одобрил бы твой брак с Мирандой, узнав о связи с Марком.

Уильям побледнел как мел. Помолвка с Мирандой стала лучшим, что с ним случилось за последние несколько месяцев. Он искренне любил эту нежную благородную девушку и страстно желал сделать ее своей женой. Сквайр Кершо одобрил Уильяма в качестве будущего зятя, но, узнай, что воры с его согласия устроили в Оукбридже притон, моментально разорвал бы помолвку и увез Миранду в Лондон навестить родственников.

По возвращении в Киренчестер отец с дочерью планировали заглянуть сюда.

– Ситуация ясна, Кристина. – Уильям сердился, что сестра затронула эту тему. – Обязательно нужно делать из всего трагедию. Надеюсь, Кершо никогда не узнает о том, что за дела у нас творятся.

– Я тоже. Если Марк предпочитает добывать себе пропитание, обманывая легковерных людей, это его дело. Не дай бог что-то пойдет не так, дорогую цену придется заплатить тебе, а не ему. Говорят, дьявол следит за своим добром, а Баклоу – сущий дьявол. Я достаточно хорошо его знаю и потому ненавижу. Впрочем, Рокли тоже. Он напросился в Оукбридж, заставил меня переживать.

Она представляла незваного гостя страшно уродливым, с крючковатым носом, близко посаженными глазами и желтыми зубами. Этот вряд ли станет беспокоиться о том, что своим присутствием причиняет кому-то неудобство и нервирует. Как он вообще посмел навязаться к ним в гости? Кристина с радостью вывела бы его из себя, устроила настоящую головомойку, чтобы он неделю не смел и носа из дому высунуть и впредь подумал дважды, прежде чем снова ехать в Оукбридж.

– Что бы ни случилось, мы должны быть осмотрительными, следить, чтобы он не пронюхал о нашей тайне. Сомневаюсь, что Марк упустит возможность захватить добро стоимостью многие тысячи фунтов. Наша задача – предупредить его об опасности. Когда гости прибудут, тебе придется незаметно ускользнуть и предостеречь его. Найдешь его на обычном месте, поглощенного подготовкой к ночному налету. Ну а дальше пусть сам решает, как поступить.

Кристина побледнела.

– Ты ведь знаешь, как сильно я ненавижу этот тоннель. Уильям, я не могу.

– Еще как можешь. И должна. Если отлучишься во время фейерверка, твоего отсутствия никто не заметит.

Поколебавшись мгновение, Кристина решительно поджала губы и свирепо сверкнула глазами.

– Ладно. Но тебе отлично известно, что я думаю о встрече с Марком и его шайкой.

– Иди-ка ты лучше, приготовь комнату для незваного гостя и его камердинера. Пусть это будет синяя спальня в западном крыле, она дальше всего от выхода, которым пользуется Марк. Кто знает, вдруг ему взбредет в голову вернуться позднее? Если повезет, Рокли уедет сразу после завтрака, ничего не заподозрив. Ну а если он подозрителен по натуре, нужно проследить, чтобы ему не удалось узнать ничего конкретного. Будем надеяться, что он уберется восвояси и навсегда исчезнет из нашей жизни.

* * *

Уильям ушел. Кристина задумалась о предстоящем вечере, над которым нависла мрачная тень беды. Пытаясь подготовиться к встрече с лордом Рокли, она почувствовала мучительные спазмы в желудке, порожденные страхом. Уильям сказал, что этот человек умен. Оставалось гадать насколько. Она с пристрастием рассматривала свое отражение в зеркале, выискивая на лице признаки вины. Не притаилось ли во взгляде нечто такое, что может выдать их с братом?

Из зеркала на нее смотрело привлекательное лицо с мягкими чертами и манящими глазами. Кристина резко одернула себя. Сейчас время борьбы за выживание, а не тщеславного девчачьего любования. Она заставила себя сосредоточиться на решении насущной проблемы: как лучше всего держаться, когда своим обликом она способна заставить мужчину забыть обо всем на свете?

Один за другим по обрамленной тополями короткой аллее к парадному крыльцу Оукбриджа, ярко освещенному от подвала до крыши, медленно съезжались экипажи. Возведенный во времена Тюдоров, особняк из красного камня был очень велик, хотя не мог похвастаться упорядоченной планировкой. Печально, что со вкусом подобранная мебель и изысканные украшения со временем пришли в упадок. Обивка поблекла и обтрепалась, ковры протерлись, со стен исчезли картины, оставив бледные пустые квадраты в тех местах, где висели. Они были проданы несколько месяцев назад, но их отсутствие до сих пор постоянно напоминало Кристине о долге Уильяма перед Марком Баклоу и о том, какую угрозу представляет этот человек.

На сегодняшний увеселительный вечер были приглашены лишь сливки местного светского общества, польщенные оказанной им большой честью. Кристина не сомневалась, что прием будет иметь оглушительный успех. При жизни их деда, превосходившего богатством большинство своих современников, поместье содержалось в безукоризненном состоянии – и земли, и особняк, где проводились пышные балы и прочие торжества, запоминающиеся настолько, что о них говорили и по сей день. Традицию продолжил их отец, поэтому ожидалось, что Уильям, нынешний лорд Эфертон, поступит так же. Традиции нужно соблюдать, но, как ни печально, нынешний вечер придумал и профинансировал вовсе не он, а Баклоу.

Ослепительно прекрасная Кристина приветствовала гостей, стоя рядом с братом на пороге парадной гостиной первого этажа, одна из дверей которой вела в длинную галерею, где планировались танцы. Льдисто-синее платье идеально гармонировало с голубыми глазами, как и обнимающее шейку ожерелье из бриллиантов и сапфиров. Это украшение принадлежало ее матери. Кристина наотрез отказалась отдавать его в уплату долга брата. Драгоценные камни сверкали в ярком свете, вызывая зависть присутствующих женщин и их кавалеров. Правда, последние восхищались не ожерельем, а его владелицей.

Купаясь в волнах обожания, Кристина думала о том, с каким презрением эти люди сморщили бы носы, узнав о ее истинном бедственном положении. На сердце лежал тяжкий камень, и подобные светские приемы она выносила с большим трудом, искренне их ненавидя. Тем не менее ей удавалось держать мысли при себе и учтиво отвечать гостям, очаровательно улыбаясь. Улыбка была подобна солнечным лучам, ослепляла, но не согревала.

Вошел мужчина, высокий и широкоплечий, в каждом его движении сквозила сила, сочетающаяся с грациозностью. Никому из присутствующих он не был знаком. Отделившись от длинной череды гостей, ожидающих очереди засвидетельствовать почтение хозяевам вечера, он холодно, но внимательно осмотрел дам в вечерних туалетах и мужчин в изящных париках и парадных костюмах, танцующих под звуки скрипки. Перевел взгляд на хозяина дома, с пристрастием его рассматривая. Уильям Эфертон был стройным светловолосым мужчиной с открытым мальчишеским лицом. Наведя справки, незнакомец выяснил, что тот не женат, значит, стоящая рядом с ним леди, должно быть, его сестра Кристина. О ее красоте ходило много слухов, но незнакомец не привык верить всему, что говорят. Зато теперь, изучив ее с тщанием энтомолога, исследующего редкое насекомое, был не в силах отвести от нее глаз.

Высокая и гибкая, похожая на греческую статую, Кристина Эфертон безраздельно царила в своем маленьком королевстве. Золотые локоны собраны в высокую замысловатую прическу, несколько прядей свободно струятся по шее. Незнакомец, однако, предпочел бы увидеть ее в том виде, в каком она предстала перед ним накануне – с восхитительно спутанными волосами, в которых играли солнечные лучи, и голыми ногами, погруженными в ручей.

Его особенно влекли ее хрупкость и отрешенность, наивная свежесть в глазах, происходящая от невинности тела. Женщины его окружения давно лишились этого качества. Больше всего Кристина Эфертон, по его мнению, походила на длинную стальную рапиру. Он не мог отвести от нее глаз, любуясь ею, пока она разговаривала с гостями, положив маленькую ручку в перчатке брату на локоть. Потом его внимание привлекли прекрасные, изящно ограненные драгоценные камни, сочетающиеся с глубоким оттенком ее глаз, не озаренных внутренним светом.

Любая женщина надевала бы столь изысканные украшения с гордостью, а Кристина оставалась безразличной, почти меланхоличной. Разговаривая с гостями, она будто не видела и не слышала их. Улыбка, словно застывшая маска, намертво приклеилась к ее лицу. Мужчина не осмелился дать выход истинным чувствам, которые она в нем вызывала. Уж слишком отстраненной и обособленной казалась эта красавица.

Лорд Рокли был заинтригован.

Великолепный вечер шел своим чередом. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Кристина слегка повернула голову и увидела мужчину, который не сделал попытки подойти и представиться. Стоял у окна в нескольких ярдах от нее, сцепив руки за спиной и слегка расставив ноги. Казалось, он распространял вокруг себя смертоносную ауру – то же самое ощущаешь, подойдя к клетке с пантерой. Удачное сравнение, он действительно имел некое сходство с этим хищником.

Рокли рассматривал ее с деланым безразличием. Казалось, он попал на праздник случайно. Его кожа была щедро позолочена жарким солнцем экзотических стран, где проходила его служба, он разительно отличался от розовощеких лощеных местных джентри[3].

Густые темно-каштановые волосы он зачесывал назад, был очень высок, строен и гибок, производя впечатление опасной энергичности. Словно дерзкий ястреб среди ручных фазанов, гордый и отстраненный. Даже изящные коричневые руки в обрамлении широких расшитых манжет сюртука походили на когтистые лапы хищной птицы, а серебристо-серые глаза смотрели очень пристально.

Поймав на себе опасливый взгляд прекрасных лучистых глаз Кристины, лорд Рокли кривовато усмехнулся, обнажив белоснежные зубы, даже не потупился.

Кристина вопросительно вздернула бровь, пытаясь припомнить, где могла видеть этого человека раньше. И тут ее осенило. Не далее как вчера они встречались в лесу, и он назвался Саймоном. При воспоминании о поцелуе и довольно интимной беседе она сделалась пунцовой от смущения, а Саймон весело улыбнулся. Сердце Кристины екнуло от радости, голоса гостей на заднем плане слились в неясный гул, не имеющий к ней отношения и никак ее не затрагивающий.

Он гость в Оукбридже и, сколь бы ни был красив, оскорбил ее высокомерным поведением, происходящим от природной властности или высокого военного чина. Его внушительное присутствие совершенно неуместно в ее доме. Она содрогнулась, заметив, что он оставил наблюдательный пункт и зашагал к ней.

Больше всего ей хотелось пуститься наутек, но хорошие манеры и настоятельная потребность еще раз взглянуть ему в глаза приковали к месту. Внезапно ее осенило: ведь это и есть лорд Рокли. Всем своим видом он показывал, что не забыл встречу в лесу. Интересно, что он там делал? Он сказал, что чужой в этих краях и пытается освоиться. Как долго он тут пробыл и что сумел разузнать?

Страх стеснил грудь. О чем именно думал Рокли, глядя на нее? Что в его взгляде так ее напугало? От медленной искренней улыбки она почувствовала себя пристыженной и встревоженной, будто ему удалось проникнуть в ее мысли и выведать скрывающиеся там секреты. Ей определенно не по себе, но стоит ли так переживать. «Для своих врагов он хуже самого дьявола», – вспомнила она слова брата. У нее задрожали коленки, хотя внешне она казалась невозмутимой. Незачем показывать, что с ней происходит. Рокли даже отдаленно не похож на человека, который рисовался в ее воображении. Незваный гость, явившийся в дом в поисках разбойников с большой дороги, оказался моложе, чем она представляла, и очень красивым.

– Итак, мисс Эфертон, вы ведь мисс Кристина Эфертон, я не ошибся? Вот мы и встретились снова в иных обстоятельствах. – Он вежливо склонил голову, не отрывая от нее глаз. – Смею ли я надеяться, что вы меня еще не забыли?

Заслышав глубокий, низкий, ласкающий слух голос, Кристина на мгновение лишилась дара речи. Как ни старалась, ей не удавалось обнаружить никакого изъяна в его широких плечах, тонкой талии и длинных ногах. Безукоризненно скроенная одежда подчеркивала стать хозяина. Человек с менее внушительной осанкой поблек бы на фоне пены кружев на воротнике и манжетах, жилета оттенка слоновой кости, сочетающегося с бриджами, и сюртука цвета полуночного неба.

К ней медленно возвращалась уверенность. Взгляд лорда бросал вызов, она пыталась собраться с мыслями. Его присутствие не внушало благоговейного трепета. Кристина ни на минуту не забывала об опасности, однако расслабилась, оказавшись с ним лицом к лицу. Тем не менее забываться не стоит. Решив вести себя подчеркнуто вежливо, она ответила:

– Да, я Кристина Эфертон и помню вас. А как иначе? Наша первая встреча примечательна, скажем так. Как поживаете?

Слегка вздернув черные брови, он неожиданно улыбнулся медленной обворожительной белозубой улыбкой и поднес ее руку к губам для поцелуя. Кристина ощутила мощную ответную реакцию.

– Очень хорошо, мисс Эфертон. Приятно узнать, наконец, ваше имя. Хотя, должен признаться, я догадался, кто вы, едва увидел, как вы приветствуете гостей. Ну а я лорд Рокли. Саймон Рокли.

– Да, я так и подумала, – парировала она, – вы единственный, с кем я незнакома, точнее, кто не был представлен должным образом.

– Надеюсь, вы не возражаете. Если я причинил вам неудобство, прошу меня простить.

Кристина почувствовала, что с помощью ловких ухищрений ее пытаются загнать в угол, и напомнила себе, что разговаривать с лордом Рокли следует очень осторожно.

– Нет-нет, никакого неудобства. Добро пожаловать.

– Я наблюдал за вами несколько минут назад и отметил выражение лица, когда вы признали во мне человека, с которым повстречались вчера в лесу. – Он весело сверкнул глазами. – Рад, что вы меня не забыли.

Кристина обмерла от осознания того, что допустила столь явное проявление чувств. Он, как-никак, гость в ее доме. Вспомнив мудрую поговорку о том, что лучшая защита – это нападение, она решила жестко подавить влечение к этому красивому мужчине.

– У меня отличная память на лица, лорд Рокли.

– И у меня тоже. Особенно на такие привлекательные лица, как ваше. Оно меня совершенно очаровало.

– Неужели? Не понимаю почему. Вы – гость в моем доме, лорд Рокли. Если бы у меня имелись особые чувства к кому-либо из присутствующих, включая вас, вы бы ничего не заподозрили. Я ни за что бы их не обнаружила.

– Звучит обнадеживающе. Интересно, как долго вам удастся притворяться?

– Мы никогда этого не узнаем. – Пытаясь совладать с нервами, Кристина ослепительно улыбнулась. – Вам очень рады в Оукбридже, лорд Рокли. Мы польщены честью принимать вас. Надеюсь, вам будет у нас удобно. Простите мое удивление.

– Отчего же?

– Когда брат сообщил о вашем намерении провести ночь под нашей крышей, я представляла вас иначе.

– Отчего же?

– Уильям говорил, вы – отставной военный, и я сочла, что вы гораздо старше.

В его глазах блеснули веселые искорки.

– Уверяю, я достиг весьма почтенного возраста. Мне тридцать один год. Юной особе вроде вас я, должно быть, кажусь древним стариком.

Его слова заставили Кристину улыбнуться.

– Напротив. Мой отец любил повторять, что человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. Стариком вы уж определенно не кажетесь и наверняка не считаете себя таковым. – Она бросила на него косой взгляд. – Ваша репутация опережает вас, сэр.

Он вопросительно вздернул бровь:

– Так вы обо мне слышали?

– А кто не слышал? Вы – ужасное создание, которым пугают детей, если те не проявляют должного уважения к старшим. – Кристина, дразня, сверкнула глазами.

– Леший, что ли?

Она негромко рассмеялась:

– Что-то в этом роде. Вы скорее легенда, чем человек из плоти и крови.

Рокли прищурился:

– Спешу заверить, мисс Эфертон, я самый что ни на есть настоящий человек.

Она сделалась пунцовой от смущения.

– Запомню ваши слова, лорд Рокли. Вы оказали нам с братом честь, решив остановиться в Оукбридже, когда в округе много других домов, достойных вашего внимания.

– Мне все равно, где ночевать. Судя по внешнему виду, Оукбридж – великолепный особняк.

– Я с вами полностью согласна, сэр, и мой брат тоже. Я взяла на себя заботы о хозяйстве, когда четыре года назад скончалась моя матушка. Что еще печальнее, несколько месяцев спустя не стало и отца. А когда Уильям женится, мне придется передать бразды правления его жене.

– К тому времени вы, вероятно, уже выйдете замуж.

– Сильно сомневаюсь, ведь Уильям должен сочетаться узами брака очень скоро.

– Я заметил, что Оукбридж стоит на отшибе, хотя и в прекрасном месте.

Кристина взглянула ему в глаза, пристально всматривающиеся в ее лицо и ничего не пропускающие. В них застыло предупреждение, пронзившее ее подобно кинжалу. Словно она обладала ключом к загадке, которую он хотел разгадать, выискивая ответ. Она почувствовала, как ее щеки окрасил румянец, но понадеялась, что волнение незаметно постороннему взгляду. Попыталась успокоиться, размышляя, не слишком ли остро на все реагирует. Или в словах Рокли содержится двойной смысл? Что ему известно? Само его присутствие казалось ей чрезвычайно опасным.

– Думаю, мне лучше поискать брата, попросить его представить вас гостям. Немыслимо, что он до сих пор этого не сделал.

– Не утруждайтесь, мисс Эфертон. Я уже переговорил с ним, и он познакомил меня с несколькими гостями.

– В таком случае вы уже убедились, какие это милые и дружелюбные люди.

Лицо лорда Рокли оставалось непроницаемым, но в глубине пронзительных серебристо-серых глаз вспыхнула искра. Кристина подумала, что в его присутствии вообще нельзя расслабляться. Даже если смотрит в сторону, в следующее мгновение он способен, подобно пантере, развернуться и броситься на ничего не подозревающую жертву.

– Как бы люди ни держали себя в обществе, их частная жизнь на поверку оказывается совсем иной.

– Да, полагаю, так и есть.

– Увеселительный вечер вроде вашего – отличная возможность понаблюдать за обитателями округи. Очень рад, что мне выпал такой шанс.

– Должно быть. – Зная об истинных причинах, побуждающих лорда Рокли присмотреться к местным жителям, не говоря о них вслух, Кристина осмотрела веселую толпу. – Как видите, мероприятие неофициальное, а для нас, хозяев, превыше всего удобство гостей. Вы уже отведали нашего вина. Надеюсь, и закуски попробовали? Могу порекомендовать клубнику. Она очень вкусная, ее собрали в нашем саду сегодня вечером.

Нужно придержать язык, перестать болтать вздор в попытке скрыть нервозность. Но она ничего не могла с собой поделать. Ее состояние не осталось незамеченным. Саймон улыбнулся:

– Я действительно выпил немного вина, но еще ничего не ел. Возможно, позже. Обещаю, что не оставлю клубнику без внимания.

– Вы один, лорд Рокли? – запинаясь, поинтересовалась Кристина и по его взгляду поняла, что он догадался о ее неловкости и забавляется.

– Нет, с камердинером. Один из ваших слуг отвел его в комнату, которую вы так гостеприимно приготовили.

– Очень рада, что вы довольны оказанным приемом. Надеюсь, пребывание в Оукбридже доставит вам удовольствие.

В обществе такой ослепительной красавицы, как Кристина, нечестивые мысли мужчине простительны. В самом деле, у нее прекрасные голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц, которые она время от времени скромно опускает. На щеках играет свежий румянец невинности. Лиф платья с низким вырезом, в котором видна полоска жемчужно-белой кожи. Кристина отвернулась, чтобы поприветствовать элегантно одетую даму. Рокли залюбовался ее шеей с упавшим на нее мягким локоном, тут же представив, как накручивает его себе на палец, запустив вторую руку в тяжелую массу волос.